были
добрыми друзьями, не больше.
   - Но вы, конечно, знали, - тихо сказал Генри, - что она беременна?  Майкл
Хили был потрясен. Он вскочил, как ошпаренный, уронив сигарету.
   - Это... это невозможно! - вскрикнул он. - Это ложь! Не могло этого быть!
   - Было, - сказал Генри.
   - Боже мой! - прошептал Майкл и побледнел. -  Не  могу  поверить...  Хотя
да... возможно. Мне и в голову не приходило. Какой ужас!
   - Как видите, - заметил Генри, - вы не сможете  убедить  меня,  что  ваши
отношения не зашли далеко...
   Майкл, казалось, его не  слышал.  Он  снова  сел  и  задумался,  медленно
покачивая головой и как бы пытаясь усвоить то, что он сейчас услышал.
   - Я вижу, она не сказала вам? - продолжал Генри.
   - Мне? Конечно, нет... то есть... в общем, нет. Бедная Элен!
   - И вы теперь не станете отрицать, что были ее  любовником?  Майкл  жалко
улыбнулся и сказал:
   - Похоже, в этом нет смысла?
   - Наконец-то мы хоть что-то выяснили, - заметил Генри. - Теперь  скажите,
верно ли, что в последнее время вы охладели к ней и хотели порвать...
   - Там нечего было рвать.
   - Послушайте, мистер Хили, после того, как вы только что признали...
   - Я думаю,  она  относилась  к  этому  серьезнее,  чем  я,  -  беспомощно
промямлил Майкл.
   Генри не стал углубляться в подробности.
   - Расскажите мне о циане и о ключах от шкафов в темной комнате. Вы  вчера
их взяли на свою ответственность, верно?
   - Да, - ответил Майкл.
   - И вы ушли домой, оставив шкафы незапертыми? Довольно легкомысленно,  не
правда ли?
   - Дорогой инспектор, - с легкой иронией ответил  Майкл.  -  Если  бы  вам
приходилось делать этот выпуск... Генри не стал спорить.
   - Когда вы в последний раз видели бутылочку с цианом? - спросил он.
   - Примерно около полуночи я  велел  Эрни  ослабить  отпечаток.  Наверное,
тогда Эрни и брал бутылку. - А сами вы когда ее видели?
   - Сам я ее не видел.
   - И не знаете, сколько циана там было?
   - Понятия не имею, - Майкл бросил окурок и  встал.  -  Пора  работать,  -
произнес он с явным облегчением.
   Генри повернулся и увидел выходившую из костюмерной Веронику. Происшедшая
с ней перемена была поразительной. Претенциозный белый грим исчез, и в своем
полосатом ситцевом платьице она снова стала простодушной и милой молоденькой
деревенской красоткой.
   Проходя мимо Генри, Вероника слегка подтолкнула его, прошептав:
   - Увидимся вечером, - и заняла свое место на освещенной площадке.
   - Почему, черт подери, весь день льет дождь? -  жаловался  Майкл.  -  Это
надо бы снимать на воздухе, на фоне  пруда  с  утками.  Бет,  вы  не  можете
достать теленка и калитку? - Бет мягко, но решительно отказалась. -  Но  мне
необходимо какое-нибудь животное. Может быть, котенок? Это мысль - пусть мне
сейчас же его привезут: совсем маленького -  слышите,  Бет,  -  пушистого  и
предпочтительно серого. Рассыплем по полу цветы, а среди них  будет  .лежать
Вероника, держа в руках котенка. Ну как?
   Вернувшись в свою комнату. Генри услышал звонок и взял трубку.
   - Инспектор Тиббет? Это Годфри .Горинг. Как подвигается работа?
   - Медленно, но верно.
   - Вот и отлично.  А  я  хотел  вам  предложить  позавтракать  со  мной  в
"Оранжери" - это через дорогу. Там мы смогли бы спокойно поговорить.
   - Спасибо, - согласился Генри. - Буду рад.
   - Встретимся минут через десять, - сказал Горинг и повесил трубку. Но тут
же телефон зазвенел снова. На этот раз звонил угрюмый полицейский врач.
   - У меня есть кое-какие новости для вас, Тиббет, - сообщил он уныло.
   - Знаю, что есть, - не удивился Генри.
   - Это несомненно отравление цианом. И так же точно  установлено,  что  яд
добавлен в чай. Время смерти - от 4-х до  5.30  утра.  Покойной  было  около
тридцати трех лет, она достаточно упитанная и...
   - Не тяните, док, - перебил Генри. - Я уже знаю.
   - О чем именно?
   - Она была беременна.
   -  Беременна?  Как  это,  черт  возьми,  беременна?   -   с   неожиданным
одушевлением вскрикнул флегматик доктор. Генри оторопел.
   - А что?.. Она разве не...
   Доктор рассмеялся, чего, наверно, уже год не делал.
   - Какое там беременна, мой милый Тиббет, она была девственницей! Так-то!
   Доктор снова хмыкнул, повесил трубку, а изумленный  Генри  долго  не  мог
опомниться.
   Глава 5
   Потраченного на обивку ресторана "Оранжери" плюша хватило  бы,  наверное,
еще на  десять  лондонских  ресторанов.  Но  при  всей  своей  старомодности
заведение это славилось известными на весь мир  кухней  и  винным  погребом.
Зато и цены тут были совершенно недоступные для тех,  у  кого  нет  текущего
счета в банке.
   Стоя в вестибюле. Генри чувствовал себя как неприкаянный. Он  разглядывал
роскошное убранство: красивые бархатные шторы,  перехваченные  позолоченными
лапками; блестящие листья  на  маленьких  апельсиновых  деревьях,  в  разгар
английской зимы почему-то густо увешанных золотистыми плодами. Только  потом
он догадался, что каждый апельсин прикреплен к ветке тонкой проволочкой.
   И пахло здесь дорогими духами и дымом сигар, и голоса посетителей звучали
негромко и с достоинством.
   Как обычно во время ленча, здесь в  основном  собрались  мужчины  средних
лет, хорошо одетые, самоуверенные. Под прикрытием легкой  застольной  беседы
тут заключались  весьма  и  весьма  серьезные  сделки.  Актеры  и  продюсеры
договаривались относительно  контрактов  и  процентов,  а  дошлые  рекламные
агенты хитроумно внушали своим клиентам-фабрикантам, какие выгоды  сулит  им
дорогостоящая рекламная компания.
   Темноволосый, безупречно одетый метрдотель неслышно возник рядом с Генри.
   - Вы заказывали столик, сэр? - спросил он с безукоризненной  вежливостью,
но Генри сразу уловил легкую холодность к  пришельцу,  который  не  является
постоянным клиентом и чье финансовое положение представляется сомнительным.
   -  Я  завтракаю  с  мистером  Горингом,  -  ответил  Генри.  В  обращении
метрдотеля что-то мгновенно, хотя и неуловимо, переменилось;
   - О, конечно, сэр! Мистер Горинг уже здесь. Вы знаете его столик?
   - Я покажу вам. Прошу вас сюда, сэр!
   Генри последовал за метрдотелем в освещенный матовыми светильниками  зал,
где  глаз  посетителя  радовали  оранжерейные  цветы,  копченая  лососина  и
всевозможные экзотические фрукты. Трудно было вообразить себе,  что  дневной
свет когда-нибудь проникает в этот храм гастрономии.
   Годфри Горинг сидел за уединенным столиком в углу и просматривал  "Тайме"
Увидев Генри, он улыбнулся.
   - Мой дорогой Тиббет, как я рад. Садитесь же. Что будете пить?  Но  Генри
отказался от аперитива.
   - Вы правы, - одобрил Горинг, - я их и сам не пью. Но  немного  вина  вы,
надеюсь, выпьете?
   Генри согласился. Затем последовало серьезное обсуждение меню и  карточки
вин, в чем Горинг проявил незаурядные познания. Генри был  удивлен,  увидев,
что сам Горинг, который небрежно буркнул официанту:  "Мне,  как  обычно",  -
довольствуется холодным цыпленком с салатом и бутылкой виши.
   Инспектор был знаком с протоколом деловых завтраков и не удивлялся  тому,
что пока не подали кофе, Горинг избегает интересующей их темы.
   Наконец, когда  официант  принес  кофе,  налил  его  и  удалился,  Горинг
приступил к делу:
   - Объясните мне, чем  я  могу  помочь  в  этой  ужасной  истории  с  Элен
Пэнкхерст?
   - Я сейчас пытаюсь разобраться в обстановке, - сказал Генри. -  Все  было
бы гораздо проще, если бы я знал покойную лично. Беседуя  с  ее  друзьями  и
коллегами, я надеюсь понять,  что  за  человек  была  мисс  Пэнкхерст  -  ее
характер, интересы, образ жизни... Начинать приходится с этого.
   Горинг кивнул.
   - Я и сам начал бы с того же. - Это прозвучало как величайшая похвала.  -
Элен была одной из моих служащих. Так что я могу охарактеризовать ее лишь  с
профессиональной точки зрения.
   - А вы не знали ее лично? - спросил Генри.
   - Хороший начальник, - ответил Горинг,  -  должен  интересоваться  жизнью
своих ближайших помощников. Но об Элен я могу лишь сказать, что она  целиком
была поглощена работой. Это огромная потеря для  компании.  Не  представляю,
кем мы сможем ее заменить.
   - Расскажите о ней подробнее.
   - Элен поступила к нам секретаршей примерно лет десять назад, -  медленно
начал Горинг. - Оказалась очень способной, и два года спустя Марджори  Френч
предложила  перевести  ее  в  редакторы,  а   впоследствии   сделала   своим
заместителем. Будь Элен  жива,  она  вскоре  стала  бы  главным  редактором.
Теперь, наверное, Тереза Мастере займет этот пост, когда Марджори  уйдет  на
покой. Не думайте, я ничего  не  имею  против  Терезы.  Наоборот,  я  к  ней
прекрасно отношусь. Но как бы ни рекомендовала ее Марджори, я не считаю, что
Тереза сможет возглавлять журнал. Но, - спохватился вдруг  он,  -  извините,
инспектор. Вам, наверное, неинтересно слушать о редакционных делах.
   - Нет, нет, - ответил Генри, - все  это  очень  интересно.  Значит,  мисс
Френч собирается вскоре уйти на покой?
   - Очень прошу вас сохранить это  в  строжайшей  тайне,  Тиббет.  Марджори
тяжело больна. Она не хочет в этом признаваться, но врачи велели ей  бросить
работу. Вопрос о том, кто заменит ее, очень меня  беспокоит.  Успех  журнала
почти полностью зависит от редактора. Я не хотел бы  приглашать  кого-нибудь
со стороны. А среди сотрудников было две кандидатуры - Тереза и Элен. Я, как
вы знаете, был за Элен, и ее смерть для меня."  -  он  запнулся,  -  большая
личная трагедия.
   - Мне рассказывали, -  осторожно  подбирая  слова,  начал  Генри,  -  что
последнее время у нее  были  какие-то  переживания,  связанные  с  одним  из
сотрудников журнала.
   Лицо Гориига стало жестким.
   - Меня это не касается. Меня интересовали только ее деловые качества.
   - Но все же, собираясь назначить кого-то на столь ответственный пост...
   - Да, Марджори мне об этом говорила, - отозвался Горинг. -  Она  считала,
что неурядицы в личной жизни могут отразиться на редакционных делах. Но  мне
удалось убедить ее, что это те так важно. Увы, я видно, был не прав. Хотя...
   Тут  разговор  был  прерван  из-за  появления  невысокого,  но  стройного
молодого человека. Костюм его был сшит чуть-чуть слишком шикарно,  а  волосы
были чуть-чуть слишком длинны.  Он  торопливо  приближался  к  ним  странной
подпрыгивающей походкой и кричал высоким голосом:
   - Годфри, дорогой! Что это значит? Я только что...  -  увидев  Генри,  он
осекся.
   - Здравствуйте, Николас, - произнес Горинг не очень приветливым тоном.
   - Я только что раскрыл газету, милый мой, и потрясен! Буквально потрясен!
   - Инспектор, - Горинг выговорил это слово негромко, но очень отчетливо, -
могу я представить вам мистера Найта? Николас, это старший инспектор  Тиббет
из Скотланд-Ярда.
   Молодой человек, как подкошенный, рухнул на стул.
   - О!.. - сказал он, побледнев. - О да,  конечно...  Рад  познакомиться  с
вами.
   - Мистер Найт, - сказал Горинг, - один из самых наших талантливых молодых
художников-модельеров.
   - Я о вас слышал, мистер Найт, - сказал Генри.
   - Обо мне?.. Как это?.. То есть...  правда?  Я  надеюсь,  слышали  что-то
хорошее? - добавил он с жалобной нервной улыбкой.
   - Вы вчера были у мистера Горинга, верно? - спросил Генри.
   - Я?.. То есть... ну да, конечно. Очень, очень мило вы все это  устроили,
Годфри. И подумать только, что... мм-да. Должен с вами попрощаться... Работы
сейчас по  горло...  Всего  хорошего,  инспектор.  -  Найт  вскочил  и  стал
пробираться к выходу.
   - Мистер Найт, - громко окликнул его Генри. Тот, вздрогнув, обернулся.  -
Могли бы вы сегодня зайти в редакцию "Стиля"?
   Бедняга художник был пуглив, как кролик. Он оглянулся,  словно  опасаясь,
что их подслушивают, и тихо, почти шепотом, сказал:
   - Не смогу. Лучше приходите ко мне в салон.  Работаю,  понимаете  ли,  не
разгибая спины. В этом же здании, первый  этаж.  Любой  вам  покажет.  -  Он
поклонился и исчез за бархатными занавесками в конце зала.
   - Очень талантливый молодой человек, - заметил Горинг, когда тот скрылся.
- Не обращайте  внимания  на  его...  гм...  причудливые  манеры.  Люди  его
профессии стараются держаться экстравагантно. Но он серьезный деловой юноша,
хотя и пытается это скрыть.
   Вспомнив о том, что он услышал от Патрика Уэлша,  Генри  рискнул  сыграть
втемную и сказал:
   - А разве он не был  недавно  замешан  в  какой-то  скандальной  истории?
Горинг внимательно взглянул на Генри.
   - Найт? Никогда не слышал. Нет.
   - Ну, значит, я его с кем-то спутал, - сказал Генри. - Я ведь мало знаком
с вашим миром.
   Они помолчали. Генри терпеливо ждал, не добавит  ли  чего-нибудь  Горинг.
Пока они еще не коснулись того, ради  чего  он  был  приглашен  на  завтрак.
Наконец Горинг произнес:
   - Ох уж этот мир моды! Удивительный мир, инспектор. Думаю, пока вы будете
заниматься этим делом, он еще не раз поставит вас в тупик. Мы все в общем-то
довольно необычные субъекты.
   Генри обратил внимание, что чуть ли не каждый сотрудник "Стиля"  старался
внушить ему: их мир - особый мир. Но, если не  считать  тех  эскапад,  какие
устраивал Патрик, все эти люди ничем не отличались от прочих смертных. Может
быть, это особая форма тщеславия - воображать  себя  оригиналами?  А  может,
странности-то есть, но посерьезней тех, на которые ему все  время  намекают?
Вскоре это, очевидно, выяснится.
   А Горинг продолжал:
   - Трудно найти подходящих людей. Не только' с деловой, но и с  творческой
точки зрения. Ведь все эти художественные редакторы и фотографы,  во-первых,
должны быть людьми по-настоящему талантливыми, и  к  тому  же  им  предстоит
творить для женщин и под руководством женщин. В то же время в этом эфемерном
мире мужчина должен быть носителем здравого смысла, всегда уравновешенным  и
спокойным.
   Вспомнив Патрика, Генри улыбнулся.
   - Я понимаю ваши трудности.
   - Единственный, кого я считал образцом, - это  Майкл  Хили,  -  продолжал
Горинг. - Пригласив Майкла к себе в журнал, я нарушил одно  из  самых  своих
главных правил - никогда не брать на службу мужа и жену. Майкл  в  то  время
был уже женат на Терезе Мастере, которая была тогда  заместителем  редактора
отдела мод. Но я сделал исключение, приняв во внимание не только талант,  но
и характер Майкла. И лишь  недавние  события  заставили  меня  подумать:  не
совершил ли я ошибку?
   "Вот мы и добрались до сути", - отметил Генри.
   Пока официант разливал кофе, Горинг закурил.
   - Я даже рад, инспектор, - продолжал он,  -  что  вы  упомянули  об  этом
злополучном романе Майкла и Элен, Мой долг предупредить вас: Майкл вовсе  не
такой уж рассудительный и уравновешенный субъект, каким он кажется.  У  него
наступил какой-то кризис и в жизни и в творчестве.  Несколько  лет  назад  о
романе между Элен и Майклом даже и подумать было  невозможно.  А  сейчас  он
потерял всякое чувство ответственности. То ли с Терезой  у  него  что-то  не
ладится, то ли в творческой жизни наступил  перелом.  Не  знаю.  Но  я  хочу
предупредить вас: то, что он делает и говорит сейчас, часто...  как  бы  это
сказать... не совпадает с реальностью.
   - Вы хотите предупредить, чтобы я не очень ему верил? - напрямик  спросил
Генри.
   - Нет, я не то имел в виду, - поспешно сказал Горинг.  -  Ради  бога,  не
думайте, что я его обвиняю во лжи. Я  лишь  советую  вам  относиться  к  его
словам с осторожностью.
   - Возможно, вы и правы, - согласился Генри, вспомнив, как  огорошило  его
после разговора с Майклом сообщение врача. Горинг откинулся на спинку  стула
и помешал кофе.
   - Элен не заметила происшедшей с Майклом  перемены.  Она  видела  одно  -
многолетняя дружба  вдруг  превратилась  в  роман.  Как  свойственно  всякой
женщине, она решила, что Майкл переменился из-за любви к ней, а не наоборот:
полюбил ее из-за того, что переменился. Обнаружив же свою ошибку, она  впала
в отчаяние. Сейчас поздно что-нибудь исправить, но я был виноват. Если бы мы
вовремя отослали куда-нибудь Майкла, а Элен сделали бы редактором, увлечение
работой и новые обязанности помешали бы ей... Вы понимаете,  к  чему  я  это
говорю, инспектор?
   - Пытаетесь уверить меня, что Элен покончила с собой?
   - Я убежден, что она это сделала, - сказал Горинг.  -  Это  единственное,
что можно предположить. Врагов у нее не было.  Ни  одна  душа  на  свете  не
желала ей смерти.
   - Кроме разве что Майкла Хили или его жены?
   - Нет, нет! Мой дорогой инспектор, это абсолютно...
   - Их снова прервали. Сидевший лицом к залу Горинг вдруг  резко  поднялся,
не договорив. Генри обернулся и увидел, что к их столику направляется  очень
красивая женщина лет сорока. Она была без шляпы, и ее длинные  рыжие  волосы
падали на воротник роскошного норкового манто. Как непохожа она на сотрудниц
"Стиля"... Те подтянутые, изысканно одетые - живой  пример  к  рекомендациям
журнала "Стиль", эта же просто красива и богата, небрежна и,  пожалуй,  даже
неряшлива. Драгоценное манто носит  как  старый  плащ.  Волосы  непричесаны,
фиолетовая помада не гармонирует с алым платьем. "Стиль",  несомненно,  счел
бы  вульгарным  одновременно  надевать  три  нитки  жемчуга  и  две  большие
бриллиантовые броши. И, что хуже всего, она пришла в ресторан без  чулок,  в
стоптанных  туфлях  из  крокодиловой  кожи.  И  все  же  эта  женщина   была
необыкновенно хороша собой. Инспектору показалось,  что  он  уже  где-то  ее
видел.
   - Лорна! - воскликнул Горинг. - Что ты здесь делаешь?
   - Ах, мой милый, я не могла не  приехать!  -  Голос  у  нее  был  низкий,
волнующий, чуть с хрипотцой. - Говорят...
   - Это инспектор Тиббет из  Скотланд-Ярда,  дорогая.  Инспектор,  это  моя
жена.
   Генри поклонился, и Горинг сказал супруге:
   - Ну садись же. Ты что-нибудь ела?
   - Конечно, нет. Как только узнала, сразу в машину.
   - И совершенно напрасно. - В голосе Горинга прозвучала досада.  -  Что  я
теперь буду делать с тобой весь день?
   - Не очень-то ты любезен, милый мой, - сказала Лорна. - Но  не  отправишь
же ты меня обратно в Суррей голодной? -  И,  не  дожидаясь  ответа  на  этот
риторический вопрос, Лорна Горинг  с  улыбкой  повернулась  к  официанту:  -
Копченой лососины и цыпленка, Пьер. И немного шабли.  Знаете,  того,  что  я
люблю. -  Затем  обратилась  к  мужу:  -  Теперь,  мой  дорогой,  ты  должен
рассказать мне все до мельчайших подробностей, и тогда я буду умницей  и  не
стану тебе мешать. Я  хочу  повидаться  с  Мэдж  -  у  нее  сегодня  дневной
спектакль.
   Едва она упомянула о театре, Генри вспомнил,  кто  перед  ним.  Это  была
Лорна Винсент - актриса,  пользовавшаяся  огромным  успехом  лет  пятнадцать
назад. Она  нажила  тогда  порядочное  состояние.  А  потом  вышла  замуж  и
объявила, что покидает сцену. Самое удивительное, что  она  сдержала  слово.
Никто с тех пор не слышал о Лорне Винсент, лишь изредка в газетах появлялись
ее фотографии. Генри и в голову не пришло, что Годфри Горинг тот человек, за
которого вышла актриса  Лорна  Винсент.  В  газетах  он  был  просто  назван
"бизнесменом" - безымянный муж знаменитой жены.
   - Так кто же эта женщина? - с любопытством спрашивала Лорна.  -  Одна  из
жердей? Я их жердями называю, этих редакторш из "Стиля", - повернулась она к
Генри. - Все у них по линеечке - швы на чулках, костюмы, шляпы, ходят  будто
палку проглотили, прически лакированные. Одну от другой не  отличить.  Когда
они вышагивают вместе по улице - как парад оловянных солдатиков.
   Хотя Генри понимал, что замечания  Лорны  несправедливы,  он  не  мот  не
улыбнуться - доля истины в них была. Но Горинг был в бешенстве.
   - Умерла Элен Пэнкхерст, -  ответил  он  негромким,  звенящим  от  ярости
голосом. - Твой насмешливый тон неуместен.
   - Ты страшно гордишься  своими  девушками,  правда,  милый?  -  беззлобно
заметила Лорна. - Которая это - Элен? Черненькая, с длинным носом?
   - Да! - отрезал Горинг.
   - Ее убили? В газетах написано...
   - Лорна, - взмолился  Горинг,