ти о потрясениях: а Стенли случайно не был
свидетелем выстрела?
     - Нет это не возможно!
     Она  громко  втянула  воздух,  словно  для  того,  чтобы   проглотить
неосторожные слова.
     - Откуда вы знаете, если вы там не были, миссис?
     - Я была дома со Стенли.
     - А вы не ошиблись? Я знаю, что он побежал за вами в каньон и  слышал
выстрел, от которого погиб его отец. Всю свою последующую жизнь он пытался
изгнать это из памяти и искал  доказательства  того,  что  это  было  лишь
дурным сном.
     До сих пор она говорила со мной, как адвокат, не вполне  уверенный  в
невиновности своего подзащитного. Но теперь я выиграл.
     - Чего вы хотите от меня?! Денег? Но я окончательно ограблена, -  она
остановилась и растерянно глянула на меня. - Но только  не  говорите  моей
невестке, что у меня нет ничего. Тогда я больше не увижу Ронни...
     Я был уверен, что она ошибается, но не хотел спорить  с  нею.  Вместо
этого я спросил:
     - Кто же вас ограбил, миссис?
     - Я не желаю говорить об этом!
     Я взял с туалетного столика карточку Килпатрика так, чтобы она видела
это.
     -  Если  кто-то  шантажирует  вас,  миссис,  вы  имеете   возможность
покончить с этим...
     - Я же сказала, что не хочу  говорить  об  этом!  Я  никому  не  могу
доверять! После смерти отца - никому!
     - Вы хотите, чтобы так продолжалось?
     Она взглянула на меня горьким недобрым взглядом.
     - Я не хочу, чтобы продолжалось что бы то ни  было.  В  том  числе  и
жизнь. А меньше всего - этот разговор, этот инквизиторский допрос!
     - Я тоже не получаю от этого никакого удовольствия.
     - Ну, уходите же! Я больше не вынесу!
     Она стиснула поручни кресла с  такой  силой,  что  побелели  костяшки
пальцев, и тяжело встала. Мне не оставалось ничего  иного,  как  выйти  из
палаты.
     Прежде  чем  вернуться   в   прозекторскую,   мне   необходимо   было
восстановить силы. Я отыскал дверь на узкую запасную лестницу  и  принялся
не спеша спускаться. Бетонные ступени с  серыми  металлическими  перилами,
замкнутые в бетонном коробе без окон, напоминали тюрьму  своим  унынием  и
непоколебимостью. На половине спуска я приостановился, пытаясь представить
себе миссис Броудхаст в тюрьме.
     Собственно говоря, свое задание я выполнил в тот момент, когда вернул
Ронни  его  матери.  Все,  что  я  мог  сделать  дальше,  было   неизменно
отвратительно и болезненно. Я не  ощущал  необходимости  доказывать  любой
ценой, что  миссис  Броудхаст  убила  своего  мужа.  Жажда  справедливости
остывала в моей груди по мере того, как я  старел.  Теперь  для  меня  был
внятен голос  защиты  ценностей,  более  заслуживавших  того.  Несомненно,
человеческая жизнь принадлежала  к  ним.  Но  Лео  Броудхаст  был  убит  в
состоянии аффекта много лет назад, и я очень сомневался, что какой  бы  то
ни было суд присяжных признает его вдову виновной в чем-то  более  тяжком,
чем убийство в состоянии частичной вменяемости.
     Что же касается остальных убийств,  то  весьма  неправдоподобно,  что
миссис Броудхаст имела  причины  убивать  сына  и  физическую  возможность
убийства Элберта Свитнера. Я убеждал себя, что мне  абсолютно  все  равно,
кто их убил. Но мне было не все равно. Все в этом деле  раскручивалось  по
спирали, которая, словно эта лестница, неуклонно выводила в светло-зеленый
коридор,  где  за  дверями  с  предостерегающей  надписью  доктор  Силкокс
допрашивал своих молчаливых свидетелей.
     Я пересек кабинет и открыл  стальные  дери  секционной.  На  цинковом
столе, в свете рефлекторов лежало то,  что  осталось  от  Лео  Броудхаста.
Силкокс осматривал череп, классические линии  которого  были  единственным
свидетельством того, что когда-то Лео был красавцем. В полутьме, у  стены,
стояли Килси и помощник коронера Пурвис. Я подошел к  столу,  пройдя  мимо
них.
     - Следы выстрела есть?
     Силкокс поднял глаза от своей работы.
     - Да, я нашел вот это.
     Он взял со стола свинцовую пулю и протянул ее мне на  ладони.  Похоже
было, что она выпущена из ствола 22 калибра.
     - В каком месте пробит череп?
     - А он не пробит. Я нашел лишь небольшое  поверхностное  повреждение,
которое не могло стать причиной смерти.
     Блестящим кончиком пинцета он указал на небольшую бороздку от пули на
черепе.
     - А что же стало ее причиной?
     - Вот это.
     Он подтолкнул в мою сторону бесцветный  треугольничек,  звякнувший  о
поверхность стола. В первое мгновение мне показалось, что  это  наконечник
индейской стрелы. Но взяв его в руку, я понял, что  это  кончик  кухонного
ножа.
     - Он застрял в ребрах, -  пояснил  доктор.  -  Несомненно,  сломался,
когда нож вытаскивали.
     - Броудхаста ударили спереди или сзади?
     - Вероятно, спереди.
     - Это могла сделать женщина?
     - Почему бы и нет? Как вам кажется, Пурвис?
     Юный  помощник  коронера  выступил  из  тени  и  влез  между  мной  и
Силкоксом.
     - Мы поговорим об этом без свидетелей, -  заявил  он  доктору,  после
чего обернулся ко мне: - Мне очень жаль мешать вашим развлечениям,  мистер
Арчер, но вы не имеете права присутствовать  в  прозекторской.  Вы  видели
надпись на двери: "Посторонним вход запрещен"? Так вот вы - посторонний.
     Я подумал, что это всего-навсего юношеское служебное рвение.
     - Ну, так наделите меня соответствующими полномочиями. И  я  буду  не
посторонний.
     - Я не могу этого сделать.
     - Кто это говорит?
     - Я получил инструкции от шефа-коронера.
     - А от кого он получил инструкции?
     Кровь ударила в голову юному функционеру,  его  лицо  в  ярком  свете
сделалось пурпурным и рыхлым.
     - Убирайтесь отсюда, мистер!
     Я глянул на Килси, стоявшего у стены с серьезной миной и обратился  к
ним обоим.
     - Но, господа, это ведь я нашел убитого!
     - Это еще не дает вам права находиться здесь, мистер.
     Пурвис положил руку на рукоятку пистолета. Я недостаточно  знал  его,
чтобы быть уверенным в том что он меня не пристрелит, а  потому  вышел  из
секционной. Злость и обида стучали в мои виски горькими  жаркими  волнами.
Килси вышел в коридор вслед за мной.
     - Мне очень жаль, Арчер...
     - Но вы не поспешили мне помочь...
     Его серые глаза блеснули, в них появилось твердое  выражение.  Однако
улыбка с губ не сползла.
     - В  отношении  вас  пришли  инструкции  сверху.  Мне  велели  строже
придерживаться предписаний.
     - И что же говорят предписания?
     - Вы знаете это не хуже, чем я. Если дело находится в ведении местных
властей, я вынужден им подчиняться.
     - Что  они  крутят?  Хотят  похоронить  эту  историю   еще   лет   на
пятнадцать?!
     - Я сделаю все, чтобы не допустить  этого.  Но  лично  моим  заданием
является установление причины пожара...
     - Убийства и пожар связаны между собой! Вы же сами это знаете!
     - Вот и не говорите мне о том, что я сам знаю!
     Он резко развернулся и возвратился к останкам и непосторонним лицам.



                                    34

     Когда я вышел из больницы, дождь лил еще сильней. Улицей текла  вода,
унося в океан слои летней пыли. Чем выше я  поднимался,  тем  больше  было
воды. Поднимаясь по каньону миссис Броудхаст, я словно плыл против течения
по быстрой реке. Издалека был слышен шум пенного потока, омывающего ранчо.
     Перед домом стоял "Кадиллак" Брайана Килпатрика. На переднем  сидении
восседала платиновая блондинка, которую я в  первое  мгновение  не  узнал.
Лишь подойдя вплотную к черному  лимузину,  я  сообразил,  что  именно  ее
Килпатрик представлял мне, как свою невесту.
     - Как дела? - спросил я.
     Она опустила окно и всмотрелась в меня сквозь сетку дождя.
     - Мы с вами знакомы?
     - Мы познакомились в субботу, в доме вашего жениха.
     - Правда? Наверное, я была в дупель...
     - Не стану возражать, мисс... Кроме того, вы были брюнеткой.
     - Это парик. Я меняю цвет волос  в  зависимости  от  настроения.  Все
говорят, что я ужасно переменчива!
     - Это заметно. И в каком же настроении вы сейчас?
     - Честно говоря, я потрясена этим потопом! Над домом Брайана оползает
склон, во внутреннем дворике уже тонны грязи. Поэтому я поехала с  ним.  Я
не в восторге от этого сидения в машине!
     - А зачем Брайан приехал сюда?
     - Говорит, по делам.
     - У него дело к Джин Броудхаст?
     - Кажется, он называл эту фамилию. Ему звонила какая-то женщина и  он
летел сломя голову. Эй! Скажите ему, чтобы поторопился!  -  крикнула  она,
когда я повернул к дому.
     Я вошел без стука и осторожно прикрыл  за  собой  дверь.  Шум  потока
перешел в ворчание, оставаясь, однако, достаточно громким, чтобы заглушить
мои крадущиеся шаги. В гостиной не было никого,  но  из  комнатки  за  ней
пробивался свет. Приблизившись я услыхал голос Джин:
     - Не нравится мне все это. Если свекрови нужны эти вещи,  почему  она
не попросила меня?
     - Она не хотела вас волновать, - как-то не  вполне  уверенно  отвечал
Килпатрик.
     - Но я волнуюсь! Зачем ей в больнице счета и пистолеты?!
     - Наверное, она хочет привести в порядок свои дела на случай, если  с
ней что-нибудь случится.
     - Она что, хочет покончить с собой?!
     Джин сказала это тихо, сдавленным голосом.
     - Разумеется, нет!
     - Так зачем же ей пистолеты?
     - Этого она мне не сказала.  Я  только  выполняю  ее  волю.  В  конце
концов, я ее совладелец...
     - Несмотря на это, я не могу вам...
     - Она только что мне звонила!
     - Я попробую поговорить с ней.
     - Я бы вам не советовал!
     В тоне Килпатрика послышалась угроза. Раздался звук шагов, а потом  -
изумленный женский вздох. Я вошел. Джин лежала на черной кожаной  кушетке,
бледная, тяжело дыша. Над ней стоял Килпатрик с телефонной трубкой в руке.
     - Может, вы померяетесь силами с равным противником? - спросил я.
     Он сделал движение, словно намереваясь броситься на меня, но  вовремя
понял, что я только этого и  жду.  Кровь  отхлынула  от  его  лица,  нитки
сосудов проступили, словно царапины. Он неуверенно усмехнулся  мне,  но  в
покрасневших глазах его читался страх.
     - У нас с Джин вышло небольшое недоразумение... Ничего серьезного...
     Джин встала, одергивая юбку.
     - Я считаю все это очень серьезным! Он толкнул меня... Хотел  забрать
вещи свекрови...
     Она указала на черную папку на столе. Я взял ее в руки.
     - Отдайте это мне, - заявил Килпатрик, - это моя собственность!
     - Возможно, вы когда-нибудь возьмете ее, но не так быстро.
     Он потянулся за папкой. Я треснул его по  руке  и  толкнул  в  плечо,
налегая телом. Попятившись, он тяжело стукнулся о стену и осунулся, словно
подвешенный на крючок за воротник. Я  ощупал  его  в  поисках  оружия,  но
ничего не нашел. Его лицо выражало бесконечную злость, вчера я  уже  видел
это выражение. Он терял все и чувствовал, как  вся  жизнь  утекает  сквозь
пальцы.
     - Я подам на вас жалобу шерифу Тримейну, - заявил он.
     - Хорошая мысль. Ему будет небезынтересно узнать, что  вы  сделали  с
миссис Броудхаст.
     - Я ее лучший друг, если хотите знать! Много лет я веду ее дела!
     - Она называет это ограблением...
     Это его поразило.
     - Она так сказала?
     - Она сказала, что была совершенно ограблена. Вам это не нравится?
     Он продолжал безвольно торчать у стенки. Рыжеватые,  мокрые  от  пота
волосы упали на его высокий веснушчатый  лоб.  Он  пригладил  их  ладонью,
словно аккуратный вид еще мог все изменить.
     - Я в ней ошибся, - заявил он. - Думал, у нее больше  ума.  И  больше
признательности. Но чего можно ожидать от женщины?
     Он глянул на меня, проверяя, не удастся ли со  мной  договориться  на
почве женоненавистничества.
     - Да, она абсолютно неблагодарна. Абсолютно неблагодарна за  то,  что
ее пятнадцать лет шантажировали, разграбив достояние ее семьи.  Женщины  -
это совершенно неблагодарные существа!
     Он  не  мог  вынести  несправедливости  моих  слов,  глаза  его  были
исполнены горечи, губы кривились.
     - Я нигде не преступал закон! Чего не скажешь  о  ней.  Она  оболгала
меня в ваших глазах, но, видно, забыла, что сделала сама!
     - А что она сделала?
     Мне не следовало спрашивать его  напрямую.  Это  напомнило  ему,  что
безопасней держать язык за зубами.
     - Я еще подумаю, говорить ли вам!
     - Ну, так я сам вам скажу. Миссис Броудхаст застрелила  мужа.  Скорей
всего, это вы склонили ее к преступлению. Вы по уши сидите  во  всем  этом
дерьме!
     - Это ложь!
     - А кто донес ей,  что  Лео  собирается  на  Гавайи?  Это  привело  к
преступлению.
     Он быстро глянул на меня, но тут же отвел глаза.
     - Я думал, он уезжает с моей женой...
     - Но жена ушла от вас раньше.
     - Я надеялся, что она вернется ко мне...
     - Если вы найдете способ избавиться от Леона?
     - Это не входило в мои планы, - сказал он.
     -  Не  входило?  Вы  довели  Броудхастов  до  ссоры.  А  вечером   вы
обследовали охотничий домик, желая узнать, чем все кончилось.  Вы  видели,
как миссис Броудхаст стреляла в мужа или же слышали выстрел.  И  поскольку
пуля не убила Леона, вы довершили дело ножом.
     - Ничего подобного я не делал!
     - Но кто-то же это сделал? Вы не отрицали, что были там.
     - А сейчас отрицаю! Я не стрелял и не резал его!
     - Может, вы расскажете, что же именно вы сделали?
     - Я был свидетелем - это все.
     Я фыркнул ему в лицо, хотя мне было не до смеха.  Гадко  видеть,  как
мужчина превращается  в  маленького  перепуганного  крысенка.  Даже  такой
мужчина, как Килпатрик.
     - Ладно, свидетель, так что же произошло?
     - Я допускаю, что вы хорошо это знаете.  Но  от  меня  вы  ничего  не
услышите. И  если  у  вас  есть  хоть  капля  соображения,  вы  не  будете
становиться мне поперек дороги! Отдайте папку!
     - Отберите ее у меня!
     Он смотрел на меня, словно взвешивая это предложение.  Но  надежда  и
жажда боя уже угасли в нем. Мираж  победы  развеялся,  и  Килпатрик  начал
вживаться в роль человека, проигравшего все. Он молча повернулся  и  вышел
из комнаты. Лишь перед тем, как хлопнуть входной дверью, он заорал мне:
     - Я вас выживу из города!
     Джин подошла ко мне беззвучно, вытянув вперед руку,  словно  внезапно
ослепший человек в незнакомом месте.
     - Все это правда? - тихо спросила она.
     - Что именно?
     - То, что вы сказали об Элизабет?
     - К сожалению, да.
     Она тяжело оперлась на мое плечо.
     - Это выше моих сил! Сколько это будет продолжаться?!
     - Уже не долго. Где Ронни?
     - Спит. Его сморило.
     - Разбудите его и оденьте. Я отвезу вас в Лос-Анджелес.
     - Сейчас? Но почему?
     Было несколько причин. Я предпочел обойти молчанием главную из них: я
не знал, чего ожидать от Килпатрика, помятуя о  револьвере,  спрятанном  в
ящике бара, которым он, по-видимому, готов был воспользоваться.  Я  подвел
Джин к большому окну в конце гостиной и показал ей поток, превратившийся в
стремительную черную реку, способную тащить поваленные деревья.  Несколько
стволов  уже  создали  настоящую  плотину  неподалеку  от  дома,   и   там
разливалось озерцо. Сверху доносился грохот камней  по  каменистому  руслу
потока, напоминавший стук кегельных шаров.
     - На этот раз дом может не выдержать, - сказал я.
     - Но вы же не поэтому хотите нас отсюда забрать!
     - Не  только  поэтому.  В  Лос-Анджелесе  вы  оба  будете  в  большей
безопасности. У меня там тоже есть дело, мне нужно связаться  с  капитаном
Шипстадом, я предпочитаю иметь дело с ним, а не с местной полицией.
     В течение последнего часа польза сотрудничества  с  Эрни  становилась
все более очевидной, и я решил позвонить ему  сейчас  же.  В  голосе  Эрни
чувствовался холодок.
     - Я ждал твоего звонка раньше.
     - Прошу прощения. Мне нужно было съездить в Саусалито.
     - И как, приятно провел уик-энд?  -  со  скандинавским  хладнокровием
спросил он.
     - Не слишком. Открыл еще одно убийство, давнее.
     Я начал было докладывать ему обстоятельства смерти Лео Броудхаста.
     - Стой-стой, - прервал меня он. - Ты хочешь сказать,  что  Броудхаста
застрелила жена?
     - Она стреляла в него, но я не знаю, был ли  выстрел  смертельным.  В
ребрах у него торчал обломанный  кончик  ножа.  Разумеется,  она  могла  и
ударить его в довершение ножом...
     - А могла она также убить Элберта Свитнера?
     - Я не слишком понимаю, как. В субботу вечером она лежала в  больнице
в Санта-Терезе. Убийство в Нортридже должен был совершить кто-то другой.
     - Кого ты подозреваешь?
     Я ненадолго замолчал, собираясь с мыслями. Эрни забеспокоился.
     - Лью, ты где?
     - Здесь. У меня есть три главных подозреваемых. Номер  один:  здешний
посредник по продаже недвижимости, Брайан Килпатрик. Он знал, что Элизабет
застрелила мужа. Похоже, она по сей день платит ему за молчание. Это могло
стать причиной убийства Стенли Броудхаста и Элберта Свитнера.
     - Каким образом?
     -  Килпатрик  был  материально  заинтересован  в  том,  чтобы  первое
убийство оставалось в тайне.
     - Шантаж?
     - Скажем, замаскированный шантаж. Не  исключено  также,  что  он  сам
добил Лео Броудхаста. Если это так, то у него были  гораздо  более  важные
причины заткнуть рот этим двоим. Элберт Свитнер знал, где похоронен Лео, а
Стенли пытался его откопать.
     - А с чего ему было добивать Лео Броудхаста?
     - Тот увел у него жену. Кроме того, как я уже  сказал,  он  немало  с
этого поимел.
     - Опиши-ка мне его, Лью.
     - Около сорока пяти лет, рост больше  метра-восьмидесяти,  вес  около
девяноста килограммов.  Глаза  голубые,  волосы  рыжеватые,  вьющиеся,  на
макушке чуть поредели. На носу и скулах проступают сосуды, - я помолчал. -
Его видели в субботу в Нортридже?
     - Сейчас я задаю вопросы. У него есть особые приметы?
     - Явных нет.
     - А кто остальные подозреваемые?
     - Хозяин гостиниц по фамилии Лестер Крендалл - это номер два. Полный,
приземистый, рост метр-семьдесят, вес восемьдесят  килограммов.  Волосы  с
проседью, темные, большие баки. Происхождение самое простое, и это  видно.
Но он сообразителен и надежен.
     - Сколько ему лет?
     - Говорит, что скоро шестьдесят. У него такой же  повод  прибить  Лео
Броудхаста, что и у Килпатрика.
     - Шестьдесят - это многовато, - заметил Эрни.
     - Дело бы ускорилось, если бы ты выложил карты на стол. У  тебя  есть
описание и ты стараешься установить, кто это такой?
     - Вроде того. Проблема в том, что я не могу  стопроцентно  положиться
на своего информатора. Она могла убить  Лео  Броудхаста,  потому  что  тот
разбил ее брак и оставил ни с чем.
     - Это не женщина, - сказал Эрни. - А если  так,  то  вся  моя  теория
летит псу под хвост. Разве ни один взрослый мужчина,  кроме  перечисленных
не мог убить и не имел причины на то?
     Я отвечал медленно с тяжелым сердцем:
     - Садовник Фриц Сноу, который  своим  бульдозером  закопал  тело  Лео
Броудхаста вместе с его машиной. Мне не кажется, что он способен совершить
убийство, но, Лео его обидел. Да и Элберт Свитнер тоже.
     - Сколько лет этому Сноу?
     - Тридцать пять - тридцать шесть.
     - Как он выглядит?
     - Метр-семьдесят пять, семьдесят килограммов. Волосы каштановые, лицо
припухшее,  глаза  зеленые.  Плаксивый,  неуравновешенный,   видимо,   это
наследственное...
     - У него есть какие-то физические дефекты?
     - Прежде всего, заячья губа...
     - Почему ты сразу мне этого не сказал?
     Я отодвинул трубку от уха, потому что Эрни повысил  голос.  В  дверях
показалась Джин, она схватилась за притолоку обеими руками, не  спуская  с
меня глаз. Лицо ее было бледно, а глаза темнее, чем когда-либо.
     - Где находится этот Фриц Сноу?
     - Милях в полутора от того места, где нахожусь  я.  Хочешь,  чтобы  я
привез его?
     - Нет, это нужно делать официальным порядком.