е судят
о других по их нарядам.
     - Не думаю, чтобы жена епископа обращала хоть  какое-нибудь  внимание
на наряды, но если ты сидишь на  самом  кончике  стула  и  открываешь  рот
только для того чтобы сказать "да" или "нет", как  это  было  в  последний
раз, когда мы с тобой вместе ездили с визитом, то понятно, что всем  тяжко
и неловко...
     - Да, я очень застенчива и ничего не могу с этим поделать.
     - Понимаю, тебе трудно,  но  необходимо  постараться  преодолеть  это
смущение.
     - Ты несправедлив ко мне. Я стараюсь изо всех сил, изо дня в день. Ты
просто не понимаешь того, что я выросла в другом окружении  и  никогда  не
вела светского образа  жизни.  Не  думаешь  ли  ты,  что  все  эти  визиты
доставляют мне удовольствие?
     - Ничего не поделаешь. Здесь принято вести себя именно  так,  как  бы
это ни было скучно, - ответил Максим.
     - Дело совсем не в скуке, а в том, что люди рассматривают  меня,  как
призовую корову.
     - Кто именно?
     - Все.
     - Какая тебе, в сущности, разница? Это придает  какой-то  интерес  их
жизни.
     - Почему я должна быть для них постоянным объектом критики?
     - Потому что ты хозяйка Мандерли,  а  испокон  века  у  всех  здешних
обитателей жизнь в нашем поместье вызывала жгучий интерес.
     - Я у всех, как сучок в глазу. Думаю, что ты  женился  на  мне  из-за
того, что я глупа, неопытна и не могу им предоставить  никакого  материала
для сплетен.
     - Что ты хочешь этим сказать?
     Он отбросил свои газеты и уставился на меня мрачными, злыми  глазами.
В голосе звучали незнакомые мне металлические нотки.
     - Почему ты глядишь так строго?
     - Какие сплетни о Мандерли ты слышала? Кто говорил с тобой об этом?
     - Никто ничего мне не говорил. Я просто злюсь  из-за  того,  что  мне
нужно ездить с визитами и служить вечным объектом критики.
     - То, что ты сказала, не слишком приятно слышать.
     - Это было гадко с моей стороны. Извини меня, Максим.
     Он стоял, покачиваясь на каблуках, держа руки в карманах, и  улыбался
горькой улыбкой.
     - Я думаю о том, - сказал он, -  что  я  поступил  очень  эгоистично,
женившись на тебе.
     - Почему ты так думаешь?
     - Между нами слишком  большая  разница  в  возрасте.  Тебе  следовало
немного подождать и выйти замуж  за  своего  ровесника.  Человек,  который
прожил большую часть своей жизни, не может быть тебе товарищем.
     - Это просто смешно, - возразил я. - Возраст не играет никакой роли в
супружестве. И, конечно, мы подходим друг другу как товарищи.
     - В самом деле?
     Я подошла к нему и обняла.
     - Ты знаешь, что я люблю тебя больше всего  на  свете.  Ты  для  меня
отец, брат, сын - в одном лице.
     - Во всем  виноват  я,  -  захватил  тебя  нахрапом  и  не  дал  тебе
возможности обдумать свой поступок, - сказал Максим.
     - А я не собиралась его обдумывать, так как у меня не  было  никакого
выбора, как ты понимаешь, Максим. Если человек любит, то...
     - Счастлива ли ты здесь? - спросил он, глядя в сторону.  -  Я  иногда
сомневаюсь в этом. Ты побледнела и похудела здесь.
     - Конечно, счастлива. Я люблю Мандерли, его сады и леса,  и  не  буду
больше возражать против гостей. Я согласна каждый день ездить с  визитами,
если ты этого хочешь. Я никогда не раскаивалась в том, что вышла замуж  за
тебя.
     Он обнял меня и поцеловал в макушку.
     - Бедная овечка, - сказал он. - Ты не слишком весела со мной,  боюсь,
что со мной вообще не просто ладить.
     - О нет, Максим,  с  тобой  очень  легко  ладить.  Я  всегда  боялась
замужества: мне казалось, что муж непременно будет пьянствовать, ругаться,
будет крайне неприятен и, может быть, еще будет издавать дурной запах. Все
это к тебе никак не относится.
     - О боже! Надеюсь, что нет, - и он улыбнулся.
     Я обрадовалась этой улыбке, взяла его руку и поцеловала ее.
     - Смешно, будто мы не товарищи. Мы  очень  хорошие  товарищи  и  оба,
безусловно, счастливы. Ты говоришь так, словно наш  брак  неудачен,  тогда
как на самом деле он очень удачен.
     - Если ты это говоришь, то уже хорошо.
     - Да, но ты согласен со мной, не правда ли? Мы оба  счастливы,  очень
счастливы, а если для тебя это иначе, то я предпочту уехать от  тебя,  чем
огорчать тебя. Почему ты не отвечаешь мне?
     - Как я могу тебе ответить, когда я и сам  этого  не  знаю.  Если  ты
говоришь, что мы оба счастливы, давай на этом остановимся и будем считать,
что это так.
     Он взял мою голову в руки и снова поцеловал меня.
     - Боюсь, что ты разочаровался во  мне,  -  сказал  я.  -  Я  неловка,
застенчива, лишена элегантности, и ты считаешь, что я никак не  подхожу  к
Мандерли.
     - Не болтай глупостей:  я  никогда  этого  не  говорил.  Ну,  а  твою
застенчивость ты со временем преодолеешь. Я тебе говорил уже это.
     - Мы вернулись к тому, с чего начали. А началось все с  того,  что  я
разбила статуэтку. Не будь этого, мы  спокойно  выпили  бы  кофе  и  пошли
гулять в сад.
     - Будь проклята эта статуэтка! Неужели ты думаешь, что  меня  заботит
этот фарфор?
     - Он был очень ценный?
     - Возможно. Не помню.
     - По-видимому, все вещи в будуаре представляют  большую  ценность.  А
почему именно там сосредоточены самые лучшие вещи?
     - Не знаю. Возможно, потому что именно там они выглядят лучше всего.
     - Эти вещи собраны там твоей матерью?
     - Нет, все появилось, когда я женился.
     - Откуда же все это появилось?
     -  Я  думаю,  что  это  были  свадебные  подарки,  а  Ребекка  хорошо
разбиралась в китайском фарфоре.
     О  чем  он  задумался?  Наверное,  о  том,  что  свадебный   подарок,
преподнесенный мне, разрушил подарок, преподнесенный  по  тому  же  поводу
Ребекке.
     - О чем ты думаешь?
     - Ни о чем особенном. Я обдумывал вопрос  о  том,  когда  и  в  каком
составе будет проходить крикетное соревнование между графствами  Миддлсекс
и Сэррэй.



                                    13

     В конце июня Максим уехал на два дня в Лондон на  какое-то  совещание
по делам графства.
     Увидев  отъезжающую  машину,  я  почувствовала   себя   так,   словно
расставалась с Максимом навсегда и никогда его больше не увижу.
     ...Когда  я  вернусь  с  прогулки,  Фритс  встретит  меня  с  бледным
испуганным лицом и скажет, что по телефону сообщили о несчастном случае  в
дороге, и я должна собрать все свое мужество.
     Я уже представляла себе похороны Максима  и  довела  себя  до  такого
состояния, что во время ленча не могла проглотить ни кусочка.
     После ленча я сидела в тени каштана и делала вид, что читаю книгу,  а
на самом деле была во власти своего беспокойства.
     Незаметно подошел Роберт и сказал, что только что звонили из Лондона.
     - Звонили из клуба, мадам.  Мистер  де  Винтер  прибыл  десять  минут
назад.
     Я не сразу поняла смысл его слов.
     - Спасибо, Роберт. Как они быстро доехали. Мистер де Винтер звал меня
к телефону или просил что-нибудь передать?
     - Нет, мадам. Только  то,  что  они  благополучно  прибыли.  Со  мной
говорил шофер.
     Я испытала колоссальное облегчение и одновременно ощутила голод,  так
как ничего не  ела.  Потихоньку  зашла  в  столовую,  вынула  из  серванта
несколько печений и яблоко и отправилась с этой провизией  на  прогулку  в
лес.
     Звонок  из  Лондона  и  импровизированная  трапеза  привели  меня   в
прекрасное  настроение.  Я   одна   и   вольна   делать   все,   что   мне
заблагорассудится. Я чувствовала себя школьницей, отпущенной на каникулы.
     Подозвала Джаспера и мы с  ним  направились  к  Счастливой  долине  и
маленькой бухте.
     Азалии уже отцвели, и только колокольчики все  еще  украшали  сад.  Я
легла на траву и наслаждалась полным покоем. Если бы Максим был  рядом  со
мной, я бы все время наблюдала  за  его  настроением,  думала  о  том,  не
скучает ли он со мной. Он был моей единственной  отрадой  и  смыслом  всей
моей жизни, и все-таки я отдыхала без него.
     Джаспер лазил уже по скалам. Я окликнула его, но он  и  не  собирался
возвращаться ко мне. Вслед за ним я  спустилась  к  бухточке.  Был  полный
отлив, и море простиралось передо мной, спокойное и тихое.  Светило  яркое
солнце, и все не казалось мне таким заброшенным, как тогда, когда я видела
этот пейзаж в первый раз, сумрачным и дождливым днем. Маленький залив  был
очень мелкий, не более трех фунтов глубины. В стенку пристани было вделано
железное кольцо, к которому, вероятно, раньше привязывали лодку. Здесь  же
была надпись на французском языке "Возвращаюсь".  Наверное,  это  название
лодки. Неплохое название, если  бы  она  в  действительности  возвратилась
назад. Это была небольшая лодка,  как  рассказывал  мне  Фрэнк  Кроули,  с
маленькой каютой на палубе.
     Я подошла к коттеджу и с удивлением увидела,  что  дверь,  которую  я
плотно закрыла за собой в прошлый раз, была снова приоткрыта.
     - Есть здесь кто-нибудь?  -  крикнула  я,  в  то  время  как  Джаспер
заливался истерическим лаем. Я взяла его на поводок. Заглянув в  следующую
комнату, я увидела притаившегося в углу Бена.
     - В чем дело? - спросила я. - Что тебе здесь нужно?
     - Я ничего не сделал.
     - И все же, я думаю, что тебе следует уйти отсюда. Мистер  де  Винтер
не хочет, чтобы кто-нибудь заходил сюда.
     В руке у Бена я увидела удочку.
     - Эта удочка твоя?
     Ответ был нечленораздельным.
     - Послушай, Бен, можешь взять себе эту удочку, если она  тебе  нужна,
но больше этого не делай. Брать чужие вещи - нечестно.
     - Вы ведь не станете помещать меня в приют? Не правда ли?
     - Ну конечно, нет, - мягко ответила я.
     - Я не сделал ничего дурного и никогда никому ничего не  рассказывал,
- и слезы потекли у него из глаз.
     - Успокойся, Бен. Никто  не  собирается  тебя  обижать.  Но  тебе  не
следует больше ходить в коттедж.
     Он шел за мной по пятам. Вдруг, нагнувшись, поднял со скалы  креветку
и преподнес ее мне.
     - Спасибо. Прекрасная креветка.
     - У вас глаза ангела, - вдруг сказал он, - и вы вовсе  не  похожи  на
ту, другую.
     - О ком ты говоришь, Бен?
     Он приложил палец к губам:
     - Она была высокая, тонкая и  черная,  как  змея.  Я  никогда  ничего
никому не говорил, так она мне велела. "Вы меня никогда  не  видели  и  не
увидите", - сказала она. Вы не поместите меня в приют, не правда  ли?  Там
обращаются с больными очень жестоко. Она уехала?
     - Я не знаю, о ком речь, Бен, - внятно и четко ответила я. - Никто не
собирается тебя обижать. До свидания, Бен.
     "Бедняга совершенно безвреден"  -  сказал  мне  Максим  и  подтвердил
Фрэнк. Вряд ли кто-нибудь угрожал ему  отправкой  в  приют.  Вероятно,  он
где-нибудь случайно подслушал разговор  и  теперь  никак  не  может  этого
забыть.
     Но бормотание идиота нагнало на  меня  тоску,  захотелось  бежать  из
этого заброшенного уголка. Казалось, что меня кто-то подстерегает,  следит
за мной. Я вышла на тропинку и бросилась бежать, таща за  собой  Джаспера.
Приняв это за новую игру, пес залился радостным лает.
     Теперь я заметила, как сильно заросла эта тропинка, как по  ней  было
трудно идти и как здесь было темно. Нужно  сказать  Максиму,  чтобы  здесь
расчистили.
     Наконец, мы достигли лужайки, и я с радостью увидела перед собой  наш
прекрасный и величавый дом. Вдруг я заметила какую-то машину, стоявшую  на
подъездной аллее, позади рододендронов.  Это  было  очень  странно.  Гости
обычно подъезжали к подъезду, а коммивояжеры и всякого рода посыльные - со
стороны служебного  входа,  который  находился  возле  конюшен  и  гаража.
Подойдя поближе, я  рассмотрела  длинную  низкую  спортивную  машину,  мне
совершенно незнакомую.
     Я задумалась. Если это гость, то Роберт провел его либо  к  гостиную,
либо в библиотеку, а из гостиной  он  легко  мог  увидеть  меня,  когда  я
проходила по лужайке. Я вовсе не  хотела  встречаться  с  гостем  в  таком
домашнем непрезентабельном виде, тем более, что придется пригласить его  к
чаю.
     Стоя в задумчивости на краю  лужайки,  я  случайно  подняла  глаза  и
увидела открытое окно в западном крыле. Возле окна стоял мужчина, который,
увидев меня, сразу отскочил назад.  После  этого  показалось  рука  миссис
Денверс в длинном черном рукаве, которая закрыла окно и ставни. Сначала  я
подумала, что  сегодня  день,  когда  дом  открыт  для  посещения  широкой
публики, но затем вспомнила, что по вторникам публики у нас не бывает,  да
и Фритс в обязанности которого входило показывать дом посторонним, сегодня
отсутствует. Все это было  странно,  особенно  машина,  поставленная  так,
чтобы ее нельзя было увидеть из дома. По-видимому, все это касалось миссис
Дэнверс и ко мне не имело  никакого  отношения.  Наверно,  она  показывала
западное крыло кому-то из своих знакомых.
     Странно,  что  это  случилось  именно  в  тот  день,   когда   Максим
отсутствовал.
     В дом я вошла с мыслью, что за мной, может быть, наблюдают из окна. В
холле не было ни тросточки, ни шляпы, ни одной визитной карточки.
     Я вошла в оранжерею и вымыла там руки, чтобы не подниматься наверх  и
не столкнуться на лестнице с незнакомцем. Потом  вспомнила,  что  оставила
свое вязание в будуаре и решила принести его вниз. Верный Джаспер  шел  за
мной по пятам.
     Дверь в будуар стояла открытой, а моя работа, оставленная на  диване,
оказалась заткнутой под подушку. На месте,  где  она  лежала,  была  видна
вмятина, и ясно было, что работу под подушку засунул человек, которому она
мешала сесть на диван. Стул у письменного стола тоже оказался сдвинутым.
     Похоже было, что миссис Дэнверс, воспользовавшись моим отсутствием  и
отъездом Максима, принимала своих гостей в моем будуаре. Джаспер тщательно
обнюхал диван и отнесся к новому запаху с  полным  доверием.  Я  вовсе  не
хотела изобличать миссис Дэнверс и почувствовала себя очень неловко.
     Взяв вязание, я вышла из комнаты и в  тот  же  момент  услышала,  что
открылась находившаяся напротив дверь из западного крыла и раздался  голос
миссис Дэнверс:
     - Надеюсь, что она пошла в библиотеку. Если это так, то  вы  пройдете
через холл, не встретившись с ней. Подождите минутку, пойду взгляну.
     Я бы  очень  хотела  спрятаться,  но  это  было  невозможно,  и  я  в
нерешительности стояла за дверью.  Джаспер  вдруг  бросился  к  мужчине  и
радостно завилял хвостом.
     - Хелло, маленький дворняга!
     Затем послышались шаги, и мужчина вошел в комнату. Он не сразу увидел
меня, но Джаспер бросился ко мне, и тут он меня заметил. Он  посмотрел  на
меня так, как будто я была взломщиком, а он хозяином дома.
     - Извините меня, пожалуйста.
     Это был рослый мужчина с красным, слегка одутловатым  лицом,  которое
обычно  ассоциируется  с  хроническим   алкоголизмом   и   распущенностью.
Рыжеватые волосы имели почти тот же цвет, что и кожа лица. Складки  жирной
шеи нависали над воротником. Он начал улыбаться деланной улыбкой.
     - Надеюсь, что не помешал вам. Мне очень неловко, что я так  ворвался
к вам. Я приехал навестить Дэнни, мою старую  приятельницу,  а  она  очень
боится обеспокоить вас.
     - Не волнуйтесь, все в порядке, - пробормотала я.
     Я с любопытством наблюдала за Джаспером, который  все  прыгал  вокруг
гостя в полном восторге.
     - Этот попрошайка еще не  забыл  меня.  Он  превратился  в  красивого
взрослого пса. Когда я видел его в последний раз, он был еще щенком. Но он
слишком толст, нужно заставлять его побольше бегать.
     - Мы с ним только что вернулись с дальней прогулки.
     - В самом деле? Как это благоразумно с вашей стороны.
     Он вытащил портсигар и предложил мне сигарету.
     - Не курю.
     Он закурил сам. Я обычно не обращаю внимания на подобные  мелочи,  но
все же мне показалось, что он невежлив, плохо воспитан.
     - Как поживает старина Макс?
     Неожиданным был его фамильярный тон  и  то,  что  он  назвал  Максима
Максом.
     - Очень хорошо, благодарю вас. Он уехал по делам в Лондон.
     - ...и оставил свою молодую  жену  одну.  А  он  не  боится,  что  ее
кто-нибудь похитит?
     Он засмеялся, открыв рот, и это выглядело удивительно вульгарным. Мне
он решительно не нравился.
     В комнату вошла миссис Дэнверс.
     -  Хелло,  Дэнни,  вот  и  вы,  наконец.  Все  ваши  предосторожности
оказались излишними,  так  как  хозяйка  дома  спряталась  за  дверью.  Не
считаете ли вы, что следует меня представить? В конце концов, это  принято
- делать визиты новобрачной.
     - Мистер Фэвелл, мадам, - сказала миссис Дэнверс нехотя.
     - Как вы поживаете? - сказала я вежливо. - Не хотите  ли  остаться  к
чаю?
     - Ну, разве не очаровательное приглашение?
     Я чувствовала, что вся ситуация была крайне фальшивой, но не знала, в
чем здесь дело.
     - Это было бы очень забавно, не сомневаюсь, но  все  же  я,  пожалуй,
лучше поеду домой. Не хотите ли взглянуть на мою машину? Это  великолепная
марка и по скорости превосходит все машины, которые были у Макса.
     - А где стоит машина? - спросила я небрежно.
     - На въездной аллее, позади цветника. Я не хотел подъезжать  к  дому,
чтобы не нарушить ваш покой.
     Мы все вышли в холл, и я видела,  как  он  подмигнул  миссис  Дэнверс
через плечо. Она не ответила ему и выглядела крайне недовольной.
     - Денни, а вы не желаете полюбоваться моей машиной?
     Следя уголком глаза за мной, она ответила:
     - Нет, я не буду выходить. До свидания, мистер Джек.
     Он сердечно пожал ей руку и ответил:
     - До свидания, Денни. Вы  ведь  знаете,  где  меня  найти,  когда  вы
пожелаете. Для меня было очень приятно повидаться с вами... Доброе  старое
Мандерли... Мне кажется, что оно вовсе не  изменилось.  Думаю,  что  Дэнни
поддерживает здесь порядок. Она просто удивительная женщина.
     - Да, очень дельная и толковая.
     - А как вам нравится жить здесь в полной изоляции от всего мира?
     - Мне очень нравится Мандерли, - ответила я холодно.
     - Вы жили где-то на юге Франции, когда Макс  встретил  вас?  Если  не
ошибаюсь, в Монте-Карло?
     - Да, это было в Монте-Карло.
     Мы подошли к его машине ядовито-зеленого цвета.
     - Как она вам нравится? - спросил он.
     - Очень мила.
     - Может быть, разрешите прокатить вас до ворот?
     - Нет благодарю вас, я немного устала.
     - Наверное, вы считаете, что хозяйке Мандерли не пристало кататься  в
машине с человеком вроде меня?
     - О нет, - сказала я, смутившись.
     - Ну что ж, не следует огорчать молодую жену, не правда ли, Джаспер?
     Он открыл дверцу машины и вынул шляпу и пару  огромных  автомобильных
перчаток.
     - До свидания, - сказал он. - Мне было очень интересно повидать вас.
     - До свивания, - коротко ответила я.
     - Кстати, - сказал он, принимая вид полной беззаботности, -  было  бы
очень любезно с вашей стороны, если  бы  вы  согласились  не  рассказывать
Максу о моем посещении. Он неприязненно относится ко мне, и я не хотел бы,
чтобы у Дэнни были из-за  этого  неприятности.  Может  быть,  вы  все-таки
согласитесь прокатиться немного в моей машине?
     - О нет. Пожалуйста, не обижайтесь.
     - До свидания. Возможно, что я еще как-нибудь заеду к  вам.  Нехорошо
со стороны Макса оставлять вас одну.
     - Я люблю быть одна, так что ничуть не обижаюсь.
     - Уйди, Джаспер, ты поцарапаешь мне новую машину. Нет, этого не может
быть. Это противоестественно... Сколько месяцев вы замужем? Около трех, не
так ли? Я бы хотел, чтобы меня ждала жена,  с  которой  я  повенчался  три
месяца назад... Но нет, меня никто не ждет. Я одинокий холостяк. Ну, всего
хорошего, - и он включил мотор.
     - Идем  домой,  Джаспер,  не  будь  таким  дураком!  -  я  немедленно
направилась к дому. Миссис Дэнверс скрылась. Я позвонила.  На  мой  звонок
появилась Алиса и спросила:
     - Что угодно, мадам?
     - Алиса, разве Роберта нет дома? Я бы хотела выпить чай  за  сто