головник раскололся:
   - Витька сам виноват, чуть зашел и сразу понтовать начал, не я!.. А я
этого не люблю! Если был он шестеркой на зоне, он и на воле шестерка.  А
то понтовать: да я на пересылке смотрящим был! Какой к  х...  смотрящий,
спасибо, что не опустили, я за него тогда слово замолвил, все же  земляк
Витька был.
   - А что это ты с собой целый арсенал таскаешь?  -  спросил  Астафьев,
разглядывая второй,  более  хитроумный  нож.  Это  оружие  абсолютно  не
сочеталось с  обликом  Рваного,  помятого  и  самой  жизнью,  и  годами,
проведенными   в   тюрьме.   Ему   больше   соответствовала    потертая,
изготовленная в шестидесятых  годах  на  зоне  "белочка",  с  тонким  от
постоянной заточки лезвием. Рваный не сразу, но ответил:
   - Это вообще не мой кнопарь.
   - А чей?
   - Да один чудак на днях у меня в шалаше ночевал, там и выронил.
   - И как его зовут?
   - Да не знаю я! Валеркой назвался.
   Мазурову показалось, что Рваный несколько переиграл, ответ  прозвучал
неестественно.
   "Знает он его, но говорить не хочет", - предположил майор.
   - Постой, это какой Валерка? Случайно не  Сергеев?  Тот,  что  раньше
числился Быковым?, - Не знаю я его, - отрезал Рваный и в знак того,  что
не хочет больше говорить, отвернулся к окну.
   Оперативники переглянулись.
   - Слушай, Владимир Яковлевич, - бархатным голосом  начал  Мазуров.  -
Если это был Сергеев, то на этом ноже кровь как  минимум  двух  человек.
Сейчас мы отправим его на экспертизу, и завтра все  будем  знать  точно.
Сам знаешь, это у нас умеют делать хорошо и быстро.
   - Ты ведь не хочешь, чтобы на  тебя  повесили  еще  два  убийства?  -
продолжил мысль старшего товарища Астафьев.
   Этот довод дожал Рваного. Длинно и с душой  выматерившись,  он  начал
давать показания.
   - Свинореза этот нож. Покнацались мы как-то с  ним  на  пересылке.  А
вчера вечером он по темноте вышел к моему шалашу -  ночую-то  я  там,  -
узнал меня, побалакали за жизнь, чифирку глотнули. А утром он ушел.
   - Куда?
   - Дальше, вниз по течению.
   - Не темни, говори куда именно? - исходил от нетерпения Мазуров.
   - В Константиновку. Собирался  на  попутках  добраться,  там  у  него
старый кент живет.
   - А что ж ножичек свой у тебя оставил?
   - Забыл он его. Он же колется. Вот поутру  ширнулся,  глаза  залил  и
ходу.
   Потом я в шалаш полез, а там его кнопарь лежит.
   Мазуров коротко взглянул на  Астафьева  и  кивнул  в  сторону  двери.
Лейтенант без слов понял его  и  чуть  ли  не  бегом  рванул  в  сторону
дежурной части. Через пять минут в Константиновке  уже  знали  о  визите
"гостя".
   Только в девятом часу они закончили допрос и, сдав Рваного работникам
изолятора временного содержания, сокращенно ИВС, подвели итоги.
   - Ну и что мы теперь имеем? - начал Мазуров. - Про то, что он поронул
мента, Свинорез рассказал Рваному  охотно,  а  вот  про  девку  смолчал,
почему?
   - Не козырная карта, - предположил Астафьев.
   - Может быть. Мало того что не убил,  но  и  потом  не  достал.  А  с
Мелешкиным... тут все-таки до мента добрался,  заслуга!  Что  участковый
жив, наверняка не знает.
   Мазуров потянулся:
   - Несмотря ни на что, я доволен этим днем. Столько всего удалось.
   Его уверенность резко поубавилась бы, знай он, какой сейчас  разговор
идет в кабинете этажом выше.

Глава 9

   Разговор в кабинете Мамонова шел  неторопливый  и  деловой.  Высокий,
светловолосый  милиционер  с  погонами  капитана  подробно   рассказывал
подполковнику о ходе расследования  дела  Орловой.  Когда  он  закончил,
подполковник вынес резюме:
   - Ну что ж, дело идет, только  я  не  думаю,  что  Колодников  с  ним
справится.
   - Мамонов поднялся из-за стола, прошелся по кабинету:
   - Он не видит того, что лежит на поверхности. Ищет похитителей, а они
у него фактически были в руках.
   Да-да, не удивляйся.  Этот...  как  его,  Афонькин  и  экскаваторщик,
могильщик этот, они и есть  одна  шайка.  Все  просто.  Встретили  ночью
красивую девушку, сами пьяные, увезли в сторожку,  силой  удерживали.  А
чтобы она не рыпалась, дали по голове. Может, она  оклемалась,  угрожать
начала, вот они для полного порядка еще и ножичком пырнули.  В  этой  же
компании был и этот Сергеев - Свинорез. Я думаю, именно он ее резанул, а
когда Бурлак увидел, что из этого получилось, испугался и привез  Орлову
в больницу. Сам Сергеев в это время, скорее всего, отправился в город за
наркотиками. Он ведь на игле сидит.
   Мамонов покосился на капитана, но лицо того оставалась  бесстрастным.
Есть люди, при встрече с которыми возникает ощущение, что ты видел этого
человека раньше. Лицо  капитана  Касьянова  словно  сошло  с  плаката  с
изображением  идеального  советского  милиционера.  Чересчур  правильные
черты лица, русые, зачесанные  назад  волосы,  честный,  но  равнодушный
взгляд. Словно желая подтвердить это сходство, Касьянов всегда  ходил  в
форме, едва  ли  не  единственный  среди  оперативников,  предпочитавших
работать в штатском. В Кривове он жил недавно, переехал из Казахстана, и
Мамонову  казалось,  что  он  успел  полностью  понять  этого  человека.
Касьянов молчал, и подполковник убедительно продолжил свои рассуждения:
   - Все просчитывается очень просто. Вернувшись,  Сергеев  узнает,  что
девушка в больнице, и в ярости идет ее добить. Еще бы, такой  свидетель!
Когда это ему не удается, он возвращается в сторожку и убирает Бурлака -
свидетеля. Как считаете, Николай Фомич, хорошая версия?
   Касьянов  высказал  свое  мнение,  и  голос  его   звучал   ровно   и
бесстрастно:
   - В этой версии есть две  неувязки.  Пистолет,  ковер  и  машина,  на
которой Орлову привезли в сторожку.
   - Если как следует поискать, то все свяжется...
   - Ну, машина... тот синий "Москвич", - начал Касьянов. - С  чего  это
он появился в тех местах в такую рань? И пистолет надо бы найти.
   Полковнику казалось, что они поняли друг друга.
   - Найдется пистолет, не переживай, - успокоился Мамонов и добавил:
   - Не секрет, что скоро Фомин уходит в отставку. Да и Агеев  не  долго
задержится...
   Майор Агеев был начальником уголовного розыска и сейчас  находился  в
последнем, предпенсионном отпуске.
   - Если вы все  добросовестно  доведете  до  конца,  -  Мамонов  ткнул
пальцем в лежащую перед ним папку с делом Орловой, - я сразу подпишу вам
представление на майора, а затем и назначение  на  должность  начальника
уголовного розыска. Только вы уж постарайтесь.
   Мамонов знал болевую точку Касьянова. По выслуге лет  он  уже  должен
был носить майорские погоны, но годы службы в суверенном  Казахстане  не
прибавили ему звездочек: начальство  отмечало  в  основном  национальные
кадры,  и  то,  что  предлагал  ему  Мамонов,  было   последним   шансом
сорокалетнего капитана наверстать упущенное.
   Касьянов кивнул русой головой и все тем же бесстрастным тоном сказал:
   - Сделаю все возможное.
   Глядя  вслед  уходящему  капитану,  Мамонов  неожиданно  почувствовал
острый укол тревоги. Бесстрастный голос Касьянова, его голубые, льдистые
глаза и прямая, как милицейская  дубинка,  спина  внушали  подполковнику
чувство необъяснимой тревоги.
   "Такой не продаст, такой просто возьмет  и  подсидит.  Далеко  пойдет
капитан, чувствуется - большие задатки у человека".

***

   Следующим утром Астафьев с утра зашел по одному  адресу,  полученному
вечером у Мазурова. Следовало проверить, не объявился ли там находящийся
в бегах Михаил Болотников - старый уголовный  кадр.  Как  и  предполагал
Астафьев, поход его не увенчался успехом, - не такой  дурак  Болотников,
чтобы скрываться в городе.
   В свой кабинет Юрий  попал  только  в  десять  утра.  Там  он  застал
Мазурова и Колодникова и по их обескураженным лицам понял, что произошло
что-то из ряда вон выходящее.
   - Здорово! Что это вы такие смурные? - спросил он.
   - А чему радоваться? - буркнул Колодников. - Сейчас вызывал  Мамонов,
разнес в пух и прах всю нашу работу, отстранил от  дела  и  передал  его
Касьянову.
   - Касьянову? - удивился Астафьев. - Ну и что тут такого? Он  неплохой
оперативник.
   - Какой он оперативник, - пробурчал Мазуров. - Карьерист.
   - Да, подбивать показатели он умеет, - признал Колодников. -  Я  пару
раз с ним работал.
   Их разговор прервал появившийся в дверях дежурный по отделению.
   - Мазуров, тебе из Константиновки звонят.
   Майор почти выпорхнул из кабинета с необычной для его  грузного  тела
легкостью. Вернулся он быстро, сияя.
   - Молодцы ребята в этом селе, Бычка взяли.
   - Вот это да!
   - Быстро они! Как им удалось?
   - Навели справки, кто из местных сидел вместе с Сергеевым, -  пояснил
радостный Михалыч. - Там на хате его и повязали. Одна  неувязка,  у  них
нет бензина, чтобы его сюда доставить. Пойду  попрошу  Мамонова,  может,
пошлет нашу машину. Это ведь и в его интересах.
   - Вряд ли, они сейчас каждый  литр  бензина  считают,  -  скептически
заметил Колодников. - Я две недели не могу  отправить  в  УВД  ту  бабу,
которую из колодца вытащили,  -  говорят,  бензина  нет,  на  патрульные
машины только хватает. Скоро у этой "купальщицы" хрен что восстановишь.
   По  весне  из  заброшенного,  высохшего  колодца  на  окраине  города
извлекли тело женщины. Судя по сохранившимся наколкам на  плече,  жертва
прошла лагеря. И давно надо было провести экспертизу  по  восстановлению
отпечатков  пальцев  в  областной  лаборатории  криминалистики,  но   не
находилось то машины, то бензина.
   Мазуров ушел, но минут через десять вернулся с квадратными глазами.
   - Представляешь, он распорядился отправить  машину  в  Константиновку
прямо при мне.
   - Какую?
   - Воронок.
   - Вот это да! Не ближний путь! Расщедрился Мамон.
   - Значит, это ему выгодно, - решил Астафьев. Оба майора с  удивлением
посмотрели на молодого коллегу.
   - А лейтенант точно  уловил  суть  дела,  -  хохотнул  Колодников.  -
Мамонов ничего не сделает, если это ему не выгодно.
   - А как же мы? - спросил Юрий. - Нельзя же  дать  им  повернуть  дело
по-своему...
   Он хотел еще что-то добавить,  но  тут  Мазуров  вскочил  и,  замахав
руками, как курица-наседка крыльями, вышел в небольшой  тамбур,  плотнее
прикрыл дверь и прибавил громкость радиоприемника. Разговор  продолжался
под звуковое оформление классической музыки.
   - Тебя куда бросили? - спросил Мазуров Колодникова.
   - На эту, колодезную купальщицу.
   - Без экспертизы это полный висяк.
   - Я тоже так думаю, - согласился Андрей.
   - Может, тогда плюнуть на все и заняться делом Орловой?
   - Можно попробовать. Ты как, Юр?
   Астафьев молча кивнул.
   -  С  чего  начнем?  -  спросил  Мазуров.  Колодников  посмотрел   на
лейтенанта:
   - Прежде всего, ты навестишь свою крестницу....
   Через десять минут план был готов.
   Выйдя в коридор, Мазуров нос к носу столкнулся со "старым знакомым".
   Толика Афонькина в  наручниках  волокли  под  руки  два  милиционера.
Увидев майора, невезучий любитель красивой жизни взвыл.
   - Иван Михайлович, вы же говорили, что я  главный  свидетель,  а  эти
волки забрали меня как последнего урку!
   Майор только развел руками, ничего утешительного Афонькину он сказать
не мог.
   - Плохой знак, - шепнул он Колодникову.
   - Это точно.

***

   Визит Астафьева в больницу не  принес  положительного  результата.  В
коридоре он встретил мать Ольги.
   - Добрый день, Анна Владимировна. Как Ольга? - спросил Юрий.
   - Ой, Юрочка, даже не знаю!
   - В чем дело? - встревожился лейтенант.
   - Ресницы у моей девочки задрожали, как будто глаза открыть хочет,  я
- бегом за врачами.
   - И что врачи?
   - Не знаю, они сейчас совещаются. Меня не пускают.
   Астафьев тихо вошел в палату. У кровати Ольги стояли два врача,  один
из них был знакомый Астафьеву Сударушкин. Лишь взглянув на девушку, Юрий
понял, что она пришла в сознание: глаза ее были открыты, но выражение их
было крайне испуганное, дыхание прерывистое.
   - Здравствуйте. Что случилось? - обратился лейтенант к Сударушкину  -
Не знаю, обрадую вас или огорчу: Орлова пришла  в  сознание,  но  у  нее
практически полная амнезия. Она ничего не помнит и поэтому напугана этим
до предела, - ответил Сударушкин, отводя Астафьева в сторону.
   - Это надолго? Амнезия?..
   - На этот вопрос вам никто не  ответит.  Амнезия  -  непрогнозируемое
состояние. Были случаи, когда память к больным вообще  не  возвращалась.
Или возвращалась частично. В  данном  случае  это  последствие  сильного
удара по голове.
   Но Юрия интересовала одно.
   - Значит, в ближайшее время рассчитывать на показания Орловой нельзя?
- все-таки переспросил он.
   - Я все объяснил. Девушка перенесла нервный стресс, и даже если бы  к
ней вернулась память, я вряд ли позволил  бы  вам  сразу  беседовать  на
тяжелую для нее тему. Сейчас ей необходим покой.
   - Доктор, я вас очень прошу, если к Орловой вернется память, хотя  бы
сообщите нам.
   - Хорошо, - согласился Сударушкин. - Но повторяю, это может произойти
и не скоро.
   В палату внесли штатив для капельницы. Пока мед сестра  устанавливала
систему, Астафьев отвел Сударушкина к окну.
   - Вам насчет Ольги из нашего ведомства сегодня еще не звонили?
   - Пока нет.
   - Если позвонят, скажите то же, что и мне, но поменьше оптимизма. Для
ее же пользы.
   Доктор с удивлением посмотрел на лейтенанта.
   - Тайны мадридского двора?
   - Есть некоторые сложности, - признался Юрий.
   - Хорошо, нет проблем. Сделаем в лучшем виде, - заверил доктор.
   В  коридоре  Астафьев  покосился  на  сидевших  на   диванчике   двух
милиционеров.
   Один из них, позевывая, листал журнал, второй заигрывал с хорошенькой
медсестрой. Никто из них не обратил внимания на то, что кто-то вышел  из
палаты.
   - Охрана, язви тебя! - пробормотал Астафьев, но одергивать бойцов  не
стал.
   Больше всего Юрий рассчитывал как раз  не  на  них,  а  на  родителей
Ольги. Эти же двое перед дверью должны  сдерживать  убийц  самим  фактом
своего присутствия. "Да,  -  размышлял  он,  -  вроде  бы  есть  главный
свидетель, а в то же время и нет.
   Рассчитывать на Орлову пока нельзя".

***

   Как и  было  задумано  по  плану,  лейтенант  отправился  по  адресам
участников банкета.  Сначала  он  решили  опросить  второстепенных  лиц:
официантов,  поваров,  администраторов.  Увы,  это   ничего   не   дало.
Работников сферы обслуживания интересовало  только  одно:  как  побольше
урвать для себя с банкетного стола.
   Гораздо больше дали показания личного шофера самого Стародымова.
   Астафьев застал его в гараже рядом с мэрией. Мужчина лет сорока  пяти
неторопливо, копался в моторе черной "Волги",  но  охотно  оторвался  от
своего занятия для разговора с оперативником. Себя он попросил  называть
просто Иваном.
   В тот памятный вечер он находился при машине и  поневоле  видел  всех
выходящих на крыльцо ресторана покурить.
   - В синем платье, говоришь? С блестками? - переспросил он  Астафьева.
- И на голове такая вроде как  башня?  Видел,  как  же.  Она  из  девиц,
наверное, единственная не курила.
   - Откуда вы знаете?
   - Да другие постоянно выскакивали из ресторана посмолить, а ее я один
раз только и видел. Она вышла из ресторана и пошла по аллее.
   - Одна?
   Иван ненадолго задумался.
   - Сначала с ней была еще одна деваха, тоже хорошенькая, в серебристом
таком платье, волосы распущены. Она, по-моему, не хотела,  чтобы  та,  в
синем, уходила. За руки ее все хватала, тянула за собой...  Поддатенькая
она хорошо была, это точно.
   - Кто поддатенькая?  -  не  понял  Юрий.  -  В  синем  платье  или  в
серебристом?
   - В серебристом, а про ту ничего такого сказать не могу.
   - Она в какую сторону пошла? По  аллее  в  сторону  памятника  или  в
противоположную?
   - В противоположную.
   "В сторону дома", - подумал Юрий.
   - А что было потом? - спросил он водителя.
   - В смысле?
   - Ну, были потом еще какие-нибудь приметные события. Драки, шум?
   Шофер пожал плечами:
   - Да нет. Вскоре после  этого  все  начали  разъезжаться.  Меня  тоже
попросили отвезти какую-то компанию, потом шефа отвез.
   - А какая машина уехала первая, не припомните?
   Теперь водила задумался надолго.
   - Кажется, серебристый джип "чероки", - неуверенно сказал он.
   - Спасибо.
   - Не за что.
   Юрий отправился в  управление,  размышляя  обо  всем  услышанном,  но
метров через сто его догнала знакомая "Волга".
   - Вам в какую сторону? - спросил Иван, высовываясь в окошко.
   - А вы куда едете?
   - Я в больницу, там мать нашего  мэра  на  приеме,  надо  ее  отвезти
домой.
   "Ну, это судьба, - подумал Юрий, усаживаясь в машину.  -  В  больницу
так в больницу".
   Они долетели минут за пять, а на прощание Иван  порадовал  лейтенанта
еще одной интересной информацией:
   - Да, про ту машину...
   - Про какую? - не  сразу  сообразил  Астафьев,  углубившийся  в  свои
мысли.
   - Ну, которая уехала первой, джип. Я вспомнил, мы  пока  стояли  там,
разглядывали ее. Мужики говорили, что в ней раскатывает Гусев.
   - Тот самый? Вадик?
   - Да.
   Гусев был одним из  местных  крупных  мафиози,  правой  рукой  самого
Антонова.
   Последние годы он подвизался на ниве бизнеса  и.  спокойно  писал  на
своих  визитках:  "Вадим   Александрович   Гусев.   Президент   компании
"Арктур-эст".
   В больнице Юрий накинул на плечи белый халат и  поспешил  в  знакомую
палату.
   У постели Ольги неподвижно, уйдя в свои мысли, сидела мать девушки.
   "Когда она спит?" - подумал лейтенант, и ему  стало  жалко  эту  рано
постаревшую женщину, так непохожую на свою красавицу дочь.
   - Анна Владимировна, - позвал Юрий.
   - А, это ты, Юрочка? - вздрогнула от неожиданности женщина.
   - Ну, как дела?
   - Не  знаю.  Спит  Олечка.  А  глаза  открывает  и  меня  не  узнает,
разговаривает, как с чужой, но врачи говорят, что все  будет  хорошо,  и
она обязательно все вспомнит. А мне как-то не по себе.
   Дыхание  девушки  было  спокойным  и  ровным,   она   смотрела   свои
хрустальные девичьи сны.
   - Анна Владимировна, скажите, вы не помните, кто  из  девушек  в  тот
вечер был в серебристом платье и с распущенными волосами?
   - Ой, их так много было, а я, знаете ли, смотрела только на Ольгу.  А
что, это важно?
   -  Да.  Нашелся  один  свидетель,  который  видел,  как  эта  девушка
провожала Ольгу, говорят, она даже не хотела ее отпускать с банкета.
   - А, вспомнила! В серебристом платье была Света Самойленко.
   - Это точно?
   - Она одноклассница Ольги, именно она  подбила  дочку  участвовать  в
этом проклятом конкурсе. С месяц нас  уговаривала,  не  могу,  говорила,
одна идти, стесняюсь.  А  вдвоем  будет  легче.  Они  ведь,  Самойленко,
побогаче нас живут, он там в администрации работает, что-то с  культурой
связано. И платье это самое синее Света нам  одолжила,  свое  выпускное.
Фигуры у них почти одинаковые, они раньше вообще как  две  сестры  были,
только Света черненькая, брюнетка, а Оленька блондинка. Пять лет в школе
неразлучны были, это потом  они  в  разные  институты  поступили.  Света
училась похуже, так что она сейчас в институте учится, педагогическом, а
Оленька...
   "Ну, это мне ни к чему, это мы знаем", - подумал Юрий, чувствуя,  что
Анну Владимировну теперь будет трудно остановить.
   - И какое она заняла место? - торопливо спросил он.
   - Света?
   - Да.
   - Второе!
   - А вы знаете, где она живет?
   - Ну, как же! Недалеко от нас,  буквально  через  дорогу.  Пархоменко
десять, квартира четыре.
   - Хорошо, большое спасибо.
   Юрий уже поднялся, чтобы уйти, но замешкался. Он целиком включился  в
расследование этого дела  и  хотел  знать  мельчайшие  подробности  того
рокового дня.
   - Скажите, Анна  Владимировна,  а  как  получилось,  что  вы  ушли  с
банкета, не дождавшись дочери? - спросил он.
   Лицо женщины приобрело несчастное выражение.
   - Андрей у меня дорвался до бесплатной выпивки и так накачался, что я
от стыда ре