выглядел  неважно.  Желтушное   лицо   его   приобрело
дополнительный сероватый оттенок, который его явно не красил.
   - Куда мы отправимся сегодня? - спросил он сварливым тоном.
   - В  Химки,  к  учительнице  математики  Инне  Головатовой,  -  объяснила
Вероника. - Вот адрес.
   Она протянула Рыськину  бумажку,  которую  получила  в  редакции  журнала
"Женский досуг".
   - Знаешь, как добираться?
   - Соображу, - мрачно ответил тот.
   Настроение у него было совершенно точно не боевое. Утро, кстати, выдалось
таким же хмурым и желтушным, как и Рыськин. Воздух казался  горьким,  а  над
головой висели хворые тучи. Не такие, что несут дождь, - полные, набухшие от
воды и сознания собственной значимости, - а плоские, вылинявшие и жалкие.
   Инна Головатова на звонки не откликалась.
   - Наверное, она уехала в отпуск, - высказал вполне здравую мысль Рыськин.
- У школьников каникулы, финал конкурса, объявленного журналом,  не  удался.
Что ей еще делать?
   Веронике, однако, не хотелось уезжать несолоно хлебавши.
   - Я должна знать  совершенно  точно,  в  городе  Головатова  или  нет,  -
уперлась она. Потом повернулась к соседней двери и  утопила  кнопку  звонка.
Через некоторое время на  пороге  появилась  женщина  в  деловом  костюме  и
профессорских очках.
   - Вам что,  товарищи?  -  спросила  она  запредельным  голосом  и  строго
посмотрела на непрошеных гостей. - Вы по поводу канализации?
   - Да, - тут же ответил Рыськин и  бросил  жалобный  взгляд  на  Веронику.
Вероятно, ОРВИ снова давала о себе знать.
   Вероника безжалостно оттерла его плечом  от  двери  и,  в  свою  очередь,
пояснила:
   - Мы по поводу вашей соседки, Инны Головатовой. Не знаете  случайно,  где
можно ее найти?
   - Конечно, знаю, -  раздраженно  ответила  профессорша.  -  В  морге.  На
железной каталке.
   Это было так неожиданно,  так  страшно,  так  созвучно  кое-каким  мыслям
Вероники относительно собственного будущего, что она едва не села.
   - В мо-орге? - повторил Рыськин  за  ее  спиной.  -  У  нее  что,  болела
печень?
   - Ничего не знаю насчет внутренностей покойной, но умерла она оттого, что
на нее машина наехала, - отрезала профессорша. - По всем остальным  вопросам
вам лучше обращаться к ее подруге. Сейчас дам номер телефона.
   Она ушла, оставив дверь приоткрытой, и через некоторое время вернулась  с
использованным метрополитеновским билетиком, на  обратной  стороне  которого
крупно написала три группы цифр.
   - Вот, - она подала билетик Веронике и сказала:
   - Подругу зовут Татьяной. Она была с Инной в больнице и теперь занимается
всеми скорбными делами.
   - Что ж, спасибо за информацию и до свидания, - пробормотала Вероника.
   - До свидания, - повторил за ней бледнеющий на глазах Рыськин.
   Соседка закрыла дверь.
   - Зря ты не дала мне  развить  тему  канализации,  -  укоризненно  сказал
Рыськин, выходя из подъезда и привычно  озирая  окрестности.  -  Теперь  мне
придется решать свою проблему как-то иначе.
   - Надеюсь, ты  найдешь  цивилизованное  решение,  -  с  опаской  заметила
Вероника, косясь на  него.  -  Надо  заехать  в  какой-нибудь  ресторан  или
супермаркет, там обязательно есть уборные.
   - Не всякая уборная мне подойдет! -  неожиданно  заявил  Рыськин.  -  Мне
нужна достаточно большая, желательно с окном. В другую я не пойду.
   Вероника повернулась и посмотрела на него с искренней озабоченностью:
   - Зачем тебе с окном? Ты ведь не жить в ней собираешься!
   - Мне нужно, - уперся Рыськин. - Без окна я не справлюсь.
   - На МКАД  есть  огромный  мебельный  центр,  можем  заехать,  убедиться,
соответствуют ли их удобства твоим вкусам. Кстати,  больше  у  тебя  никаких
требований нет?
   - Хотелось бы, чтобы кабинки были с короткими дверями.  Ну,  чтобы  между
дверью и полом оставался большой зазор, - поспешно сказал Рыськин.  Лоб  его
снова покрылся испариной. - Двери до самого пола - совсем не то.
   - Ясно, - ответила Вероника деревянным голосом. "Может, дело  даже  не  в
желудке? Может, у Оси не все в порядке с головой? - подумала она. - Вдруг  у
него была какая-нибудь производственная травма? Контузия там или  что-нибудь
в этом роде? А он скрывает это, чтобы не лишиться работы".
   Когда они подкатили к мебельному центру, Рыськин внезапно обеспокоился ее
безопасностью.
   - Не стоит тебе выходить из машины, - заявил  он.  -  Запрись  изнутри  и
закрой окна. Лучше всего вообще пригнуться.  Знаешь  что?  Полезай  назад  и
приляг, о'кей?
   - О'кей, - вздохнула Вероника. Ей  не  очень  хотелось  лежать  в  душной
машине, но делать было нечего. - Только ты, пожалуйста, недолго, хорошо?
   Рыськин пообещал вскоре вернуться, но обещания своего не сдержал.  Прошло
примерно минут двадцать, а его все не было. Зато из мебельного центра  густо
повалил  народ.  Складывалось  впечатление,  что  внутри  что-то  случилось.
Вероника долго боролась  с  собой,  потом  все-таки  выбралась  на  улицу  и
остановила женщину, которая так торопилась на стоянку, что даже приседала от
нетерпения.
   - Скажите, а почему все выходят? - спросила Вероника встревоженно.
   - Какой-то псих засел на втором этаже возле туалетов и  обещает  взорвать
здание! - прокричала та на бегу. - Говорит, что он Бомбермен!
   - Трех человек положил! - подхватил толстый мужчина, машина которого была
припаркована рядом с "Жигулями" Рыськина. - Ходил по магазину с  дубинкой  и
долбил по голове тех, кто ему не приглянулся!  А  теперь  засел  в  уборной.
Наверняка готовит взрыв!
   Вероника похолодела. "Неужели это Ося? - подумала она.  -  То-то  мне  не
понравился его разговор об уборных!" Она чувствовала себя в какой-то степени
ответственной за Рыськина, поэтому решительным шагом направилась к  входу  в
мебельный центр. Спецслужбы еще не подъехали, и кругом царил хаос. Охранники
пытались порциями вывести народ на улицу, но народ их  не  слушал  и  убегал
неорганизованно. По радио предлагали присутствующим срочно эвакуироваться. С
верхних этажей на всех  парах  неслись  замешкавшиеся  покупатели.  Вероника
продиралась против течения к эскалатору и,  когда  продралась,  прыгнула  на
лесенку, едущую вверх - Куда?! - закричали ей снизу. - Стой! Вернись!
   Вероника краем глаза увидела, как забегали по  первому  этажу  охранники,
как позадирали головы. Впрочем, возвращать ее силой ни один не отважился.
   И никто не обратил внимания на то, как по дальней лестнице легко  взбежал
на второй этаж элегантный мужчина с сединой в постриженных бобриком волосах.
На согнутой руке у него висел пиджак, под  пиджаком  был  спрятан  пистолет.
"Как  удачно,  -  удовлетворенно  думал  он.  -  Паника,  массовое  бегство,
сумасшедший в туалете... Все как по заказу". Улыбка  тронула  его  губы.  Он
застрелит Веронику и спокойно уйдет. А когда подкатят эти  идиоты  на  своих
машинах с пищалками, пусть попробуют догадаться, что случилось.
   Вероника соскочила с эскалатора и повертела головой, отыскивая указатель.
Наконец обнаружила стрелочку и поспешно двинулась по коридору мимо испанских
шифоньеров  и  немецких  столов,  перемешанных  с  отечественными  образцами
мебельного искусства, которые поражали наглыми ценами.
   Перед входом в туалет стоял странный тип в клетчатой рубашке навыпуск,  в
шортах и больших сандалиях, надетых на босу ногу. В руке он  держал  тяжелую
короткую палку, похожую на милицейский жезл.
   Озабоченно нахмурившись, Вероника махнула  рукой  в  сторону  лестницы  и
сказала:
   - Идите вниз, а то, не приведи господи, на вас псих из туалета  выскочит.
Что вы стоите? Все уже давно на улице! Идите, идите!
   Вероника даже ногой топнула. Тип в клетчатой рубашке мешал  ей  совершить
аморальное вторжение в мужской туалет. Однако тот на  ее  слова  не  обратил
никакого внимания, только наклонил голову, как скворец, заметивший  в  траве
аппетитное розовое шевеление.
   - Ну что  ты  стоишь?  -  рассвирепела  Вероника,  которой  не  терпелось
отыскать Рыськина. - Глухой, что ли? Или отмороженный, не  боишься  взлететь
на воздух?
   - Я Горец! - неожиданно сказал клетчатый  и  гордо  поднял  голову.  -  Я
должен остаться один!
   - Пошел ты к черту!  -  разозлилась  Вероника  и  двумя  руками  толкнула
клетчатого в грудь.
   Тот  не  удержал  равновесия,  взмахнул  руками  и  шлепнулся   на   пол,
стукнувшись головой о стену. Некоторое время сидел без всякого выражения  на
лице, потом собрал глазки в кучку, отключился и пал на линолеум.
   Вероника перепрыгнула через него в тот  самый  момент,  когда  мужчина  с
пиджаком на локте осторожно выглянул из-за угла.
   - Все шикарно, - пробормотал он,  увидев,  что  жертва  вошла  в  мужской
туалет. По собственному почину влезла в ловушку! Несколько секунд он смотрел
на бездыханное тело, перегородившее вход, потом тронулся с места.
   Вероника была уверена, что, кроме Рыськина, в туалете никого нет. Но  она
все равно испытывала чувство неловкости и даже покраснела, переступив  порог
заведения. Она сразу же увидела,  что  двери  в  кабинках  действительно  не
достают до пола и в самой крайней стоят ноги в знакомых ботинках.
   - Ося! - дрогнувшим голосом  позвала  она.  -  Ося,  это  ты?  Взвизгнула
"молния", клацнула металлическая защелка, и изумленный Рыськин  появился  на
пороге кабинки с вытаращенными глазами.
   - Я, - удивленно ответил он. - А что ты здесь делаешь?
   - Скажи, Ося, кто такой Бомбермен?
   -  Чего?  -  удивленно  спросил  Рыськин.  Он  совершенно  явно  не   мог
сообразить, зачем Вероника явилась в мужской туалет. - Ничего не понимаю!
   - Фу! Кажется, я ошиблась.
   Вероника бросилась к умывальнику и принялась плескать себе в лицо ледяную
воду.
   В этот момент позади нее открылась дверь, и в проеме  появился  седоватый
мужчина, стриженный бобриком. Несмотря на то что рот его  был  плотно  сжат,
глаза улыбались. Мужчина шагнул внутрь и слегка приподнял руку,  на  которой
висел пиджак. Рыськин не увидел пистолета, но сразу же  понял,  что  он  там
есть. Его рука метнулась  за  собственным  оружием,  но  тут  позади  седого
возникла покачивающаяся фигура в клетчатой рубашке.  Клетчатый  на  цыпочках
вошел в туалет и поднял свою палку над головой.
   Вероника обернулась как раз в тот самый миг, когда палка уже готова  была
обрушиться на голову седого.
   - Назад! - крикнул Рыськин  непонятно  кому.  От  неожиданности  Вероника
отпрыгнула от умывальника, и тут пистолет седого выстрелил. В разные стороны
брызнули осколки кафеля.
   - Я Гарри Поттер! - крикнул клетчатый.
   Раздался глухой стук, и седой мужчина мешком  свалился  на  пол  Пистолет
выскользнул из-под пиджака и прокатился по скользким плиткам пола.
   - Господи, что это? - испугалась Вероника, поджимая одну  ногу,  рядом  с
которой остановилось оружие.
   - Сейчас я буду творить заклинания!  -  сообщил  клетчатый  с  благостной
улыбкой на лице. Повернулся и запер дверь в туалет на задвижку.
   - Господи, да ведь это и есть тот самый псих! - воскликнула  Вероника.  -
Посмотри, Ося, на его рожу!
   Ося не ответил, поэтому Вероника  повернулась  и  поглядела  на  него.  С
Рыськиным творилось что-то странное. Глаза его почти что вылезли из орбит, а
на губах появилась пена, словно он собирался пускать  мыльные  пузыри  прямо
изо рта.
   - Открой дверь обратно! - закричал  он  неожиданно  тонким  пронзительным
голосом. - Открой, буек тебе в киль!
   Клетчатый захохотал и показал ему мясистый кукиш. Тогда Рыськин  наклонил
голову и, растопырив руки, прыгнул прямо на обидчика. От удара оба  отлетели
к пресловутой двери и вмазались в нее. Туалет содрогнулся.
   - Открой дверь, сволота-а-а-а!!! - пищал Рыськин не правдоподобно  тонким
голосом. Выходило почти как у солистки группы "Аква".
   Клетчатый сопел и сопротивлялся. Вместо того  чтобы  вмешаться,  Вероника
медленно повернула голову и посмотрела на  стену,  в  которой  засела  пуля.
Прямо над умывальником. Если бы Рыськин не крикнул и она не отскочила  бы  в
сторону - все. Ее жизнь закончилась бы  совершенно  бесславно  -  в  мужском
туалете мебельного центра неподалеку от МКАД.
   Словно во сне Вероника наклонилась  над  неподвижно  лежащим  мужчиной  и
увидела, что из-под его головы вытекает кровь. Ее затошнило и повело.  Стены
завертелись перед глазами. Она опустилась на четвереньки и сквозь  пелену  в
глазах некоторое время наблюдала за тем, как  клетчатый  обегает  туалет  по
периметру, а за ним, надрываясь, словно автомобиль реанимации,  носится  Ося
Рыськин с выпученными глазами и высунутым языком.
   Когда Рыськин догнал клетчатого, они принялись волтузить  друг  друга.  И
тут воздух сотрясла  серия  мощных  ударов  в  дверь.  Вероятно,  спецслужбы
наконец-то добрались до места происшествия и решили взять уборную приступом.
Вероника закрыла голову двумя руками и зажмурилась.
   - Я случайная жертва, - шепотом бубнила она себе в коленки. - Когда  меня
спросят, кто я такая, так и скажу. Случайная жертва...
   После криков, грохота и  шума  борьбы  все  наконец  стихло,  и  Веронику
потянули за руки вверх. Потом  кто-то  обнимал  ее  за  плечи  и  нашептывал
нейтрально-успокаивающие слова, но она  предпочитала  не  разжимать  глаз  и
шагала вслепую.
   - Вам не о чем волноваться, - увещевали ее. - Психа уже поймали и увезли.
И  раненого  увезли.  Здесь  остались  только  вы  и  второй  свидетель  его
бесчинств. Тот мужчина в клетчатой рубашке.
   Вероника мигом распахнула глаза.
   - В клетчатой рубашке?! - закричала она. - Так это и есть псих! А вы что,
забрали Осю?!
   - Извините, конечно, - хмыкнул один из ее  спасителей,  -  но  мужчина  в
клетчатой рубашке был жестоко избит. А.., как вы там сказали? Ося,  да?  Так
вот, Ося был разъярен, дик и имел при себе оружие. Неужели  вы  не  слышали,
как он стрелял?
   - Это не он  стрелял,  а  тот,  который  валялся  на  полу!  -  закричала
Вероника. - Седой в бобрике!
   - Этот в бобрике неизвестно, выживет ли, - сердито ответили ей. -  А  ваш
Ося в отличной форме. Бурлит, как гейзер. Знаете, как он к вам рвался?  Даже
зубами клацал!
   Очутившись на улице, Вероника принялась звонить Каретникову.
   - Матвей! - закричала  она  в  трубку,  когда  тот  ответил.  -  Рыськина
загребли! В ментовку!
   - Да что ты говоришь? - изумился тот. - А за что?
   - Его схватили по ложному  обвинению!  Он  ввязался  в  драку  в  уборной
мебельного центра. Там был один псих, и Осю с ним перепутали.
   - Дорогая, не волнуйся, мы что-нибудь  придумаем.  Я  немедленно  позвоню
Дьякову, он все уладит. А пока езжай домой. Я не хочу, чтобы ты шаталась  по
городу без охраны. Вдруг тебя опять захотят душить!
   Пряча телефон в сумочку, Вероника пробормотала:
   - Это ты, дорогой, еще не знаешь, что меня давили машиной...
   Водить она не умела, поэтому пришлось запереть "Жигули" и оставить их  на
стоянке.  Выбравшись  на  шоссе,  Вероника  тотчас  же  увидела   автобусную
остановку и  подумала:  "Все  равно  я  уже  почти  в  Химках.  Может  быть,
попробовать позвонить подруге Инны Головатовой? Вдруг  она  дома?  Я  просто
обязана узнать про этот наезд как  можно  больше".  Конечно,  она  сразу  же
подумала о стареньком "Москвиче" и женщине в зеленом. А кто бы  не  подумал?
Возможно, есть какие-нибудь свидетели происшествия, которые  описали  машину
Если это действительно "Москвич", за рулем которого  сидела  женщина,  тогда
человек в маске не соврал. Действительно, умереть должны все.
   Подруга Инны Головатовой оказалась дома и ответила на  телефонный  звонок
сразу, будто бы сидела перед аппаратом.
   - Я кое-что знаю о подоплеке этого  дела,  -  официальным  тоном  заявила
Вероника - Не могли бы мы встретиться? Как можно  скорее  -  Подъезжайте,  -
разрешила та и объяснила, каким транспортом добираться.
   "Еще одна училка!" - тут же поняла Вероника,  когда  Татьяна  открыла  ей
дверь своей квартиры. Она была  маленькой  и  довольно  полной,  со  строгой
прической и твердым преподавательским взглядом. Единственное,  что  выпадало
из  образа,  так  это  огромная  растянутая  кофта,  накинутая  на  плечи  и
завязанная узлом под подбородком.
   - На улице жара, а я мерзну, - жалко улыбнулась хозяйка.
   - Это на нервной почве, - кивнула Вероника. - Просто у вас стресс. Я сама
в последнее время постоянно в стрессе, поэтому знаю наверняка.
   - Инночку убили! - с надрывом сказала Татьяна, доведя гостью до комнаты и
свалившись на диван. - Я была с ней  до  самой  последней  минуты.  Это  так
страшно! Представляете, она умирала и все говорила про какие-то ботинки.
   - Ботинки? - насторожилась Вероника.  -  А  вы  не  могли  бы  рассказать
поподробнее?
   - Ах, боже мой! - приложила руки  к  груди  Татьяна.  Грудь  у  нее  была
большой и высоко поднятой.
   "Когда-нибудь ее сделают завучем", - промелькнуло в  голове  у  Вероники.
Все завучи, которых она знала, имели  такую  же  воинственную,  забранную  в
броню грудь.
   - Инна бредила, - продолжала  тем  временем  Татьяна.  -  И  бред  всегда
начинался с одного и того же - с какого-то конверта. Она собиралась показать
кому-то какой-то конверт. А потом увидела ботинки. "Те самые ботинки" -  вот
ее  точные  слова.  Ее  как-то  беспокоили  эти  ботинки.  Будто  бы  в  них
заключалась некая постыдная тайна, Инна узнала эту тайну и занервничала. Да,
и обращалась она все время к некой Ире. Говорила: "Ира, Ира,  ну  у  тебя  и
аппетиты! Сидела бы со своими пряниками!" По-моему, это чистой воды бред.
   - Бред, - пробормотала Вероника  и  сжала  пальцами  виски.  -  Но  очень
информативный.
   - А вы-то сами что знаете? - внезапно вспомнила Татьяна. - По телефону вы
сказали, будто бы знакомы с подоплекой дела. Какого, кстати, дела?
   - О наезде на Инну. Понимаете ли, меня ведь тоже едва не сбили машиной. И
все потому, что я, как и Инна, стала свидетельницей преступления.
   - Ну да? - открыла рот Татьяна.
   - Я не могу разглашать, - промямлила Вероника, в голове у которой  бешено
вращались  шестеренки.  Она  просто  не  хотела,  не  могла  отвлекаться  на
болтовню, которая ее сбивала. - Кстати, как все случилось?
   - Инна переходила дорогу. Дело  происходило  поздним  вечером,  было  уже
темно, и убийца без проблем удрал с места преступления. Говорят,  Инну  сбил
"Москвич". Он и выскочил-то  непонятно  откуда!  Конечно,  его  ищут,  но...
Свидетелями происшествия  оказалась  лишь  пара  припозднившихся  пешеходов.
Ничего вразумительного они так и не сказали.
   "Вот тебе  и  на!  -  думала  Вероника,  подпрыгивая  на  заднем  сиденье
троллейбуса и завороженно глядя  в  окно.  -  Наверное,  это  тот  же  самый
"Москвич", и Инну убила все та же женщина в зеленом.  Значит,  действительно
ничего личного. Все дело в смерти Нелли Шульговской. Ну, допустим, я  видела
лысого, и он это знает. Ведь я вышла на крыльцо прямо вслед  за  ним,  и  он
наверняка обернулся на стук захлопнувшейся двери. А Инна  что,  тоже  видела
лысого? То есть он засветился той ночью по полной  программе?  Очень,  очень
странно".
   Вероника принялась размышлять о том, что так мучило Инну Головатову перед
смертью. Конечно же, говорила она не про какую не про Иру, а про  Киру.  Это
ясно, как дважды два. "Сидела бы со своими пряниками!", вот что она сказала,
подразумевая родную Кирину Тулу.
   С ботинками тоже все более или менее понятно. Она наверняка имела в  виду
ботинки Тараса Шульговского. "Те  самые  ботинки".  Те  самые,  которые  они
обсуждали с Кирой накануне происшествия в доме отдыха. Хорошо, что  Татьяна,
рассказывая, употребила выражение "постыдная тайна". Это сразу же натолкнуло
Веронику на мысль.
   Вот какая картинка складывалась. Инна Головатова  решила  ночью  посетить
Киру Коровкину. Поскольку она не знала (Вероника придерживалась именно  этой
версии), что Киру  переселили,  то  отправилась  в  первый  номер,  куда  та
определила сама себя по приезде. Постучала и вошла.
   Кстати, как она  вошла?  Логично  было  бы  найти  дверь  запертой,