ной девушки, чтобы потом просто взять  и  утопить  ее
руками злодея?
   Я несколько раз перечитывала этот роман и всякий раз мечтала найти  в
самом конце хотя бы несколько строк о том, что  Роберта  осталась  жива,
что она выплыла на  другом  берегу,  отдышалась  и  ее  приютили  жившие
поблизости добрые рыбаки. Но все это  оставалось  лишь  моей  фантазией.
Роберта погибла с ребенком в животе. Как погибла  и  моя  сестра.  А  ее
муж-убийца все эти годы жил в свое удовольствие. Он  даже  не  попытался
искупить свою вину перед ней  и  передо  мной,  ее  сестрой.  Он  просто
пользовался мною, и все. А ведь он, в силу своей профессии,  не  мог  не
понимать степень моих  страданий.  Я  любила  его,  любила...  Прошедшее
время, женский род, все кончено.  Но  разве  могла  я  допустить,  чтобы
Маргарита, та женщина, которая разлучила их навсегда, теперь вмешалась и
в наши зарождающиеся отношения? Она  приехала  в  наш  город  неизвестно
откуда. Спустя столько лет. Ясно,  богатая.  Зачем  приехала?  Вспомнить
молодость? Или почуяла запах денег?
   Хотела после его  смерти  унаследовать  все  те  сокровища,  которыми
забита его квартира? Мало ей того, что она  все  эти  годы  владела  его
сердцем...
   Но теперь она  просто  мертвое  тело,  остывающее  в  белом  шелковом
костюме. На спине - два отверстия от пуль, вокруг которых еще не  успела
подсохнуть кровь. Она еще сочится из ран  на  паркет.  Я  пригласила  ее
сюда, на его дачу, заманила под предлогом того, что знаю кое-что  о  его
завещании. Хотя на самом деле я ничего про это не знаю.  Совершенно.  Но
могу только предположить, что он все завещал ей. Больше кому? Ну, может,
и мне крохи. На пропитание. И она пришла. Даже не пришла,  а  прилетела.
Как муха на мед. Откуда ей было знать, что  я  каждый  год  покупала  по
пистолету, что тренировалась неподалеку  от  этой  дачи  в  стрельбе.  Я
готовилась к этому дню. И  знала,  что  рано  или  поздно,  но  все  эти
маленькие и большие пистолеты мне когда-нибудь пригодятся. Купить оружие
- не проблема. Были бы только деньги. А деньги у меня были всегда.  Ведь
я много работала. И вот теперь  я  убила  Маргариту,  его  любовницу.  С
оружием чувствуешь  себя  много  увереннее,  сильнее.  Что  делать,  раз
человек устроен таким образом, что не хочет понимать очевидных вещей,  и
тогда приходится всаживать ему пулю в голову ли, в  спину.  Так  было  с
ним, так было и с фотографом. Он задавал мне слишком много  вопросов.  К
тому же он был груб со мной. А я не выношу грубости. И если бы Маргарита
об этом знала, она, быть может, осталась бы жить. Но она, едва  войдя  в
дом - дача просторная, солнечная, в окна врывается свежий ветер и  щебет
птиц, - сразу все испортила. С порога сказала, что я  напрасно  ее  сюда
вызвала, что она сама все знает про завещание и что я вообще  отнимаю  у
нее массу времени. Зачем я пригласила  ее  сюда,  за  город,  когда  все
вопросы можно было уладить по телефону, тем более  что  я  от  покойного
должна была знать, в какой именно гостинице она остановилась,  ее  легко
можно было найти. Она говорила чистую правду. Я действительно все знала.
   Даже номер ее апартаментов. Я не могла этого  не  знать,  потому  что
первоначально собиралась застрелить ее там. "В тебе  накопилось  слишком
много драконов, - говорил мне мой шурин, -  так  много,  что  тебе  пора
открывать зверинец и показывать их  белому  свету  за  деньги".  Он  был
хорошим психотерапевтом. Но мои драконы принадлежат только мне, и я сама
знаю, как мне с ними поступать. "Ты сам дракон" - так  говорила  я  ему,
когда он начинал воспитывать меня, объяснять мне прописные истины.  Даже
моя сестра, Аля, еще тогда, в солнечной юности,  подсмеиваясь  над  ним,
называла его драконом. Как в воду глядела.
   И любила при этом повторять: "О драконах - ни слова".  Улыбаясь,  как
всегда, она пресекала все мои разговоры о ее муже, к которому она,  если
верить моему шурину, с каждым днем остывала все больше и больше...  И  о
причине я могла только догадываться. Конечно, она знала о  существовании
своей соперницы. Знала и все  равно  продолжала  жить  со  своим  мужем.
Может, надеялась, что он изменится с рождением ребенка? Как же светились
ее глаза накануне смерти, накануне той поездки. "Это будет романтическое
путешествие на острова, - заявила она мне и показала купленную  накануне
новую соломенную шляпу. - Нравится ?" Мне нравилось все, что она делала,
что покупала и носила, ела и  портила,  на  что  смотрела.  Быть  может,
поэтому мне понравился ее жених, который стал впоследствии ее мужем ?  А
ведь я предупреждала ее,  что  он  беден.  Беден  настолько,  что  не  в
состоянии  прокормить  даже  себя.  Аля  работала  на  почте,  я   -   в
заготконторе, мы выращивали на нашем огородике помидоры и картошку,  лук
и салат, а мой шурин в это время дремал на веранде нашего  старого  дома
или читал. Или курил. Осенью он помогал  нам  варить  яблочное  варенье.
Резал яблоки и лимоны. Моя сестра  любила  добавлять  в  яблоки  лимоны.
Любила ли она деньги? Ей нравилось покупать себе шарфики и  шляпки,  она
радовалась как ребенок, когда у  нее  появлялись  хотя  бы  какие-нибудь
деньги, и тогда она отправлялась в большой город. На автобусе.  Там,  по
ее рассказам, она гуляла в красивом парке, ела мороженое, ходила в кино,
покупала книги. А в это же самое время на окраине нашего городка ее  муж
занимался любовью с Маргаритой. Как будто у него не было  красивой  юной
жены...
   И теперь она мертва, Маргарита. Лежит ничком, неловко подмяв под себя
руки,  и  я  вижу,  как  блестят  при  свете  ослепительного  солнца  ее
бриллиантовые кольца.
   Белая юбка ее задралась, и мне виден край ее нижней  кружевной  юбки.
Скоро и он станет розовым от крови...
   Что мне осталось? Отправить еще  письмо  в  прокуратуру  относительно
узла с иконами,  они  не  должны  пропасть.  Ренат  ими  очень  дорожил.
Съездить к нотариусу и вечером сесть  написать  письмо.  Но  прежде  мне
следует с ней все-таки повидаться и спросить, что я  еще  могу  для  нее
сделать.
   Я должна ей как-то помочь, я должна сделать все возможное, чтобы  она
простила меня. Но не думаю, что я найду такие слова..."
 
Глава 16 
 
УТРО 
 
   Он заехал за Верой и привез ее к себе домой. Уставшие, они  поужинали
и уснули, обнявшись на широкой, явно не холостяцкой кровати  Александра.
Это была первая мирная ночь после кошмарных испытаний, выпавших на  долю
Веры. "Всех, кто болен депрессией, следует на несколько дней помещать  в
камеру. Только там человек  по-настоящему  осознает,  как  же  прекрасна
жизнь, и перестанет хандрить..." - сказала Вера, уже засыпая и  чувствуя
на своем бедре теплую мужскую руку. Утром она проснулась первой, села на
постели, не в силах понять, где находится.
   Сон был таким глубоким, что она не сразу поняла, что  лежит  в  чужой
постели. И что она не в камере, а в залитой  солнцем  спальне,  а  рядом
лежит Александр.
   - Знаешь, - вдруг сказал он, не открывая глаз, и она поняла,  что  он
уже давно не спит, а просто ждет, когда она проснется, - как дорого бы я
заплатил, чтобы вся эта история поскорее закончилась...
   Я не могу думать больше  ни  о  чем.  У  меня  полно  дел,  я  должен
готовиться к судам, писать жалобы, а у меня в голове  только  одно:  что
еще я могу сделать, чтобы с тебя сняли подозрение в убийстве Нагаева.
   - Я разговаривала с Августой, она не знает клиентки Нагаева с  именем
Вера.
   - Ты вчера говорила  что-то  про  эвтаназию.  Это  как-то  связано  с
Нагаевым?
   -  Косвенно..,  просто  она   вчера   напилась   и   выдвинула   одну
довольно-таки любопытную версию,  связанную  с  тем,  почему  подставили
именно  меня.  Ведь  что  первое  приходит  в  голову,   когда   человек
сталкивается с подобным? Он  начинает  лихорадочно  вспоминать,  что  же
такого он мог сделать, что его кто-то так возненавидел, ведь так?
   - Ну, предположим...
   - Или же кто-то хочет отомстить мне за что-то...
   - Это одно и то же.
   - Может, я кому-то угрожала или, к примеру, знаю лишнее,  и  от  меня
решили избавиться. Но ведь ничего такого в моей жизни не  было!  Поэтому
идея  Августы  об  эвтаназии  показалась  мне  наиболее  вероятной.  Она
выразилась примерно так: у тебя была депрессия, тебе было плохо.
   Может, ты кому-то проговорилась, что не хочешь жить. Так чем в могилу
ложиться, не лучше ли перед смертью помочь кому-то решить его  проблемы?
Другими словами, взять все на себя, понимаешь?
   - Да уж... Твоя Августа не простая женщина. Большая оригиналка. И как
это она до этого только додумалась?
   - Не знаю. У нее всегда полно всяких идей. Она вообще-то умная. Но  я
сразу поняла, что она имеет в виду Илью. И  я  действительно  вспомнила,
как он несколько раз стучался ко мне в комнату, чтобы узнать, жива я или
нет. Я понимаю, что любой муж на его месте, чувствуя свою вину, делал бы
то же самое.  Но  после  слов  Августы  поведение  Ильи  показалось  мне
подозрительным. Может, потому, что я стала такой мнительной, не знаю.
   Но зачем Илье убивать Нагаева? Это похоже на бред.
   - Это не бред. Ты только что  подсказала  мне,  по  какому  пути  нам
следует двигаться дальше. Кому выгодна смерть Нагаева? В сущности,  этот
вопрос всегда возникает одним из первых. И он возникал у меня раньше. Но
потом, когда все украденное из его квартиры нашлось...
   - Как это нашлось?
   И Александр вспомнил, к своему стыду, что еще  не  рассказал  Вере  о
звонке неизвестной  женщины  с  прокуренным  голосом,  обладательницы  -
скорее всего, фальшивого - прибалтийского акцента.
   - Я думал, что ты уже знаешь... - и он в двух словах рассказал о том,
где именно обнаружили узел с вещами и деньгами.
   И об описи.
   - Значит, не ограбление?
   - Не знаю. Никто не знает. Сейчас так мало людей, способных на  такой
благородный поступок, что возникает вопрос: как же этот человек, который
не позарился ни на доллар, мог убить  такого  уважаемого  человека,  как
Ренат Нагаев?! И каким же мерзавцем он, Нагаев, должен был  быть,  чтобы
довести этого благородного человека до  убийства!  Ты  только  представь
себе: куча долларов и антиквариата... Кто мешал убийце забрать  все  это
себе и уехать куда глаза глядят?
   - А может, позвонил и не убийца...
   - Я тоже так сначала думал, но потом все  же  решил,  что  уж  больно
пустынное  там  место,  чтобы  нашелся  свидетель,  который  видел,  как
преступник закапывает сокровища в землю. Да и зарыто все было неглубоко,
чисто символически, чтобы ничего не испортилось. Понимаешь, если бы  все
это обнаружили в городе, в подвале или где-нибудь еще на просматриваемом
участке, я бы тогда мог  предположить,  что  звонил  тот,  кто  случайно
подсмотрел,  как  преступник   прячет   награбленное.   Но   двенадцатый
километр... Это звонил убийца.
   Тот самый неизвестный преступник, который  подставил  тебя,  а  потом
убил Рыхлова... И он же - тот самый благородный человек, который  вернул
награбленное.
   Получается, что он украл все это для того, чтобы пустить следствие по
ложному следу, мол, убили, чтобы ограбить. Для этой цели он  подкинул  и
пистолет... А  потом,  когда  прошло  определенное  время,  которое  ему
понадобилось,  чтобы  все  осмыслить,  и  убийца  почувствовал  себя   в
безопасности, он решил вернуть награбленное и даже  постараться  сделать
так, чтобы все  эти  вещи  не  были  растащены  теперь  уже  работниками
милиции.
   - У Нагаева нет наследников?
   - Нет. Но Котельников мне вчера намекнул что-то о женщине, с  которой
он в последнее время жил. Или встречался.
   - Августа мне тоже говорила про нее.
   Может, она состояла с ним в официальном браке?
   - Нет, Котельников говорил, что Нагаев официально  был  женат  только
один раз, и это было очень давно. Больше двадцати лет тому назад.
   - А как звали его жену, не знаешь?
   - Нет, не знаю.
   - Брак официально расторгнут?
   - Конечно, он наводил справки. Ведь наследство - это основной  мотив.
А его нет, понимаешь? Мотива нет вообще!
   В том-то все и дело. Никто не знает, за что убили Нагаева.
   - Тогда, думаю, нам следует навестить ту женщину, которую  он  любил.
Может, она что-нибудь знает?
   - Думаю, что Котельников именно этим и занимается.
   - А что ты говорил мне вчера про розового слона?
   - Знаешь, ничего ценного эта информация  собой  не  представляет,  но
слон был куплен, как я тебе уже говорил, в первых числах  апреля.  А  на
снимках, где Нагаев с той женщиной в твоем пальто, дети сфотографированы
с крокодилом. Значит, Нагаев встречался с этой женщиной в  конце  марта,
потому  что  на  снимках  в  парке  уже  нет  снега,  и  даже  чуть-чуть
пробивается зелень...
   - Пальто... Я так и не поговорила ни с Ильей, ни  с  Мариной.  Может,
они бы и сказали, кто был в мое отсутствие и  мог  взять  мое  пальто  и
подкинуть мне пистолет? Когда Марина пришла ко мне, чтобы сказать о том,
что меня выпускают, я меньше всего тогда думала о пальто...
   - Вера, - Александр обнял ее и поцеловал, - дело в том, что мне  надо
сегодня кое-что успеть сделать. Я же адвокат, у меня дела. Их накопилось
слишком много, понимаешь? Мне надо готовиться  к  судам,  знакомиться  с
новым делом... Обычная текучка, из которой состоит жизнь адвоката.
   - Ты хочешь оставить меня одну?
   Здесь?
   - Да, я бы очень хотел, чтобы ты  до  вечера,  до  моего  возвращения
никуда не уходила. Я обещал это Котельникову.
   А учитывая, что человек, который совершил эти убийства,  до  сих  пор
находится на свободе, тебе для твоей же безопасности будет  лучше,  если
ты останешься тут и никому не откроешь дверь.
   - Но мне необходимо встретиться с Ильей или Мариной.
   - Давай отложим это  до  вечера.  Я  не  могу  отпускать  тебя  одну,
понимаешь?
   - Ты все-таки подозреваешь Илью?
   - Я подозреваю всех! Ты сделаешь так, как я говорю?
   - Не могу, Саша. Я не могу себе позволить  бездействовать,  когда  на
мне висит столь тяжкое обвинение...
   Звонок в дверь заставил обоих вздрогнуть.
   - Это по мою душу... - напряглась Вера и натянула простыню  до  самых
глаз. - Это Котельников, я это знаю, чувствую...
   - Тебе лучше одеться. Это может быть один мой  приятель,  тот  самый,
жена которого чуть не проломила мне голову...
   Оденься, но не выходи из комнаты...
   А вдруг это все-таки не он...
   Александр набросил на плечи халат и вышел из спальни. Вера, вскочив с
постели, быстро оделась. Она не ошиблась - из передней  доносился  голос
Котельникова. Она распахнула дверь и, увидев его, замерла на пороге.  Из
горла ее рвались слова, но она не могла себе позволить их произнести, не
смела... А хотела, как же она хотела сказать Котельникову, что  по  вине
таких вот  недалеких  и  бестолковых  следователей  убийца  до  сих  пор
находится на свободе, а он пасет ее, ни в чем не повинную...
   - Вера, успокойся... Я объяснил Сергею, что ты была здесь, со мной...
   - А что случилось? Еще кого-нибудь убили?
   Котельников смотрел на нее с недоверием.
   - Сегодня утром позвонил неизвестный и сказал,  что  за  городом,  на
даче Нагаева, убита женщина. Я уже был там...
   - Что это за женщина? Его любовница?
   - Да. Маргарита Болотова. Она жила в гостинице "Европа",  встречалась
с Нагаевым. От его окружения известно, что она его  давняя  знакомая.  В
свое время у них был бурный роман, после чего эта особа  его  бросила  и
появлялась у нас в городе редко, очень редко...  Горничная  в  гостинице
сказала, что нечаянно подслушала ее разговор с  мужчиной.  Она  называла
его Ренатом, из чего я сделал вывод, что она говорила именно с Нагаевым.
Так вот. Речь шла о свадебном путешествии.
   Они обсуждали, на какие острова лучше лететь...
   - И все это вы успели узнать за одно утро,  после  того  как  провели
какое-то время на даче Нагаева? - усмехнулась Вера.
   - Нет, я занимался Болотовой два дня.
   А в чем дело? Почему такой тон?
   - Разве не понятно? Зачем вы сюда пришли? Чтобы выяснить, где я  была
в момент убийства? Вы все еще думаете, что это я убила Нагаева?
   - Нет, Вера, успокойтесь. Я пришел сюда  совсем  по  другому  поводу.
Дело в том, что сегодня утром погиб еще один человек  и,  насколько  мне
известно, Александр был его адвокатом...
   - Кто? - изумился Александр. - У меня много клиентов...
   - Писаревич.
   - Валерка? - Произнеся это имя,  он  вдруг  явственно  увидел  передо
собой бледное лицо его несчастной брошенной жены  и  самого  Писаревича,
изо всех сил пытающегося внушить хотя бы самому себе, что  он  поступает
правильно, отвоевывая, выгрызая себе место под солнышком...
   И словно в ответ на его  воспоминание  у  него  разболелась  рана  на
голове. "Странно, - подумал он, - но я  не  могу  представить  себе  его
мертвым. Так и вижу это довольное и сытое лицо и эти  глаза,  удивленные
тем, что я посмел потребовать с него достойный гонорар.  Неужели  я  так
очерствел ?"
   - Да. Они угорели вместе со своей подружкой на даче, в бане... Темная
история... Мать  погибшей  девушки  утверждает,  что  газ  пустила  жена
Писаревича, совершенно обезумевшая от горя...  Но  это  надо  проверять.
Кажется,  у  жены  Писаревича  есть  стопроцентное  алиби.  Этим   делом
занимается другой человек, не я...
   - А как ты узнал, что я его адвокат?
   - Мне Захар Собакин сказал, я его случайно в прокуратуре  встретил...
Вот такие новости с самого утра. Так что вы, Вера, напрасно смотрите  на
меня своими глазищами... Они у вас красивые, но очень злые...
   - Я бы посмотрела на вас, если бы вас ни за что ни про что посадили в
камеру и обвинили в убийстве...
   - Верочка, успокойся... - Александр обнял ее. - Ты прости ее, Серега,
и постарайся понять.
   - Да я и так уж понимаю вас - дальше некуда. Свяжешься вот с  такими,
неблагодарными... - И Котельников, махнув рукой, ушел, хлопнув дверью.
 
Глава 17 
 
АДВОКАТ СОБАКИН 
 
   После ухода Александра Вера не знала, куда себя деть, поэтому сделала
первое, что ей пришло в голову, - позвонила Марине. Все телефоны  Марины
молчали, даже тот, который сейчас являлся телефоном и ее бывшего мужа  -
Ильи. Она знала, что Марина время от времени живет с  ним  в  снятой  ею
квартире, поэтому, оставляя ей свои координаты, не могла не  оставить  и
номер телефона той квартиры.
   Но поскольку трубку не брали и там, она решила, что и Ильи  тоже  нет
дома. Сидеть в заточении у Александра и дожидаться его до вечера  просто
не было сил. И тогда она  решила  позвонить  Августе.  Справиться  о  ее
самочувствии и спросить,  на  какое  число  назначен  отъезд.  Заодно  и
поделиться свежими, в подлинном смысле слова  убийственными,  новостями,
рассказать, что на даче Нагаева убита женщина, судя по всему,  та  самая
любовница, о которой она ей  и  рассказывала.  Но  и  Августа  не  взяла
трубку.  Все  были  заняты,  никого  не  было  дома.  А   она,   главная
подозреваемая (она была уверена, что Котельников прилетел  утром  только
ради нее, ради того, чтобы выяснить, где она была  в  момент  убийства),
сидит сложа руки...
   Одна-единственная мысль блуждала в ее  рассеянном  сознании,  и  Вера
никак не могла на ней сосредоточиться. Мысль эта ускользала, как решение
какой-то сложнейшей математической задачи из далекого школьного детства.
Обрывок фразы, который не давал ей покоя и мешал думать о другом. Кто же
сказал ту фразу?
   Марина? Александр? Августа?
   "Вера... Но ведь такого не могло быть... его уже  не  было  в  живых,
понимаешь? Не было! Я как никто это точно знаю! Зачем ты  сейчас-то  мне
лжешь? Я же хочу тебе только добра!" Вот она, эта фраза:  "Я  как  никто
это точно знаю". И это произнесла Августа. Почему  она  так  сказала?  И
почему она как никто это знает? Почему? И кто может так сказать, как  не
человек, имеющий к этому убийству самое  непосредственное  отношение?  И
потом она стала успокаивать Веру: "У тебя есть алиби..."
   Августа?  Теперь  и  мыслей  стало  больше.  И  слов,  о