стал жаловаться на здоровье, и Элен  заставила  его  показаться
онкологу. Они были у него вместе, назвав  себя  мистером  и  миссис  Додсон.
Этого доктора мне удалось разыскать, и он сообщил мне свой  диагноз:  Горинг
умирает от рака. Ему осталось жить меньше  года.  По  требованию  Элен  врач
открыл ей всю правду. Горингу же он сказал, что у него язва желудка, и велел
соблюдать диету.
   - Ну а почему ты догадался, что это не Майкл, а мистер Горинг?  -  задала
вопрос Эмми.
   - Я человек строптивый. Когда все начинают что-то вбивать мне  в  голову,
мне это кажется подозрительным.
   - Выходит, просто из упрямства? - спросила Вероника.
   - Не только. Был и более серьезный довод - Майкл очень странно вел  себя,
когда я сообщил ему, что Элен была беременна.
   - Беременна? А это правда?
   - Нет. Но тогда я считал, что правда. Я сказал об этом Майклу, и  он  был
потрясен. Он справедливо полагал, что Элен и Горинг не были близки. Но когда
я обрушил на него эту новость, что ему оставалось делать? Он во что бы то ни
стало   должен   был   выгородить   Горинга.   Ведь   скандал,   коснувшийся
директора-издателя, ставил под угрозу существование  журнала.  И  Майкл  все
взял на себя. А вслед за тем я узнаю, что  Элен  вообще  не  знала  мужчины.
Объяснить поведение Майкла можно было лишь так: он  кого-то  прикрывает.  Но
кого? Ответ я узнал, когда доктор мне сказал, что "мистер Додсон"  соблюдает
диету. Единственный человек, который твердо придерживался диеты, был  мистер
Горинг. Кроме того, я знал, что мистер Горинг женат, жена его богата и он от
нее зависит. Я видел также, как потрясла его смерть Элен.
   - Мне ужасно жаль мистера Горинга, - озабоченно сказала Вероника.  -  Что
же теперь с ним будет?

   - Его  жена,  -  ответил  Генри,  -  вовсе  не  такая  .легкомысленная  и
бесчувственная, как считают многие.  Она  по-своему  предана  ему.  Ее  тоже
тревожило его здоровье, хотя она и подозревала о его  романе  с.  Элен...  Я
сообщил ей кое-какие сведения, благодаря которым при желании она могла найти
врача, лечившего Горинга.  Я  предупредил  и  доктора,  что  она  может  его
разыскать. Она это уже сделала. На следующей неделе Лорна Горинг  собирается
увезти мужа в морское путешествие вокруг света.
   - Все это очень интересно, - заметила Эмми, - но  ничуть  не,  приближает
нас ни к убийству Элен, ни к невидимым чернилам, ни...
   - Простите, но мне надо было объяснить вам всю предысторию. Иначе  вы  не
поняли бы последующих событий, тем более - тут все взаимосвязано... Как была
убита Элен, мы знали с самого начала. Но  никто  не  мог  понять  -  почему?
Наибольший интерес с этой  точки  зрения  представлял  чемодан  Рэчел  Филд.
Кто-то обыскивал его в невероятной спешке, выбрасывая  вещи  прямо  на  пол.
Нашел ли этот человек то, что искал? Пропало ли что-нибудь, из чемодана? Как
будто нет... Меня осенило только после похорон, когда добрейшая миссис  Сэдж
заговорила...
   - Об оберточной бумаге! - торжествующе вскрикнула Вероника.
   - Ты испортила мне весь рассказ! - рассердился Генри.
   - Я ничего не понимаю, Генри, - впервые робко  вмешалась  сестра  Эмми  -
Джейн. - Ведь все обычно пользуются  оберточной  бумагой,  когда  укладывают
вещи, верно?
   . - Конечно, верно, - согласился Генри. - А тем  более  такая  аккуратная
особа, как мисс Рэчел Филд. Ронни говорила  мне,  что  в  отеле  у  нее  вся
кровать была завалена оберточной бумагой. И ни кусочка бумаги  не  оказалось
на следующее утро в кабинете Элен. Получалось, что  Элен  убили  только  для
того, чтобы взять из чемодана Рэчел Филд оберточную бумагу. И  Рэчел  что-то
об этом знала. Иначе почему она  не  сказала  мне,  что  исчезла  оберточная
бумага? Затем обнаружилось следующее: на совершенно чистом листе,  найденном
в квартире Элен, вдруг появилась какая-то запись. И тут я вспомнил, как Эмми
кроила юбку...
   - Ты говоришь загадками. Генри, - огорчилась Джейн. Фермер Билл, ее  муж,
давно уже спал на диване. Как бы подкрепляя сделанный женой упрек, он громко
захрапел.
   - К этому времени, - продолжал Генри, - я уже  кое-что  знал  о  жизни  у
законодателей моды. Знал, что "toiles" - точные копии моделей, сделанные  из
бумажной ткани, можно купить в Париже  по  очень  дорогой  цене.  Знал,  что
некоторые торговцы одеждой и художники-модельеры - особенно Николас  Найт  -
демонстрировали модели, явно сделанные по парижским ДоПев", но "toiles"  эти
не  покидали  Парижа.  Я  знал  также,  что  похитить  из  ателье   "toiles"
невозможно. Как же их  похищают?  Я  спросил  себя,  что  можно  вынести  из
мастерской, не вызывая подозрений? Ответ был очевидец  -  только  оберточную
бумагу! Тогда я вспомнил, как Эмми кроила по бумажной выкройке, и прозрел.
   - Погоди, Генри, - остановила его Эмми, - я,  конечно,  не  сыщик,  но  в
шитье кое-что понимаю.  Ты  что  же  думаешь,  кто-то  вырезал  выкройку  по
"toile", сделал на ней все пометки и преспокойно все это вынес?
   - Нет, Эмми, этого я не думаю. "Toiles" выносили  из  мастерской  в  виде
абсолютно чистых листов оберточной бумаги. В эти листы заворачивали  платья,
которые фотографировали для "Стиля".
   Эмми хлопнула себя по лбу.
   - Невидимые чернила!
   - Вот именно, - ответил Генри. -  Им  нужно  было  лишь  иметь  каково-то
сообщника у каждого модельера. Нам известно, например, что у Монь„  одна  из
служащих под каким-нибудь  предлогом  задерживалась  на  работе  допоздна  и
бесцветными чернилами переносила выкройку "toile" и все  пометки  на  чистые
листы оберточной бумаги. Затем  в  эту  совершенно  'чистую  на  вид  бумагу
заворачивали платья, которые фотографировали для журнала "Стиль". Рэчел Филд
брала. в ателье эти платья - это было ее обязанностью - а возвращала их  уже
в другой бумаге, без пометок. В помеченные же  листы  она  упаковывала  свои
собственные вещи. Благополучно вернувшись  домой,  она  отсылала  эти  листы
Николасу Найту, которому оставалось лишь подержать  их  перед  электрическим
камином, чтобы все линии и пометки проступили на бумаге.  Конечно,  за  один
раз он мог получить лишь несколько "toiles". Другие свои копии он  кроил  по
фотографиям. Так он утверждал, и это,  в  общем-то,  верно,  да  только  вот
фотографии Найт получал, прежде чем их разрешалось публиковать. Откуда он их
брал? Увидев на его столе фотографию Ронни на Эйфелевой  башне,  я  понял  -
снимки он получает из "Стиля". Накануне вечером Майкл  Хили  отослал  своего
помощника домой  и  печатал  фотографии  сам.  Из  редакции  Майкл  вышел  с
портфелем. Казалось очевидным, что не кто иной, как  Майкл,  снабжает  Найта
фотографиями. Вспомнив некоторые намеки Наита, я решил, что  он  шантажирует
Майкла. Так оно и оказалось: когда я спросил его прямо, Майкл признался, что
когда-то, давным-давно, он был замешан в одной некрасивой  истории,  и  Найт
грозит рассказать об этом  Терезе.  Тогда  я  убедил  Майкла  разрешить  мне
посвятить во все Терезу, и после разговора с ней  сообщил  ему,  что  все  в
порядке и он может успокоиться.
   - Постой-ка, - перебила Эмми. - у меня уже голова идет кругом. А  ты  еще
даже не объяснил, почему же убили Элен и кто украл оберточную бумагу...
   - Никто ее не крал. Ее взял тот, кому она принадлежала.
   - Снова загадки! - довольно резко вставила Джейн.
   - Это самое трагичное во всей истории. Найт утверждаете и я  склонен  ему
верить, что он больше не собирался грабить парижских модельеров  -  это  был
последний раз. Он уже  прочно  стоял  на  ногах,  а  сегодняшний  показ  был
прямо-таки триумфальным. Он необыкновенно талантлив, но  слишком  уж  быстро
хотел добиться успеха.
   - Чего я все-таки не понимаю, - сказал Дональд,  -  это  какое  отношение
имеет он к Рэчел Филд.
   - Это ставило в тупик и меня, пока я не  начал  снова  просматривать  все
показания. Тут я обнаружил, что Найт лгал, утверждая, будто не встречался  с
мисс Филд прежде. Все говорили, что у Горинга он за весь вечер и.  близко  к
ней не подо шел.. Но,  собираясь  отвезти  Барри  домой,  он  предложил  ему
прихватить и мисс; Филд, которая "живет в тех же краях". Значит, он знал  ее
и знал, где она живет. Знал и отрицал это. Почему? Я вдруг вспомнил, как  он
перепугался,, когда я сказал ему: "Я пытаюсь  воссоздать  картину  подлинных
взаимоотношении  между  некоторыми  людьми".  И  тогда  я  подумал:  уж   не
родственники ли они? Может быть, брат и сестра? Я послал агента в  Соммерсет
Хауз проверить это по архивамл И в самом деле, Николас Найт  лишь  несколько
лет назад взял себе  это  имя.  Раньше  его  звали  Николас  Филд.  -  Генри
помолчал. - Они родились  в  респектабельной,  но  обедневшей  семье.  Самый
опасный сорт людей - познавших богатство, а затем лишившихся его.  Рэчел  на
восемь лет старше Николаев. После смерти родителей она сама  воспитала  его,
помогла встать на ноги. Он  был  ее  кумиром.  Узнав,  что  он  хочет  стать
модельером, она пошла работать в "Стиль", чтобы заниматься тем же делом, что
и он. Ею все больше овладевала навязчивая идея: Николасу нужен  свой  салон,
самый фешенебельный в Лондоне. Он должен сделать себе имя,
   Николас в принципе не возражал, но понимал: на  это  уйдут  годы  тяжкого
труда. Тогда Рэчел придумала план похищения парижских "toiles", и Николас  с
радостью ухватился за эту мысль. Но отныне между братом и сестрой не  должно
было быть ни малейшей связи. Он изменил имя. Они виделись  только  в  случае
крайней необходимости. Рэчел снабдила его деньгами,  чтобы  он  мог  открыть
салон. Дальше сделали свое дело краденые парижские- модели. Николас заключил
контракт  с  фирмой  "Барри-мода",  успех  был  уже  близко.  И  вдруг   все
пошатнулось.
   - Что же произошло? - спросила Эмми.
   - Сначала поползли нехорошие слухи, затем начались скандалы с  обманутыми
заказчиками. Горинг догадывался, что происходит, и хотел  покончить  с  этим
мошенничеством. Но ему трудно было что-либо выяснить,  и  он  попросил  Элен
помочь ему. Она же, в свою очередь, обратилась к Патрику, который  лучше  ее
разбирался в свойствах симпатических чернил. Письмо, которое я нашел  у  нее
на бюро, предназначалось не для портнихи,.  а  для  Горинга.  К  письму  был
прикреплен лист бумаги, на. котором Элен написала несколько слов  чернилами,
проявляющимися под действием тепла. В письме говорилось,  что  это  в  такие
чернила, которые можно  достать  в  Париже,  но  что  она  попросила  Терезу
привезти ей образец.
   - А покупала их я! - радостно сообщила Вероника. - Я  их  купила,  отдала
мисс Мастере, а потом...
   - ...они исчезли из ее чемодана. Видимо, Элен,  зная,  что  чернила  там,
взяла их и поставила к себе на стол. Это решило ее судьбу... Это и еще одно:
Элен случайно открыла чемодан Рэчел, оттуда вывалилась оберточная бумага,  и
когда Элен включила электрокамин...
   - Генри! Нельзя ли помедленней, - взмолилась Эмми.
   - Хорошо. Вернемся  к  вечеринке  у  Горинга.  Патрик  выпил  больше  чем
следовало. Он терпеть не может Найта и,  чтобы  его  допечь,  ляпнул  что-то
вроде: "Нам с Элен известны ваши замыслы". Это испугало Найта. Как только он
высадил Барри, они с Рэчел принялись  совещаться.  Найт  сказал,  что  нужно
тотчас сжечь бумагу и  уничтожить  улики.  Рэчел  пришлось  признаться,  что
бумага все еще у нее в чемодане, а чемодан в редакции,  в  комнате  у  Элен.
Тогда Найт  потребовал,  чтобы  она  немедленно  забрала  чемодан.  Чтс  тут
особенного? Она войдет к  Элен  и  скажет,  что  пришла  за  чемоданом.  Они
вернулись на Эрл-стрит. Рэчел вошла в редакцию,-открыв дверь своим ключом, а
Николас отправился домой..
   В редакции было темно и тихо, только в комнате Элен горел свет и  стучала
машинка. Элен была поглощена работой, если она и слышала, как стукнула дверь
лифта, то решила, вероятно, что  это  Олуэн  вернулась  за  чем-либо.  Рэчел
подошла к двери и остолбенела. Чемодан открыт, оберточная бумага высунулась,
и на ней ясно видны все линии  и  пометки,  проступившие  из-за  включенного
электрокамина. А на столе у Элен - бутылочка купленных  в  Париже  невидимых
чернил. Мне-то кажется, Элен тогда еще не заметила, что произошло с бумагой.
Но она, несомненно, увидела бы. это утром.  Рэчел  поняла:  игра  проиграна.
Годы борьбы, обманов и; интриг потеряны понапрасну. Годы, потраченные на то,
чтобы сделать Николаев  богатым  и  знаменитым...  Неужели  все  это  должно
окончиться позором и тюрьмой? Вот тут-то она и вспомнила о термосе и  циане.
Она тенью проскользнула по коридору, налила яд, тщательно вытерла  термос  и
спусти" лась по лестнице. Потом, наверное, из телефонной будки во дворе  она
позвонила Николасу и сказала,  что  ему  нужно  сделать.  Окно  его  спальни
расположено прямо против кабинета Элен. Оттуда он должен наблюдать  за  нею.
Как только она умрет, он перебежит улицу,  откроет  дверь:  ключом,  который
передаст ему Рэчел, и, войдя в редакцию, заберет оберточную бумагу и пузырек
с чернилами. Ключ  потом  пусть  выбросит.  Им  временно  придется  избегать
каких-либо контактов, и он не сможет  вернуть  его  Рэчел,  Об  исчезновении
ключа  она  заявит  поздней,  когда  все  успокоится.  Надо   отдать   Найту
справедливость, он выполнил все точно, только чересчур  поспешно.  Нервы  не
выдержали: он второпях вытащил бумагу, а  все  остальное  просто  бросил  на
полу. Но педантичная Рэчел ужасно рассердилась, увидев, как неловко  он  все
проделал - ведь этим он привлек внимание к ее чемодану.  Если  бы  он  снова
уложил его и запер, мы так никогда и не выяснили бы правды.
   - А откуда вы все это знаете, дядя Генри? - не выдержала Вероника. -  Они
признались?
   - Кое-какие подробности они добавили. Но о главном я сам догадался. Рэчел
выдала себя.
   - Как?
   - Она должна была заявить о пропаже ключа. А ей пришлось сказать, что она
этого не заметила... Но я не мог в это поверить - ключ был в общей связке  -
большой, тяжелый... Затем мне показалась  подозрительной  ее  растерянность,
когда я сказал: убийца возвращался, чтобы обыскать чемодан. Она  ведь  знала
уже, что в ее чемодане кто-то рылся, видела  разбросанные  вещи.  Ее  другое
испугало. То, что мне известно: убийца входил в  здание  позднее.  Теперь  я
чувствовал,  что  напал  на  след,  и  она  знала  это.  Не  хватало  только
доказательств. Выкройки сожжены, чернила вылиты... а без прямых улик  нельзя
составить   обвинительное   заключение.   Вот   тут-то   и   вмешалась   моя
очаровательная, но глупенькая племянница... - Он повернулся  к  Веронике:  -
Будешь продолжать?
   - И ничего не глупенькая, - отрезала Вероника, - а очень  даже  толковая.
Мисс Мастере поручила мне купить эти чернила... Она ведь и  сама  не  знала,
для чего они нужны. Мне тоже в голову не приходило, что они как-то связаны с
убийством. Потом вдруг я вспомнила, как в прошлом году; сразу после выставки
парижских коллекции, видела у Найта в ателье - он тогда кроил одно из  своих
"парижских экстра" - листы оберточной бумаги  с  этими  чудными  чернильными
пометками. Тут-то я смекнула, что к чему. Хотела рассказать дяде  Генри,  но
он был ужасно противный и не позволил мне рта раскрыть.  Ну  я  и  подумала:
"Хорошо же. Вот возьму и сделаю все сама!"  Вернее,  не  сама,  а  вместе  с
Дональдом.
   - Вернее, втянула в эту историю бедного мальчика, - уточнила  мать.  (Она
не зря воспитала четырех красивых дочек.)
   - Но он не испугался. Да, мой хороший?
   Он смотрел на нее так, что было ясно: он не испугается ни  самого  черта,
ни пожара, ни наводнения, лишь бы быть с ней вместе.
   - Ну вот, - Вероника снова стала серьезной. - В том, что Найт замешан,  я
не сомневалась! Но у него должен быть сообщник - ведь  сам  он  не  ездил  в
Париж. И я вот что придумала: стала болтать у него в ателье и  повсюду,  что
знаю его тайну. А в модных домах сплетни мигом разносятся.  Потом  я  решила
исчезнуть. Думаю: спрячусь где-нибудь в безопасном местечке, а Дональд,  как
ястреб, будет следить  за  квартирой  Найта  и  узнает,  кто  сообщник.  Тот
непременно явится к Найту, когда разнесется слух, что я исчезла. Ведь каждый
из двоих будет считать - что второй принял меры.
   - Мне редко случалось слышать о более глупой затее, -  заметил  Генри.  -
Неужели тебе не приходило в голову, что после твоего исчезновения Найт и его
сообщник и вовсе прекратят общение между собой? Когда  я  обнаружил  бедного
Дональда на тротуаре против окон Найта...
   - Я заплатил цветочнику десять фунтов, чтобы  он  уступил  мне  место,  -
мрачно вставил Дональд.
   - Ну не чудо ли он? - проворковала Вероника. - И ни разу не  пожаловался.
Уж не знаю, глупая ли наша затея, но она удалась.
   - Лишь после того, - возразил Генри, - как дело взял в  свои  руки  более
здравомыслящий человек. Впрочем, расскажи, как это ты исчезла?
   - Сперва мы выбрали Порчестер. Потом  у  Дональда  заболела  мать,  и  мы
придумали новый план, поинтересней. Дональд отправился в Эссекс  в  пятницу,
вроде  как  подготовить  почву.  В  пятницу  вечером  я  сама  себе  послала
телеграмму. На почте  я  вела  себя  как  можно  подозрительней...  Надеюсь,
телеграфист меня запомнил: я старалась изо всех сил. Разве что не стояла  на
голове.
   - Он не голову твою запомнил, а ноги.
   - Слушайте дальше. Телеграмма пришла в субботу утром,  и  я  показала  ее
Нэнси. Потом я намазалась парижской  косметикой,  раскрасилась,  как  индеец
перед боем, да еще надела красное пальто, - чтобы уж всем в глаза бросаться.
Держу пари, таксист меня тоже запомнил!
   - Это точно, - сказал Генри.
   - Потом я приехала на вокзал Ватерлоо  и  сразу  в  туалет.  Заперлась  в
кабинке и там переоделась в свой старый синий костюм, нахлобучила  шапку  из
кролика, стерла всю свою краску, навела огромные роговые  очки.  Дональд  их
купил мне накануне.
   - Так это ты была? - спросил Генри.
   - О чем вы?
   - Есть один милый старый джентльмен,  перед  которым  Скотланд-Ярду  надо
будет извиниться. Он клялся, что ехал с тобой в  поезде  метро,  и  подробно
описал, в чем ты была одета. Но мы ему не поверили.
   - Он, наверно, решил, что вы просто тупицы.
   - Ну, не  такие  уж  тупицы,  -  сказал  Генри.  -  Я-то  понял,  что  ты
переоделась в кабинке и исчезла намеренно... Ты и волосы распустила, верно?
   - Откуда вы знаете?
   -  Там  всюду  валялись  твои  заколки,  и  я  нашел  бумажную  салфетку,
вымазанную этой  страшной  коричневой  помадой.  Был  и  еще  один  довольно
странный факт: все заметили, как ты входила, и никто не видел, как ты вышла.
   - Я это классно все придумала, - похвасталась Вероника.  -  С  вокзала  я
поехала в метро на Ливерпуль-стрит, потом поездом  в  Хоктон  и  очень  мило
провела уик-энд с Дональдом и его родителями. Они такие славные...
   - Ну а когда начался весь этот шум: газеты, телевидение?..
   - Они меня не узнали, - радостно сообщила Вероника. - По этим фотографиям
из "Стиля" никого нельзя узнать. Ну и  я  сама,  конечно,  старалась,  чтобы
газеты не попадались им на глаза. Но к тому времени, как  вы  им  позвонили,
они уже начали что-то подозревать.
   - Так ты им звонил? Значит, ты знал, что она там прячется? -  Джейн  была
потрясена.
   - Что она прячется, я понял еще на вокзале. А догадаться где, было  проще
всего.
   - Дядя Генри так разозлился. Я думала, телефон взорвется.  Потом  явились
полицейские из Челмсфорда - такие симпатяги -  и  уволокли  меня.  Мы  сразу
позвонили дяде в Скотланд-Ярд, что едем. Вихрем  рванули  в  Лондон,  сирена
ревет, а я, чтоб не увидели, сижу на полу в  машине,  и  еще  ковриком  меня
прикрыли. Так здорово' Когда  мы  добрались  до  Скотланд-Ярда,  дядя  Генри
спросил, знаю ли  я  Эльвиру,  секретаршу  Найта,  он,  оказывается,  с  ней
договорился, и она проводит меня по черной лестнице, по той самой, что  идет
из ресторана. Дядя велел мне взять пузырек чернил и засунуть его в букет.  А
потом объяснил, что надо говорить, что делать. Ну... вот и все.
   - Мне многие сегодня пом