му еще в голову ударило! -  с  отчаянием
воскликнула женщина. - Он поступил кем-то в цирк и уехал!
   Поищите его, пожалуйста! А я тут обожду...
   - Зачем же тут? - удивился Артем. -  Сейчас  артисты  побегут,  скоро  же
представление, вас затолкают. Давайте я вас  в  кафе  отведу,  там  присесть
можно, и от кофе вы тоже, наверно, не откажетесь.
   - Я прямо с поезда, - сказала женщина, позволяя Артему  взять  со  своего
плеча небольшую, но здорово пузатую сумку.
   Цирковое кафе имело два входа. Во время представления вход  для  зрителей
был открыт,  а  служебный,  соединяющий  кафе  с  коридором,  куда  выходили
гримуборные, закрыт. А во все прочее время артисты могли пользоваться  кафе,
не снимая махровых халатов и прочих репетиционных доспехов, зато посторонним
сюда уж ходу не было.
   Артем угодил как раз в перерыв - артистов уже не пускали,  а  зрителей  -
еще не пускали. Но тренированное обаяние профессионала опять сработало  -  и
за столик его спутницу усадили, и кофе ей приготовили, вот только за салатом
Артему пришлось самому идти на кухню.
   - Даже не  знаю,  как  вас  благодарить,  -  сказала  женщина,  вроде  бы
растрогавшись,  но  Артем  видел  -  это  пока  еще   только   настороженная
вежливость, тем более - женщина взбудоражена  и  старается  держать  себя  в
руках. И ей жарковато в  фирменном  пиджаке,  и  ей  кажется  подозрительным
цирковой салат, и она ломает  голову,  как  бы  с  дороги  привести  себя  в
порядок...
   Конечно, следовало первым делом найти панка и устроить ему выволочку.
   Сказать, что убегать из дому - нехорошо. И пальчиком погрозить...
   Вместо этого Артем поспешил на проходную.
   Ему стало интересно - куда подевалась девочка в солдатских ботинках.
   Ей ведь тоже срочно потребовался Андрей Гашев.
   Девочку он поймал в самую неподходящую  минуту  -  перед  ней  распускали
хвост  братцы-акробатцы  Тетерины,  ребятишки  ненамного  ее   старше.   Они
старательно вспоминали, что за Андрей  такой,  перебирали  по  пальцам  весь
наличный состав и зазывали детку на представление.
   - А батька их ищет! А они вон  где  околачиваются!  -  налетел  Артем  на
братцев. - А он уже весь цирк на уши поставил!
   Те оборвались на полуслове. Батька Тетерин был мужичком суровым.
   Опять же, акробаты начинали первое  отделение.  И  братцам  действительно
полагалось бы сейчас разминаться и готовить реквизит - длиннющие, обмотанные
блестящими лентами шесты.
   Оба братца одновременно пропихнулись в узкую дверь.
   Артем улыбнулся девочке.
   - Андрей за кулисами, ему сегодня работать, - сказал он. - Если хотите, я
могу отвести вас в ложу,  посмотрите  представление.  Тем  более,  у  Андрея
сегодня дебют.
   Но девочка не спросила, что за дебют такой. Она была встревожена примерно
так же, как дама, усаженная в кафе, - старалась не подавать вида.
   - А могу я его увидеть до представления?
   - Лучше не надо. Он очень волнуется. А если узнает, что  кто-то  знакомый
будет смотреть, то вовсе растеряется. Пойдемте-ка лучше в ложу, пока там еще
места есть. А в антракте я его к вам пришлю, - пообещал Артем. - Лады?
   - Лады... - неуверенно сказала девочка. - Я только рюкзак возьму...
   И Артем понял - увидев женщину, она нырнула в туалет. Там и оставила свою
невообразимый рюкзак. Артем - пусть дитя видит, чем  мужчины  отличаются  от
мальчишек, - взял его за лямки и понес. Девочка пошла следом.
   - Как вас звать-то? - спросил Артем, стараясь держать это страшилище  как
можно непринужденнее. - Что мне Андрею сказать?
   - Скажите - Ика приехала. И очень хочет его видеть.
   - Ика?
   - Я вообще-то Ирина. Ирка, Ика... Я так себя в детстве называла.
   - Ясно...
   Артем повел Ику в ложу, соображая - как бы развести по  углам  этих  двух
красавиц, взрослую и девчонку, и что за дурные новости они привезли панку.
   Первым делом не мешало бы увидеть самого Андрея.
   Но его-то как раз и не было.
   - Обезьяны моей никто не видел? - спрашивал Артем всех встречных.
   Гаврилов только  выругался  -  панку  сейчас  полагалось  хозяйничать  на
конюшне,  хоть  бы  и  в  мохнатой  шкуре.  Тарасов  развел  руками.  Шпрех,
естественно, сказал: "Твое приобретение!"
   Артем заглянул в закуток, где конюхи держали свое имущество.
   Там на табурете висела обезьянья шкура...

***

   - Это может быть все, что угодно, - бормотал Артем, накладывая грим.
   - Это может быть, что угодно...
   Обезьянью шкуру он оставил  там,  где  нашел.  Возможно,  панку  зачем-то
понадобилось выскочить на улицу, он вернется, оденется и исполнит свою  роль
в репризе. Это был бы идеальный вариант...
   - Поймал! - объявил, входя без стука, Сережа. - Все  правильно,  дети  не
соврали. В общагу удрал.
   - Ну и где же он? - сердито спросил Артем.
   Сережа замялся.
   - Ну?
   - В подсобке...
   Что означало - взятый на прием панк закинут  в  подсобку  и  надежно  там
заперт. Такие истории с Сережей уже случались.
   - Это интересно, - заметил Артем. - Это даже радостно. И что же дальше?
   - Я не хотел его тащить через весь цирк волоком.
   - Упирался?
   - Хотел удрать.
   - Ну, насчет подсобки ты погорячился...
   Сережа развел руками. Артем  посмотрел  на  эти  мощные  волосатые  руки,
вздохнул и подумал, что панк - не самое удивительное создание,  угодившее  в
цирк. Бывают еще и бывшие десантники...
   Артем знал к тому же, что Сережа  панком  недоволен.  Находясь  в  вечном
поиске, он как-то обратил внимание, что панк носится с кассетами, и попросил
у него хорошей музыки для своего номера. Панк  поинтересовался  -  в  каком,
мол, жанре? Сережа дал послушать кое-что подходящее для манежа.
   - Это же попса! - с большим неодобрением охарактеризовал панк.
   - А что теперь в моде?
   - Тяжелый гранж!
   По отзывам Сережи, работать под  этот  самый  гранж  было  невозможно,  а
только раскачиваться из стороны в сторону и очумело мотать башкой.
   - Что делать будем? - спросил Сережа.
   Артем задумался.
   - Вот что... Ты скажешь ему так... Вот как  ты  ему  скажешь.  Что  мамка
сидит в кафе и ждет, пока за ней придут. И что Ика сидит в ложе. Запомнил?
   Мамка - в кафешке, Ика - в ложе.
   - Кто в ложе?
   - И-к-а. Затем ты ему скажешь, что я развел  их  по  углам,  что  они  не
встретились, и пусть приходит дать указания - что с этими красавицами делать
дальше. Но ни в коем случае не ругай.
   - Он те надает указаний! - развеселился Сережа. - Он парнишка крепенький,
хотя и длинный.
   - И попроси кого-нибудь из детишек принести ко мне сюда шкуру.
   - Есть!
   Сережа отсалютовал и исчез.
   - К пустой голове руку не прикладывают! - успел крикнуть вслед Артем.
   Прозвенел второй звонок.
   Полностью готовый к работе Артем смотрел на себя в зеркало. Отражение его
не радовало - взгляд был  озабоченный.  Ну,  сбежал  панк  из  дому...  дело
житейское...
   После  представления  придется  держать  речь  перед  возмущенной  мамой,
отстаивая  бедолагу-панка.   Обещать,   что   ребенок   будет   вести   себя
благопристойно... ни капли в рот не возьмет, разве  что  баночку  пива...  В
конце концов, восемнадцать лет - это  уже  серьезно.  Жениться,  выходит,  в
восемнадцать можно, а трудоустроиться - нет?
   - Переодевается на конюшне, - сказал, заглянув, Сережа.  -  Перепуган  до
полусмерти. Не представляю, что он на манеже будет творить...
   И похлопал по загривку вставшего ему передними лапами на живот Арго.
   - Ничего, я его сейчас обработаю,  -  Артем  встал  и  улыбнулся  образку
Николая-угодника. - Ничего, ничего, Сереженька...  Ты  в  свитере  на  манеж
выйдешь?
   - А что? Вполне приличный свитер.
   Артем согласился - свитер  хорошо  облегал  атлетическую  фигуру  бывшего
десантника. И век бы ему оставаться в этом свитере, на кой ему сдался фрак с
парчовым жилетом?!  Сообразительный  Сережа  сам  мастерил  себе  уникальный
реквизит, но вот выступать с ним - это уже превышало его способности...
   Обезьяну Артем обнаружил у  форганга.  Огромная  обезьяна  понуро  стояла
перед маленьким Гавриловым и выслушивала нагоняй.
   - Не ломай человеку настрой, - сурово отодвинул Гаврилова Артем. - Ему же
работать сейчас.
   И похлопал обезьяну по плечу.
   - Я сам с твоей матушкой разберусь, - пообещал он обезьяне.
   - Не надо, - буркнул панк. - Только хуже выйдет.
   Артем хотел было похвастаться, что не таких дам убалтывал, но прислушался
к музыке - и понял, что через две минуты работать выходную репризу. А это  -
визитная карточка клоуна. Тут нужно блеснуть и создать себе репутацию на все
представление...
   Рядом оказался Сережа.
   - Потом, потом, - отмахнулся от него Артем.
   - Она в администрации, - шепотом сообщил Сережа. - Она из  кафе  вышла  с
Никольским, и он ее увел...
   - Чтоб ей! - не удержался Артем. Завпосту вовсе незачем было знать, что у
Гаврилова проблема с конюхом.
   Гаврилов с интересом посмотрел на него.
   Артем побежал на манеж. Портить настроение Гаврилову,  да  еще  впопыхах,
было совершенно ни к чему.
   Он отработал выходную репризу  немного  взбудораженно,  впрочем,  публика
приняла хорошо, смеялись.  Следующая  была  через  два  номера  -  та  самая
"Обезьяна". Незаметно рядом оказался Тарасов. Сережа, по гениальному замыслу
шпреха, должен был выбегать из бокового прохода. Сам шпрех стоял на манеже.
   Артем обернулся в поисках панка  -  тот,  прижавшись  к  стене  форганга,
смотрел в щель занавеса. И, похоже, именно на ложу, где сидела Ика.
   - Не забыл, когда вылезаешь? - дернул его  за  пыльную  коричневую  шкуру
Артем.
   - Не-а...
   Огромная обезьяна повернулась к нему.
   - А где?.. - спросила обезьяна.
   - В кафе, успокойся! - соврал Артем. Естественно -  ребенок  боялся,  что
его узнают под этой огромной звериной рожей.
   - Точно?
   - Сам ее туда усадил. Да ты не дергайся,  мы  тебя  вытащим!  -  уверенно
сказал Артем. - И не из таких передряг людей  вытаскивали.  А,  Тарасыч?  За
мной однажды тоже мать приезжала...
   Артему было тогда лет на  шесть  побольше,  чем  панку,  и  он  собирался
жениться на гимнастке. Это  было  подходящим  поводом  сбежать  из  насквозь
протухшей театральной труппы, куда его с таким трудом засунули родственники.
   Обезьяна покивала огромной рожей.
   - Пхни его под зад, если что, - попросил Артем Гаврилова, зная  -  первый
выход на манеж еще почище прыжка в холодную воду.
   И потом, уже усевшись на ковре  в  обнимку  с  Сережей  и  Тарасовым,  он
исхитрился  кинуть  взгляд  на  занавес  именно  тогда,  когда  по   замыслу
появлялась обезьяна. Похоже, Гаврилов исполнил просьбу буквально.
   Оказавшись чуть ли не посреди  манежа,  обезьяна  затопталась  на  месте,
повернулась направо, налево, вдруг вспомнила свою задачу и принялась яростно
скрести подмышкой. И запрыгала на полусогнутых совсем так, как ее учили...
   За кулисами Артем оказался под сплошной грохот. Очевидно, шпрех был  прав
- смех в цирке должен  греметь,  а  не  журчать.  Следом  за  ним  ввалилась
обезьяна. Артем хлопнул чудовище по плечу.
   - С дебютом, Андрей!
   - С дебютом, с дебютом... - добавил ожидавший панка Никольский. - К  вам,
Гашев, мама приехала. Зайдите ко мне в кабинет.
   - Никаких кабинетов! - вмешался Гаврилов.  -  Вон  из  шкуры  и  марш  на
конюшню - лошадей гулять!
   - Он на работе все-таки,  -  добавил  Артем.  -  А  маму  можно  в  ложу,
представление посмотреть.
   - Как только освободится, сразу же... - с тем Никольский ушел.
   За что они с Гавриловым так друг друга  невзлюбили  -  Артем  понятия  не
имел. То ли спонтанная неприязнь с первого взгляда, то  ли  какая-то  давняя
история, которую каждый запомнил по-своему, так  что  до  правды  уже  и  не
докопаться... Но вот встретились - и сразу все  вспомнили,  и  первым  делом
друг на дружку надулись.
   В  таких  случаях  Артем  сравнивал  пожилых  склочников  с  детишками  в
песочнице, не поделившими совочек и формочки.
   К Никольскому Артем пошел в антракте, благо второе  отделение  почти  все
занимал аттракцион и делать там клоуну было почти нечего.
   Разгримировываться он не  стал,  только  скинул  пестрые  штаны  и  надел
бархатный халат, достойный графа Монте-Кристо.
   Элегантная  дама  сидела  в  крошечном  кабинете  завпоста  и   позволяла
Никольскому распускать хвост. Это Артем и сам прекрасно при случае  умел,  и
он бы ни за что не испортил игры тому же Гаврилову, но помешать  Никольскому
стоило хотя бы потому, что Артем  сам  в  некотором  роде  положил  глаз  на
маменьку  панка.  Не  то  чтобы  всерьез,  не  то  чтобы  с  далеко  идущими
намерениями, но все же, все же...
   Конечно,  цирковым  канонам  красоты  она  не  соответствовала   -   была
крупновата, но рост позволял ей это. И одевалась она, как  дама-чиновник  из
среднего пошиба фирмы. И носила короткую стрижку - а  цирковые  предпочитали
длинные волосы, с которыми, как ни странно, меньше проблем - укрутила в шиш,
пристегнула шиньон, обмотала место стыка бусами и вперед,  к  аплодисментам!
Артем и сам не уважал коротких стрижек, и не было  оснований  полагать,  что
взбудораженная женщина примет хоть какие-то ухаживания, но все же, все же...
   Артем несколько раз бывал за границей - а Никольскому  путешествовать  не
полагалось, хотя, очевидно, лишь об этом  и  мечталось.  Его  кабинетик  был
оклеен прекрасными афишами, австрийскими, итальянскими и  еще  какими-то.  К
ним, естественно, и  прицепился  Артем.  Промельком  пустил  слова  "Париж",
"Лондон", "Вена", и присел на край  стола,  отгородив  Никольского  от  мамы
панка.
   - А парень у вас просто замечательный! - вполне искренне обратился  он  к
ней, резко уйдя от заграничной темы. - Гаврилов на него не нарадуется.
   Спокойный, исполнительный,  дисциплину  понимает!  Книги  у  меня  читать
берет...
   Насчет книг Артем преувеличил - панк взял всего одну, и та была  словарем
английского языка. Очевидно, пытался понять, о чем голосит любимая группа.
   - Дисциплину понимает? - сразу же полезла в конфликт мама. - А что он  из
дому удрал, вы знаете?
   - Знаю, - честно ответил Артем. Действительно - он уже с  час,  как  знал
это.
   - И вы его оправдываете?
   - Смотря в чем вы его обвиняете, -  Артем  улыбнулся  и  передвинулся  по
столу поближе к элегантной мамочке. -  Из  дому  убегать  и  бросать  школу,
конечно, нехорошо. А в восемнадцать лет самостоятельно устроиться на работу,
самому на жизнь зарабатывать, путешествовать, самообразованием заниматься  -
это, по-моему, даже неплохо.
   - Какое самообразование? - Андреева мама  чуть  не  вскочила.  -  Кассеты
целыми днями слушать - вот его самообразование! С оболтусами  по  дискотекам
бегать!
   То ли  она  действительно  была  взволнована,  то  ли  сейчас  сама  себя
взвинчивала, чтобы справиться с ситуацией, Артем понять пока не мог.
   - Так это дома, - снисходительно объяснил Артем. - Дома он - ребенок, вот
и валяет дурака. А тут он - взрослый. И какие могут быть дискотеки, если  он
весь вечер - в цирке? И с утра у Гаврилова репетиция, Андрей должен  лошадей
кормить и готовить.
   - Я вижу, защитник у него нашелся, - мама подвинулась так,  чтобы  видеть
Никольского. - А вы что скажете? По-вашему, он прав?
   Видно, агрессивность женщины уже порядком достала Никольского.
   - Он столько с вашим сыном возился, что, может быть,  и  прав,  -  сказал
тот.
   Артему стало неловко за свои донжуанские маневры. Надо  же  -  Никольский
ему на помощь пришел...
   Мама панка призадумалась.
   - А что вы с ним делали? - уже спокойнее спросила она.
   - Репетировал. Он у нас в  репризе  роль  исполнил.  Обезьяну  сыграл,  -
объяснил Артем. - Для новичка  совсем  даже  неплохо.  Я  ему  все  показал,
объяснил... У парня, можно сказать, актерская карьера начинается!
   - Карьера у него начинается!.. - очевидно, мама  вспомнила  то  чудовище,
которое шарахнулось от нее на вахте. - Послушайте, раз уж  вы  действительно
его... к нему... Ну, в общем...
   - Хотите, чтобы я уговорил его вернуться домой? - понял Артем.  -  Мне-то
лучше, чтобы он в цирке оставался. Только-только парня в репризу ввели...
   - Он должен вернуться домой,  -  негромко  и  хмуро  сказала  женщина.  -
Должен, понимаете? Это серьезней, чем кажется. Дело вовсе не в том,  что  он
бросил школу...
   И замолчала.
   Артем через плечо посмотрел на Никольского. И  оба  чуть  заметно  пожали
плечами. Артем  рукой  показал  Никольскому  -  погоди,  я  сейчас  во  всем
разберусь... И шевельнул пальцами в сторону двери - давай, мол, оставь  меня
с ней...
   Никольский выбрался из-за стола, сказал про свои  рабочие  обязанности  и
закрыл дверь с той стороны.
   - Ну так что он натворил? - прямо спросил Артем.
   - Золото у одной знакомой украл, - так же прямо ответила мама панка.
   И опустила глаза. - Представляете, такой позор...
   - Не слабо! - удивился Артем. - А это как, доказано?
   - В милицию она не обращалась. Если  вы  это  имеете  в  виду,  -  теперь
женщина смотрела не совсем чтобы вниз, скорее, в угол кабинетика. - Он с  ее
дочкой дружит, часто у них дома бывал. Когда она  поняла,  что  это  он,  то
пришла ко мне... ну и, в общем... Если я не верну ей золота,  она  заявит  в
милицию. И тогда у Андрея будут крупные неприятности. Да и у меня тоже.
   Там деньги серьезные...
   Артем задумался. Меньше всего  на  свете  панк  был  похож  на  человека,
которого может заинтересовать золото.
   Вот его мама - да, она золото уважала. И сережки  на  ней  были  тяжелые,
дорогие, и кольца. Артем видывал драгоценности высокого класса, эти же  были
просто магазинные, недавнего производства, и все же тянули немало.
   - Печально все это, - сказал  наконец  Артем.  -  Значит,  взял  у  вашей
знакомой золото и удрал с бродячим цирком... Но зачем оно ему понадобилось?
   - Зачем? - мама панка вскинула тяжелые от туши ресницы. - Зачем...
   Понимаете...  Вы,  наверно,  к  нему  не  приглядывались...  А   он,   вы
понимаете... Ну, в общем, время от времени ему нужны деньги, а  у  родителей
таких денег он попросить не может...
   - Что вы имеете в виду? - осведомился Артем.
   - Я, кажется,  достаточно  ясно  сказала,  -  очень  недовольно  отрубила
женщина и вовсе отвернулась.
   Очевидно, речь шла о наркотиках.  Травка  и  маковая  соломка,  насколько
Артем знал, не так уж дорого стоили, чтобы ради них на кражу пускаться.
   Видимо, панк перешел на более серьезную отраву.
   - Но если я вас правильно понял,  то  все  равно  странно  получается,  -
продолжал отстаивать панка Артем. - Он целыми днями в цирке, и всегда вполне
вменяем. Никто ничего такого за ним не замечал.
   - Целыми днями? - возмутилась мама панка. - Может, он еще не знает, где у
них тут "плешь?"
   - Какая еще плешь?
   - Ну, место где они тусуются... Видите, и я по-ихнему уже заговорила... -
тут только женщина соблаговолила чуть улыбнуться.
   - Допустим, есть такое место, сам видел, - честно признал Артем. - Это  в
парке, тут рядом. Сидят они там на скамеечках и музыку слушают.
   Травку, правда, курят, спорить не стану, травкой  пахло...  Но  вашего  я
даже с простой сигаретой не видел.
   - Нужна ему больно простая сигарета...
   Настало неприятное молчание.
   Артем из принципа не соглашался с теми, кто  считал  молодежь  потерянным
поколением. Ну, слушают всякую дрянь,  от  которой  оглохнуть  недолго.  Ну,
одеваются на манер огородного пугала... Артем вспомнил Ику - и задумался, уж
не ее ли мать утратила золото? Как ни  хотелось  Артему  думать  о  молодежи
хорошо, но все вязалось в узелок - видно, девчонка была  в  курсе  Андреевых
проказ и примчалась предупредить его об опасности.
   Поэтому и спряталась от его матери... Значит, совесть у панка нечиста.
   - Хорошо, - решил Артем. - Я сейчас пойду поищу его. Он в цирке, ему  еще
с лошадьми разбираться. Вы подождите хотя бы в приемной, я его  приведу.  Но
почему вы раньше не приехали?
   - Да я  только  на  днях  узнала,  куда  его  черт  пон