другое расследование.  Взял  еще
одно дело. Думал, справлюсь...
   Василиса зарыдала еще громче.
   - Но что за ошибку я допустил? В чем просчитался? Кто-то  стрелял  из
пистолета с глушителем. Маньяк не мог этого сделать.  Сменить  леску  на
огнестрельное оружие? Вдруг, ни с того ни с сего...
   - Я забыла показать тебе записку! - подскочила Василиса и побежала за
сумочкой. - Вот! - сказала она, разгладив бумагу на столе.
   Прочитав Василисину расшифровку, Арсений покачал головой:
   - Просто в  голове  не  укладывается!  Нагромождение  ерунды.  Шерлок
Холмс...
   - Но моя сестра!
   - Может быть, покушались в самом деле на нее? - предположил Арсений.
   - Ты сам в это веришь?
   - Да нет, конечно. Дело одно  и  то  же.  Душитель  секретарш.  Каким
образом он выяснил, что ты представляешь для него опасность? Может быть,
он не один? У него есть сообщник?
   - Ты когда-нибудь слышал о маньяках, которые обзаводятся сообщниками?
- укоризненно посмотрела на него Василиса.
   - А что, если ты была права? Что, если  это  сам  Таланский?  Нанимая
меня, он был уверен, что я ни до чего не докопаюсь. А я все-таки  что-то
нашел. Он умный мужик.
   - Господи, ты ведь еще ничего не знаешь! - подскочила Василиса. - Мне
удалось  выяснить,  что  это  не  Таланский  встречался  с  секретаршами
накануне их гибели. Это был Барсов. Я его сегодня расколола.
   Она принялась взахлеб рассказывать о том, как ездила к Барсову  домой
и потом прижала его к ногтю.
   - Может быть, твои сегодняшние действия и спровоцировали покушение? -
предположил Арсений. - Возможно, Барсов просто  заморочил  тебе  голову?
Маньяки бывают изворотливыми, как змеи.
   Вспомнив физиономию Барсова, Василиса с сомнением затрясла головой:
   - Лично  я  перестала  его  подозревать.  Мне  больше  нравится  твоя
предыдущая версия.
   - Какая? Версия о виновности Таланского? Но  я  даже  представить  не
могу, чем мы могли его встревожить. Чем  ты  его  встревожила  до  такой
степени, что он решился на выстрел? Кстати, забыл тебе сказать.  Пока  я
ждал, когда уберется милиция, я  кое-кому  успел  позвонить  -  Барсову,
Спичкиной, Шувалову и Таланскому. Таланского дома не было.
   - Может быть, он просто отключил телефон?
   - Не отключил. К телефону  подошла  Наталья.  Я  начал  нести  всякую
ахинею типа того, что мне не спится до утра, мое  сердце  разбито  и  тэ
дэ-и тэ пэ. Она сказала, что готова приехать. Я спросил про мужа, на что
Наталья заявила, что его нет и вряд ли он появится до утра.
   - Но хотя бы сама Таланская отпадает.
   - Слишком много мужчин крутится вокруг нее. Она вполне могла  кого-то
сподвигнуть на преступление.
   - А остальные из тех, кому ты звонил?
   - Остальные, быть может, отключили телефоны.
   - То есть ты хочешь сказать, что ни один  не  ответил?  Так  ведь  не
бывает!
   - Да нет ничего в этом удивительного. Ты отвечаешь на ночные звонки?
   - Конечно, вдруг что случилось?
   - А я - никогда, - твердо сказал Арсений. - Все, что бы ни случилось,
может подождать до утра.
   - Это ты потому такой смелый, что у тебя. нет ни жены,  ни  детей,  -
повела бровями Василиса.
   - А ты как будто многодетная мамаша!
   Кудесников надолго погрузился в задумчивость. Василиса отправилась  в
комнату переодеваться. Больше она не собиралась  сидеть  здесь  и  ждать
вестей от Гены. Сама поедет в больницу.
   -  Подожди,  куда  ты  намылилась?  -  забеспокоился  Кудесников.   -
Теперь-то тебя уж точно надо охранять!
   - Лучше займись настоящим расследованием!
   - Хорошо, сам я не стану тебя охранять, но кого-то из ребят приставлю
обязательно.
   Сейчас довезу  тебя  до  больницы  и,  пока  ты  будешь  там,  вызову
человека.

Глава 9

   Человек выглядел именно так, как Василисе и хотелось.  Немногословный
собранный мужчина лет сорока с преувеличенно спокойным взглядом.  Имя  у
него было незатейливое - Саша.  Единственное,  что  Василисе  в  нем  не
понравилось, так это  то,  что  на  все  ее  вопросы  он  отвечал  одним
невыразительным словом: "Ну". Ей потребовалось некоторое время, чтобы  с
этим "Ну" свыкнуться. Все утро она провела в больнице,  ожидая  услышать
от врачей что-нибудь  обнадеживающее.  Но  они  медлили  с  заключением.
Операция  прошла  удачно,  но  как   организм   Светланы   справится   с
последствиями - никто пока сказать не мог.
   Как ни странно, но несколько часов сна на стуле  в  коридоре  вернули
Василису к жизни. В больничном туалете  она  умылась  холодной  водой  и
решила, что может заниматься делами.
   Просто сидеть здесь и ждать - не самое лучшее занятие, ведь пока  она
ничем сестре помочь не может.  Есть  дела  и  поважнее.  Надо  вычислить
убийцу. Пока у Василисы не было ни одной стоящей мысли по этому поводу.
   Гена Сестраков выглядел плачевнее Василисы. Больше всего  портил  его
не помятый вид, а потухшие глаза. Василиса понимала, в чем дело. У  Гены
не было ни надежды, ни возможности отыскать нападавшего. Тогда как у нее
такая  возможность  была.  Она  знала  подоплеку  дела,  знала,   почему
прогремел выстрел, знала, кто в  действительности  должен  был  получить
пулю.
   Гена был слегка смущен, когда сказал:
   - Ничего, если я съезжу к тебе  и  немного  посплю,  приведу  себя  в
порядок? После обеда снова приеду сюда.
   - Конечно, - воскликнула Василиса. - Зачем ты спрашиваешь?
   Ее телохранитель не поинтересовался, куда они направляются. Он просто
следовал за ней, сохраняя дистанцию. Василиса быстро о нем забыла  -  ей
было о чем подумать. Она прокручивала  в  голове  все  события,  которые
произошли в "Метеорите" с момента ее появления. Теперь  она  подозревала
всех. Таланского, Спичкину, Кукушкину и даже Шувалова, который с  первой
минуты знакомства казался ей образцом мужской привлекательности.  "Может
быть, есть какой-нибудь подводный камень во взаимоотношениях Шувалова со
Спичкиной? - подумала Василиса. - Уж больно  странная  парочка.  Надежда
Павловна вовсе не подходит этому мужчине".
   Впрочем, Василиса была убеждена, что Шувалову  не  подходит  ни  одна
женщина. Кроме нее, конечно. Жаль, он этого не знал. А если сказать ему,
он вряд ли согласится с этим ее умозаключением.
   Василиса так погрузилась в свои  мысли,  что  очнулась  только  возле
входа в здание, где еще совсем  недавно  работала.  Лифт  вознес  ее  на
седьмой этаж, к заброшенному офису  Кудесникова,  дверям  "Кардинала"  и
бывшему  кабинету  Мочалко,  из  которого  доносились  голоса  и   смех.
Вероятно, офис уже был сдан другим арендаторам. Василиса  испытала  даже
некоторую досаду по этому поводу. Ведь с этим местом связаны два  месяца
ее жизни - такие, как выяснилось теперь, спокойные и приятные.
   Кусок плинтуса, о котором говорил Мочалко, Василиса обнаружила в  два
счета. Достав из сумочки железную расческу на  длинной  ручке,  она  уже
было хотела присесть  на  корточки,  но  тут  в  коридоре  появился  Юра
Птыриков.
   - А! Привет! - закричал он. - Какими судьбами?
   Саша насторожился. Василиса успокаивающе улыбнулась ему, прошептав:
   - Я знаю этого типа. В  какой-то  степени  он  безобиден.  И  все  же
держитесь от него подальше.
   Телохранитель расценил эти слова по-своему.  По-видимому,  он  решил,
что Птыриков - некий  отморозок,  который  может  внезапно  напасть  или
достать оружие и начать палить во все, что попадется под  руку.  Поэтому
он пошире расставил ноги и взялся руками за ремень.
   - Привет, - поздоровался Птыриков и с ним тоже и подмигнул. Лицо Саши
оставалось непроницаемым.
   - Кто это, ути-пути, такой  суровый?  -  дурашливым  голосом  спросил
глупый Птыриков и протянул руку, возжелав ткнуть телохранителя пальцем в
живот, как это делают взрослые, забавляясь с младенцами. В ту  же  самую
секунду Саша молниеносным движением схватил Юру  за  протянутую  руку  и
уронил его на  пол.  Раздался  ужасный  стук,  как  будто  Птыриков  был
деревянным.
   - Ты что, дурак? - закричал он с пола писклявым голосом. - Да я  тебя
сейчас!
   Саша едва заметно усмехнулся, глядя на поверженного врага.  Однако  у
Птырикова были свои способы борьбы за существование.
   Недолго думая он вытянул шею и, изловчившись, укусил Сашу за лодыжку.
Это было не просто больно, это было неожиданно! Саша  взвыл  и  согнулся
пополам. Тогда Птыриков дернул его за укушенную ногу. Саша повалился  на
пол, пытаясь сгруппироваться. Но в этот момент лифт,  возле  которого  и
происходило дело, остановился, двери открылись, и оба противника клубком
вкатились в него, разбросав  уже  находящихся  внутри  людей.  Кто-то  с
испугу нажал кнопку первого этажа, двери  закрылись,  и  лифт,  загудев,
отправился вниз.
   Оттуда доносились крики и стуки.
   Вздохнув, Василиса уже было опять собралась присесть  на  корточки  и
заняться  делом,  как  вдруг  дверь  в  противоположном  конце  коридора
распахнулась, и  на  этаже  появились  рабочие  со  скатанными  рулонами
линолеума и деревянными ящиками с инструментами. Громко переговариваясь,
они разложили свое добро на полу и начали с  азартом  отдирать  плинтус.
Василиса, которая сделала вид, что  просто  прохаживается  по  коридору,
непроизвольно метнулась к тому месту, где были  спрятаны  бумаги.  Потом
силой воли заставила себя остановиться. Вдруг это не настоящие  рабочие,
а ребята из  органов?  И  они  незаметно  для  посторонних  ищут  бумаги
Мочалко?
   Василиса  расстегнула  замочек  сумочки  и  одним  легким   движением
перевернула ее. Все, что было внутри, посыпалось на  пол.  Громко  ахая,
она принялась собирать свое добро с пола. Загородив спиной руки, поддела
кусок плинтуса расческой и вытащила его  вместе  с  гвоздем.  Документы,
призванные спасти Мочалко, действительно лежали в углублении.
   Спрятав их в сумочку, Василиса  привела  плинтус  в  порядок,  быстро
собрала остальные вещи и,  поднявшись  на  ноги,  нажала  кнопку  вызова
лифта. Через некоторое время тот остановился,  доставив  в  своем  чреве
целого и невредимого Сашу.
   - Птыриков в  порядке?  -  спросила  Василиса  без  особой,  впрочем,
тревоги. Если Птырикову удалось дожить до его лет, то, вероятно, у  него
особо одаренный ангел-хранитель.
   - Ну, - ответил Саша безо всякого выражения.
   Теперь путь Василисы лежал в "Метеорит".
   Путь Птырикова, кстати, тоже. Но тогда она об  этом  не  подозревала.
Никто, включая Таланского, не знал о том, что случилось в доме  Василисы
этой ночью. Конечно, можно было предупредить заказчика по телефону и  не
выходить на работу, но Василиса посчитала, что  будет  лучше,  если  она
посмотрит сегодня в глаза каждому из подозреваемых лично.
   Всю первую половину дня она ходила из кабинета  в  кабинет,  заводила
пространные разговоры и наблюдала. Однако ничто ее не насторожило  и  не
обеспокоило, хотя внутренне  она  была  собранна  и  сосредоточенна.  Ей
казалось, что именно сейчас, в состоянии напряжения всех  душевных  сил,
ее организм  сработает  как  детектор  лжи.  Однако  ожидания  оказались
напрасными. "Но кто-то ведь подложил мне леску и  записку,  содранную  у
Конан Дойля? - думала она. - И кто-то пробрался ночью в квартиру,  чтобы
убить меня".
   Во время Василисиных  походов  по  кабинетам  телохранитель  караулил
двери,  за  которыми  она   на   какое-то   время   исчезала.   Василиса
предупредила, чтобы на все вопросы он отвечал, будто направлен сюда  для
переговоров от рекламного агентства "Кардинал".
   - Ну, - сказал Саша, выслушав инструкции.
   Василиса вздохнула. Зря только распиналась. Если  Сашу  о  чем-нибудь
спросят, он выдаст свое коронное "Ну", и любопытствующий сразу отстанет.
"Интересно, а что сейчас поделывает Кудесников? - подумала она.  -  Ведь
не сидит же сложа руки? Может быть,  позвонить  ему?"  Однако  во  время
обеденного перерыва он позвонил сам.
   - Ты поела? - спросил Арсений первым делом. - Хотя бы чаю попила?
   - Не хочется, а что?
   - Нужно поесть, - ласково увещевал ее Арсений.  -  А  то  у  тебя  не
хватит сил ухаживать за сестрой, когда она очнется.
   Он так настаивал,  что  Василиса  пообещала  ему  спуститься  в  кафе
немедленно. Вероятно, это был перст судьбы. До сих пор бог миловал  кафе
от катастроф, которые устраивал повсюду, где  бывал,  Юра  Птыриков.  Но
сегодня наконец его способность приносить с собой хаос проявила  себя  в
полном блеске. Каким образом Птыриков оказался по ту  сторону  прилавка,
из-за которого накрахмаленные юноши и девушки подавали порционные блюда,
так и осталось неясным.  Что  он  забыл  среди  кастрюль  с  кипятком  и
огромного количества колюще-режущих предметов? Но что-то все же повлекло
его туда, в запретную зону. Наверное, провидение.
   Некие скрытые в Птырикове силы предельно  напрягли  трубу  с  горячей
водой, которая много лет исправно проводила воду  на  кухню.  Теперь  же
труба внезапно лопнула, и на пол мощной струей полился  кипяток,  брызжа
на заметавшихся юношей и завизжавших девушек.  Василиса  в  этот  момент
ставила на поднос вазочки с салатом. Телохранитель, находившийся от  нее
на некотором расстоянии, едва поднялась паника, бросился вперед.  Однако
провидение послало ему  навстречу  Птырикова.  Высоко  поднимая  колени,
чтобы кипяток не залил его сандалии, Птыриков несся, не разбирая дороги,
и врезался в Сашу, словно камень, пущенный из пращи. Они оба  повалились
на пол, и их тут же накрыло набежавшей волной.
   В тот момент, когда все только начиналось, Василиса кинула любопытный
взгляд на Мусина, вяло протирающего чашки  концом  полотенца,  висевшего
через плечо. Как только раздались первые крики и стало ясно, что  сейчас
начнется потоп, Мусин метнулся в сторону крайнего  правого  шкафчика,  в
котором, как  Василиса  видела  раньше,  стояла  посуда.  "Интересно,  -
подумала она. - Он дернулся точно так же, как я, когда доставала  бумаги
Мочалко. Видимо, у  бармена  там  кое-что  припрятано.  Может  быть,  он
складывает туда чаевые?
   Вряд ли. У него было такое лицо, как будто он  может  потерять  нечто
невероятно важное. Интересно, что бы это могло быть?"
   Она не успела проследить за дальнейшими передвижениями Мусина, потому
что обезумевшая толпа понесла ее к  выходу.  Были  и  пострадавшие.  Как
позже выяснилось, с ожогами в  больницу  увезли  зачинщика  всего  этого
безобразия Птырикова, молодую подавальщицу блюд, бармена Мусина  и,  как
это ни прискорбно, телохранителя Василисы Сашу. Вместо  того  чтобы  как
можно скорее покинуть место катастрофы, Василиса вырвалась  из  толпы  и
бегом возвратилась обратно. Подставляя под ноги  пенопластовые  коробки,
она вошла в бурно мчащийся по полу поток и с ловкостью добралась до  той
самой полки, к которой так рвался испугавшийся бармен. Если бы  Василиса
не была уверена в том, что он там что-то прячет, то никогда бы ничего не
нашла, так искусно была спрятана эта важная для Мусина вещь.
   Ей оказался ежедневник в мягкой обложке, который был засунут в стопку
льняных салфеток. Недолго думая Василиса сунула его под мышку и  сделала
ноги. Радуясь, что Шувалова нет на месте, она  заперлась  в  приемной  и
взволнованно вздохнула, прежде чем приступить  к  исследованию  находки.
"Возможно, там стихи или неприличные картинки", - подумала  она.  Однако
там не было ни того, ни другого. Ежедневник был густо исписан от  начала
и почти до самого  конца.  Последняя  запись  оказалась  совсем  свежей.
Читая, Василиса затаила дыхание. "Она, безусловно, равнодушна ко мне.
   Это раньше я был столь наивным, что покупался  на  их  лесть,  нежные
взгляды и немые обещания.
   Теперь же не верю ничему. Думаю, если она уволится, то  забудет  меня
сразу же. Как они все".
   Василиса почувствовала, что  в  приемной  становится  жарко.  Закрыла
ежедневник и принялась  обмахиваться  им,  пытаясь  привести  в  порядок
мысли. Неужели Мусин? Обаяшка Мусин, который привык к тому, что  женщины
теряют остатки разума, пытаясь обратить на себя его внимание. Она  снова
раскрыла ежедневник  и  начала  листать  страницы  в  обратную  сторону.
Интересно, написано ли тут об убийствах? Она снова уткнулась  в  записи,
вырвав из контекста бросившийся в глаза абзац.
   "Почему она больше не появляется? Увольнение ничего не значит. Она не
могла забыть обо мне!
   Ведь между нами протянута невидимая нить.
   Если я захочу потянуть за свой кончик, ее, словно магнитом,  притянет
сюда. Впрочем, прошла уже почти неделя, как  она  уволилась.  Я  жду  ее
каждую минуту. Когда открывается дверь, я вскидываю глаза в надежде, что
это она. Не могли же лгать ее глаза! Я видел, что она все знает обо мне.
О том, какой я на самом деле - чувствительный, готовый разделить  с  ней
все радости и горести жизни. В последний день она была не просто ласкова
со мной - нежна. Мне не хватает этой нежности".
   Через несколько страниц тон менялся разительно. "Она не приходит. Она
обманывала меня, и  я  должен  ей  отомстить.  Она  должна  понять,  как
заблуждалась, пусть даже и в последнюю  минуту  своей  жизни.  Мерзавка!
Подлая, лживая, легкомысленная, не ставящая ни во  что  привязанность  и
нежность, которые она обещала мне! О, как я буду наслаждаться выражением
ужаса на ее лице!"
   Василиса содрогнулась и  перевернула  еще  несколько  страниц.  В  ее
руках, бесспорно, находится доказательство того, что Мусин -  тот  самый
душитель секретарш. Невероятно, но факт! И хотя ни одну из девушек он  в
своем дневнике не называл по имени, Василисе не  потребовалось  большого
ума, чтобы сложить два и два. Просматривая записи дальше, она  отметила,
что настроение у Мусина скакало от повышенного до самого низкого. То  он
впадал  в  ярость,  то  принимался  ругать  себя  и  свою  неспособность
удерживать хорошеньких девушек. Он поносил свой возраст,  свою  нынешнюю
профессию и весьма скромные доходы.
   Сначала он убеждал себя, что девушки не приходят именно из-за  этого.
Но потом приходил к выводу, что виноваты они сами, их лживая  природа  и
негодное воспитание.
   "Боже мой! Я ведь тоже  заигрывала  с  Мусиным.  Вероятно,  последние
записи - обо мне".
   Но вот пистолет! Сегодняшний ночной выстрел! Может быть,  в  дневнике
где-то написано об оружии?  Чтобы  выяснить  это,  требовалось  прочесть
ежедневник от корки до корки.
   Василиса поняла, что не стоит продолжать чтение здесь. Лучше  поехать
домой. Но прежде чем тронуться в путь, она узнала у Людочки Чечевицыной,
в какую больницу увезли раненых из кафе. Оказалось,  в  ту  самую,  куда
доставили ее сестру. Ирония судьбы! Убийца Мусин возле  своей  последней
жертвы. Она с трудом дозвонилась  до  справочной  и  выяснила,  в  каком
состоянии  пострадавшие.  Хуже  всех  было  Птырикову.  Ему   предстояло
провести в больнице по меньшей мере неделю. По-другому дело  обстояло  с
Сашей и самим Мусиным.
   Единственное,  что  обещала  дежурная,  отвечавшая  на   звонки,   до
завтрашнего утра ни один из них из больницы выписан не будет.
   Василиса облегченно вздохнула.  Теперь,  оставшись  без  охраны,  она
хотела быть уверена, что хотя бы до утра ей не грозит опасность.
   Не поставив никого в известность  о  том,  что  исчезает  до  завтра,
Василиса преспокойно вышла из "стекляшки"  и  отправилась  домой.  Никто
ничего у нее не спрашивал, никто не шел следом. Впрочем, она не особо-то
и глядела по сторонам, занятая своими мыслями.
   Гена Сестраков собирал вещи в спортивную сумку.
   - Не могу же я у тебя жить, правда? - хмуро спросил  он  в  ответ  на
немой вопрос Василисы. - Сейчас приму душ, перекушу чего-нибудь и  поеду
в больницу. Или тебе уступить ванную?
   - Нет-нет, у меня пока дела, - сказала рассеянная Василиса.
   Она закрылась в маленькой комнате и принялась за дневник  Мусина.  Но
читать все подряд у нее не хватало  терпения.  Слишком  здесь  все  было
расплывчато. Одно она поняла точно - этот милый человек определенно  был
с большим сдвигом. "У меня в руках улика. Куда ее  спрятать?  Даже  если
Мусин  обнаружит  пропажу  раньше,  чем  его  арестуют,  он  ни