руку.
     - Дружище,  - сказал он хрипло, - благослови тебя Бог! Так, значит, моя
маленькая Нэнси... моя Нэн... жива? О, неужели это правда?
     - Святая правда, Бен!
     Бывший каторжник опустил голову и сцепил руки, словно в молитве.
     - Тогда я  верю, - сказал  он, - верю,  что Бог  есть!.. И да хранит Он
тебя от всяких бед! А я... я сейчас же иду в Лондон разыскивать  мою Нэн. Ты
прав:  слава Богу, что мои руки чисты. Я найду ее,  хотя  бы на это ушла вся
оставшаяся жизнь!
     С трудом поднявшись на ноги, Бен Баукер постоял, подняв измученное лицо
к звездному небу, затем, внезапно схватив руку Дэвида, крепко пожал ее и, не
добавив ни слова, захромал своей дорогой.



        "Глава XXX,"
     в которой мистер Шриг демонстрирует элемент внезапности

     Еще долго после того, как экс-заключенный заковылял в ночь, Дэвид, не в
силах  преодолеть страх, мучимый все  возрастающими сомнениями, стоял, глядя
во  тьму.  Все  громче  и  настойчивей  звучал в  нем  голос  вновь  оживших
подозрений,  терзал  и изводил  так, будто Дэвид  собственными  ушами слышал
шорох женского платья, задевшего стену.
     Через  некоторое   время  он  двинулся  дальше,  но   ноги  переставлял
автоматически, ничего не замечая вокруг. Его обуревали черные мысли.
     Так он шел, не обращая внимания на  направление, забыв об усталости, до
тех  пор,  пока не очутился на окраине  деревни Лоринг. Тесно сбившиеся дома
стояли темные, молчаливые - деревенские жители не привыкли полуночничать.
     "Спит она или нет?" - гадал Дэвид.
     Конечно, сон - это дар Божий,  целительное средство для растревоженного
ума, врачующее душевную  и  телесную боль. Дэвиду тоже  не мешало  бы сейчас
прибегнуть к этой панацее - он очень нуждался в поддержке и утешении.
     Перед ним  возвышалась резко очерченная  на фоне луны старая колокольня
лорингской  церкви, под седыми стенами которой покоилось столько  Лорингов -
Невилов, Хэмфри и Дэвидов. История рода уходила в  прошлое  и прослеживалась
вплоть  до  первого сэра Дэвида,  одетого  в кольчугу,  который,  приехав из
Крестового похода короля Ричарда, построил эту церковь во  славу Господа и в
благодарность за свое благополучное возвращение. Скоро к надгробным надписям
прибавится еще  одна:  "Священной памяти сэра  Невила, тринадцатого баронета
Лоринга".
     Где-то  теперь   его  неприкаянная  душа,   внезапно  и   насильственно
ввергнутая туда, откуда нет возврата?
     Поддавшись внезапному порыву, Дэвид пересек широкую дорогу и, ступив за
ворота кладбища, медленно двинулся меж поросшими травой могильными холмиками
и выщербленными  надгробными  плитами. Он останавливался, чтобы  прочесть то
или иное  имя, размышлял  о тех, кто, некогда полный жизни, спал теперь  под
ними вечным сном.
     Его  размышления  прервало раздавшееся  неподалеку сиплое покашливание.
Оглянувшись,  Дэвид  с  удивлением  и  некоторым  испугом  увидел старика  в
холщовой блузе, который уселся прямо  на  плоскую  надгробную  плиту. Старик
поманил его костлявым пальцем.
     -  Сэр, если  не боитесь  оживших  мертвецов,  идите сюда! -  прошептал
странный призрак - Я кое-что вам скажу!
     Недоумевая,  Дэвид  приблизился  и  узнал  древнего   старца,  которого
несколько  дней  назад  угощал  в таверне  "Вздыбившийся  конь".  Лицо  его,
изборожденное  чудовищными  морщинами, с  обвислым носом и широким  беззубым
ртом,  почти  сплошь  заросло  бакенбардами.  Белые  космы падали  на  хитро
прищуренные глаза.
     -  Здравствуйте, - вежливо приветствовал его Дэвид. -  Скажите, если не
секрет, что вы делаете здесь так поздно?
     - Я пошшорился с дочерью, - шепелявя, отвечал  патриарх, - а когда  это
случается, я всегда ухожу из  дому и сижу  здесь,  на этих плитах,  чтобы ее
помучить... Она  труслива,  боится  приходить  сюда  ночью иж-жа  прижраков.
Пускай помучается.
     - Как же вы не мерзнете?
     - Хе-хе, я мучаю ее этим способом, только когда тепло. В дождь  я иду в
свинарник, а если  холодно,  жабираюсь  на сеновал - с вилами!.. Но кладбище
мне  нравится  больше  всего.  Я  привык к  могилам, можно шкажать, полюбил.
Кладбище - моя стихия.
     - Значит, вы не боитесь привидений?
     - Хе-хе! Прижраки, могилы, шкелеты мертвецов - это ж  у меня в крови, я
приучен к ним с колыбели... Мой папаша-то работал могильщиком.
     - В самом деле?
     -  Ага!  Он весь  пропах  могилами -  особенно  шибало  в  нос в  сырую
погоду... Он мне смастерил куклу из берцовой кости  и назвал ее "Босси",  по
имени серо-бурой коровы священника... Я без нее спать не ложился,  да...  Вы
не из этих мест будете, молодой человек?
     - Нет, но мы с вами уже встречались.
     - А... Ну тогда вы слыхали  об нашем  убийстве. В наших местах убийства
случаются не так  часто, как в Льюисе  или  тем паче  в Лондоне, но если  уж
случаются - куда до них  Льюису  и Лондону! Прекрасное, чудесное убийство...
Просто расчудесое!  -  И почтенный старец, раскачиваясь из стороны в сторону
на надгробной плите, захихикал  от восторга.  - Взяли  да и  зарезали нашего
сквайра... хе-хе,  прикончили сквайра Лоринга, грозу  всей  округи, особенно
бедняков... насмерть!  Сынок мой,  Джоуэл, как раз  сейчас  помогает  делать
надгробие.   Сквайра   собираются  похоронить   сразу   после   коронерского
дознания... Да,  зарезали, словно барана, и, честно, я не буду проливать  по
нему слез, нет, не буду. Я очень даже рад!
     - Почему же это?
     - Потому что мертвый сквайр лучше живого.  Он как-то раж жасадил меня в
кутузку - ох и задубел же я там, до костей проняло. Но вот я жив, а его нет,
и никто не знает, чья это работа. Тайна, молодой господин.
     - Да уж, тайна, - вздохнул Дэвид.
     Тут старик затрясся и захихикал еще визгливее и противнее, чем прежде.
     - Чему вы смеетесь?
     - Ну и умора, прошти Гошподи! - хихикал  патриарх,  восторженно  хлопая
себя  по ляжкам. -  Наклонитесь,  я шепну  вам на ушко...  Я знаю,  кто  это
жделал!
     - Неужели?
     - Ага! Я даже видел нож!
     Дэвид наклонился ближе.
     - Какой нож? - спросил он резко.
     - Очень оштрый. Как игла! На серебряной рукоятке.
     Дэвид вздрогнул
     - На серебряной рукоятке?
     - Ага, на ней, - кивнул старик.
     - Где вы его видели? Кто вам показывал?
     - Она!
     - Она?.. То есть женщина?
     - Ага, мишш Клея!
     Дэвида  охватила  внезапная слабость, и он опустился на плиту рядом  со
стариком. Потом снял шляпу и закрыл глаза.
     - Мишш Клея - мой хороший друг.
     - Когда она показывала вам нож? И где?
     - Я видел,  как  она покупала  его у цыганки... Отдала целую гинею,  во
как! Тогда я увидал его в первый раз.
     - А когда во второй?
     - Жа день до убийштва.
     - Где?
     -  Как  вы жнаете,  сэр, я не боюсь  привидений и вот пошел  я к старой
мельнице...
     - Где это?
     - Ну, это развалины в лесу, у старой жапруды. Я отправился туда вечером
жа форелью - она водится в ручье, - и вдруг приходит Том Якшли...
     - Яксли? - переспросил Дэвид.
     - Ага,  Том Якшли! Пьяный,  весь  трясется  от  злости и  говорит  мне:
"Смотри, как мне досталось!" - и  тычет  пальцем себе в левую щеку.  А она у
него  вся опухла,  и синяк в пол-лица. "Кто тебя так?" - спрашиваю. "Сквайр,
своей  тростью! - Том отвечает, - Но больше он этого не сделает!" - говорит.
"Сделает, - говорю,  - он скор на расправу, наш сквайр." А  Том как жарычит:
"Ну,  нет, меня он никогда больше не  ударит!"  Совшем  ожверел. "Это почему
же?" - спрашиваю я. "Потому что  он умрет!" - говорит он.  "Только не он!  -
говорю  я.  -  Такие  своей  смертью  не умирают, а кто посмеет схватится со
сквайром? Никто, а жаль",  - говорю. "Долго ему не прожить", - спокойно  так
говорит Том. "С чего  ты  взял?" - спрашиваю. "Ешть  причина", - говорит он.
"Какая такая причина?"  - говорю. "Вот!" - говорит Том, фыркает, плюется как
безумный,  и  показывает мне этот  нож с серебряной рукояткой.  "Где ты  его
взял?  - спрашиваю я.  - Это  нож мисс Клеи". - "Ничего, побудет  у меня," -
отвечает и уходит прочь.
     -  Значит, Яксли! - Дэвид вскочил и прошелся несколько раз туда-сюда. -
Вы кому-нибудь еще об этом рассказывали?
     - Ни одной живой душе.
     - Почему?
     - Да кто ж меня будет слусать? Дурачье!
     - Значит, нож был у Яксли, тот самый нож... Вы наверняка знаете?
     - Ага, совершенно точно... Ну,  ладно,  молодой  господин, кажется,  на
сегодня  хватит  ш нее, да и камень остывает, так  что, пожалуй, пойду-ка  я
домой, на боковую.
     С этими словами старик, кряхтя, поднялся, и оба покинули мрачное место.
     - А как вас звать, если я захочу вас найти? - спросил Дэвид.
     - Джоуэл, сэр, - так же, как и моего сына, Джоуэл Байбрук... Я, жначит,
буду старый Джоуэл, а сын мой - молодой, хотя он давно не мальчик.
     -  Тогда,  прошу  вас, Джоуэл,  возьмите  эти  монеты в  знак...  моего
почтения... Так вы точно говорите, что это был тот самый нож?
     - Будьте покойны, сэр, тот самый. Сердечно благодарен.
     - И вы никому о нем не говорили?
     - Ни единой живой душе... кроме одного чужака. Приятный такой  малый из
"Вздыбившегося коня" - он еще в таких вышоченных шапогах ходит.
     - Вы имеете в виду мистера Шрига, полицейского с Боу-стрит?
     - Ну  да. Да и скажал-то  только потому, что он навроде и  так все знал
без меня,  а  с  ним  было так приятно  потолковать...  Такой прямо вежливый
малый, этого у  него не  отымешь. Ну, доброй ночи, сэр, и  еще раж шердечное
спасибо!
     И  старый  Джоуэл  поплелся  домой,  оставив  Дэвида  терзаться  новыми
волнениями и загадками...
     Итак,  Шриг знал  о  кинжале, а теперь  знает и  кому он принадлежал!..
Проклятый кинжал! Хорошо, что он надежно спрятан, спрятан там, где его никто
не найдет. Единственная утешительная мысль.
     Звон  церковного  колокола,  пробившего  одиннадцать,  заставил  Дэвида
вздрогнуть и прервать невеселые раздумья, но, оставив сонную деревню позади,
он снова  вернулся мыслями к  рассказу  старика.  "Мог  ли егерь  убить сэра
Невила?.. Нет, это невозможно!  Ведь я, когда гнался за Баукером, перешагнул
через  бесчувственное тело Яксли, а Бен добрался до дома  в самый раз, чтобы
услышать,  как совершается  преступление... Но все же, если  рассказ старика
правдив,  кинжал  в тот  роковой вечер  находился  у  Яксли. Стало быть,  он
каким-то  образом с ним расстался... Но  как это произошло? И  к  кому попал
кинжал?" Дэвид внезапно остановился, осененный новой мыслью. "А вдруг Баукер
во время схватки с  Яксли отнял у него кинжал и забрал себе? Но тогда убийца
все-таки  Баукер...  Ловко  же  он  напридумывал  обо  всех  этих  звуках  и
шорохах... Неужели это сплошная ложь?"
     Все больше запутываясь  в нагромождении фактов,  Дэвид наконец добрался
до гостиницы и в удивлении остановился, увидев мистера  Шрига, в одиночестве
сидящего перед входом на одной из скамей. Сыщик усердно дымил своей трубкой.
     -  Сэр,  - торжественно отсалютовав  Дэвиду трубкой, обратился  к  нему
Шриг, - прошу вас на два слова.
     - Сколько угодно, - ответил Дэвид.
     - Может быть, присядете?
     - Нет,  - сказал Дэвид, -  не могу,  пока не принесу извинения  за свою
резкость. Я сожалею о  своих словах, но не о своем поступке и искренне прошу
вас не обижаться...
     - Ладно,  дружище, все в порядке... Хотя, конечно,  "бездушный зверь" -
это, пожалуй, преувеличение.
     - Прошу прощения.
     -  От  всей души  прощаю,  ибо  все понимаю. Вы достойно  признали свою
ошибку...  Конечно,  уничтожена улика, которую я, как представитель  закона,
обязан  был сохранить, чтобы впоследствии предъявить... Но, как  друг, готов
признать, что  ваши чувства или, так  сказать, любовь к подозреваемой  номер
два многое извиняют...
     - Любовь! - негодующе воскликнул Дэвид.  - Какого дьявола  вы болтаете,
сами не зная о чем?
     - Как не знаю? О естественном влечении между двумя созданиями различных
полов,  дружище... Однако  оставим  эту  тему. Как уже сказано, будучи вашим
другом, я отнесся к уничтожению улики  снисходительно... Кроме того, я вышел
на другое доказательство, лучше и надежнее!
     - Вы имеете в виду рассказ старого Джоуэла?
     - Нет, приятель,  я имею  в виду историю, которую мне поведал покойник.
После  вышеупомянутого уничтожения улики я  снова дюйм за  дюймом обследовал
тело. Результаты неожиданные, но в целом благоприятные.
     - Неужели обнаружили какое-нибудь явное указание на преступника?
     - Круг сужается, приятель. Из  шестерых  подозреваемых осталось пять! И
весьма скоренько, если мои умозаключения верны, останется один...
     - Откуда такая уверенность, Джаспер? Разве ошибка исключена?
     - Друг мой, в этой жизни  ни в чем  нельзя быть уверенным, разве что  в
смерти. А  посему отложим  этот  разговор и  перейдем к вам. Итак, стоит вам
только  захотеть,  и вы  станете законно признанным сэром  Дэвидом Лорингом,
которым были и останетесь впредь. А все благодаря скромному Джасперу.
     - Каким образом, скажите на милость?
     - Тут наверху ужинает один джентльмен, по имени Гиллеспи, мой  знакомый
адвокат.  Он  является юридическим поверенным  семьи Лорингов. Там же у него
все бумаги и  документы, украденные у вас человеком, который тем самым,  вне
всяких сомнений, спас вашу жизнь.
     - Бедняга, он жестоко поплатился.
     - Вам остается  только  доказать, что вы - это вы,  и, к удовлетворению
мистера Гиллеспи,  вы  станете  в  глазах  закона  сэром  Дэвидом  Лорингом,
баронетом и богачом впридачу! Что вы на это скажете, сударь мой?
     - Поблагодарю за проявленную заботу о моих интересах и отвечу: "Нет".
     - Э-э... то есть как это - "нет"? - изумился мистер Шриг. -  Так-таки и
"нет"?
     - Так-таки и "нет", Джаспер.
     -  Господи,  помилуй!  -  воскликнул  сыщик. -  Пусть  меня  вздернут и
четвертуют,   если   я   когда-нибудь   сталкивался   с   таким   бесстыдным
пренебрежением  к  фортуне, не  говоря  уже о провидении!  Почему, позвольте
спросить?
     - По очень веской причине.
     -  Разрази меня гром! - ужаснулся сыщик. - Нищему достается  состояние,
титул!  У  него башмаки каши просят!..  Как у вас с  головой?  Случайно,  не
беспокоит опять, а приятель?
     - Благодарю вас, нет.
     - Н-да-а... Тогда взгляните на это.
     И, достав свою записную книжицу и вытащив из нее сложенный лист бумаги,
Шриг развернул  его  и  протяну  Дэвиду.  Луна светила ярко, и  Дэвид прочел
следующий текст, написанный крупным, уверенным почерком:
     "Копия завещания сэра Невила (только для Дж. Шрига).
     Я,  Невил Лоринг ect., находясь  в здравом уме ect., завещаю все, чем я
владею  ect.,  моей  неисправимой Антиклее.  Предвижу,  предвкушаю  и горячо
надеюсь,  что  этот  дар   станет  для   нее  подлинным  проклятием.  Ставлю
непременным   условием   получения   наследства   названной   Антиклеей   ее
безоговорочное согласие  на  опеку  ее  светлости герцогини  Кэмберхерст  до
замужества вышеназванной Антиклеи или достижения ею двадцатипятилетия. Таким
образом, обе дикие кошки получат  редкую возможность  вволю поупражнять друг
на друге свои  когти,  до полного  изнеможения или взаимного  уничтожения. В
случае  отказа ее светлости от  столь многотрудной обязанности  завещаю  все
свое состояние -  целиком и безусловно -  старшему смотрителю  моих  угодий,
преданному мерзавцу Томасу Яксли - ему и его  потомкам, на вечные времена. С
подлинным верно etc."
     - Вот так и не иначе! - изрек мистер Шриг, когда Дэвид сложил  и вернул
ему документ. - Что вы теперь скажете, друг мой?
     -  Я  скажу  "нет", Джаспер! Раз  я умер и похоронен - пусть так все  и
останется... по крайней мере на некоторое время.
     - Вы хотите сказать, что все равно отказываетесь?
     - Категорически!
     - А на что вы собираетесь жить, приятель? Чем собираетесь заниматься?
     - В настоящее время,  - ответил Дэвид,  поднимаясь,  - я собираюсь лечь
спать. Доброй ночи, Джаспер, и благодарю вас.
     - Черт  побери! - в сердцах выругался Шриг и вслед  за Дэвидом  вошел в
гостиницу.  - Дружище  Дэвид,  - сказал  он,  зажигая  свечу,  -  на  завтра
назначено дознание. Надеюсь, вы придете?
     - Не знаю, Джаспер. А что вы собираетесь сообщить коронеру?
     - Ничего.
     - Почему? - недоуменно поглядев на него, спросил Дэвид.
     - Во-первых, потому что я всячески постарался, чтобы меня не вызвали, а
во-вторых,  потому  что  я  не хочу  вылезать со своими  уликами,  пока  нет
окончательных доказательств, черт бы их побрал!
     - Когда же они появятся?
     - Что вам ответить? Все зависит от одного обстоятельства.
     - Какого, Джаспер?
     Свеча мистера Шрига горела ярко, и он повернул ее так, чтобы свет падал
на лицо Дэвида.
     - Это зависит, дружище, от того, как скоро вы расскажете мне, куда дели
кинжал с серебряной рукояткой.
     Дэвид  отпрянул   и  на   мгновение  застыл.  Пламя  отражалось  в  его
расширенных зрачках.
     - Вот и все! - удовлетворенно произнес сыщик и улыбнулся безмятежнейшей
улыбкой. - Finita, дружище!  Это так называемый элемент внезапности... Слава
Всевышнему,  ваша физиономия  доказывает  правильность моих  выводов. Кинжал
действительно был  орудием убийства - кинжал с серебряной рукояткой, который
принадлежит...  сами знаете  кому!.. Стилет, дружище,  быть может,  вместе с
клочком бумаги,  который вы нашли, сами знаете где... и спрятали в известном
вам  одному месте.  Правосудие  требует,  а ваш друг просит  предъявить  их.
Подумайте над  этим на  досуге, дружище, даю вам  времени до утра! Спокойной
ночи, Дэвид, и приятных снов.
     И мистер Шриг, весело насвистывая себе под нос, удалился наверх, в свою
спальню.



        "Глава XXXI,"
     в которой мистер Молверер дает совет

     В  просторном, песочого  цвета холле гостиницы "Герб  Лоринга", осевшее
набок крыльцо которой, казалось, склонилось в вечном поклоне, а покосившиеся
окна криво подмигивали обветшалой церкви напротив, перед  тесно набившейся в
зал  публикой  торжественно  восседали  коронер  и  двенадцать выбранных  им
присяжных.  Среди зрителей  Дэвид обнаружил скромно притулившегося в дальнем
углу мистера Шрига.
     Коронер и  жюри присяжных  с  серьезным видом  выслушали  произнесенный
тихим  голосом уверенный рассказ  миссис Белинды, угрюмые  ответы  Антиклеи,
спокойное  и ясное  заявление  мистера Молверера  и показания разной степени
вразумительности, которые дали слуги.  Потом всем свидетелям устроили прямой
и перекрестный допрос, изучили  найденную на  месте  преступления поношенную
шляпу, все взвесили и, посовещавшись, вынесли следующий вердикт:
     "В ночь на третье число сего месяца, приблизительно в двенадцать часов,
сэр  Невил  Лоринг  из Лоринг-Чейза,  что в графстве  Сассекс, баронет,  был
заколот неизвестным  острым орудием, проникшим  в  тело на глубину четырех с
половиной  дюймов, в результате чего мгновенно скончался. Поскольку  он, вне
всяких  сомнений и  каких бы  то ни  было  оговорок, скончался  в результате
сознательного  насильственного   акта  неизвестного  лица  или  лиц,  против
названного лица или лиц заводится дело об умышленном убийстве".
     Тем самым закон был должным образом  исполнен, после чего коронер, жюри
и  зрители  отправились  восвояси. Дознание  кончилось,  но  к  несказанному
облегчению Дэвида  добавилось недоумение,  столь  сильное,  что,  заметив  в
рассасывающейся толпе мистера Молверера, он поспешил за ним и  тронул его за
плечо.
     Джентльмен  круто повернулся  и  воззрился  на  Дэвида диким,  яростным
взглядом. Похоже, он испугался  - его поведение столь разительно не походило
на обычные, полные степенного достоинства и мрачной сдержанности манеры, что
Дэвид непроизвольно вздрогнул.
     - Прошу прощения, - сказал он, - кажется, я вас напугал.
     - Да... Нет! Я задумался. Что вам угодно?
     - Позвольте переговорить с вами наедине.
     - Мне через луг.
     Перебравшись  п