этой
страны. У моего мужа уже убили обоих родных братьев, да  и  сам  он  был
подстрелен в свое время, долго лежал в больнице, зализывал раны.
   Большие деньги - это большие проблемы и большой риск. Так  пусть  эти
самые деньги пойдут на благородное дело. Ведь вы же не  убивали  доктора
Нагаева?
   - Нет. Конечно, нет. И я очень благодарна тебе, Марина. Хотя  просьбу
твою выполнить не смогу.
   - Какую еще просьбу?
   - Насчет Ильи. Я не в силах его остановить. И думается  мне,  что  он
навряд ли оставит тебя в покое.
   - Не беспокойтесь. С ним я как-нибудь  сама  разберусь.  Все-таки  не
чужие люди. Скажите, вы любите его?
   - Я люблю другого человека.
   - Тогда оставьте Илью мне. Он душевный, ласковый, не такой,  как  мой
муж... Он нужен мне. Я поняла это еще той ночью, когда  ушла  от  вас  и
села в машину. У меня чуть сердце не разорвалось, когда  я  поняла,  что
натворила... Вот так и получается, что они нужны мне оба.
   - Поступай как знаешь.
   - Знаете, - она подняла на  Веру  свои  огромные  глаза  и  загадочно
улыбнулась, - а я ведь была знакома с доктором Нагаевым.
   - ?..
   - Я даже жила с ним какое-то время.
   Он очень красивый мужчина, и я была от него без ума. Я  и  тогда  уже
была замужем, и мой муж знал, где меня искать. Но мой муж не убивал его,
- она словно опередила вопрос, который возник у Веры сам собой. -  Он  в
свое время даже ходил к  нему  на  беседы.  У  него  были  проблемы,  он
вскакивал по ночам и куда-то бежал... Нагаев его  вылечил.  И  это  было
после нашего с ним разрыва. Рената не за что было убивать, разве что  за
его антикварные штучки. Но у нас в городе есть коллекционеры и побогаче.
Не знаю, ума не приложу, кто бы его мог убить.
   - А с кем он жил в последнее время?
   У него была женщина?
   - Думаю, была. Я даже видела ее однажды  в  его  машине.  Признаться,
была удивлена, когда поняла, что  женщина  -  не  первой  молодости.  Но
красива, это правда. У Рената не  могло  быть  некрасивой  женщины.  Она
брюнетка с длинными волосами.  Думаю,  в  молодости  она  была  красивее
Элизабет Тейлор. И уж не знаю, почему я подумала тогда, что эта  женщина
- не из местных. Я никогда ее прежде не встречала. Дело в том, что мы  с
мужем довольно часто бываем в тех местах, где собирается весь  городской
мусор... Я имею в виду тех людей, которые по своим  моральным  качествам
намного, представьте себе, уступают  моему  мужу-бандиту.  Это  банкиры,
правительственные чиновники, депутаты, просто богатые люди.  Все  они  -
воры, у них это  написано  на  лбу.  Они  прикарманивают  себе  народные
деньги,  открывают  магазины,  торговые   центры,   рестораны,   казино.
Устраивают никому не нужные городские праздники,  чтобы  отмыть  деньги,
пропивают средства, выделенные на интернаты  и  детские  дома.  Я  знаю,
например, что в  прошлом  году  на  теплоходе  должны  были  отправиться
отдохнуть по Волге дети-инвалиды. Но вместо них с ветерком  прокатились,
прокутив все деньги,  разжиревшие  боровы  из  правительства  со  своими
любовницами. Об этом даже писали  в  газетах.  Об  этом  можно  говорить
долго, я много чего могу рассказать... Так вот,  этой  женщины  на  всех
этих тусовках и пьянках я ни  разу  не  видела.  А  ведь  она  могла  бы
украсить любое общество...
   И знаете, о чем я еще тогда подумала.
   А что, если это его тайная жена, которая  приехала  навестить  своего
мужа? Правда, именно так я  и  подумала.  Потому  что  по  возрасту  она
подходит ему разве что в жены. Ренат предпочитал в  постели  молоденьких
девушек. Хотя это могла быть его сестра... Ну да, и как это раньше мне в
голову не пришло? Но я что-то отвлеклась.
   Вот деньги... Это на расходы, остальное я отдам, чтобы вас выпустили.
Это должно решиться уже очень скоро. Возьмите и  хорошенько  спрячьте...
Если в камере кто попытается обнять, кричте, зовите на помощь... Но Миша
мне сказал, что здесь все предупреждены, чтобы вас не трогали... Он ведь
тоже в свое время сидел... Он знает  порядок.  Вот  мои  телефоны,  если
вдруг что понадобится... - Марина достала из сумочки блокнот и  написала
в нем, после чего вырвала листок и протянула Вере. - Вот, я почти всегда
дома.
   - А Котельников?
   - А что Котельников? Он сделает так, как ему скажут.  Самое  большее,
вам придется подождать до вечера. Необходимо несколько подписей... Здесь
даже Миша не в силах ускорить...
   - Я подожду. Марина.., никогда бы  не  подумала...  Спасибо.  -  Вера
поднялась и обняла свою недавнюю соперницу. Слезы текли по ее щекам.
   Марина ушла, послав ей воздушный поцелуй. Веру  проводили  обратно  в
камеру. И потянулось время. Теперь уже она не могла  думать  ни  о  чем,
кроме возможности выйти отсюда, из этой вонючей камеры с испражняющимися
в ней грязными женщинами. Ей не верилось, что уже через несколько  часов
она окажется на свежем воздухе и увидит солнце. Весеннее теплое  солнце.
Теперь, когда у нее были деньги, она сможет на такси добраться до дома и
принять горячую ванну. И лишь после этого они встретятся с Александром.
   Александр - какое красивое, похожее на драгоценный александрит,  имя.
Прозрачное, сиреневое, сверкающее...
   Ее  выпустили  в  три  часа.  Но  перед  этим  ее  снова   допрашивал
Котельников.
   И опять на столе были разложены фотографии.
   - Это не монтаж. Вера. Это  настоящие  снимки.  Вот  этот  человек  -
доктор Нагаев, а это - кто эта женщина? Сначала вы сказали, что это вы.
   - Нет, это не я. Просто со стороны  действительно  может  показаться,
что это я. К тому же такого пальто больше ни у кого нет, понимаете?
   - Нет, не понимаю. Почему?
   - Да потому что это пальто я сшила себе сама и очень  давно.  Видите,
слишком большой воротник, здесь, на снимке, он поднят, поэтому  половину
лица  женщины  не  видно.  Такие  воротники  сейчас  не  в  моде.  Но  я
действительно изредка надеваю его, когда очень холодно. У меня  не  было
денег на новое. Была мысль перешить пальто, изменить  воротник,  сделать
его приталенным, но вам все это неинтересно...
   - Словом, это ваше пальто, и вы это не отрицаете?
   - Да, это мое пальто. Но женщина на снимке, мне кажется, выше, чем я.
И еще обувь. Я понимаю, что скажу сейчас как  бы  против  себя,  но  эти
ботинки тоже мои.
   Но женщина, которая надела мои ботинки и мое пальто и нацепила  рыжий
парик, - не я. Я не была знакома с  доктором  Нагаевым.  Вы  должны  мне
поверить, чтобы не тратить время попусту и искать настоящего  убийцу.  К
тому же я не грабитель. Мне больно слышать, что я подозреваюсь  в  таком
тяжком преступлении, как убийство, да еще  мне  приписывают  грабеж.  Вы
поговорите с теми людьми, с которыми я работала, которые меня знают.
   Я же не в лесу росла, меня многие люди знают...
   - Поэтому-то мы вас и отпускаем под залог, Вера. Уж не знаю, как  так
случилось, но за вас тут похлопотали основательно. Если не секрет,  кто?
Сашка?
   - Нет. Вы не поверите, но это та самая любовница моего мужа, Марина.
   - Девица в красном. Ясно. Неужели она и ваш муж...
   - Что, не верится? И мне не верилось.
   Они такие разные. Марина привыкла к роскоши, а мой муж, по сути, нищ.
Видимо, она нашла в нем  нечто  такое,  чего  не  нашла  ни  я,  ни  кто
другой... Но это уже их жизнь.
   - Вера, а вам не кажется это странным? Сначала  она  отбивает  у  вас
мужа и селится в вашей квартире, чувствует себя  чуть  ли  не  хозяйкой.
Затем вдруг бросает вашего мужа и просит у вас прошения...
   - Это вам Александр рассказал?
   - Да, он. А теперь она платит за вас такие деньги...
   - Может, и странно, но это  факт.  Я  и  сама  была  удивлена,  когда
увидела ее.
   А вы подумали, что это мы  с  ней  убили  доктора  Нагаева,  поделили
награбленное,  и  теперь  она  с  помощью   своего   влиятельного   мужа
вытаскивает меня из тюрьмы?
   Сергей промолчал.
   - Не тратьте попусту время, Сергей Васильевич. Если и  был  у  Марины
корыстный мотив, то он безобидный. Она хотела ребенка, вот Илья и помог.
Вы хотели правду, вы ее и получили.
   - Вера, вы понимаете, что не должны покидать пределы города?..
   - Не беспокойтесь. Я никуда не исчезну, потому что мне незачем от вас
скрываться. Я не убивала Рената Нагаева и теперь буду ждать  результатов
следствия, чтобы узнать, кто же истинный убийца.
   И хотя я не разбираюсь в тонкостях вашей профессии, мне думается, что
убийца - дилетант. Уж слишком грубая работа, согласитесь.  Поэтому  надо
ждать,  когда  же  он  в  следующий  раз  промахнется.  А  это  случится
непременно. Я же со своей стороны постараюсь выяснить, кто брал  у  меня
пальто и  ботинки.  Потому  что  именно  этот  человек  и  подкинул  мне
пистолет.
   А для этого мне необходимо поговорить со своим мужем,  Ильей.  Может,
он что-нибудь вспомнит.
   Она  прощалась  с  Котельниковым,  чувствуя  на  себе  его   тяжелый,
недовольный взгляд. Возможно, что он и сам рано или поздно  отпустил  бы
ее под залог, если бы  кто-то,  Александр  например,  нашел  необходимую
сумму прежде Марины. Но теперь он отпускал Веру по приказу сверху, а это
означало, что его мнение здесь недорого стоит.  Вера  уходила,  оставляя
его наедине со своими мыслями и планами.  Но  он  знал  также,  что  она
уходит к Александру и что теперь, когда они будут вместе, они, возможно,
и сами вычислят убийцу Нагаева. И словно в подтверждение его  мыслям  он
услышал:
   -  Сергей  Васильевич,   он   промахнется,   слышите?   Надо   только
подождать...
 
ИЗ ДНЕВНИКА 
 
   "Сегодня я видела свою сестру. Но уже не во сне. Я  позвонила  своему
шурину и сказала ему об этом. Он приехал ко мне,  и  мы  на  его  машине
поехали  на  выставку.  Это  была  передвижная  выставка   петербургских
художников. Меня колотило, когда мы с ним переступили  порог  зала,  где
висела эта картина. "Девушка в шляпе с зеленой лентой", холст, масло"...
Это был портрет моей сестры. Она смотрела на меня с портрета как  живая.
"Посмотри на дату", - мой шурин дрожащей рукой  ткнул  в  табличку,  где
печатными  буквами  был  проставлен  год  -  год  смерти  моей   сестры.
"Потрясающее  сходство",  -  сказал  он.  "Нам  надо  бы  встретиться  с
художником", - сказала я, немея. Со мной что-то происходило. Зуб на  зуб
не попадал от озноба. Мне было плохо. "Его фамилия Дубровин". Устроитель
выставки сказал, что художник живет за  границей  и  встретиться  с  ним
практически невозможно, но он, устроитель,  рад,  что  работы  художника
произвели на посетителей такое впечатление. "Почему ты не  спросил  его,
чей это портрет? Почему?" Я и сама не  знала,  отчего  так  разозлилась.
Быть может, я разозлилась на мою сестру,  которая  смотрела  на  меня  с
картины и казалась такой же радостной и  счастливой,  как  прежде?  Ведь
я-то все эти годы была несчастлива. По разным причинам. И дело, конечно,
не в моей сестре. Меня никто никогда не любил так, как ее. Я  старалась,
я хотела быть всем  полезной,  я  работала,  но  счастья  не  знала,  не
понимала, не чувствовала. Оно  было  где-то  впереди  или  наверху,  как
подсвеченное золотым сиянием солнца облако...
   Но как до него дотянуться, как испытать  на  себе  его  тепло,  я  не
знала. Некоторые женщины находили свое счастье в мужчинах. Но  я-то  всю
жизнь любила только одного мужчину... И он - мой шурин - знал  об  этом.
Спустя десять лет после смерти моей сестры  он  вдруг  сказал  мне,  что
теперь готов ответить на мой вопрос. "Какой?" - не поняла я. "А помнишь,
ты однажды спросила меня, что это значит: сойти с ума ? Я  сказал  тебе,
что смогу ответить тебе на этот вопрос через несколько  лет".  -  "Тогда
ответь... Хотя сейчас это не  так  интересно,  как  тогда.  Ведь  ты  же
сказал, что моя сестра сошла с ума на воде, ночью..." - "Да, так  оно  и
было. Она сошла с ума.., от страха!" - "От  какого  страха?"  -  "Ты  же
знаешь,  она  почти  всегда  была  радостная,   постоянно   смеялась   и
воспринимала жизнь как один яркий и солнечный день". - "Ну и что?" -  "А
то, что это в ней еще оставалось детство. А вот той ночью она вдруг враз
повзрослела, увидела меня  на  фоне  мерцающей  воды,  черных  кустов  и
поняла, что жизнь состоит не  только  из  радостных  красок.  И  что  та
женщина, с которой я встречался, - реальна, как  была  реальна  и  ночь,
окружавшая нас. Возможно, в это самое время прокричала  какая-то  ночная
птица или забила хвостом по воде встревоженная большая рыба...  И  тогда
она испугалась, закричала..." - "Ты много учился, но  так  ничего  и  не
понял.   Ты   словно   оправдываешься,   все   время   хочешь   подвести
психологическую или даже психиатрическую основу,  которая  объяснила  бы
тебе поведение моей сестры  накануне  смерти...  Но  твои  слова  звучат
неубедительно.
   "От страха!" - передразнила я его. - Да это же смешно!  Она  сто  раз
была на  реке,  знала  все  острова,  прекрасно  плавала,  а  тут  вдруг
испугалась какой-то цапли?! Да это ты сходишь с ума, раз до сих  пор  не
можешь все это забыть..."
   Я хотела ему сказать, что он бы смог быть счастливым только со  мной,
и только я бы смогла простить и понять его по-настоящему. Я любила его и
ненавидела одновременно. Думаю, что многие  женщины  испытывали  к  нему
такое же двоякое чувство. Они любили  его,  а  он  продолжал  любить  ту
единственную женщину, которая оставила  его.  Думаю,  что  он  продолжал
любить и мою сестру лишь потому,  что  она  тоже  оставила  его.  Причем
навсегда. Мужчины никогда не ценят верности и того, что  женщина  всегда
рядом. Они любят тех, кто их бросает, кто ими не  дорожит.  Это  горькая
правда. Но я не могу бросить его.
   Я слишком к нему привязана. А еще я снова ночевала у  него,  уже  три
раза. Уверена,  что  он,  обнимая  меня,  даже  не  задумывался  о  том,
насколько я была счастлива в эти мгновения. А последний  раз  он  так  и
сказал: живи у меня, ты мне нужна... И в  тот  же  вечер  привел  в  дом
другую женщину. И мы снова стали жить втроем. Я  готовила,  стирала,  он
уезжал на работу, а его новая пассия ходила по магазинам и  тратила  его
деньги. Затем ее место заняла какая-то бедная  студенточка...  Но  самая
последняя его любовь чуть было не закончилась для него  трагически.  Она
была замужем, но время от времени сбегала от своего мужа в поисках новых
ощущений. Ее звали Марина. Муж выследил ее и в порыве ревности  чуть  не
убил моего шурина. Но все обошлось... Мой шурин - красивый  мужчина,  но
нужно обладать каменным сердцем и  не  иметь  души,  чтобы  терпеть  его
ветреность, постоянные измены. И такая же участь постигла бы мою сестру,
останься она живой.
   Портрет, увиденный мною на выставке, не выходил из головы. Я  все  же
успела договориться с одним хорошим фотографом, который  сфотографировал
портрет в  музее  (для  этого  мне  пришлось  отвлечь  смотрительницу  и
заговорить ее на целую четверть часа). Он увеличил снимок и  при  помощи
специальной аппаратуры перенес портрет на ткань. Теперь у  меня  дома  в
рамке под стеклом висел портрет моей утонувшей  сестры.  И  когда  я  по
утрам пила с нею чай, мне было на кого смотреть. Я ловила ее взгляды,  и
порой  мне  казалось,  что  она  живая,  но  живет  за   стеклом   своей
отстраненной  от  всех  жизнью.  И  не  надо   заканчивать   медицинских
университетов, чтобы понять, что я уже тогда начала сходить  с  ума.  От
любви к сестре и ее мужу. Я любила их  обоих  и  была  привязана  к  ним
предельно. Вся моя жизнь в последнее время сводилась к ожиданиям встречи
с ним, с мужчиной моей мечты. Я приблизительно знала, когда он  позвонит
мне, чтобы пригласить к себе. Меня приглашали, чтобы я сделала уборку  в
его квартире  или  подготовила  все  к  приему  гостей.  Это  я  стирала
постельное белье, на котором он любил других женщин.
   Я же готовила еду, которую они ели вместе. И меня же пускали  к  себе
под одеяло,  как  изголодавшуюся  по  ласке  хозяина  собаку.  Преданную
собаку, готовую на все ради того, чтобы ее ласково потрепали по морде...
   Но в один прекрасный день все кончилось. Однажды ранним утром,  когда
я взглянула на портрет, я вдруг поняла, что моей сестры давно нет. И что
она последние годы живет лишь в моем сердце. Тогда я увидела перед собой
обыкновенный портрет в рамке, с которого мне улыбалась  похожая  на  мою
сестру девушка в соломенной шляпке, украшенной зеленой,  цвета  весенней
травы, лентой. На столе теперь стояла только одна чашка. Я решила начать
новую жизнь.
   Как же не вовремя он мне тогда позвонил..."
 
Глава 13 
 
ФОТОГРАФ 
 
   Фотографа звали Валентин. Так сказали Александру на следующее утро  в
парке женщины-мороженщицы, которые видели его каждый день и у которых он
постоянно менял деньги.  Обе  женщины  отзывались  о  фотографе  хорошо,
считали его трудягой и честным парнем. Он целыми днями торчал  на  самом
солнцепеке, фотографируя детишек, а в минуты затишья дремал  в  тени  на
скамейке, обнявшись со  своим  плюшевым  зверем.  Слушая  их,  Александр
вспомнил тот самый памятный день, когда он впервые здесь познакомился  с
Верой. Да, ведь он тоже какое-то время наблюдал  за  этим  фотографом  и
даже успел подумать о том, что как это, наверное, унизительно - вот  так
каждый день зазывать к себе клиентов, улыбаться им, усаживать  детей  на
скамейку и  уговаривать  их  улыбнуться.  Ладно  дети,  куда  сложнее  с
родителями, которым за один снимок придется выложить кругленькую  сумму.
Да, теперь он и сам  вспомнил  этого  невысокого  плотного  мужчину  лет
тридцати с небольшим в потертых джинсах,  клетчатой  толстой  рубашке  и
красном вязаном жилете. Еще на нем были очки.
   Симпатичный   фотограф,   окруженный   игрушками...   Стоп.    Почему
игрушками?
   У него была только одна игрушка. Огромный плюшевый слон. Он был очень
чистый и пушистый. Дети, которых он усаживал перед  объективом,  трогали
его за хобот и что-то  говорили,  обращаясь  к  доброму  дяде  в  очках.
Наверное, они спрашивали, зачем слону такой длинный нос.
   Все эти зрительные картинки из того памятного дня всплыли неожиданно,
как и появившиеся тотчас в памяти снимки с Верой и Нагаевым.  Да  только
там дети были  сняты  не  с  розовым  слоном,  а  с  зеленым,  красивого
изумрудного цвета крокодилом. Точно! Он словно сейчас видит перед  собой
веселую девчушку,  обнимающую  это  зеленое  чудище.  Надо  бы  спросить
фотографа, сколько игрушек он носит с собой в парк. Спрашивается,  зачем
ему несколько игрушек, когда дети-то все разные и  каждый  снимок  можно
было  бы  сделать  с  одним  плюшевым  зверем...Фотограф  не  фальшивый,
настоящий, у него при себе имелась огромная пачка снимков, а в  коридоре
он оставил большую коробку с плюшевыми игрушками. Да и сам  я  вспомнил,
что видел его в парке. Так что с фотографом все в порядке... Котельников
мог ошибиться, и в коробке могла быть всего лишь одна, большая  игрушка.
Но так ли это важно?
   Он прождал в парке до  пяти  часов.  Пообедал  в  два  часа  в  кафе,
подремал на солнышке, сидя на скамейке, но фотограф  так  и  не  пришел.
Обычно, по словам мороженщиц, Валентин приходил часов в десять.  А  если
шел дождь, то не приходил вовсе. Сейчас же  было  тепло,  вовсю  светило
солнце, и парк постепенно наполнялся визжащей детворой. Было самое время
работать...
   Александр, ругая себя, что убил попусту столько времени вместо  того,
чтобы навестить Веру,  поехал  на  Большую  Казачью,  где  жил  Валентин
Рыхлов. Он без труда нашел нужный дом, обошел  его,  поскольку  подъезды
располагались со стороны внутреннего двора,  и  понял,  что  опоздал.  У
одного из подъездов стояли  милицейские  машины,  у  крыльца  столпились
люди, и он понял, что фотографа уже нет в живых.  Он  почувствовал  это.
Теперь ему никто не скажет, сколько плюшевых игрушек  было  у  Валентина
Рыхлова и когда именно, в каких числах какого месяца  и,  главное,  года
был сделан снимок с Нагаевым.
   Он все же поднялся на пятый этаж, где находилась квартира  фотографа,
и  сказал  дежурившему