Филд.
   - Не трогала я ее паршивого чемодана, - возмутилась Вероника. - Пусть  не
врет!
   - Она и не говорит, что ты трогала, она говорит - могла тронуть.
   - Мало ли что я могла!
   - Послушай, Роняй, я тебя ни в чем не обвиняю.  Я  знаю,  что  бы  ты  ни
натворила, намерения у тебя были самые невинные. Но если кто-то просил  тебя
что-то положить в чемодан мисс Филд, ты должна мне об этом сказать.  Обещаю,
у тебя не будет неприятностей.
   - Да говорю вам, я и близко не подходила к  этому  несчастному  чемодану.
Когда она укладывалась, я и правда была у  нее  в  номере.  У  нее  все  так
красиво завернуто, так аккуратненько уложено, как в аптеке. Мне и  в  голову
не приходило что-то трогать.
   - И когда ты там была, кто-то вызвал ее из комнаты, верно?
   - Да. Тереза постучала в дверь и попросила мисс Филд зайти к ней в  номер
что-то проверить. Ее минут десять не было.
   - И все эти десять минут ты просидела в ее номере?
   - Да.
   - И никто туда не заходил?
   - Ни души.
   - Ну что ж, - заключил Генри, - похоже, кто-то зря обыскивал ее  чемодан.
Если ты, конечно, ничего от меня не скрыла.
   Глаза Вероники стали еще огромнее. С чувством  оскорбленного  достоинства
она ответила:
   - Нет, дядя Генри, я рассказала вам все.
   - Надеюсь. Ты зайдешь к нам вечером?
   - Не могу. Мы с Дональдом идем в кино.
   Генри ничего не сказал. Не мог же он запретить ей пойти в кино с  молодым
человеком, подозревать которого у него не было ни малейших  оснований,  если
не считать некоторой неуверенности, что его  показания  вполне  правдивы.  В
конце концов он сказал:
   - Не говори ни с кем об этом деле, Ронни! Даже с Дональдом. А главное, не
хвастайся ему, что тебе якобы удалось что-то разузнать. Между прочим, что за
чепуху ты плела за завтраком?
   - Да так, ничего. - Опять ее невинный вид  показался  ему  притворным.  -
Наверное, и вправду чепуха. И потом, ведь вы велели мне не вмешиваться...
   - Но если ты что-то узнала, ты должна мне сказать.
   - Да, нет... пустяки.
   Генри не знал, как ему быть. Как  дядя  Вероники,  он  хотел,  чтобы  она
держалась как можно дальше от этих дел. Но,  как  полицейский,  он  понимал:
иметь такую помощницу - необыкновенная удача, она может для  него  разузнать
очень важные подробности. И он сказал:
   - Придешь к нам завтра, все обсудим.
   - Мне очень жаль, дядя Генри, но завтра я не смогу.  Я  обещала  провести
уик-энд с моей подругой Нэнси в деревне у ее родителей.
   - Ну что ж, там ты хоть будешь в безопасности, - заметил Генри. - Значит,
до понедельника?
   Попрощавшись, Вероника надела пальто, чмокнула дядюшку в нос я исчезла. А
Генри отправился к доктору Уолтеру Маркхэму на Онслоу-стрит.
   Доктор Маркхэм - солидный, почтенного  вида  мужчина,  встретил  гостя  с
сочувственно-печальным выражением на обычно жизнерадостном лице.
   - Ужасная трагедия, - повторял он,  ведя  Генри  в  уютный,  обставленный
кожаной мебелью кабинет. - Такая очаровательная женщина и такая молодая.  Но
кто из нас ее осудит? - Он вздохнул. - Если  она  сочла  возможным  оборвать
свою жизнь...
   Этот тоже считает ее самоубийцей. Интересно.
   - Почему вы так думаете?
   - Видите  ли...  -  доктор  Маркхэм  замялся.  -  Но  разве  вскрытие  не
обнаружило ее состояния?
   - Вы полагаете?..
   - Я полагаю, что у нее был рак. Да вот послушайте. - Доктор  опустился  в
кресло. - Мисс Пэнкхерст моя постоянная пациентка. Она редко ходила ко  мне,
разве что иногда простуживалась. Но месяца два назад она пришла вдруг  очень
расстроенная. - Он сделал паузу. Она не разрешила мне осмотреть ее,  но  под
большим  секретом  попросила  назвать  ей  лучшего  специалиста-онколога   в
Лондоне.  Естественно,  меня  это   весьма   встревожило,   Мисс   Пэнкхерст
утверждала, что ей нужно это узнать для приятельницы. Но так все говорят. Не
хотят понапрасну расстраивать семью, друзей. Она особенно боялась, чтобы  не
узнала мисс Пайпер - ее соседка по квартире. Тоже моя пациентка. Мне  ничего
не оставалось, как сообщить ей то, что она у меня просила. Когда же я прочел
об этой трагедии в газетах, что я мог подумать, как не...
   - Какого онколога вы ей рекомендовали? Доктор Маркхэм смутился.
   - Я не уверен, следует ли мне...
   - Доктор, - твердо произнес  Генри,  -  мисс  Пэнкхерст  была  совершенно
здорова. Она и не думала кончать с собой - ее убили.
   - Боже мой! Убили? Какой ужас! -  доктор  был  искренне  потрясен.  -  Но
кто?..
   - Именно это я и пытаюсь выяснить. И ваша информация может мне помочь.
   - Ну что ж, если вы так считаете... Я посоветовал ей  обратиться  к  сэру
Джемсу Брэйтуэйту. Это известный специалист. Он живет на Уимполстрит. Кто бы
мог подумать! Убийство...
   - Благодарю вас. Вы мне очень помогли. И пожалуйста, держите нашу  беседу
в секрете.
   - Естественно, инспектор. Убита... Боже мой!..
   Сэр Джеме Брэйтуэйт, как сообщила строгая брюнетка в  белом  халате,  был
занят до конца следующей недели. Однако, увидев карточку инспектора Тиббета,
она попросила его подождать и поспешно скрылась за тяжелой  дубовой  дверью.
Вскоре она снова появилась.
   - Сэр Джеме сможет  уделить  вам  несколько  минут,  инспектор.  Ничто  в
кабинете сэра Джемса не напоминало о больнице. Окна выходили в тихий сад,  и
сквозь муслиновые занавески слабо просвечивало  январское  солнце.  Если  не
считать двух шкафов с ящиками и письменного стола, комната  скорее  походила
на гостиную.
   И сам сэр Джеме, улыбающийся, высокий,  красивый,  с  седыми  волосами  и
гладким розовым  лицом,  всем  своим  видом  внушал  чувство  спокойствия  и
бодрости. Такому человеку можно было довериться.
   - Проходите и садитесь, дорогой инспектор, - пригласил  он.  -  Чем  могу
служить? Надеюсь, ваш визит не вызван состоянием здоровья?
   - Весьма любезно с вашей стороны уделить мне время, сэр Джеме. Вы, как  я
понял, очень заняты.
   - К сожалению. Только сегодня я вернулся с венской конференции...
   - А отбыли из Англии?
   - В среду на рассвете, самолетом.
   - Таким образом. -  Генри  помедлил,  чтобы  прикинуть  в  уме,  -  таким
образом, вы со вторника не видели английских газет и не знаете о смерти мисс
Пэнкхерст.
   - Мисс...? - сэр  Джеме  наклонился  вперед  с  вежливым  недоумением.  -
Извините, инспектор, я не совсем понял?.. Мисс Пэнкхерст? Кто она?
   - Заместитель главного редактора журнала "Стиль".
   Сэр Джеме улыбнулся и пожал плечами.
   - Боюсь, что я о ней впервые слышу. Моя жена, конечно, читает "Стиль". Но
это не моя сфера. Видимо, вы считаете, что я должен  что-то  знать  об  этой
молодой леди... Полагаю, она была молода. Мне  кажется,  все,  кто  пишет  о
модах, не старше двадцати пяти и необыкновенно красивы.
   - Так она не была вашей пациенткой?
   Сэр Джеме покачал головой.
   - За прошлое не поручусь, но в последнее время у меня такая не  лечилась.
Впрочем, очень просто выяснить, консультировалась ли она когда-либо... -  Он
встал, подошел к шкафу и быстро просмотрел карточки. - Нет, у меня  не  было
пациентки с такой фамилией.
   - Но она могла назвать и вымышленное имя?
   Сэр Джеме вздохнул.
   - Вполне возможно.
   - Я захватил несколько ее фотографий. Они не очень хорошие, но узнать  ее
можно.
   Сэр Джеме долго рассматривал фото. Лицо его не выразило удивления, но  он
слегка нахмурился, вглядываясь в них.
   - Ну что? - спросил Генри. - Узнаете?
   Доктор поднял взгляд от фотографий и посмотрел ему прямо в глаза. Он  уже
не улыбался.
   - Вы мне сказали, что ее имя Пэнкхерст и  что  она  не  замужем.  Но  она
известна мне как миссис Чарльз Додсон. Сама она не моя пациентка. Ее муж был
моим пациентом... был и остался им...
   - И каково же ваше заключение о состоянии здоровья мистера Дод-сона?
   - Право, инспектор, я не уверен, что...
   - Я расследую дело об убийстве. Вы не только вправе, вы обязаны  сообщить
мне все, что знаете.
   - Убийство? - сэр Джеме был ошеломлен. - Неужели же она... Но нет, на нее
это непохоже.
   - Сообщите мне диагноз, - повторил Генри.
   -  У  мистера  Додсона,  -  медленно  выдавил  из  себя  сэр   Джеме,   -
злокачественная опухоль в желудке. В  настоящий  момент  она  его  почти  не
беспокоит, но оперировать ее нельзя. Я полагаю, он протянет не больше года.
   - Вы сообщили ему об этом?
   - Нет. В подобных случаях я всегда советуюсь с ближайшими родственниками.
- Он снова подошел к шкафу  и  начал  просматривать  карточки.  Потом  вдруг
улыбнулся: - А, совсем забыл! Его карточка не здесь. Миссис Додсон -  я  уж,
извините, так и буду ее называть - не хотела, чтобы ее супруг знал, что  его
консультирует онколог, и я принял их неофициально в своем загородном доме...
   - Расположенном в Хиндхерсте, не так ли?
   - Да, поблизости.
   - Я не могу точно сказать, когда вы впервые увидели мистера  Додсона.  Но
осматривали вы его примерно месяц назад - 28 декабря.
   - Верно! - удивился сэр Джеме. - Я потому и запомнил, что они приехали ко
мне во время рождественских праздников. Это и был первый визит.
   - Миссис Додсон приехала раньше, видимо, на такси.  Я  полагаю,  она  вас
просила не сообщать диагноз мужу, а  только  ей.  Вы  предупредили,  что  не
сможете дать ответ сразу - нужно сделать анализы и так далее...
   Сэр Джеме засмеялся.
   - Да это просто колдовство! Вы, кажется, осведомлены обо всем лучше,  чем
я... Продолжайте.
   - Мистер Додсон приехал на машине немного позже, вы его осмотрели, и  они
уехали вместе.
   - Верно!
   - Когда вы в следующий раз встретились с ним?
   - Недели две спустя он приезжал на рентген. К  тому  времени  я  был  уже
почти уверен в своем диагнозе, мне  оставалось  лишь  сделать  рентгеновский
снимок.  Миссис  Додсон  на  этот  раз  не  было.  Сам  он   казался   очень
встревоженным. Но я его заверил, что у него язва желудка,  и  он  совершенно
успокоился.
   - Затем во вторник на прошлой неделе вы  получили  рентгеновский  снимок,
подтвердивший ваши худшие опасения.
   - В понедельник вечером, если быть точным.
   - Вы позвонили миссис Додсон и  попросили  ее  приехать  к  вам:  вам  не
хотелось сообщать дурные новости по телефону. При этом вы  сказали  ей,  что
пробудете в Хиндхерсте до вечера вторника, а затем улетаете в Вену.
   - Совершенно справедливо.
   - Она приехала во вторник днем, и  вы  сообщили  ей  печальный  результат
исследования.
   - Именно так... А что стряслось потом?
   - Она вернулась в Лондон. Ей предстояло проработать в редакции всю  ночь.
Все другие сотрудники освободились к половине второго и оставили ее одну  до
утра. А наутро ее нашли мертвой. Она выпила чай,  в  котором  был  цианистый
калий.
   Сэр Джеме помолчал, потом спросил:
   - И вы считаете это убийством?
   - Да.
   Доктор кивнул.
   - В подобных обстоятельствах все, казалось бы, наводит на. мысль, что она
покончила с собой. - Сэр Джеме помолчал, обдумывая, что сказать дальше; -  Я
не психиатр, инспектор, но у  меня  печальная  обязанность  сообщать  многим
людям скверные новости. И я довольно хорошо научился оценивать  их  реакцию.
Миссис Додсон оказалась на высоте. Она была, конечно, глубоко потрясена.  Но
потом сумела взять себя  в  руки  и  задала  мне  множество  очень  толковых
вопросов. Она спрашивала, как ей  лучше  заботиться  о  нем,  чтобы  сделать
счастливыми его последние месяцы. Я не могу поверить, чтобы после этого  она
покончила с собой. .
   - Она и не покончила с собой, - твердо ответил Генри.
   - Но... - сэр Джеме замялся. - Вся эта путаница с именами... Стало  быть,
эта дама - не миссис Додсон?
   - Нет.
   - Тогда простите, но я должен выяснить все ради больного:  кто  будет  за
ним ухаживать?
   - У вашего пациента есть жена, - ответил Генри. - Не уверен, будет
   ли она так же  заботлива  и  рассудительна,  как  мисс  Пэнкхерст.  Через
некоторое время я пришлю ее к вам.
   - Это поставит меня в весьма щекотливое положение, - огорчился сэр Джеме.
- А миссис Додсон... Настоящая миссис Додсон... знает?..
   - Пока  я  не  могу  этого  утверждать.  Могу  сказать  только,  что  она
непременно к вам приедет и что ее настоящее имя тоже не Додсон.
   Глава 11
   В конце недели выпали  особенно  холодные  дни,  Генри  же  погрузился  в
глубокое уныние.
   Он уже был уверен - убийца  найден.  Но  убеждение  это  основывалось  на
совокупности мелких улик и подтверждалось лишь чутьем. Отсутствовали  веские
доказательства. При этом даже  в  его  собственных  рассуждениях  не  всегда
сходились концы с концами. Как быть с Терезой и Майклом? Где  кончаются  его
обязанности - должен ли он сказать Терезе о болезни ее мужа? Да и  правильно
ли он все это себе представляет? Дональд Маккей не зря предупреждал, что  он
имеет  дело  со  специалистами  по  рекламе,  умеющими   навязать   человеку
определенные выводы.
   В  довершение  всего  в  субботу  он   отправился   на   похороны   Элен,
организованные Годфри Горингом с присущей ему щедростью. Кроме бескорыстного
желания отдать последний долг покойной, у Генри было и еще  соображение:  он
хотел проверить, действительно ли у Элен не было друзей вне стен редакции.
   Похоже, его не обманывали. Марджори Френч и Патрик Уэлш сидели  рядышком,
Тереза и Майкл тоже. Годфри  Горинг  поместился  поодаль  с  приличествующим
событию скорбным видом. Была также Бет  Конноли.  И  еще  одна  провожающая:
полная пожилая женщина, которую Генри ни разу до тех пор не видел,  -  некая
миссис Сэдж, уже десять лет "прибиравшая" квартиру Элен. Генри мысленно взял
на заметку не только тех, кто присутствовал, но и  тех,  кто  не  пришел  на
похороны.
   Когда печальная церемония закончилась, Горинг пригласил всех на чашку чаю
к себе на Бромптон-сквер. Получила приглашение  и  миссис  Сэдж,  которая  с
таким откровенным наслаждением  угощалась  чаем  и  шоколадным  тортом,  что
сердце радовалось. При этом было совершенно очевидно, что миссис Сэдж любила
Элен и искренне о ней горюет.
   - Прекрасная была женщина, -  говорила  она,  прихлебывая  чай  из  чашки
мессенского фарфора и старательно оттопыривая мизинец. - Такая внимательная.
Для нее все хотелось  сделать  как  следует:  и  пыль  вытереть  повсюду,  и
кастрюльки вычистить. Но и самую тяжелую  работу  делать  приятно,  если  ее
ценят. Верно?
   Генри кивнул, и миссис Сэдж продолжала:
   - А уж в комнатке-то у нее до чего же  всегда  было  хорошо  прибрано  да
чисто. Десять лет я  к  ней  хожу,  и  только  один  раз  у  мисс  Элен  был
беспорядок. Тому примерно с месяц. Я открыла дверь  и  ахнула.  Раски"  дано
все, разбросано - бумаги и всякое разное...
   - Бумаги? - заинтересовался Генри.
   - Ну, когда я говорю "бумаги", я ведь не про письма или что-либо такое  -
оберточная бумага. Мне бы надо сперва  на  кухню  зайти,  я  ведь  прежде-то
всегда вперед шла в кухню. Там мне записка лежала. Мисс Элен просила  ничего
у нее в комнате не трогать, потому  как  она  уезжать  собралась  и  вещички
складывала.
   - Уезжать? Месяц назад? Куда же?
   - Сдается мне, какая-то служебная поездка. Было это в  понедельник.  А  в
пятницу я пришла - она уж воротилась.
   - Еще чаю, миссис Сэдж? - Годфри Горинг был полон внимания и  любезности.
Он принялся наливать новую чашку для  миссис  Сэдж,  а  Генри  перебрался  в
противоположный угол, где Майкл Хили разговаривал с Бет Конноли.
   Бет нервно улыбнулась и сказала:
   - Очень любезно с вашей стороны, инспектор, прийти в  такой  день.  Майкл
смерил его скептическим взглядом.
   - По долгу службы, вероятно.
   - Можно и  так  сказать,  -  согласился  Генри.  -  Порой  бывает  трудно
разграничить.
   Последовала неловкая пауза, во время которой Генри согласился  с  мнением
Гораса Барри: оскорбить человека Майкл Хили умеет.
   Бет заговорила первая:
   - По-моему, инспектор Тиббет действовал очень  тактично.  Не  так-то  это
просто - расследовать дело об убийстве да еще в таком сумасшедшем доме,  как
"Стиль".
   Майкл тотчас же раскаялся:
   - Простите. Я себя паршиво чувствую в последнее время: устал. Я уж  знаю,
если я начал вести себя по-свински, значит, пора в отпуск. Надеюсь, я  смогу
отдохнуть с месяц на  Канарских  островах,  когда...  когда  все  это  будет
кончено.
   - Мне не следовало бы спрашивать, - сказала Бет, - но все-таки, как  идет
расследование, инспектор?
   - Мне редко попадались случаи, - ответил Генри, - в которых было  бы  так
трудно добраться до истины.
   - А что же вам мешает, если не секрет?
   Генри в упор взглянул на Майкла.
   - Мне мешает то, что я имею дело с исключительно умными людьми. Майкл  не
опустил глаза.
   - Ловко умалчиваем?
   - Наоборот, - ответил Генри, - все  весьма  словоохотливы,  откровенны  и
страшно хотят помочь - в этом вся беда.
   Вскоре стали разъезжаться. Тереза и Майкл вызвались довезти  миссис  Сэдж
до метро. Генри тоже собрался было уходить, но Горинг положил  ему  руку  на
плечо.
   - Побудьте еще, инспектор. Я хочу с вами поговорить. Горинг подбросил,  в
камин полено, налил Генри виски, а себе тоника и начал:
   - Я хотел бы знать, как продвигается ваша работа. Не  говорите  мне,  что
это меня не касается - кого же это касается больше, чем меня?
   Мои служащие взбудоражены, они не могут спокойно работать. Как видите,  я
вправе задать этот вопрос.
   - Вижу, - кивнул Генри.
   - Когда мы завтракали вместе, - продолжал Горинг, - я высказал  вам  свое
мнение  и  не  нахожу  причин  менять  его.  Мне  непонятно,  для  чего  вам
понадобилась отсрочка. Совершенно очевидно, что Элен покончила с собой.
   - Предоставим суду решать  такие  вопросы,  -  уклончиво  ответил  Генри.
Горинг заговорщически улыбнулся:
   - Все знают, как влияют результаты следствия на решение суда.
   - Я уверяю вас, - возразил Генри, - что в столь  сомнительном  деле,  как
это, вердикт нельзя предугадать. Мы представляем суду только факты,  как  мы
их понимаем.
   - А как вы их понимаете?
   Генри пристально и внимательно взглянул на Горинга.
   - Думаю, что мне следует быть с вами откровенным. Вы  мне  дадите  слово,
что это дальше не пойдет?
   Горинг был польщен.
   - Да, разумеется, - кивнул он с важным видом.
   - Вы уже знаете,  -  начал  Генри,  -  что  кто-то  обыскивал  той  ночью
находившийся в кабинете Элен чемодан мисс Филд.
   - Да, я об этом слышал. Но, может быть, сама  Элен  сделала  это  прежде,
чем?..
   - Нет, это не  Элен,  -  ответил  Генри.  -  Элен  потеряла  сознание  за
машинкой, на полуфразе. А клавиши машинки были покрыты пудрой из  пудреницы,
выпавшей из чемодана. Это, да еще тот факт, что  исчез  ключ  мисс  Филд  от
входной двери, точно доказывает: кто-то возвращался в редакцию,  когда  Элен
была уже мертва, и обыскивал чемодан.
   Горинг молчал некоторое время, обдумывая услышанное. Потом сказал:
   - Полагаю, вы правы, инспектор. Но это еще не доказывает, что  Элен  была
отравлена. Могла ведь она покончить с собой, прежде чем в редакцию  нагрянул
ваш таинственный посетитель.
   - Почему же он не поднял тревогу, увидев Элен?
   - Не посмел. Ведь он не  имел  права  там  находиться.  Он  хотел  что-то
украсть из чемодана. А обнаружив мертвое тело, конечно, струхнул  и  поэтому
так разбросал все, роясь в чемодане, - спешил удрать.
   - Все это было бы весьма убедительно,  -  сказал  Генри,  -  если  бы  не
отпечатки пальцев.
   - Какие отпечатки?
   - Те, которых не нашли. На термосе остались отпечатки пальцев лишь  самой
Элен, а на бутылочке с цианом  -  вообще  никаких.  Вы  понимаете,  что  это
означает?
   - Тот человек, который наливал циан, был в перчатках?
   - Не только это. Мы знаем, что лаборант Эрнест Дженкинс наливал в  термос
чай - значит, его отпечатки должны были сохраниться на термосе, если  бы  их
не стерли позже, но до того, как Элен унесла к себе  термос.  Далее,  Эрнест
пользовался цианом весь вечер, следовательно, отпечатки его  пальцев  должны
были остаться и на пузырьке. Если бы Элен покончила  с  собой,  неужели  он