екий Константин Кучеров двадцати семи лет от роду, в народе  -
просто  Котька,   а   еще   Раздолбай.   Проживал   Котька-Раздолбай   в
двухкомнатной квартире с подселением, где соседствовал  с  благообразным
старичком, обладателем артистической толстовки и идеального  московского
говора, как известно, заметно вырождающегося.
   Именно старикан и открыл дверь Рогову,  с  ходу  ошарашив  последнего
своей несовременной вокабулой:
   - Чем могу быть вам полезен, уважаемы.
   Рогов  даже  несколько  растерялся,  но  потом  привычно  извлек   из
нагрудного кармана  удостоверение,  которое  привело  деда  в  некоторое
возбуждение.
   - Вы ко мне? - удивился он.
   - Да нет, я скорее к вашему соседу, - разочаровал его сыщик.
   Последовал красноречивый комментарий:
   - Этого следовало ожидать, причем уже давно.
   Рогов не смог удержаться от встречного вопроса:
   - Почему это? Старикан развел руками:
   - Ну.., когда человек ведет подобный образ жизни...
   - Так он дома?
   - Дома, дома... Он уже два месяца не работает, а с  пятницы  и  вовсе
пьет беспрестанно. Да вы проходите, проходите, раз  он  вам  так  нужен,
только  вряд  ли  вы  сейчас  от  него  многого  добьетесь.  Человек   в
невменяемом  состоянии,  понимаете  ли.  -  Старичок  отступил  в  глубь
прихожей.
   Рогов вошел, огляделся - обстановка была безликая и почти спартанская
- и уточнил:
   - С пятницы, говорите, пьет? Дедуся тяжко вздохнул:
   - С пятницы, с пятницы... Весь  день  где-то  околачивался,  а  потом
заявился за полночь весь расхристанный и  с  тех  пор  только  пару  раз
выходил, и то только в магазин, чтобы, так сказать, пополнить  запасы...
А что, собственно, случилось? Он что, в  чем-нибудь  замешан?  -  Старик
понизил голос.
   - Все может быть, - туманно ответствовал Рогов. Мысли его были заняты
перевариванием информации, поступившей от Котькиного  соседа.  Выходило,
что Котька в пятницу шлялся неизвестно где, явился, по  выражению  деда,
расхристанный и с тех пор беспробудно пьет. Совпадение? Может  быть.  Но
очень подозрительное.
   - И где его найти? - осведомился сыщик.
   -  Да  вон   та   дверь,   дальняя,   -   старик   махнул   рукой   и
забормотал-запричитывал себе под нос:
   - Вот уж повезло с соседством, поменялся на свою голову...
   Рогов постучал в дверь, указанную соседом, но услышал в ответ  только
раскатистый богатырский храп, счел его за  гостеприимное  приглашение  и
вошел.  В  нос  ему  ударил  дух  убогого  холостяцкого  жилья,  изрядно
сдобренный запахом спиртного. В  зашторенной  комнате  было  сумрачно  и
неуютно. Сам Котька ничком лежал на кровати в пестрых семейных трусах  и
сопел в подушку. Небольшое пространство от двери до лежбища было усыпано
его одеждой.
   - Гражданин Кучеров! -  Рогов  попытался  привлечь  к  себе  внимание
хозяина этой берлоги.
   Сопение немедленно усилилось и логически перешло в храп.
   Оставалось уповать на меры физического воздействия. Рогов вздохнул  и
начал прокладывать себе  дорогу  к  кровати,  осторожно  носком  ботинка
отшвыривая с пути барахло. Первой в  сторону  полетела  грязная  куртка,
усеянная коричневатыми пятнами, из кармана  которой  что-то  вывалилось.
Сыщик наклонился и поднял фотографию Лики Столетовой, ту самую, где  она
была с глубоким декольте и с сильно беспокоящим  Рогова  колье  на  шее.
Пользуясь случаем, сыщик не преминул заодно получше рассмотреть  и  саму
куртку: коричневатые пятна,  насколько  Рогов  в  этом  понимал,  сильно
смахивали на запекшуюся кровь...
   Он решительно подошел к лежащему на кровати Кучерову и тряхнул его за
плечо.  Котька  оторвал  от  подушки  бессмысленное,   обрюзгшее   лицо,
напоминающее цветом сырую общепитовскую  котлету,  сильно  приправленную
хлебом. Кто, интересно, так над ним  потрудился?  Кучеров  посмотрел  на
сыщика пустыми белесыми глазами и спросил:
   - Ты кто?
   Рогов сунул ему под нос удостоверение, хотя и сильно сомневался,  что
на Котьку это подействует отрезвляюще.
   Так  оно  и   оказалось.   Котька   вроде   бы   предпринял   попытку
сосредоточиться, но она не увенчалась успехом, а потому он снова  рухнул
котлетным лицом в подушку.
   Рогов тряхнул его в другой раз и уже сильнее.  Это  наконец  возымело
действие: Кучеров, покачиваясь, уселся в постели и уставился  на  Рогова
ошалелым взглядом. Казалось, он силился  что-то  вспомнить,  но  у  него
ничего не выходило.
   - О-о! - вдруг сказал он. - Какая встреча!
   - Вот именно! - поддержал его Рогов.
   - Нужно отметить! - немедленно среагировал Котька.
   - В другой раз, - пообещал Рогов, и Котька сразу сник. - А до сих пор
ты по какому поводу пил?
   Кучеров совсем повесил буйну голову и громко всхлипнул:
   - У меня горе, у меня  такое  горе!  Потом  он  сполз  с  постели  и,
пошатываясь, двинулся к  своим  разбросанным  пожиткам.  Поднял  куртку,
сунул  руку  в  ее  карман,  и   его   физиономия   приняла   испуганное
выражение-Рогов не стал его испытывать и показал фотографию:
   - Это ищешь?
   Помятое чело Котьки прояснилось.
   - Что с нею произошло, знаешь? - спросил Рогов.
   Котька вздрогнул и закрыл лицо руками. Котькины руки заметно дрожали.
   - Ты знаешь, что с ней произошло? - повторил сыщик.
   Котька убрал от котлетной физиономии руки и медленно произнес:
   - Знаю, она умерла. Это я ее  убил...  После  чего  снова  рухнул  на
подушку.

Глава 15

КОШКА ПРОБЕЖАЛА

   Удивительнейшее дело, Кирка, несмотря на самое что ни на есть рабочее
время, был дома.  Он  выполз  из  спальни  и  сдержанно  поприветствовал
вернувшихся Муру и Викулю.
   - Что случилось? - сразу встревожилась Вика.
   - Да ничего особенного, голова что-то разболелась.  Решил  потихоньку
смыться. Ничего, доллар без меня не упадет...
   Викуля  сразу  же  обеспокоенно  раскудахталась,  а  Мура  не   стала
принимать близко к сердцу его жалобы на самочувствие. Ишь ты, о  долларе
беспокоится, патриот, лучше бы о родимом рубле переживал.
   - А аспирин ?Упса? не пробовал? Говорят, помогает...
   Кирка недовольно зыркнул на Муру и сказал сердито:
   - Мне уже ничто не поможет!
   Ага, догадалась Мура, это надо понимать следующим образом: мне  ничто
не поможет до тех пор, пока ты здесь.  Такой  прозрачный  намек.  Ладно,
мысленно пообещала ему Мура,  сейчас  тебе  полегчает.  Кирку  следовало
поощрить, как дрессировщики поощряют  собачек  сахаром,  перед  тем  как
заставить прыгать в  горящее  кольцо,  по  двум  причинам  как  минимум.
Во-первых, он все-таки честно  вытерпел  ее  присутствие  в  собственной
квартире в течение двух  календарных  суток,  а  во-вторых,  нужно  было
ненавязчиво настроить его на лирический лад, дабы разузнать то,  что  ее
интересовало. Как это сделать? Ну, разумеется, сообщить  ему  что-нибудь
приятное. Что именно? Да всего лишь обронить как бы  между  прочим,  что
она. Мура, намерена в самое ближайшее время покинуть  его  гостеприимное
жилище.
   Мура так и сделала и сразу же поразилась  переменам,  произошедшим  с
Киркой в буквальном смысле  на  ее  глазах.  Супружник  Викули  перестал
мужественно морщиться от боли и заметно  повеселел.  Однако  уточнил  на
всякий случай, видимо, не до конца уверенный в счастливой новости:
   - Уезжаешь? А ты же вроде говорила, что на неделю к нам...
   - Хочешь, чтобы я осталась? -  Мура  не  удержалась  от  того,  чтобы
немного не помучить его напоследок.
   Кирка испуганно замахал руками:
   - Что ты, что ты... У тебя же столько работы! Мура приняла к сведению
такое двуличие, и в ее тонкой писательской душе все всколыхнулось: из-за
этого-то гада она собиралась пуститься в  опасные  авантюры  с  поисками
двойника! Стоил ли он того? Однозначный ответ  напрашивался  сам  собой.
Тут Мура взглянула на Викулю и подумала, что если и пожертвует собой, то
только  ради  нее.  Утвердившись  в  этом  ответственном  решении,   она
вздохнула и принялась демонстративно собираться.
   Вредный Кирка неожиданно расчувствовался:
   - Так ты прямо сразу? Хоть пообедай с нами, а потом я тебя отвезу...
   - У тебя же голова болит, - мстительно напомнила ему Мура.
   - Ну.., она уже проходит. - Видно, Кирка так  напрашивался  в  личные
шоферы совсем неспроста - желал убедиться, что Мура  и  впрямь  убралась
восвояси.
   Мура посмотрела на Кирку с мнимым сочувствием и заметила:
   - Нет, вид у тебя все-таки не очень здоровый,  по-моему,  тебе  нужно
отлежаться. Что касается обеда,  то  я  бы  не  отказалась,  а  то  пока
доберусь, пока чего-нибудь сварганю... Так и быть - уговорили.
   -  Вот  и  хорошо,  -  обрадовалась  Викуля  и  двинулась  на   кухню
разворачивать свою скатерть-самобранку.
   Мура присоединилась к ней. Больной Кирка заковылял сзади, замечая  на
ходу:
   - Что-то и у меня аппетит разыгрался.  Вот  что  значит  на  поправку
пошел.
   Мура едва сдерживалась: на поправку  он,  видите  ли,  пошел,  маньяк
несчастный!
   За столом Кирка и вовсе распоясался, балагурил,  сыпал  анекдотами  и
даже мурлыкал себе под нос какой-то мотивчик, и это  при  том,  что  его
?вокал?  вызывал  у  Муры  живые  ассоциации  с  лязганьем  строительной
лебедки. Мура сдержала себя, хотя  ее  оскорбленный  в  лучших  чувствах
музыкальный слух взывал к отмщению, и тихонько наступила под  столом  на
ногу подруги. Это был заранее условленный сигнал.
   Вика встрепенулась и начала свою  ?партию?,  довольно  искусно  сведя
непринужденную обеденную  беседу  к  воспоминаниям  детства.  Точнее,  к
воспоминаниям Киркиного детства.
   - Кир, помнишь, как ты мне про своего отца рассказывал... Ну  как  он
пользовался бешеным успехом у женщин...
   - А, ты  про  это?  -  Кирка,  не  подозревавший  о  тайном  сговоре,
продолжал благодушествовать:
   - Да, папаня мой, царство ему небесное, мужик был видный,  ничего  не
скажешь. А с другой стороны, годы были послевоенные,  сильного  пола  не
хватало, а тут один мужчина в педколлективе, к  тому  же  физкультурник.
Мама всегда говорила, что отвоевала его в жесткой конкурентной борьбе.
   - Значит, женщин у твоего отца было много? - задумчиво уточнила Мура,
не обращая внимания на круглые глаза Викули.
   Кирка насторожился:
   - Я так вопрос не ставил, а всего лишь сказал, что он был  интересным
мужчиной, но это вовсе не означает, что его следует считать Казановой...
Да он маме ни разу не изменил!
   Мура демонстративно ухмыльнулась,  поскольку  искренне  считала,  что
таких мужчин не бывает. Кстати, и весь ее писательский  опыт  говорил  о
том же.
   - Ну, может, он ей и не изменял, -  покривила  она  душой,  -  но  до
женитьбы  наверняка  всякое  было.  Какая-нибудь   симпатичная   молодая
учительница, а то и ученица...
   Кирка чуть не уронил очки в тарелку:
   - Ты что... Ты что такое плетешь? Теперь Викуля давила ей на ногу под
столом изо всех сил, но закусившая удила Мура уже не могла  остановиться
на достигнутом:
   - Я всего лишь о том... Ну, дело прошлое,  вдруг  у  тебя  где-нибудь
живет брат, о котором ты не знаешь,  а  он  на  тебя,  возможно,  похож.
Неужели тебе не интересно?
   Кирка застыл с ложкой во рту, посмотрел на Викулю и сказал:
   - Я же тебя предупреждал, что добром это не кончится... Я ее убью,  я
ее непременно когда-нибудь убью.
   У Муры язык чесался добавить: ?Как манекенщицу?, но она сдержалась и,
потупившись, притворно пролепетала:
   - Да я же так, чисто умозрительно. Это такая искусственная  ситуация.
Допустим, у  него  жизнь  не  удалась,  он  несчастен,  может,  даже  он
голодает, а ты вот не голодаешь...
   - Между прочим, на честно заработанные не голодаю,  -  с  готовностью
подхватил эстафетную палочку Кирка. Разговор мало-помалу  перемещался  в
привычное русло выяснения отношений.
   Мура приняла воинственную стойку:
   - На что это, интересно,  ты  намекаешь?  Кирка  бесстрашно  бросился
?грудью на амбразуру?:
   - А что тут намекать? Я открыто говорю!
   - Ну так говори, говори, я слушаю, - поторопила его  Мура,  а  Викуля
начала причитать:
   - Ну хватит, вам, ребята, хватит. Что вы в самом деле сцепились?
   Безнадежные усилия: давнишнее противостояние Мура  -  Кирка  набирало
обороты.
   - И скажу, - горячился Кирка, - и скажу! Я,  между  прочим,  за  свои
деньги  пашу,  как   трактор,   а   ты   зарабатываешь   сочинительством
противозачаточных романов!
   - Каких-каких? - опешила Мура, что случалось с ней крайне редко.
   - Каких слышала: противозачаточных! Пока  поклонницы  твоего  таланта
читают твою писанину, им ни до чего! Тебя же  на  самом  деле  запрещать
надо! Ты социально опасна!
   Викуля  затрепетала  и   закрыла   лицо   руками,   а   Мура   только
раззадорилась:
   - Вот типичная логика примитивного самца! Да ты, как и  прочие,  тебе
подобные особи, просто меня боишься! Еще бы,  я  ведь  в  своих  романах
вывожу без прикрас вашу подлую мужскую породу!
   Кирка вскочил и забегал  по  кухне.  Потом  остановился  и  послал  в
сторону противницы испепеляющий взор, который на  полпути  встретился  с
аналогичным встречным зарядом, вследствие чего  полностью  потерял  свою
убойную силу.
   - Вика, заткни уши и не слушай ее! - отчаянно вскричал  он.  -  И  не
вздумай  читать  дребедень,  которую   она   сочиняет!   Еще   придумала
психологические опыты ставить  и  марать  честное  имя  моего  отца.  Не
позволю! Не позволю!
   - Самец, самец! - отчаянно  шипела  Мура,  готовая  вцепиться  в  его
гнусную физиономию.
   ...Как всегда. Кирка  сдался  первым  и  позорно  покинул  поле  боя,
поскуливая и зализывая раны. Мура и Викуля остались одни.
   - Не понимаю, как такой трус мог кого-то убить!
   - Му-ура, - протянула Викуля испуганно.
   - Вот и радуйся, - невозмутимо ответила Мура, - значит, он не убивал.
   - Тогда чего ты на него набросилась? - вступилась за мужа Викуля.
   - Он первый начал, - огрызнулась Мура и спохватилась:
   - Одно плохо, где теперь искать этого его двойника?  Я  рассчитывала,
что у него и правда есть какой-нибудь тайный брат.
   -  Ты  же  обещала  расспросить  его  тактично,  а  сама,  сама!..  -
возмутилась Викуля.
   Мура совершила непростительную оплошность, снисходительно буркнув:
   - Ну, подумаешь, какие мы нежные, ничего твоему Кирке не сделается...
Он,  может,  любовницу  замочил,  а  она  о  его  чувствах  беспокоится.
Обыкновенный трус, слизняк и размазня.
   Это уж точно было лишнее, потому что Викуля тихо, но твердо сказала:
   - Мне это не нравится.
   - Что именно? - не поняла Мура.
   - То, как ты говоришь о Кирке и как ты с ним  обращаешься  в  его  же
собственном доме, - уже громче пояснила Вика.
   Мура удивленно приподняла брови:
   - Нашла кого защищать! Тоже мне, поруганная святыня! Мало  того,  что
он ходит налево, так еще...
   Викуля не дала ей договорить:
   - Может, он и ходит налево, может, и что похуже, но он мой  муж  и  я
его люблю. И не позволю обзывать его трусом, размазней и слизняком! Если
бы не твоя знаменитая психическая атака и подметные письма, я бы  сейчас
вообще жила спокойно и ни о чем не беспокоилась. Ну, подумаешь,  гульнул
мужик, с кем не бывает! А ты.., ты все усугубила!
   - Ах так! - сказала Мура. - Значит, Мура - сволочь? Ну, спасибо. -  И
пригрозила:
   - Учти, если я уйду, то больше не приду!
   - И уходи! - не сдавалась Вика, что было совершенно на нее не похоже.
   - И уйду! - вскипела Мура.
   - Вот и шуруй!
   Мура, уязвленная в самое сердце, не произнесла больше ни слова,  хотя
лексикон  у  нее  был  обширный.  Она  молча  подхватила  свою  сумку  с
ноутбуком, диктофоном и зубной щеткой, а также  коробку  с  черепахой  и
вылетела за дверь подружкиной квартиры, полная решимости  никогда  и  ни
при каких обстоятельствах сюда не возвращаться.
   - Ну хорошо же, хорошо, - бормотала она себе под  нос,  звонко  цокая
каблучками по ступенькам. - Они еще пожалеют, они еще все пожалеют.  Они
будут  рыдать  и  умолять  меня  вернуться.  -  Под  местоимением  ?они?
раздосадованная Мура имела в виду не только Вику и  Кирку,  но  и  своих
издателей, успевших еще раньше наплевать в ее творческую душу.

Глава 16

РАБОТАТЬ, РАБОТАТЬ И ЕЩЕ РАЗ РАБОТАТЬ

   Котька Кучеров был благополучно препровожден в КПЗ, где  благополучно
отсыпался, а его грязная куртка в подозрительных пятнах  отправилась  на
экспертизу, однако  Рогов  не  испытывал  особого  желания  почивать  на
лаврах.
   - И что он собой представляет, этот Кучеров? - Подполковник по своему
обыкновению мастерски жонглировал бровями.
   - Да ничего примечательного: двадцать семь лет, уже два месяца  нигде
не работает, пьет, интеллект пэтэушника. Соседи жалуются на буйный  нрав
и приятелей-собутыльников. В общем, классический вариант  повзрослевшего
дворового хулигана. Имеет судимость за  пьяную  драку  на  дискотеке,  -
доложил Рогов.
   - Говоришь, сознался в убийстве? - уточнил подполковник.
   - Так и сказал: ?Это я ее убил?, но ведь он в невменяемом  состоянии,
так что неизвестно, насколько ему можно  верить,  -  вздохнул  Рогов.  -
Боюсь, протрезвеет - по-другому заговорит.
   - А ты на что? - напомнил подполковник Кобылин. - Если припрешь его к
стенке, заговорит как надо.
   - Все зависит от результатов экспертизы. Покажет, что на  его  куртке
кровь Столетовой, припру, покажет, что не ее, а его, например,  то,  как
говорится, при всем желании...
   - Что за пессимизм? - не одобрил  его  осторожности  подполковник.  -
Слишком уж ты, как я  посмотрю,  склонен  к  сомнениям.  Работать  надо,
работать, а не сомневаться попусту... Если этот самый Кучеров ухлестывал
за манекенщицей, то вполне  мог  к  кому-нибудь  приревновать.  Любовный
треугольник и всякое такое... Да, кстати,  что  там  у  тебя  Александра
делает?
   - Поехала в одно издательство, - нехотя буркнул Рогов.
   - В издательство? В какое еще издательство?
   - Да тут... В общем, мы  выяснили  кое-что  насчет  этих  кроликов  и
факиров, ну, помните, письма, посланные  Столетовой?  Точнее,  это  она,
Тиунова, сообразила. Короче, в письмах тех -  цитаты  из  романов  одной
писательницы... Алены Вереск.
   - Что ты говоришь? Шура  догадалась?  Я  же  тебя  предупреждал:  она
девушка умная и толковая!
   - Главное - начитанная, - вяло подтвердил Рогов.
   Подполковник погрузился в глубокую задумчивость:
   -  Цитаты  из  романов?  Очень  интересно!   Первый   раз   с   таким
сталкиваюсь...
   - Ну вот она, Александра Тиунова, и  поехала  в  издательство,  чтобы
поразузнать о писательнице.
   - Думаешь, она может иметь отношение к убийству?
   Рогов развел руками и честно признался:
   - Даже не знаю, что и сказать. Тут всего так  много:  и  бабенка  эта
подозрительная, которая  за  кулисами  шлялась,  и  колье  пропавшее,  и
признание Кучерова...
   - Да, версий хватает, - согласился Кобылин, - боюсь, это верный  знак
того, что дело затянется.
   -  Ты  знаешь  что,  все-таки  займись  сначала  Кучеровым.  Давай-ка
работать, работать и еще раз работать... - Подполковник не  договорил  -
его прервал пронзительный телефонный звонок.  Поднял  трубку,  мгновенно
насупив брови:
   - Подполковник Кобылин...
   И тут с  подполковником  стали  происходить  невиданные  перемены,  а
именно: лицо его мгновенно разгладилось, а брови  приподнялись,  приняли
положение ?домиком? да так и застыли.
   - А, это ты, Шурочка? - отозвался он умильным тоном. - Да, да,  он  у
меня, передаю трубку.
   Рогов взял трубку и услышал голос своей нахальной помощницы:
   - Юрий Викторович, докладываю:  я  побывала  в  издательстве,  узнала
адрес писательницы, но ее нет дома. Причем, как утверждают  соседи,  уже
несколько дней ее никто не видел. Да, кстати, на нее около месяца  назад
было совершено нападение, прямо  в  подъезде.  Попытка  ограбления.  Что
будем делать?
   - Ничего  не  делать.  -  Рогов  с  трудом  поборол  в  себе  желание
наговорить назойливому ?аналитику? в юбке массу ?приятных? вещей.  (Надо
сказать, спасло Шуру от его гнева только присутствие явно  б