оборот.
   У меня осталось незавершенным еще одно дело.  Если  оно  не  удастся,  вы
узнаете об этом. В любом случае знайте, что я отправил  кое-какие  бумаги  в
мой банк. Возьмите их  оттуда.  Сегодня  утром  они  их  получат.  А  сейчас
направьте оперативную группу  домой  к  Этву-ду,  и  побыстрее.  Его  адрес:
переулок Элвуд, 42, Чеви-Чэйс.
   "Дублер" Митчелла, услышав это, сразу же поднял трубку красного  телефона
и тихо заговорил в нее. Группа  сотрудников,  находившихся  в  это  время  в
другом крыле здания, быстро  направилась  к  ожидающим  их  машинам.  Вторая
группа была срочно направлена к военному вертолету "Кобра", который стоял на
крыше здания, находясь в постоянной готовности.
   - Пошлите с ними врача. Двое людей Мароника находятся в лесу за домом, но
они убиты. Пожелайте мне удачи.
   Телефон замолчал, прежде чем Митчелл смог отреагировать. Он вопросительно
посмотрел на сотрудника, отвечавшего за "перехват", но тот лишь отрицательно
покачал головой.
   Комната как-то сразу пришла в движение. Заговорили телефоны, и  в  разных
районах  Вашингтона  многие  были  разбужены  резким  звонком   специального
сигнала. Застучали пишущие машинки, забегали курьеры и  посыльные.  Тот  же,
кто не был занят чем-то конкретным, просто слонялся по комнате. Однако суета
и возбуждение, царившие вокруг, совершенно не коснулись Митчелла.  Он  сидел
за  своим  столом,  спокойно  действуя  в   соответствии   с   установленной
процедурой. Его лоб и ладони были  сухими,  и  где-то  в  глубине  его  глаз
сверкал огонек любопытства...

   ...Малькольм отпустил нажатый рычаг телефона-автомата и бросил  еще  одну
монету в десять центов в аппарат. Гудок прозвучал  только  дважды,  как  ему
ответили.
   Девушка,  которую,  видимо,  взяли  на  эту  работу  из-за  ее   мягкого,
приветливого голоса, проговорила в трубку:
   - Доброе утро. Авиакомпания "Транс уорлд эйрлайнз".  Чем  могу  быть  вам
полезна?
   - Меня  зовут  Генри  Купер.  Мой  брат  наконец-то  вылетает  сегодня  в
долгожданный отпуск. Как говорится, хочет полностью отключиться от всех  дел
и забот. Вы понимаете, что я  хочу  сказать?  Он  никому  не  сообщил,  куда
конкретно он летит, так как он еще и сам не решил. Все, что нам  нужно,  так
это преподнести ему сюрприз - вручить наш подарок в связи с отъездом. Сейчас
он уже выехал в аэропорт, но мы думаем, что он летит вашим  рейсом  ј  27  в
шесть часов утра. Не могли бы вы мне сказать, забронировано ли им  место  на
этот рейс?
   После небольшой паузы голос ответил:
   - Да, господин Купер, ваш брат забронировал  место  на  этот  рейс  до...
Чикаго. Но он еще не взял свой билет.
   - Вот и отлично. Я вам правда очень признателен.
   Можно попросить вас еще об одном одолжении -  не  говорить  ему,  что  мы
звонили? Этот сюрприз зовут Уэнди,  и,  возможно,  она  полетит  с  ним  или
следующим рейсом.
   - Конечно, господин Купер. Могу я забронировать место для леди?
   - Пет, спасибо. Я  думаю,  мы  лучше  подождем  и  посмотрим,  как  будут
развиваться события в аэропорту. Самолет улетает в шесть, не так ли?
   - Да, ровно в шесть.
   - Отлично. Мы будем там. Спасибо вам.
   - Спасибо, сэр, что вы обращаетесь к услугам нашей авиакомпании.
   Малькольм вышел из  телефонной  будки,  смахнул  пыль  с  рукава  кителя.
Военно-морская форма Этвуда сидела на нем вполне прилично,  хотя  и  немного
мешковато. Ботинки были велики и слегка хлюпали, а их начищенная  до  блеска
кожа скрипела, когда он  шел  с  автостоянки  в  центральный  зал  аэропорта
"Нэшнл". Он шел, перебросив плащ через руку  и  надвинув  форменную  фуражку
низко на лоб.
   Малькольм опустил в почтовый ящик конверт без марки, адресованный ЦРУ.  В
письме было изложено все, что  он  знал,  в  том  числе  и  вымышленное  имя
Мароника, под которым тот собирался лететь в  Чикаго,  и  номер  его  рейса.
Кондор надеялся, что ему не придется  полагаться  на  американскую  почтовую
службу, а он сам лично передаст эту информацию руководству управления.
   Зал ожидания аэропорта  постепенно  начал  заполняться  суетливой  толпой
пассажиров, которые потом в течение целого дня будут сновать по нему туда  и
сюда. Уборщик, страдавший одышкой, сметал окурки сигарет с красного ковра...
Мать пыталась успокоить капризничавшего от усталости ребенка...  Молоденькая
студентка  сидела  и  нервничала,  размышляя,  удастся  ли  ей  вылететь  по
льготному, 50-процентному тарифу, по студенческому билету своей  подруги,  с
которой она вместе снимала  квартиру...  Трое  молодых  морских  пехотинцев,
направлявшихся домой в Мичиган, с интересом наблюдали за ней, гадая, удастся
ли ей проскочить...  Состоятельный  мужчина,  видимо,  крупный  бизнесмен  в
отставке, и выпивоха, у которого не  было  ни  копейки  за  душой,  спали  в
соседних  креслах,  оба  ожидая  своих  дочерей,   прилетающих   рейсом   из
Детройта... Мучаясь от сильного похмелья после принятой солидной дозы джина,
управляющий компании  "Фуллер  браш"  сидел  как  в  столбняке,  готовясь  к
возможным  неприятным  последствиям  предстоящего   полета   на   реактивном
самолете... Режиссер индивидуальной радиотрансляции для авиапассажиров решил
начать утреннюю музыкальную программу с джаза - в наушниках звучала  мелодия
из  репертуара  ансамбля  "Битлз"  в  посредственном  исполнении   какого-то
неизвестного оркестра.
   Малькольм подошел к ряду кресел, откуда было видно все, что происходит  у
стойки авиакомпании "Транс уорлд эйрлайнз". Он  сел  по  соседству  с  тремя
морскими пехотинцами, которые почтительно игнорировали  его  присутствие,  и
взял журнал. Он держал журнал так, чтобы скрыть большую часть  своего  лица.
Глаза его неотрывно следили за стойкой.  Затем  он  сунул  правую  руку  под
китель, достал автоматический пистолет, спрятал его  под  плащ,  лежавший  у
него на коленях, и принялся ждать.
   Точно  в  5  часов  30  минут  Мароник  уверенно  вошел  в  зал  ожидания
аэровокзала через главный вход. Он выработал новую походку -  шел  с  легкой
хромотой, которую прохожие, как правило, стараются не замечать  и,  конечно,
на  которую  они  постоянно  обращают  внимание.  Хромота   дает   пищу   их
воображению,  в  то  время  как  сознание  не  регистрирует  другие   детали
внешности, которые отмечают глаза. Военная форма  часто  достигает  того  же
эффекта.
   Мароник, кроме  того,  "отрастил"  усы  с  помощью  магазина  театральных
принадлежностей, и, когда он остановился у стойки авиакомпании "Транс  уорлд
эйрлайнз", Малькольм даже не сразу  узнал  его.  Но  мягкий  голос  Мароника
привлек его внимание, и он  напрягся,  чтобы  получше  услышать,  о  чем  он
говорит.
   - Меня зовут Джеймс Купер. У  вас  должно  быть  забронировано  для  меня
место.
   Девушка за стойкой вскинула слегка  голову,  чтобы  поправить  выбившийся
каштановый локон.
   - Да, все в порядке, господин Купер, рейс 27 до Чикаго. У  вас  еще  есть
около 15 минут до начала посадки.
   - Отлично. - Мароник заплатил  за  билет,  зарегистрировал  и  сдал  свой
единственный чемодан и отошел
   от стойки. "Аэровокзал почти пустой, - подумал он, оглядываясь вокруг.  -
Это  хорошо.  Несколько  военнослужащих  -  нормально;  мать  с  ребенком  -
нормально; старые пьяницы -  порядок;  девчонка-студентка  -  нормально.  Не
видно вокруг стоящих бесцельно мужчин, притворяющихся очень занятыми.  Никто
не спешит звонить по телефону, в том числе и  девчонка  за  стойкой.  Все  в
норме, ничего подозрительного". Он  расслабился  еще  больше  и  неторопливо
пошел  по  залу,  внимательно  осматриваясь  по  сторонам  и   давая   ногам
возможность размяться перед  долгим  полетом.  Он  не  обратил  внимания  на
офицера ВМС, который осторожно следовал за ним на расстоянии двадцати шагов.
   Малькольм чуть было  не  отказался  от  своего  плана,  увидев  Мароника,
выглядевшего таким  уверенным  и  энергичным.  Но  было  уже  поздно  менять
принятое решение. Помощь могла не подоспеть вовремя, и Мароник мог скрыться.
Кроме того, это было как раз то, что Малькольм должен был  сделать  сам.  Он
подавил нервозность, вызванную действием  лекарства.  В  другой  раз  такого
шанса у него больше не будет.
   Столичный аэропорт "Нэшнл", не будучи шедевром архитектуры, все же чем-то
притягивал к себе. Мароник позволил себе несколько отвлечься и  полюбоваться
четкой симметрией залов и коридоров,  через  которые  проходил.  Прекрасные,
мягкие тона, спокойные, плавные линии.
   Неожиданно он остановился.  Малькольм  едва  успел  укрыться  за  книжной
стойкой с комиксами. Продавщица киоска одарила его испепеляющим взглядом, но
ничего не сказала.
   Мароник посмотрел на свои часы и, казалось, на мгновение задумался, будто
взвешивая что-то мысленно. Да, у него как раз хватит времени.
   Он  вновь  двинулся   вперед,   правда,   сменив   неторопливую   походку
праздношатающегося на более быстрый и решительный шаг.
   Малькольм  последовал  его  примеру,  тщательно  стараясь  при  этом   не
производить лишнего шума при ходьбе,  когда  ему  приходилось  наступать  на
участки мраморного пола, не покрытые ковром.
   Мароник  неожиданно  свернул  направо  и  исчез   за   дверью,   которая,
качнувшись, с размаху захлопнулась.
   Малькольм  быстро  направился  за  ним.  Его  рука,  сжимавшая   рукоятку
пистолета под плащом, стала влажной от жары, действия лекарства  и  нервного
напряжения.  Он  остановился  перед  коричневой  дверью.   Мужской   туалет.
Осмотрелся вокруг. Никого. Ну что же - сейчас или никогда.
   Он вытащил пистолет из-под плаща  и  бросил  тяжелый  плащ  на  ближайшее
кресло. Наконец с сильно бьющимся сердцем он толкнул плечом дверь.
   Она легко и бесшумно приоткрылась на несколько сантиметров.  Через  щелку
Малькольм увидел сверкающую белизной кафеля стену и четыре  раковины.  Здесь
никого не было.
   Он полностью открыл дверь и вошел внутрь. Дверь закрылась за ним с мягким
шипящим звуком, и он тяжело привалился к ней спиной.
   Да, тут было  гораздо  светлее,  чем  на  улице  в  этот  весенний  день.
Раздававшаяся  из  динамика  местной  трансляции   музыка   не   поглощалась
кафельными стенами, а отскакивала от них в виде холодных и жестких звуков.
   В глубине туалета было три кабины.  Под  дверью  одной  из  них,  крайней
слева,  торчали  ботинки,  начищенные  до  блеска.  Их  блеск   еще   больше
подчеркивал белизну туалета.
   Звуки флейты, лившиеся из маленького динамика на потолке, как бы задавали
веселый музыкальный вопрос, а фортепиано отвечало на него.
   Малькольм  медленно  поднял  пистолет.  Флейта  теперь   выводила   более
меланхоличные пассажи, как бы снова задавая свой вопрос.
   Слабый щелчок предохранителя пистолета опередил  на  мгновение  протяжный
звук ответного аккорда фортепиано.
   Пистолет подпрыгнул в  руке  Малькольма.  В  тонкой  металлической  двери
кабины  появилась  дырка.  Ноги  внутри  кабины  сначала  дернулись,   затем
приподнялись. Мароник, слегка раненный  в  шею,  отчаянно  пытался  вытащить
револьвер из заднего кармана брюк. Он обычно носил его в специальной  кобуре
на поясе или под мышкой, но собирался  избавиться  от  него,  прежде  чем  в
аэропорту ему придется проходить процедуру  "просвечивания"  на  электронном
экране службы безопасности. К тому же он считал,  что  по  плану  на  данном
этапе револьвер ему не понадобится, особенно в  таком  большом,  многолюдном
аэропорту. Однако осторожный
   Мароник все же положил его в задний карман брюк на  всякий  случай,  хотя
достать его оттуда было гораздо труднее.
   Малькольм выстрелил снова.  Вторая  пуля  пробила  со  скрежетом  металл,
застряла в груди Мароника и отбросила его тело к стене.
   Малькольм выстрелил еще, еще, еще и еще.  Стреляные  гильзы  вылетали  из
пистолета и со звоном падали  на  кафельный  пол.  Горький  пороховой  запах
наполнил помещение.
   Третьей пулей Малькольм продырявил живот Маронику.  Он  тихо  застонал  и
начал сползать вдоль правой стенки металлической клетки.
   Четвертая пуля не попала в осевшее тело Мароника. Ударившись о  кафельную
стену, она раздробилась на мелкие кусочки свинца,  которые  забарабанили  по
металлическим стенкам кабины и даже по потолку. Некоторые из  них  вонзились
Маронику в спину, но ему уже было все равно.
   Пятая пуля Малькольма застряла в левом  бедре  Мароника,  подбросив  тело
умирающего.
   Малькольм видел через щель  под  дверью  кабины  руки  и  ноги  человека,
безжизненно повисшего на сиденье туалета. Несколько красных пятен  запачкало
рисунок  на  кафельных  плитках  пола.  Затем  медленно,  почти  как   будто
умышленно, тело Мароника начало  сползать  на  пол.  Малькольм  должен  быть
полностью уверен, что все кончено,  прежде  чем  он  увидит  лицо  Мароника.
Поэтому он нажал на спусковой крючок еще два раза, выпуская последние  пули.
Тело Мароника сползло полностью на пол, затем слегка  дернулось  и  затихло.
Малькольм видел  часть  мертвенно  бледного  лица.  Смерть  сгладила  резкие
впечатляющие черты, присущие внешнему облику Мароника,  придав  им  довольно
заурядное, остекленевшее выражение. Малькольм бросил пистолет  на  пол.  Тот
подскочил, покатился по скользким плиткам и замер возле тела.
   Малькольму  потребовалось  несколько  минут,  чтобы  отыскать  телефонную
будку.  В  конце  концов  миловидная,  восточного  типа  стюардесса  помогла
несколько растерянному морскому офицеру. Он даже вынужден был занять  у  нее
монету в десять центов.
   - 493-7282. - Голос Митчелла слегка дрожал.
   Малькольм не торопился. Очень усталым голосом он произнес:
   - Говорит Малькольм.  Все  кончено.  Мароник  мертв.  Почему  бы  вам  не
прислать кого-нибудь за мной? Я нахожусь в аэропорту  "Нэшнл".  Здесь  же  и
Мароник. Я в форме офицера военно-морских сил. Буду ждать в  северо-западном
секторе посадочного зала.
   Три автомашины с агентами ЦРУ прибыли в аэропорт  на  две  минуты  раньше
дежурной полицейской машины, которую вызвал  уборщик,  обнаруживший  кое-что
еще, кроме грязных унитазов, в мужском туалете.
   СРЕДА (После полудня)
   - Это было примерно то же самое, что стрелять птиц в клетке.
   Трое сидели и не спеша попивали  кофе.  Пауэлл  смотрел  на  улыбающегося
весьма пожилого человека и доктора Лофтса.
   - У Мароника не было никакого шанса. Весьма пожилой человек посмотрел  на
доктора:
   - Вы можете хоть как-то объяснить действия Малькольма?
   Крупный мужчина подумал немного над ответом, затем сказал:
   - Не поговорив с ним подробно, нет. Однако, учитывая его  опыт  последних
нескольких дней, особенно смерть друзей и уверенность в том, что девушки нет
в живых, а также воспитание, подготовку  и  общую  ситуацию,  в  которой  он
оказался, не говоря уже о возможном действии лекарств, - я  думаю,  что  его
реакция была логичной.
   Пауэлл кивнул головой в знак согласия. Повернувшись к шефу, он спросил:
   - А как Этвуд?
   - О, он будет жить, по крайней  мере,  пока.  Меня  всегда  удивляла  его
неуклюжесть. Он слишком хорошо преуспевал, чтобы быть  таким  идиотом,  роль
которого он разыгрывал. Его можно будет легко заменить. Да, а как  мы  ведем
дело со смертью Мароника?
   Пауэлл усмехнулся:
   - Очень осторожно. Хотя полиции это не нравится, но мы нажали и заставили
их "поверить" в то, что  "убийца  с  Капитолийского  холма"  покончил  жизнь
самоубийством в мужском туалете аэропорта  "Нэшнл".  Конечно,  мы  вынуждены
были подкупить уборщика, дав ему взятку, чтобы он "забыл", что видел. Однако
серьезных проблем нет.
   Зазвонил телефон, стоявший  на  столе  у  самого  локтя  весьма  пожилого
человека. Послушав несколько секунд, он молча положил трубку и нажал кнопку,
расположенную рядом с телефоном. Дверь открылась.
   Малькольм постепенно приходил в себя после лекарств. В течение трех часов
он находился практически на грани истерики, и все это  время  он  говорил  и
говорил без  остановки.  Пауэлл,  доктор  Лофтс  и  весьма  пожилой  человек
выслушали историю шести последних дней, спрессованную в  короткие  три  часа
повествования. Когда Малькольм кончил говорить, они сообщили ему, что  Уэнди
жива. Он был настолько вымотан, что его просто качало от нервного истощения,
когда его отвели к ней. Он смотрел, не  отрывая  взгляда,  на  мирно  спящее
существо  в  светлой  стерильной  палате  и,  казалось,  даже   не   замечал
присутствия  медсестры,  стоявшей  подле  него.  "Все  будет  хорошо".   Она
повторила это дважды, но он никак не прореагировал на  ее  слова.  Все,  что
Малькольм мог видеть, была лишь маленькая головка Уэнди,  сплошь  обмотанная
бинтами, да покрытое простыней ее тело, соединенное проводами и пластиковыми
трубками со сложным аппаратом.
   - Боже мой! - прошептал он со смешанным чувством  облегчения  и  горя.  -
Боже мой!
   Они разрешили ему постоять несколько минут  около  нее,  соблюдая  полную
тишину, а затем отправили его отмываться. Сейчас на  нем  была  его  одежда,
привезенная из дома, но даже в ней он выглядел довольно странно.
   - А, Малькольм, мой дорогой мальчик, присаживайтесь. Мы не  задержим  вас
долго. - Весьма пожилой человек был сейчас просто само  очарование,  однако,
несмотря на все усилия, ему  так  и  не  удалось  произвести  на  Малькольма
желаемого впечатления - он не реагировал на его слова.
   - Так вот. Мы не хотим, чтобы вы волновались из-за чего бы то ни было. Мы
обо всем позаботились, все под  контролем.  После  того  как  вы  хорошенько
отдохнете, мы хотим, чтобы вы пришли к нам еще раз, и  тогда  мы  побеседуем
более подробно. Вы сделаете это? Не так ли, мой мальчик?
   Малькольм медленно посмотрел на всех троих. Им его голос показался  очень
старым, очень усталым. Ему же самому он казался совершенно новым.
   - У меня нет другого выбора, не так ли? Весьма пожилой человек улыбнулся,
похлопал Малькольма по спине и, бормоча какие-то банальности,  проводил  его
до двери. Когда он вернулся на свое место, Пауэлл взглянул на него и сказал:
   - Ну, что же, сэр, вот и настал конец нашего Кондора.
   В глазах весьма пожилого человека засверкали искорки:
   - Не будьте так уверены, Кевин, мой мальчик, но будьте так уверены.