сдается  за  четырнадцать   долларов.   Номер
полагалось освободить к двенадцати  часам  дня.  Закурив  пепельно-белокурую
сигарету, я высчитал, что для завершения  дела  в  моем  распоряжении  около
двадцати  четырех  часов.  Я  не  собирался  платить  за  вторые  сутки   из
собственного кармана. Это было бы преступлением.
     Попробуйте когда-нибудь прислушаться к самому себе,  когда  вы  одни  в
случайной комнате в чужом городе. Хуже всего, когда ты потерпел  неудачу,  и
пепельно-белокурые  призраки  из  прошлого  ведут  с   тобой   междугородние
телефонные разговоры, и ты никак не можешь положить трубку.
     Перед тем как заказать реальный  междугородний  разговор,  я  прошел  в
ванную и в зеркале над умывальником осмотрел  голову.  Она  выглядела  хуже,
чем я ее  ощущал.  Ухо  было  порвано  и  наполовину  заполнено  подсыхающей
кровью. На виске и щеке виднелись ссадины. Над глазом  намечался  синяк,  от
чего я выглядел более беспутным, чем был на самом деле.  Когда  я  улыбнулся
пришедшей в голову мысли, то эффект получился весьма мрачный.
     Мысль, пришедшая в голову, заставила меня вернуться в  спальню.  Я  сел
на край кровати и в местном телефонном справочнике отыскал номер  доктора  -
дружка Зинни. Грантленд имел кабинет на респектабельной Мейн-стрит и дом  на
Сивью-роуд. Я выписал адреса и номера телефонов и позвонил  ему  на  работу.
Девушка,  взявшая  трубку,  после   уговоров   назначила   мне   время   для
внеочередного приема в полшестого, на конец рабочего дня.
     Если я поспешу, и если Гленн Скотт окажется  дома,  то  у  меня  хватит
времени повидаться с ним и успеть на прием к Грантленду.  Выйдя  на  пенсию,
Гленн обосновался на ранчо в  глубинке  Малибу,  где  выращивал  авокадо.  В
последние два года я раза два или три наведывался к нему,  чтобы  сыграть  в
шахматы. Он всегда обыгрывал меня, но выпивка у него была отменная.  К  тому
же, Скотт мне нравился. Он был одним из немногих, которых я знал  по  службе
в Голливуде, умевших наслаждаться своими небольшими деньгами и при  этом  не
пускать людям пыль в глаза.
     Набирая номер, я подумал, что Гленн оказался при деньгах  так  же,  как
многие другие оказывались в нищете. Всю свою жизнь он,  конечно,  работал  в
поте лица, но из-за денег никогда не доводил себя  до  изнурения.  Он  любил
приговаривать,  что  никогда  не  пытался  продаться   из-за   боязни,   что
кто-нибудь захочет его купить.
     На другом конце провода раздался голос служанки, которая проработала  у
Скоттов двадцать лет. М-р Скотт находился на участке, где  поливал  деревья.
Насколько она могла судить, он пребывал там с  утра  и  будет  рад  повидать
меня.
     Я отыскал его спустя полчаса, поливающим из  шланга  склон  выгоревшего
на солнце пригорка. Хилые молодые деревья авокадо, посаженные  рядами,  лишь
подчеркивали бесплодие каменистой почвы.  "Джип"  Гленна  стоял  на  обочине
дороги. Разворачиваясь и припарковываясь  за  ним,  я  мог  видеть  покрытую
черепицей крышу его плоского дома, построенного из  красноватого  дерева,  а
за ней длинную белую дугу пляжа, примыкавшую к морю. Я направился  к  Скотту
через луг, ощутив внезапный укол зависти. Мне казалось, что  у  Скотта  есть
все, что стоит иметь человеку: место под солнцем, жена и  семья,  достаточно
денег для жизни.
     Гленн  встретил  меня  улыбкой,  и  я  устыдился  своих   мыслей.   Его
проницательные серые  глаза  почти  потерялись  среди  морщин,  не  тронутых
загаром. Широкополая шляпа и пятнистый  комбинезон  цвета  хаки  делали  его
похожим на фермера с многолетним стажем. Я сказал:
     - Привет, фермер.
     - Как вам нравится моя защитная окраска? -  Он  выключил  воду  и  стал
скручивать шланг. - Как дела, Лу? Продолжаете буянить, как я погляжу?
     - Да нет, налетел на дверь. А вы хорошо выглядите.
     - Ага, такая жизнь по мне. Когда начинает приедаться, Белл и я  идем  в
"Стрип" пообедать, а, оказавшись на людях, удираем к черту обратно домой.
     - А как поживает Белл?
     - О, замечательно. Сейчас она  в  Санта  Моника,  гостит  у  детей.  На
прошлой неделе у Белл  родился  первый  внук  не  без  некоторой  помощи  со
стороны невестки. Семь с половиной фунтов,  вылитый  боксер  среднего  веса,
собираются назвать его Гленном. Но вы  сюда  приехали  не  для  того,  чтобы
расспрашивать меня о семье.
     - О семье, но не вашей. Года три тому  назад  вы  принимали  участие  в
расследовании дела в Пуриссиме. Утопилась пожилая  женщина.  Муж  заподозрил
убийство и пригласил вас для проверки.
     - Угу. Я бы  не  назвал  миссис  Холлман  пожилой.  Ей,  кажется,  было
пятьдесят с небольшим. Черт, я уже миновал этот возраст, но я не пожилой.
     - О'кей, дедуля, - сказал я с тонкой  лестью.  -  Вы  не  против  того,
чтобы ответить на парочку вопросов о деле миссис Холлман?
     - А почему вы интересуетесь?
     - Похоже, оно вновь открывается.
     - Иными словами, это было убийство?
     - Не могу утверждать. Пока не могу. Но сегодня  днем  убили  сына  этой
женщины.
     - Которого? У нее было двое.
     - Старшего.  Его  младший  брат  вчера  ночью  бежал  из  больницы  для
душевнобольных и является главным подозреваемым. Незадолго до  выстрелов  он
появился на ранчо...
     - О Боже, - выдохнул Гленн. - Старик был прав.
     Я ждал продолжения, но не дождался и наконец  спросил:  -  Прав  насчет
чего?
     - Давайте не будем об этом, Лу. Я понимаю, что его уже нет в живых,  но
все же это дело конфиденциальное.
     - Значит, ответов не будет, а?
     - Можете задавать ваши вопросы, а я уж решу,  буду  отвечать  или  нет.
Для начала, однако, вы кого представляете в Пуриссиме?
     - Младшего брата, - Карла.
     - Шизика?
     - Я что, обязан сперва подвергать своих клиентов тесту по Роршаху?
     - Я вовсе не это имел в виду. Он нанял  вас,  чтобы  вы  сняли  с  него
подозрения?
     - Нет, тут уже моя собственная инициатива.
     - Эй, это что же - очередной порыв благородства?
     - Вряд ли, - произнес я, вложив в ответ больше надежды,  чем  испытывал
в душе. - Если мои предчувствия оправдаются,  мне  заплатят  за  потраченное
время. У семьи миллион или два.
     - Скорее пять миллионов. Насколько я в этом разбираюсь. Можете  сорвать
куш.
     - Называйте, как хотите. Может, позволите задавать вопросы?
     - Валяйте.  Задавайте.  -  Он  привалился  к  валуну  и   придал   лицу
непроницаемое выражение.
     - На главный вы уже ответили. Смерть миссис Холлман могла  наступить  в
результате убийства.
     - Да-а. В итоге я исключил его за отсутствием  улик.  В  суде,  как  вы
понимаете, без них делать нечего. А также ввиду  душевного  состояния  леди.
Она была неустойчива, много лет прожила на снотворном.  Ее  врач  решительно
отрицал, что она пристрастилась  к  снотворному,  однако  у  меня  создалось
именно такое впечатление. Вдобавок ко всему,  она  и  раньше  покушалась  на
свою жизнь. Хотела застрелиться прямо в кабинете  врача.  Произошло  это  за
несколько дней до того, как она утонула.
     - Кто вам рассказал?
     - Сам врач, и он не лгал. Она потребовала  от  него  рецепт  с  большей
дозой. А когда он отказался, выхватила из сумочки револьвер с  перламутровой
рукояткой и приставила к своей голове. Врач  вовремя  успел  выбить  его,  и
пуля попала в потолок. Он показывал мне отверстие, проделанное пулей.
     - Что стало с револьвером?
     - Естественно, врач отобрал  его.  Кажется,  он  говорил,  что  выкинул
револьвер в море.
     - Странный способ обращения с оружием.
     - Не такой уж странный, учитывая обстоятельства.  Она  умоляла  его  не
рассказывать мужу об этой истории. Старик постоянно грозился  засадить  жену
в психушку. Доктор не стал выдавать ее.
     - Вы имели какое-либо подтверждение?
     - Какое у меня могло быть  подтверждение?  Это  произошло  с  глазу  на
глаз. - Он добавил с  некоторым  раздражением:  -  Его  никто  не  заставлял
говорить мне об этом. Он и так ставил себя под  удар,  рассказывая,  что  он
делал. Говоря о риске, я тоже сейчас здорово рискую.
     - В таком случае могли бы рискнуть  еще  немножко.  Что  вы  думаете  о
местных блюстителях закона?
     - В Пуриссиме? У них хорошая полиция. Не хватает кадров, как  и  везде,
но это один из лучших департаментов среди маленьких городов, я бы сказал.
     - Вообще-то я имел в виду скорее департамент округа.
     - То есть Остервельта? Мы с ним ладили. Он не мешал работать.  -  Гленн
мимолетно улыбнулся. - Естественно, не мешал. Сенатор Холлман здорово  помог
ему на выборах.
     - Остервельт честный человек?
     - Своими глазами я не видел ничего, чтобы утверждать  обратное.  Может,
он иногда и брал взятки. Он  уже  не  так  молод,  как  раньше,  и  до  меня
доносились кое-какие слухи.  Но  ничего  существенного,  как  вы  понимаете.
Сенатор Холлман не допустил бы. А почему вы спросили?
     - Просто  поинтересовался.  -  Я  сказал  очень  осторожно,  прощупывая
почву: - Наверное, мне не удастся взглянуть на ваш рапорт по этому делу?
     - Даже если бы он у меня был. Вам известен закон так же, как и мне.
     - У вас не сохранилась копия?
     - Я не составлял письменного отчета.  Старик  хотел,  чтобы  я  доложил
устно, что я и сделал. Могу сказать вам одним словом,  что  я  ему  сообщил.
Самоубийство. - Он сделал паузу. - Но я мог и ошибаться, Лу.
     - Вы считаете, что ошиблись?
     - Возможно. Но  если  я  и  совершил  ошибку,  то  тут  комар  носу  не
подточит. Я сознаю, что не следует признаваться в этом  бывшему  конкуренту.
С  другой  стороны,  вы  никогда  не  были  серьезным  конкурентом.  К   вам
обращались в тех случаях, когда я оказывался не по карману. - Скотт  пытался
придать разговору шутливый тон, но лицо его было мрачным. - Так  или  иначе,
не хочу, чтобы вы оказались на тонком льду - можете сломать ногу.
     - И что вы предлагаете?
     - Предлагаю послушаться совета  старого  профессионала,  который  начал
службу задолго до того,  как  вы  научились  спускать  воду  в  уборной.  Вы
теряете время в данном случае.
     - Я так не считаю. Вы сказали то, что требуется.
     - Тогда я скажу кое-что, чего  вам  не  требуется,  чтобы  умерить  ваш
восторг. - Сам Скотт казался весьма далеким  от  восторга.  Он  говорил  все
медленнее и медленнее. -  Не  начинайте  тратить  вашу  долю  из  этих  пяти
миллионов, когда вам откроют банковский  счет.  Видите  ли,  в  законе  есть
маленькое правило, которое гласит, что  убийца  не  может  быть  наследником
собственной жертвы.
     - Вы хотите сказать, что Карл Холлман убил своего отца?
     - Как я слышал, старик умер  естественной  смертью.  Я  не  расследовал
обстоятельств  его  смерти.  Но,  похоже,  кому-нибудь  следовало  бы   этим
заняться.
     - Я и собираюсь.
     - Конечно, но не удивляйтесь,  если  получите  ответ,  который  вам  не
понравится.
     - Например?
     - Вы сами сказали его минуту назад.
     - У вас есть особая информация?
     - Только то, что  вы  мне  рассказали,  и  что  говорил  старик,  когда
адвокат прислал его ко мне. А знаете, почему  он  хотел,  чтобы  я  проводил
конфиденциальное расследование случая с утопшей?
     - Он не доверял местной полиции.
     - Может,  и  так.  Главная  же  причина  заключалась  в  следующем:  он
подозревал своего сына в том, что тот пристукнул собственную мать и  сбросил
ее в воду. И я начинаю думать, что так оно и произошло.
     Я давно чувствовал, что он к этому подводит, однако  его  слова  больно
ударили меня, ибо я знал Гленна Скотта как честнейшего человека.
     - Вам известно, на чем основывались подозрения сенатора?
     - Мне он об этом почти не говорил. Я полагал, что он знает своего  сына
лучше, чем я. Мне даже не довелось повидаться  с  парнем.  Я  переговорил  с
остальными членами семьи и понял, что Карл  был  очень  привязан  к  матери.
Слишком привязан, отсюда, возможно, и его безутешность, когда ее не стало.
     - Так же близок, как Эдип?
     - Вероятно. Во всяком случае, его беда в том, что  он,  как  говорится,
держался за ее передник. Мать подняла  вой,  когда  он  уезжал  на  учебу  в
колледж. Не хотела отпускать его от себя ни на шаг, это точно.  К  тому  же,
как я уже сказал, она была не очень уравновешенной. А может, он  думал,  что
если  убьет  ее,  то  получит  свободу.  Подобные  случаи  бывают.  Как   вы
понимаете, я всего лишь размышляю вслух. Это не для цитирования.
     - Не буду, даже про себя. Где находился Карл, когда она умерла?
     - В том-то и дело, что не знаю. В то  время  он  учился  в  Беркли,  но
примерно за неделю до того, как это случилось, он  уехал  оттуда.  Исчез  из
поля зрения в общей сложности дней на десять.
     - И как он объяснил, чем занимался?
     - Не знаю. Сенатор не позволил даже расспросить его. Дело это  было  не
из приятных. Как вы сами поймете.
     - Уже понял.


                                Глава XVIII

     Я  припарковался  на  Мейн-стрит,  перед  зданием  с  плоской   крышей,
сделанным из стеклянных кирпичей и  покрытым  местами  розовой  штукатуркой.
Дорожка, вымощенная плитняком, вела через аккуратно  подстриженные  кусты  к
двери,  находившейся  в  углу  здания.  Рядом  с  дверью  висела   небольшая
бронзовая табличка с немногословным текстом: Дж.  Чарльз  Грантленд,  доктор
медицины.
     Приемная оказалась пустой, за исключением новой на вид мебели,  которой
здесь было в избытке. В дальнем углу за конторкой из отбеленного дуба  рядом
с внутренней дверью восседала весьма молодая женщина, также, как  и  мебель,
новая на вид. Темные волосы, приятные тонкие черты лица, которые  не  мешало
бы подкрасить.
     - М-р Арчер?
     - Да.
     - Сожалею, но доктор занят.  Сегодня  мы  отстаем  от  графика.  Вы  не
против подождать несколько минут?
     Я ответил, что не против. Она записала мой адрес.
     - С вами произошел несчастный случай, м-р Арчер?
     - Можете назвать это так.
     Я сел на ближний к ней стул  и  из  кармана  пиджака  достал  свернутую
газету. Я  купил  ее  на  улице  несколько  минут  назад  у  продавца  газет
мальчишки-мексиканца, который выкрикивал:  "Убийство!"  Я  развернул  ее  на
коленях в надежде, что удастся найти общую тему для разговора.
     Холлмановский случай освещался в статье за  подписью  Юджина  Славкина.
На  всю  полосу  шел  заголовок:  "Разыскивается  брат-убийца".  В  середине
страницы на трех полосах помещалась  фотография  братьев  Холлманов.  Статья
начиналась в весьма высокопарном стиле, и я подумал, не из-за того  ли,  что
Славкин испытывал замешательство при ее написании:
     "В разыгравшейся сегодня трагедии, которая может сравниться  с  древней
трагедией Каина  и  Авеля,  известную  в  округе  семью  крадучись  посетила
потрясшая всех смерть. Жертвой очевидного убийства стал Джерри  Холлман,  34
лет, видный владелец ранчо в долине Буэна  Виста.  Его  младший  брат,  Карл
Холлман, 24 лет, разыскивается  по  подозрению  в  убийстве,  совершенном  с
помощью огнестрельного оружия. М-р Холлман, сын  недавно  усопшего  сенатора
Холлмана, был найден мертвым д-ром Чарльзом  Грантлендом,  семейным  врачом,
приблизительно в час дня в оранжерее поместья Холлманов.
     М-ра Холлмана застрелили двумя  выстрелами  в  спину,  и  он  скончался
через несколько секунд. Рядом с телом был найден револьвер  с  перламутровой
рукояткой  и   две   стрелянные   гильзы,   что   придает   случаю   оттенок
фантастической тайны. Согласно показаниям прислуги,  орудие  убийства  ранее
принадлежало усопшей миссис Алисии Холлман, матери жертвы.
     Шериф Дуэйн Остервельт, прибывший на  место  происшествия  в  считанные
минуты, заявил, что орудие убийства, по свидетельствам  очевидцев,  побывало
в руках Карла Холлмана. Молодого Холлмана видели  на  ранчо  непосредственно
перед  тем,  как  были  произведены  выстрелы.  Вчера  ночью  он  бежал   из
психиатрической  клиники,  где  содержался  в  течение  нескольких  месяцев.
Согласно показаниям членов семьи, молодой Холлман долгое  время  страдал  от
душевного  недуга.  Проводится  его  повсеместный   розыск,   осуществляемый
местным шерифским отделением, а также городской полицией и полицией штата.
     В ходе  междугороднего  телефонного  разговора  д-р  Брокли,  сотрудник
клиники,  сообщил,  что  молодой  Холлман  страдал  маниакально-депрессивным
психозом, когда поступил в больницу шесть  месяцев  тому  назад.  По  словам
д-ра Брокли, Холлман не считался опасным и, по мнению врачей, "был близок  к
выздоровлению". Д-р Брокли выразил свое удивление и озабоченность в связи  с
трагическим последствием побега Холлмана.  Он  сказал,  что  местные  власти
были  незамедлительно  информированы  о  побеге,  и  выразил  надежду,   что
население "отнесется к ситуации со спокойствием. В истории болезни  Холлмана
не зафиксировано склонности к  насилию",  -  заявил  д-р  Брокли.  -  "Он  -
больной молодой человек, нуждающийся в медицинском лечении".
     Аналогичная точка зрения была высказана шерифом  Остервельтом,  который
сказал, что им организуется отряд вооруженных добровольцев из ста или  более
местных жителей для оказания помощи его департаменту в  розысках.  Население
просят оказывать содействие в задержании Холлмана. Его рост шесть футов  три
дюйма, он атлетического телосложения, глаза голубые, волосы  светлые,  очень
коротко стриженные. В последний раз, когда его  видели,  был  одет  в  синюю
рабочую рубашку  и  синие  рабочие  брюки.  По  словам  шерифа  Остервельта,
Холлман может находиться в компании  Томаса  Рика,  он  же  Рики,  бежавшего
вместе с ним из..."
     Статья продолжалась на второй  странице.  Перед  тем,  как  перевернуть
страницу,  я  внимательно  рассмотрел  фотографию  обоих   братьев.   Снимок
запечатлел  их  в  напряженных  позах,  вроде  тех,  которые  получаются  на
свадебных фотографиях. Накрахмаленные рубашки и застывшие  улыбки  усиливали
сходство между братьями, а также то, что, когда делался снимок,  Джерри  еще
не растолстел.  Подпись  под  фотографией  была  простой:  "Братья  Холлманы
(справа Карл)".
     Темноволосая девушка кашлянула, чтобы привлечь мое внимание.  Я  поднял
глаза и увидел, что она наклонилась  далеко  вперед  над  конторкой,  слегка
скашивая глаза от желания нарушить тишину.
     - Ужасно, не правда ли? И, что еще хуже, я его знаю. -  Она  вздрогнула
и повела худыми плечами. - Я  разговаривала  с  ним  не  далее  как  сегодня
утром.
     - С кем?
     - С убийцей. - Она растянула это слово, словно актриса в мелодраме.
     - Он позвонил сюда?
     - Он пришел сюда, собственной  персоной.  Он  стоял  вот  здесь,  прямо
передо мной. - Она показала пальцем на  пространство  между  нами,  и  перед
моими глазами мелькнул ноготь с облупившимся красным лаком. - Я  понятия  не
имела, кто он  такой,  впервые  увидела,  но  меня  не  проведешь,  я  сразу
заподозрила неладное. У него было такое дикое выражение глаз, ну, как у  них
у  всех.  -  У  нее  самой  было  слегка  диковатое  выражение  по-девически
перепуганных глаз, и она позабыла про манеры, приличествующие  секретарше  в
приемной врача: - Бог ты мой, он меня буквально просверлил взглядом.
     - Он, должно быть, здорово вас напугал.
     - Да уж, не скрою.  Конечно,  я  не  могла  знать,  что  он  собирается
кого-то застрелить, но выглядел он именно так. "Где врач?" - спросил  он,  я
повторяю слово в слово. Я еще подумала, что он считает себя  Наполеоном  или
кем-то в этом роде. Вот только одет он  был  как  самый  настоящий  бродяга.
Никогда бы не подумала, что он - сын  сенатора.  Его  брат  иногда  приходил
сюда на прием, и он был настоящим джентльменом,  всегда  прекрасно  одет  по
последней моде - кашемировые пиджаки и тому подобное. Да, не повезло ему.  И
жене его я тоже сочувствую.
     - Вы знакомы с ней?
     - О  да,  миссис  Холлман  регулярно  бывает  здесь  по  поводу   своих
свищей. -  Глаза  ее  приобрели