ой возможности, но тут же добавлял, что дело это  потребует
много  свободного  времени,   которого   ему,   обремененному   политической
деятельностью (с 1780 года  он  к  тому  же  избирался  членом  парламента),
недостает.  В  дальнейшем  он  действительно  несколько  раз  принимался  за
приведение в порядок и обработку былых своих записей для  публикации.  {См.:
Saunders, p. 288-296.} Однако дело затягивалось, и он умер 17  февраля  1796
г., так и не осуществив издания. Он завещал завершить  начатое  дело  своему
другу и секретарю Шотландского общества Джону  Маккензи,  которому  оставлял
рукописные материалы и полученные 1000 фунтов. Но вскоре умер и Маккензи,  и
прошло еще несколько лет, прежде чем Шотландское общество взяло дело в  свои
руки.
     Наконец, в 1807 г., спустя почти  полвека  после  появления  английской
версии, вышло в свет издание, содержащее гэльские тексты одиннадцати  из  22
макферсоновских поэм Оссиана (включая  "Фингала"  и  "Темору")  с  латинским
переводом  и  различными   статьями   и   примечаниями,   доказывающими   их
подлинность. {The Poems of Ossian, in  the  original  Gaelic,  with  literal
translation into Latin, by the late Robert Macfarlan, A. M. Together with  a
dissertation on the authenticity of the poems, by Sir John Sinclair... Publ.
under the sanction of the Highland Society, of London, vol.  I-III.  London,
1807.}
     В дальнейшем оригиналы несколько раз переиздавались и  в  свою  очередь
вызвали полемику. У них тоже были свои сторонники  и  противники.  Последние
указывали, что язык, на  котором  они  написаны,  -  современный  Макферсону
гэльский,  но  никак  не  древний,  что  притом  он  изобилует   нарушениями
грамматики и просодии, а также англицизмами. С другой стороны,  среди  сотен
фольклорных текстов, найденных или записанных в  Шотландии  и  Ирландии,  не
было ни одного, близко совпадающего с публикацией 1807 г. Короче говоря,  по
мнению наиболее  авторитетных  исследователей,  так  называемые  "оригиналы"
являются грубой подделкой и скорее всего  -  обратным  переводом  английских
"Поэм Оссиана" на гэльский язык. {См.: Thomson D. S. The Gaelic  sources  of
Macpherson's "Ossian". Edinburgh-London, [1952], p. 85-90 (ниже  в  ссылках:
Thomson). См. также: Smart, p. 185-208; Stern, S. 57-69; Frazer  G.  M.  The
truth about Macpherson's 'Ossian'. - Quarterly review, 1925, vol.  CCXLV,  N
486, p. 338-341.} Неясно только, сам ли Макферсон  осуществил  этот  перевод
или у него были соучастники и какова доля их участия;  но  это  уже  не  так
существенно.
     Оссиановская  полемика,  как  мы  видим,  не  прекратилась  со  смертью
Макферсона: она продолжалась  весь  XIX  в.  и  даже  проникла  в  XX.  Если
отвлечься от ее крайностей, она имела несомненно ту  положительную  сторону,
что   привлекла   внимание   к   подлинному   кельтскому   древнему   эпосу,
способствовала  сбору,  изданию  и   изучению   его   памятников.   Усилиями
кельтологов  на  протяжении  более  полутора  столетий  установлено,  что  в
Ирландии и Шотландии существовала древняя эпическая  традиция,  связанная  с
именами  героев  Макферсона.  Было  найдено  немало  рукописных   сборников,
древнейшие из которых датировались XI и XII вв.,  однако  большая  часть  их
относилась к позднейшему времени - с XIV вплоть до  середины  XIX  в.  Кроме
того, было  записано  и  опубликовано  большое  число  памятников  гэльского
фольклора, передававшихся из поколения в поколение  певцами  гэльскоязычного
крестьянства  в  Ирландиии  и   Шотландии.   Конечно,   эпические   сказания
претерпевали  на  протяжении  веков  некоторые  изменения,   преимущественно
стилистические. Примерно с XVI в.  отмечаются  и  расхождения  ирландских  и
шотландских  версий  одних  и  тех  же  произведений.  И  в  то   же   время
исследователи  отмечают   поразительное   единство   целостного   эпического
комплекса: темы, сюжеты, характеры, персонажи,  места  действия  -  все  это
сохранялось почти неизменным с XI по XIX в. {См.: Nutt  A.  Ossian  and  the
Ossianic literature. London,  1899,  p.  2-4  (ниже  в  ссылках:  Nutt).}  В
сущности подогреваемый националистическими пристрастиями спор  шотландцев  и
ирландцев о  принадлежности  эпоса  был  не  вполне  основателен,  поскольку
древняя гэльская культура была едина в обеих странах. Тем не  менее  родиной
поэм и саг была Ирландия, откуда они затем перешли в Шотландию вместе  с  их
носителями - ирландскими гэлами. Соответственно  самые  ранние  записи  были
обнаружены в Ирландии. В  Шотландии  наиболее  древний  рукописный  сборник,
знаменитая "Книга декана  Лисмора"  (The  book  of  the  Dean  of  Lismore),
составленная Джеймсом Макгрегором, священником  островка  Лисмор,  относится
уже к началу XVI  в.  (здесь,  в  частности,  содержится  тридцать  сказаний
оссиановского цикла). {"Книга декана Лисмора" была  впервые  опубликована  в
сборнике гэльского фольклора  "Книга  фениев"  (Leabhar  na  Feinne,  1872),
составленном известным кельтологом XIX века Дж. Ф. Кэмбеллом.}
     В гэльской эпической традиции с самого начала образовались два основных
цикла: кухулинский, или ольстерский, и фенианский, или оссиановский. Главным
героем  первого  являлся  легендарный  ирландский  вождь  Кухулин,  которого
традиция относит к I в. н.  э.,  второго  -  Финн  мак  Кумхал  (т.  е.  сын
Кумхала), отец Оссиана, {В гэльской фольклорной традиции сын Финна именуется
- Ойзин (при написании: Oisin - см.: Nutt, p. 4). Мы здесь и ниже  сохраняем
для удобства традиционное написание - Оссиан.}  живший,  согласно  преданию,
тоже в Ирландии в III в. Первоначально оба цикла  сосуществовали  совершенно
обособленно,  но  со  временем  оссиановский  цикл,   заняв   господствующее
положение в народной традиции, заимствовал из кухулинского  цикла  некоторые
мотивы. {См.: Тhоmsоn, р. 10-11.}
     В фольклорных сказаниях  Финн  выступает  главой  фениев,  или  фианов,
привилегированной   дружины   верховного   ирландского    короля,    которая
предназначалась для поддержания его могущества и защиты острова от вторжения
неприятелей.  Вступление  в  ряды  фениев   было   обусловлено   ритуальными
испытаниями,  и  сами  они  подчинялись  строгому  кодексу  чести.   Баллады
фенианского цикла рассказывают об их доблестных  подвигах  в  битвах  против
могучих иноземных  захватчиков  из  Лохлина,  о  победах  над  всякого  рода
чудовищами и сверхъестественными существами, об их  соперничестве  с  другой
дружиной, вождем которой был Голл (по другим версиям,  Голл  -  первый  воин
среди фениев), об участии в междоусобных распрях властителей Эрина  (древнее
название Ирландии), наконец, о любимом их мирном занятии -  охоте.  Любовная
тема также не чужда балладам. Фении отправляются в дальние страны в  поисках
невест. Случается им и брать под защиту иноземных принцесс, ищущих  спасения
от ненавистных мужей или несносных ухажеров. Во  всех  случаях  Финн  и  его
ратники являют образцы  доблести,  благородства  и  великодушия.  Многие  из
любовных сказаний повествуют об общении фениев с феями  и  иными  волшебными
существами. Вообще реальный  быт  и  фантастика  причудливо  перемешивались.
{Помимо упомянутых работ Дж. С. Смарта,  Л.  К.  Штерна  и  А.  Натта,  см.:
Campbell J. F.  Popular  tales  of  West  Highlands.  Paisley-London,  1893;
Christiansen R. Th. The Vikings and the Viking  wars  in  Irish  and  Gaelic
tradition. Oslo, 1961; Ross N. Heroic poetry from the Book of  the  Dean  of
Lismore. Edinburgh, 1969.}
     Конец фениев был трагичен. Согласно сохранившимся балладам, их погубила
междоусобица. Финн поссорился с Кормаком, сыном Арта, самого  прославленного
из легендарных королей Эрина, на чьей дочери Гранин он был женат. Их  распря
передалась  детям,  и  Каирбар,  сын  Кормака,  замыслил  погубить   фениев.
Результатом его козней была битва в долине Гавры,  где  в  отсутствие  Финна
Оскар, доблестный его внук, сын Оссиана, сразил в единоборстве Каирбара,  но
и сам был смертельно ранен, а войско было  разбито  наголову.  В  дальнейшем
погиб и Финн и немногие фении, уцелевшие при  Гавре,  остался  один  Оссиан,
доживший до  утверждения  в  Ирландии  христианства.  Существуют  баллады  о
встречах дряхлого барда со святым  Патриком,  крестителем  Ирландии,  об  их
спорах. Оссиан не приемлет нового поколения и его новой веры, он  оплакивает
ушедшие времена и почивших героев.
     Ирландская  эпическая  традиция  начала  складываться  еще   в   первое
тысячелетие нашей эры (примерно с III в.) в условиях родового строя, который
она и отразила. Но окончательное ее формирование относится  к  поре  зрелого
средневековья.  Отсюда  присущие  ей  черты  феодального  эпоса:  вассальные
отношения вождей к королю, исповедуемый ими рыцарский кодекс чести и  т.  д.
Оссиановский цикл сказаний в какой-то мере отражал исторические события,  но
весьма своеобразно, как бы "неисторично". Сами события преобразовывались,  а
их последовательность изменялась. По преданию, Финн погиб в  конце  III  в.,
Оссиан дожил до встреч  с  Патриком,  который  проповедовал  христианство  в
начале V в. Битвы же фениев с лохлинцами отнесены к предшествующим  временам
(в частности, Оссиан рассказывает о них Патрику). Между  тем  действительные
вторжения скандинавов в Ирландию  начались  в  конце  VIII  в.  Более  того,
противником Финна в балладах выступает норвежский король Магнус, который, по
историческим данным, погиб при  высадке  в  Ирландии  в  1103  г.  Но  такое
хронологическое смешение характерно для фольклора.  Исторические  события  в
народной фантазии относятся к недифференцированному прошлому, в котором  она
может   устанавливать   порядок   и   последовательность   по   собственному
произволению.
     В том, что Макферсон был знаком с подлинными преданиями кухулинского  и
оссиановского циклов не может быть сомнений.  Не  говоря  уже  о  сведениях,
почерпнутых в детские годы, даже при всей краткости его экспедиций в  горную
Шотландию и на  острова  он  имел  возможность  ознакомиться  с  рукописными
сборниками древних баллад и сам  записывал  устные  сказания.  У  него  были
спутники, помогавшие ему, и корреспонденты, снабжавшие его материалами. {Эти
свидетельства собраны в приложении к Report.}  Правда,  он  не  всегда  умел
правильно прочесть старинные гэльские  записи,  так  как  языком  он  владел
весьма  несовершенно.  {См.:   Saundеrs,   р.   62.}   Между   прочим   Шоу,
странствовавший по его следам, обнаружил, видимо, те же материалы, но он  не
"узнал"  их,  потому  что  искал  гэльские  тексты,  близко  соответствующие
английским "переводам", а таких в действительности не существовало.
     Кяк же относятся макферсоновские "Поэмы Оссиана" к гэльским фольклорным
первоисточникам? Сейчас после упомянутых выше исследований А.  Макбейна,  Л.
К. Штерна, Дж. С. Смарта и  других  и  особенно  после  итоговой  монографии
Дерика С. Томсона "Гэльские источники "Оссиана" Макферсона" (1952) {Дерик С.
Томсон, ныне профессор университета в Глазго,  является  в  настоящее  время
наиболее авторитетным  специалистом  по  истории  гэльской  поэзии.  ЕмУ)  в
частности, принадлежит монография "An introduction to  Gaelic  poetry"  (New
York,  1974).  Пользуемся  случаем,  чтобы  выразить  ему  благодарность  за
неизменно благожелательную помощь в нашей работе.} вопрос этот можно считать
в общих чертах решенным. Впрочем, немалая доля истины была уже  в  суждениях
С. Джонсона об обращении Макферсона со своими источниками (см выше, с. 479).
Во многом был прав  в  своих  выводах  и  специальный  комитет  Шотландского
общества, учрежденный после смерти Макферсона, несмотря на всю  предвзятость
разысканий, которые ставили цель  доказать  достоверность  его  оссиановской
версии.
     В  опубликованном  отчете  констатировалось,  что,  хотя  в   собранных
гэльских поэмах и их отрывках удалось обнаружить нередко сюжетные, а  иногда
и  буквальные  словесные  соответствия   отдельным   местам   из   переводов
Макферсона, тем не менее "комитет не смог отыскать ни одной  поэмы,  имеющей
то же заглавие и  содержание,  что  и  опубликованные  им  поэмы".  Поэтому,
говорилось далее, комитет "склонен полагать, что он  (Макферсон,  -  Ю.  Л.)
имел обыкновение заполнять пробелы и добиваться связи, вводя эпизоды,  каких
не мог найти в оригинале, и добавлять  от  себя  то,  что,  по  его  мнению,
содействовало достоинству и изяществу сочинения, вычеркивая отдельные места,
смягчая обстоятельства, очищая язык - короче  говоря,  изменяя  то,  что  он
считал слишком простым или слишком грубым для современного уха,  и  возвышая
то, что, по его мнению, было ниже уровня хорошей поэзии". {Report, p.  152.}
Тут же комитет оговаривался, что не  может  определить  степени  вольностей,
допущенных Макферсоном. Действительно,  при  том  уровне  изучения  гэльских
древностей такой  возможности  еще  не  было.  Выяснением  этого  вопроса  и
занялись последующие исследователи.
     Надо  иметь  в  виду,  что  манера  обращения  Макферсона   со   своими
источниками, как определил ее комитет, в известной мере была вообще  присуща
переводческому  искусству  XVIII  в.  Тогда,  особенно  в  области   поэзии,
требовалось не  столько  воссоздание  конкретного  иноязычного  произведения
индивидуального автора, сколько создание на его основе нового  произведения,
наиболее приближенного к эстетическому идеалу, как понимал  его  переводчик.
Преобразование оригинала с целью "улучшения" было  его  неоспоримым  правом.
Весьма вольной переделкой был уже упоминавшийся выше перевод Джерома Стоуна,
привлекший, возможно, внимание  Макферсона  к  гэльской  поэзии.  Достаточно
сказать, что вместо оригинального заглавия  "Смерть  Фраоха"  он  именовался
"Элбин и  дочь  Мея".  {См.  сопоставление  оригинала  и  перевода:  Report,
Appendix, p. 99-117.}
     Впрочем, самый ранний опыт Макферсона вообще не был переводом.  История
о гибели Оскара и Дермида, которую он показал Хоуму, а затем издал  в  числе
"Отрывков старинных стихотворений" (под номером VII), на самом деле не имеет
гэльского прототипа. Она целиком сочинена Макферсоном  и  лишь  стилизована,
согласно его представлениям, в духе народной баллады. {См.: Fitzgerald R. P.
The style of Ossian, p. 27-31. - Впоследствии,  обнаружив,  что  фольклорная
традиция иначе повествует о смерти  Оскара,  сына  Оссиана,  он.  изложил  в
"Теноре" новую версию его  гибели  и  поместил  отрывок  VII  в  приложении,
заявляя, что речь здесь идет о другом Оскаре - сыне  Карута  (см.  выше,  с.
179).} Так он поступал и дальше: из шестнадцати "отрывков" только  для  двух
удалось  найти  реальные  фольклорные  прототипы.  Уже  тогда  он  превратил
ирландского вождя и национального героя Финна в шотландского короля  Фингала
(имя, не встречающееся в  древних  памятниках,  равно  как  и  название  его
королевства - Морвен и резиденции - Сельма), и план эпической  поэмы  о  нем
уже, видимо, сложился в его голове. {В предисловии  к  "Отрывкам"  Блэр  уже
излагал (разумеется, со слов Макферсона) содержание эпической  поэмы,  будто
бы существующей  в  горной  Шотландии:  "Тема  ее  -  вторжение  в  Ирландию
Свартана, короля Лохлина, как именовалась Дания на  эрском  языке.  Кухулад,
полководец или вождь ирландских племен,  извещенный  о  вторжении,  собирает
свои войска. Он держит совет,  и  битва  разгорается.  Но  после  нескольких
неудачных схваток ирландцы терпят поражение.  Наконец,  на  помощь  Кухуладу
прибывает на своих судах Фингал, король Шотландии, названной  в  этой  поэме
"Пустыня холмов". Он изгоняет датчан из  страны  и  с  победой  возвращается
домой" (Fragments, p. VII-VIII).} Не  исключено,  правда,  что  поначалу  он
действительно верил в  возможность  существования  подобного  эпоса,  однако
вскоре, конечно, убедился в  неосновательности  своих  надежд.  И  тогда  он
принялся сам создавать "Фингала" - основное произведение своей жизни -  так,
как, по его разумению, должна была  выглядеть  гэльская  эпопея.  Однако  он
никогда не утверждал, что нашел ее в целом  виде.  В  предисловии  к  первой
публикации он даже намекал на ее  составной  характер,  замечая:  "Некоторые
господа в горной стране и на островах великодушно  помогали  мне,  насколько
это было в их силах, и только  благодаря  их  содействию  я  смог  завершить
эпическую поэму". {Fingal, р. [X]. - Впоследствии  Блэр  в  письме  к  Генри
Маккензи от 20 декабря 1797 г. указывал,  что,  насколько  ему  известно,  в
больших произведениях Макферсон "мог сочетать и объединять отрывки,  которые
находил рассеянными и разных местах" (Report, Appendix, p. 61).}
     Создавая эпопею, Макферсон обращался к тем самым  балладам  ирландского
происхождения (бытовавшим и в  Шотландии),  от  которых  затем  декларативно
отрекся. При этом он объединял мотивы кухулинского и  оссиановского  циклов,
доводя тем самым до логического завершения  тенденцию,  уже  намечавшуюся  в
фольклорной традиции. Исследования показали, что в "Фингале" он  использовал
в  разной  мере  не  менее  десятка  баллад.  Главная  сюжетная  линия  была
составлена с помощью баллад о Гарве мак Старне и о Магнусе,  другие  баллады
послужили  материалом  для  отдельных  эпизодов  и  частных  мотивов.  {См.:
Thomson, p. 14.} Различался и самый  метод  использования.  Иногда  это  был
перевод  разной  степени  вольности,  иногда  пересказ,  а   иногда   просто
тематическое заимствование. Приведем несколько примеров.
     Для первой книги "Фингала" Макферсон воспользовался балладой о  встрече
Гарва мак Старна с Кухулином.  {О  знакомстве  Макферсона  с  этой  балладой
свидетельствует его письмо к Дж.  Маклагану  от  16  января  1761  г.  (см.:
Report,  Appendix,  p.  154).}  Баллада  эта  начинается  строфой-обращением
привратника к Кухулину: "Вставай, пес  Тары,  {Прозвище  Кухулина.}  я  вижу
несказанное число кораблей; волнующееся море полно  судами  чужеземцев".  На
это Кухулин отвечает следующей строфой: "Лжешь  ты,  прекрасный  привратник,
лжешь ты ныне и всегда; это лишь великий флот Мея, идущий  нам  на  помощь".
{Цит. по: Тhоmsоn, р. 16.}
     Если сравнить с этими строфами самое начало  "Фингала"  (см.  выше,  с.
16-17), обнаруживается несомненное сходство. "Тура" Макферсона - это  "Тара"
баллады. В обоих случаях вестник сообщает о приближении множества  судов,  а
Кухулин не  верит,  полагая,  что  это  близится  ему  помощь.  Соответствие
проявляется даже в  частностях.  В  "Фингале"  Кухулин  говорит:  "Ты  вечно
трепещешь", в балладе: "Лжешь ты ныне  и  всегда";  Макферсон  лишь  смягчил
простонародную  грубость.  {Начало  кн.  I  "Фингала"  сперва  печаталось  в
"Отрывках"  (под  номером  XIII);  там  противник  именовался  Garve   (см.:
Fragments, p. 59-60), что ясно указывает на его связь с Garbli. В  "Фингале"
он уже назван Свараном.}
     Соответствия книги I "Фингала" и баллады  проявляются  и  в  дальнейшем
обсуждении героями создавшегося положения. {См.: Thomson, р. 17-18.} Затем в
балладе Кухулин приглашает Гарва на  пир,  тот  принимает  приглашение  и  с
непомерным аппетитом ест и пьет за сто человек. В "Фингале", в  самом  конце
книги  I,  Кухулин  тоже  посылает   приглашение   противнику,   но   Сваран
отказывается, тем более что он утомлен дневной  битвой.  В  балладе  же  пир
предваряет битву, в ходе которой Кухулин убивает врага. Но Макферсон  должен
был сохранить жизнь Сварану, ибо тому еще предстояло  действовать  до  конца
поэмы. Так он подчинял заимствованный материал своему сюжетному плану.
     Подобное обращение с источником проявляется и в  книге  II  поэмы,  где
Макферсон привлек уже другую балладу - о датском захватчике Магнусе (отзвуки
этой баллады обнаруживаются и дальше - в книгах IV,  V,  VI).  В  начале  ее
охотящиеся фении видят в море тысячи  парусов.  Финн  посылает  своего  сына
Фергуса узнать, чего хотят чужеземцы, и получает ответ.  Баллада  повествует