т словесного побоища, да и  просто  физически
устал. Ему хотелось прийти в гримерку,  лечь  на  топчан,  приласкать  Арго,
которого по его звонку выгуляли и покормили служащие по уходу за  животными,
и тихо задремать.
   - Ладно, - сказал Артем. - Я отыщу его и приведу к вам.  Но  если  он  не
захочет  с  вами  ехать,  ко  мне  претензий  не   предъявляйте.   Ему   уже
восемнадцать. Он сам решать должен.
   - Я к директору цирка пойду.
   - На здоровье. Не директор его принимал, а Гаврилов.
   - Ну, пойду к Гаврилову.
   - Не отдаст.
   Но вот в Гаврилове Артем был не слишком уверен.
   - Ну конечно, если вы все тут сговоритесь...
   - Нужно будет - и сговоримся, - отрубил Артем.
   Он оставил Аллу Константиновну в фойе и пошел в парк.
   Ему не очень-то хотелось впутываться в тот  скандал,  который  она  могла
устроить в цирке. Лучше всего было бы, если  бы  мама  с  сыном  помирились,
чтобы панк простил дурацкую затею с фиктивным браком  и  реальным  разводом,
чтобы дал себя уговорить и уехал с глаз долой  -  слушать  музыку  в  другом
парке и бездельничать в другом городе.  Там-то  уж  бездельничать  в  прямом
смысле слова.
   Артем не хотел ссорить маму с сыном.
   Лучше было бы, если бы Алекс простил глупую  бабу,  которая  прибежала  к
нему вечером каяться в  прегрешениях  перед  Байдановым,  по  старой  памяти
забралась в постель, а потом так же запросто угостила всем снотворным, какое
только нашлось в сумочке...
   Артем хотел, чтобы все кончилось хорошо!
   В парке было тихо. Артем неторопливо  шагал  и  видел  -  уже  до  отказа
налились алые и оранжевые плоды шиповника, уже начали желтеть молодые липки,
уже один далекий клен взялся багрянцем... осень, осень... еще одна осень...
   У пересохшего фонтана, как видно, с утра  заседала  команда  странноватой
молодежи.
   Артем обогнул лавочку и встал прямо перед панком.
   Тот, видно, напрочь забыл, что ему было велено в записке. Насколько Артем
сообразил, они с Икой на два голоса рассказывали о событиях бурной ночи. Ика
сидела рядом в обнимку с огромной коробкой.
   - Дядя Артем? - панк вскочил. -  Вау-у!  Вы  за  мной?  На  репетицию?  Я
сейчас!
   - Здрасьте, дядь-Артем! - обратилась к нему Машка. - Вы садитесь и...
   - Дядя Артем, простите, это я его задержала! Он встал вовремя! - перебила
ее Ика.
   - Дядя Артем, салют! Это я, не узнали?  -  из-за  чьего-то  плеча  возник
Гешка и протянул банку с пивом.
   А еще кто-то незнакомый предложил открытую банку с солеными орешками.
   И само собой высвободилось для Артема место на лавочке.
   Компания молча ждала, чтобы Артем сел, отхлебнул пива,  закусил  орешком,
сказал что-нибудь не слишком взрослое. И все эти удивительные физиономии,  с
хохлами, хвостами, прямыми проборами, кольцами и шариками в  ушах,  все  эти
карнавальные физиономии ему улыбались.
   Артем  с  большим  достоинством  сел,  воображая  себя   послом   чуждого
государства на дипломатическом приеме. Он  выпил  полбанки,  сыпанул  в  рот
горстку орешков и посмотрел на панка. Тот торчал перед ним, ожидая взгляда.
   - Я пошел! -  с  неимоверной  гордостью  обратился  панк  к  компании.  -
Репетиция! У нас строго! Вот он мне башку открутит!
   Впервые Артем слышал, чтобы про откручивание собственной головы  говорили
с таким неподдельным восторгом.
   Конечно же, никакой репетиции в расписании не  было.  Репризу  "Обезьяна"
благополучно сдали, больше ее репетировать нужды не было. Но  портить  панку
его невинную игру Артем никак не мог.
   Он  вообразил,  какие   объяснения   ждут   его   сегодня   и   с   Аллой
Константиновной, и с директором, и, возможно, даже с Гавриловым. Да  еще  на
все это наложится решение, которое  наверняка  уже  принял  в  больнице  дед
Алекс. В общем, ту кашу, которая сейчас заварится из-за  конюшенного  панка,
расхлебывать будет довольно муторно. И, спрашивается, ради чего?..
   - Дядя Артем! - поторопил его панк. - Ну? Тарасыч ругаться будет...
   Артем вернул Гешке полупустую банку, поставил на Икину коробку  орешки  и
встал.
   - Ладно, пошли, племянничек... Хрен с тобой... Репетиция так репетиция!