деть как можно скорее." Видимо, она как раз и  хотела  сообщить
Фэвеллу о результатах посещения врача, - сказал Джулиен.
     - В конце концов, поскольку у нас есть адрес врача, я  могу  написать
ему письмо и попросить сообщить все, что ему известно, - предложил Фэвелл.
     -  Это  нее  совсем  так,  сказал  полковник.  -   Вы   забываете   о
профессиональной  этике.  Если  мы  хотим  что-нибудь  узнать  от  доктора
Бейкера, нужно, чтобы к нему обратился лично де Винтер и объяснил ему свое
дело. Что вы скажете на это, де Винтер?
     Максим ответил:
     - Я готов сделать все, что вы сочтете правильным. Как  вы  полагаете,
мне  следует  выехать  завтра  утром,  или,  быть  может,   предварительно
телеграфировать этому доктору Бейкеру?
     Фэвелл коротко рассмеялся:
     - Его нельзя отпускать одного. Я полагаю, что имею  право  настаивать
на этом? Пошлите с ним полицейского инспектора Уэлча.
     - Я считаю, что пока незачем впутывать в это дело инспектора. Если  я
обещаю вам поехать вместе  с  де  Винтером,  не  оставлять  его  одного  и
привезти его обратно сюда, удовлетворит ли вас это?
     - Да, - сказал Фэвелл, - но на всякий случай я тоже  хочу  поехать  с
вами. Не возражаете?
     - СЧитаю, что вы имеете на это право. Но со своей стороны, я  требую,
чтобы вы, если поедете с нами, были совершенно трезвы.
     - Об этом не беспокойтесь. Я буду так же трезв,  как  судья,  который
через три месяца присудит Макса к сметной казни. Я полагаю, что  показания
доктора Бейкера, в конце концов, послужат на пользу мне.
     - Ну что же, когда мы выезжаем?
     - В котором часу вы сможете утром отправиться в путь,  де  Винтер?  -
спросил полковник.
     - В любое время,
     - В девять утра. Подходит?
     - В девять, - подтвердил Максим.
     - А как вы поручитесь, что он не удерет  в  течение  ночи?  Ему  ведь
только нужно вывести машину из гаража и сесть за руль.
     - Достаточно ли вам моего слова? - обратился Максим к  полковнику  и,
заметив его колебания, побледнел, и снова какая-то жилочка  задергалась  у
него на лбу.
     - Миссис Дэнверс,  -  сказал  он,  -  когда  миссис  де  Винтер  и  я
поднимемся вечером в нашу спальню, пожалуйста, поднимитесь вслед за нами и
заприте нашу дверь. А в семь часов утра, отоприте ее снова.
     - Да, сэр, - сказала миссис Дэнверс.
     - Ну что же, все в порядке, и сегодня нам обсуждать больше нечего.  Я
буду здесь завтра утром ровно в девять часов.
     - В вашей машине найдется место для меня, де Винтер?
     - Да, конечно.
     - А мистер Фэвелл последует за нами на своей, ведь так?
     - Буду висеть у вас на хвосте, не сомневайтесь! - заверил Фэвелл.
     Полковник подошел ко мне и пожал мне руку:
     - Вы знаете, как  я  вам  сочувствую,  мне  незачем  этом  объяснять.
Советую вам пораньше лечь спать, завтра будет трудный день.
     - Боюсь, что меня не пригласят здесь к обеду, - сказал Фэвелл, но ему
никто не ответил. - Ну что ж, это значит, что я спокойно пообедаю и так же
спокойно проведу ночь в своей гостинице.
     Он подошел ко мне  и  протянул  руку,  но  я,  как  упрямый  ребенок,
спрятала обе руки за спину.
     - Все понятно, - сказал он. - Приходит гадкий человек  и  портит  вам
всю вашу веселую игру. Не беспокойтесь, вас еще  ждет  масса  развлечений,
когда вами займется желтая пресса, и вы увидите в газетах  заголовки:  "Из
Монте-Карло - в Мандерли. Воспоминания молодой  вдовы  убийцы:  Желаю  вам
большей  удачи  в  следующем  браке".  -  Он  помазал  рукой  Максиму.   -
Постарайтесь получше использовать ночь за запертой дверью, - сказал он  и,
наконец, вышел из комнаты.
     - Я поеду с тобой, - сказала я Максиму. -  Я  хочу  быть  с  тобой  в
Лондоне.
     Он ответил не сразу:
     - Да, нам нужно оставаться вместе.
     Фрэнк вошел в комнату.
     - Они уехали - полковник и Фэвелл. Что я могу  для  вас  сделать?  И,
конечно, я хочу сопровождать вас к доктору Бейкеру.
     - Это вовсе не нужно. Вам завтра нечего делать. Но послезавтра  может
возникнуть целая куча дел. А сегодня, Фрэнк, мы с миссис де  Винтер  хотим
провести вечер вдвоем, хотим побыть одни. Вы поймете нас.
     - О, конечно, спокойной ночи.


     Когда он вышел, Максим направился ко мне, а я протянула к нему руки и
обняла его. Я обнимала и ласкала его, старалась успокоить,  как  будто  он
был Джаспером, который расшибся где-то и пришел ко мне за утешением.
     - Мы можем сесть вместе к рулю завтра. Джулиен не станет возражать.
     - Нет. Завтрашняя ночь еще тоже будет принадлежать нам. Они не  сразу
предпримут какие-то меры. Я успею повидаться с нужными людьми: я бы  хотел
Хастингса - он лучший из адвокатов, или Биркета. Хастингс знал  еще  моего
отца. Но мне надо рассказать ему всю правду. Адвокатам легче  вести  дело,
когда они знают все до конца.
     Дверь открылась, и вошел Фритс:
     - Будете  ли  вы  переодеваться  к  обеду,  мадам,  или  можно  сразу
подавать?
     - Нет, Фритс, сегодня мы не будем переодеваться.
     Я помню мельчайшие подробности этого последнего вечера,  проведенного
в Мандерли. Помню все, что мы ели, помню, как горели высокие новые свечи в
серебряных подсвечниках. Когда мы уже пили  кофе  в  библиотеке,  раздался
телефонный звонок. На этот раз подошла я, и услышала голос Беатрисы:
     - Я весь вечер пыталась к вам дозвониться, но это было невозможно.
     - Мне очень жаль, - ответила я.
     - Мы получили вечерние газеты и  были  страшно  поражены  всем  вашим
делом. Что говорит по этому поводу Максим? Где он?
     - У нас был здесь народ - полковник Джулиен и другие. Максим  ужасной
утомлен, а завтра утром мы едем в Лондон.
     - Но зачем же?
     - В связи с постановлением суда, но более точно я  вам  объяснить  не
могу. Это все ужасно  неприятно,  и  эта  огласка  трудно  переносима  для
Максима.
     - Как нелепо решение суда, - чего ради Ребекка стала бы убивать себя?
Это абсолютно непохоже на нее. Если бы  я  присутствовала  в  суде,  я  бы
потребовала слова. Кажется, никто из вас не приложил никакого труда, чтобы
добиться более разумного постановления. Максим, наверное, очень расстроен?
     - Он очень переутомлен, и это ощущается сейчас больше всего.
     - Где именно в Лондоне вы будете?
     - Не знаю, пока еще не ясно.
     - Я готова написать письмо судье и объяснить ему, что Ребекка не была
способна на такой поступок, как самоубийство, и что, скорее  всего,  здесь
действовал какой-то злоумышленник.
     - Слишком поздно, Беатриса, этим уже ничего не добьешься.
     Максим крикнул мне из библиотеки:
     - Неужели ты не можешь отвязаться от нее? О чем она говорит?
     - Я думаю обратиться  к  Дику  Годольфину,  он  наш  представитель  в
парламенте, и я хорошо с ним знакома. Пусть он поможет в этом деле.
     - Это бесполезно, Беатриса, и я очень прошу, не старайтесь что-нибудь
сделать. От этого станет только хуже, а не лучше.
     - Я бы  хотела  поехать  с  вами  в  Лондон,  но  у  Роджера  высокая
температура, а медсестра, которая находится при  нем,  -  полная  идиотка.
Таким образом, мне нельзя отлучиться из дома.
     (Благодарю тебя, Боже, что ее не было сегодня с нами, за то,  что  мы
были избавлены, по крайней мере, от этого).
     Телефонную  связь  прервали,  и  я  вернулась  в  библиотеку.   Через
несколько минут телефон снова зазвонил, но я не реагировала. Я села у  ног
Максима и обняла его колени. Часы пробили десять. Максим  поднял  меня  за
плечи, обнял и прижал к себе. И мы прильнули друг к другу  со  страстью  и
отчаяньем, как любовники, связанные одним преступлением и еще  никогда  не
целовавшиеся.



                                    26

     Утром я проснулась в шесть часов и выглянула в окно - был холодный  и
туманный день. Лето уже совсем кончилось,  цветы  увяли,  и  теперь  нужно
ждать целый год их нового расцвета. Я любовалась прекрасным садом,  покоем
и красотой природы Мандерли. Максим еще спал, и я не  хотела  будить  его,
помня,  какой  тяжелый  день  нам  предстоит  и  что   нас   ждет   полная
неизвестность относительно дальнейшей судьбы. Где-то  в  огромном  Лондоне
живет некий доктор Бейкер, который держит в руках  нашу  судьбу,  даже  не
зная о нашем существовании.
     Я приняла ванну, и эта привычная процедура сразу  настроила  меня  на
деловой лад. Когда я уже начала одеваться, то услышала мягкие  шаги  возле
двери, поворот ключа в замке. Шаги удалились. Это была миссис Дэнверс.
     Она ни о чем не забыла. Те же мягкие шаги я слышала вечером, когда мы
вошли в спальню. Она не стучала в дверь и вообще  никак  не  привлекала  к
себе внимания. Просто мягкие шаги и поворот ключа в замке.
     Кларисса принесла чай, и я разбудила Максима.  Он  взглянул  на  меня
сонными детскими глазами и протянул ко мне руки.
     Я достала свой чемоданчик и уложила туда несессер, ночную  сорочку  и
туфли. Ведь легко могло случиться, что нам придется задержаться в Лондоне.
     Мне показалось, что я очень давно не брала в руки чемодана,  а  между
тем прошло всего четыре месяца, и на нем еще  были  багажные  наклейки  из
Кале. Чтобы больше не возвращаться наверх, я  сразу  надела  шляпу,  взяла
перчатки и направилась вниз. Туман начал  подниматься,  и  солнечные  лучи
делали первые робкие попытки пробиться сквозь тучи.
     У меня возникло ощущение, что я никогда  больше  не  вернусь  сюда  и
захотелось снова подняться6 чтобы еще раз попрощаться со своей комнатой.
     Но надо было спешить. Мы сели за завтрак, и в ту минуту как закончили
его, услышали шум мотора машины, поданной к подъезду. Максим  позвал  меня
из дома. Я вернулась и надела  пальто,  поданное  мне  Фритсом.  Подъехала
вторая машина, в которой сидел Фрэнк.
     - Полковник Джулиен ждет вас у ворот,  он  счел  излишним  подъезжать
сюда, - сказал Фрэнк, - я буду весь день в конторе  и  буду  ждать  вашего
телефонного звонка. Возможно, что после вашего визита к доктору Бейкеру, я
вам понадоблюсь для чего-нибудь в Лондоне.
     - Все возможно, - ответил Максим.
     Я взглянула на Джаспера, который жался к моим ногам и смотрел на меня
укоризненными глазами.
     - Возьмите, пожалуйста, с собой Джаспера, - сказала я  Фрэнку,  -  он
выглядит таким несчастным.
     - Хорошо, возьму.
     - Ну, нам надо ехать, иначе Джулиен будет недоволен нашим опозданием.
     - Сейчас ровно девять, - сказал Фрэнк.
     Я села в машину рядом с Максимом, а Фрэнк захлопнул дверцу.
     - Вы ведь позвоните мне?
     - Непременно, - ответил Максим и включил мотор.
     Я в последний раз оглянулась: на ступенях  лестницы  стоял  Фритс,  а
рядом с ним и Роберт.  Глаза  мои  наполнились  слезами,  будто  я  навеки
расставалась со всем этим.
     Мы остановились у въездных ворот, и  полковник  Джулиен  сел  в  нашу
машину на заднее сиденье. Увидев меня, он как будто удивился.
     - Вы знаете, нам предстоит очень трудный день, а вы могли бы остаться
дома, так как о вашем муже я бы сумел позаботиться.
     - Я сама х захотела ехать, - ответила я.
     - Фэвелл сказал, что будет ждать нас на перекрестке дорог.
     Если его там не будет, не останавливайтесь. Думаю, что  мы  справимся
гораздо лучше без него. Надеюсь, что он проспит и не явится.
     Однако, когда мы достигли назначенного места, я видела зеленый корпус
его машины и его самого, стоящего у дверцы. Он ухмыльнулся, увидев нас,  и
приветственно помазал рукой.
     Я уселась поудобнее и положила свою руку на колено Максима.  А  затем
потекли миля за милей по ровному гладкому шоссе к Лондону. Джулиен спал на
заднем сиденье,  открыв  рот.  А  зеленая  машина  то  опережала  нас,  то
отставала, но ни на минуту не исчезала из поля зрения.
     В час дня мы остановились  у  старинного  придорожного  отеля,  чтобы
позавтракать. Джулиен съел полный завтрак, начав с супа и рыбы и продолжив
его ростбифом и пудингом. Максим и я поели холодной ветчины и выпили кофе.
     Я думала, что следом за нами войдет и Фэвелл, но он не вошел, а когда
мы вышли, я увидела его машину на противоположной стороне дороги  у  кафе,
где он, по-видимому, находился. Очевидно, он следил за  нами  через  окно,
потому что как только мы двинулись, он возобновил свое путешествие и снова
повис у нас на хвосте.
     Около трех часов дня мы въехали в предместья Лондона, и тут я впервые
почувствовала усталость. Шум и тряска машины вызвали шум у меня в  голове.
К тому же в Лондоне было жарко и  очень  пыльно.  Видимо  вчерашняя  гроза
прошла мимо Лондона и имела локальный характер.
     - Здесь, видимо, не было дождя, - сказал полковник, - а  он  был  как
раз очень нужен.
     Нам не удалось отвязаться от Фэвелла, он  все  еще  сопровождал  нас.
Когда мы проезжали Хэмпстэд, Джулиен  вытащил  большую  карту  Лондона  из
своего портфеля и  начал  указывать  Максиму  дорогу.  Когда  мы  достигли
Барнета, то он  начал  поминутно  останавливать  машину  и  справляться  у
прохожих:
     - Не знаете ли вы, где здесь дом,  называемый  Роузлэндс?  Там  живет
некий доктор Бейкер, удалившийся от дел.
     И в ответ мы слышали:
     - Доктор Бейкер? Не знаю... Знаю доктора Дэвидсона.
     - Роузлэндс?  Нет,  здесь  есть  Роузкоттедж,  но  там  живет  миссис
Вильсон.
     Я взглянула на Максима. Очень бледный, темные  круги  под  глазами  и
твердо сжатые губы. Он явно очень устал, но не жаловался.
     В конце концов почтальон указал нам нужный  дом,  мимо  которого  мы,
оказывается, проехали уже дважды.
     - Наконец, приехали, - сказал Джулиен. - И как раз во время вечернего
чая. Подождем несколько минут, чтобы дать ему допить свой стакан.
     Максим зажег сигарету и протянул мне свою руку.
     - Ну, - сказал Джулиен, - теперь, пожалуй, пора.
     - Я готов, - сказал Максим.
     Джулиен позвонил  у  двери.  Ее  открыла  миловидная  горничная.  Она
удивилась, увидев сразу столько людей.
     - Доктор Бейкер? Да, сэр, войдите, пожалуйста.
     Несколько минут прошло в ожидании. Потом в комнату  вошел  мужчина  с
седеющими волосами и неприметной наружностью.
     - Простите, что заставил вас дожидаться, но после игры  в  теннис  со
своими сыновьями мне надо было умыться, прежде чем спуститься к вам.
     - Я  должен  извиниться  перед  вами  за  наше  вторжение,  -  сказал
полковник. - Мое имя Джулиен, вот миссис де Винтер, мистер  де  Винтер,  а
это мистер Фэвелл. Вы, вероятно, видели на днях в газетах имя де Винтера?
     - Да, кажется, видел. Какое-то судебное расследование?
     - Судья установил случай самоубийства, а я утверждаю, что этого  быть
не могло. Я знал ее очень близко и утверждаю, что она никогда  бы  так  не
поступила, - сказал Фэвелл.
     -  Вы  бы  лучше  предоставили  вести  переговоры  мне  и  полковнику
Джулиену. Ведь мистер Бейкер понятия не имеет о том, чего вы  добиваетесь,
- спокойно сказал Максим, а затем обратился к доктору:
     - Кузен моей первой жены не удовлетворен судебным решением, а  к  вам
мы приехали потому, что нашли в записной книжке моей жены запись о встрече
с вами в последний день ее жизни и номер вашего телефона. Не могли  бы  вы
проверить для нас эти данные.
     Доктор Бейкер с сожалением покачал головой:
     - Мне очень жаль, но я полагаю, что здесь вышла ошибка-я бы  запомнил
фамилию де Винтер.
     Джулиен вынул из кармана листок,  вырванный  им  из  записной  книжки
Ребекки,  и  показал  его  доктору:  свидание  в  два  часа  дня  и  номер
телефонаї-їМузеум 0488.
     - Это все очень странно, - сказал Бейкер, - телефон правильный.
     - Не могла ли она назваться чужой фамилией? - спросил Джулиен.
     - Могло быть и так, хотя я, конечно, не одобряю такого  поведения,  -
сказал Бейкер.
     - Скажите, есть ли у вас какая-нибудь картотека или  журнал  записей,
где вы могли бы это проверить для нас?  Я  прекрасно  знаю,  что  неэтично
задавать  такие  вопросы,  но  у  нас  случай   исключительный-нам   нужно
установить,  нет  ли  какой-нибудь  связи  между  ее  визитом  к   вам   и
последовавшим за этим самоубийством.
     - Убийством, - поправил Фэвелл.
     Доктор Бейкер взглянул на Максима и спокойно произнес:
     - Я ведь не знал, о чем идет речь, а теперь я все  понял  и  всячески
готов помочь вам, сколько могу. Сейчас я принесу сюда записи, и мы  вместе
их разберем. Пока покурите, отдохните. Предлагать  вам  выпить,  вероятно,
еще не время.
     У меня было впечатление, что Фэвелл хочет что-то сказать,  но  он  не
получил этой возможности, так как Бейкер вышел из комнаты.
     - Мне кажется, что он порядочный человек, - сказал Джулиен.
     - Почему он не предложил нам стаканчик  виски  с  содовой.  Наверное,
держит их на замке. На меня он не произвел никакого впечатления, и нам он,
конечно, ничем не поможет.
     Доктор вернулся с большим журналом и картотекой.
     -  Я  принес  все  материалы  за  прошлый  год.  Седьмого,  восьмого,
десятого... Вы сказали двенадцатого, в два часа дня? Вот!
     Мы все застыли и молча смотрели на него.
     - В два часа дня у меня была миссис Дэнверс.
     - Дэнни! Как это могло случиться? - начал Фэвелл, но  Максим  прервал
его и сказал:
     - Вы припоминаете теперь этот визит, доктор?
     Бейкер перебирал истории болезней в своей картотеке.
     - Да, миссис Дэнверс. Я помню ее.
     - Высокая, стройная и замечательно красивая? - спросил Джулиен.
     - Да, сэр, да.
     Затем Бейкер обратился к Максиму:
     - Вы ведь знаете, вероятно, что профессиональная этика  не  разрешает
нам выдавать наших пациентов, с которыми мы обращаемся,  как  священник  с
прихожанами в исповедальне. Но я согласен считать ваш случай  исключением,
поскольку ваша жена мертва, и вы хотите  узнать  от  меня-дал  ли  ей  мой
диагноз какие-нибудь основания  для  самоубийства.  Да!  Женщина,  которая
назвала себя миссис Дэнверс, была очень тяжело больна.
     Он замолк на мгновение и обвел нас всех глазами.
     - Великолепно помню ее. Она пришла ко мне за  неделю  до  этого  дня,
рассказала о  своем  недомогании,  и  я  подверг  ее  рентгеноскопическому
обследованию. В указанный вами день  она  пришла  вторично,  чтобы  узнать
результаты. У меня здесь нет рентгенограммы, но  все  занесено  совершенно
точно и подробно.
     "Я хочу знать всю правду и не желаю, чтобы меня  успокаивали  лживыми
надеждами. Я готова выслушать любой приговор".
     Итак, она просила сказать ей правду, и я ей все сказал. С  некоторыми
пациентами нельзя обращаться иначе. Это не приведет ни к чему хорошему.  А
миссис Дэнверс, вернее, миссис де Винтер не  принадлежала  к  типу  людей,
которых можно долго обманывать. Вы, вероятно, знали это. Она действительно
не дрогнула, спокойно выслушала меня, заплатила за визит и также  спокойно
ушла. Больше я ее никогда не видел.
     В тот момент боли, которые она испытывала, были еще  незначительными,
но область поражения была очень велика. Больная была уже неоперабельна.  В
таких случаях ничего не остается делать, как вводить морфий и ждать конца.
Я прямо сказал ей, что через три-четыре месяца ей придется начать  вводить
морфий и так до самого конца.
     Внешне она  выглядела  вполне  здоровой  женщиной,  правда,  худой  и
бледной, но, к сожалению, такова нынешняя мода. При  просвечивании  у  нее
также был обнаружен загиб матки, из-за которого она никогда не  смогла  бы
иметь ребенка. Но это было вовсе не связано с ее болезнью и уже  не  могло
иметь для нее значения.
     Полковник  Джулиен  высказал   благодарность   за   такую   подробную
информацию и спросил, нельзя ли получить выписку из истории болезни,  если
она понадобиться.
     - Безусловно, можно, - ответил доктор Бейкер, - безусловно. Куда  мне
следует послать эту копию?
     - Возможно, что она не понадобится.  В  противном  случае  я  или  де
Винтер напишем вам об этом.
     - Я очень рад, что смог помочь вам, - сказал Бейкер, - мне и на ум не
приходило, что мисс Дэнверс и миссис де Винте - одно лицо.
     - Да, ко