едь должно же
пройти, верно?
     С мадам  Уайетт мы переписываемся. И представляете? У нее роман. Аи  да
мадам Уайетт. Молодец.
     ОЛИВЕР: Наверно, сейчас неподходящий момент для такого признания,  но я
вообще  не  специалист выбирать  для  своих выступлений  подходящие моменты.
Иногда я скучаю по Стюарту. Да, да, можете мне  не говорить, сам знаю, что я
ему  сделал.  Я   постоянно  жую  и  пережевываю   свою  вину,  как   старый
переселенец-бур  жевал,  не  глотая, полоску вяленого мяса.  И что  особенно
грустно, иногда мне думается, что Стюарт  понимал меня  лучше всех. Надеюсь,
что ему хорошо живется. Что он завел себе симпатичную, уютную даму сердца. Я
представляю себе,  как они вдвоем у. себя на лужайке  перед домом жарят мясо
на   мескитовом   костре,  а  над  лужайкой  кружатся   птицы-кардиналы,   и
оглушительно   стрекочут   цикады,   точно   струнная    группа   Чикагского
симфонического оркестра. Я желаю ему  всего,  этому Стюарту: сил,  семейного
очага, счастья, ну  и болячки  в бок, как положено. Пожелал  бы ему  горячей
ванны, да он стал бы держать  в ней тропических рыбок, разве  я не знаю? Бог
ты мой, при одной мысли о нем хочется ухмыльнуться.
     Есть у него девушка, вы не знаете? Я думаю,  он завел  какую-то  темную
тайну,  что-нибудь  эдакое, сексуальное.  Может быть, порно?  фотографии при
моментальной  вспышке? эротические телефонные  разговоры? неприличные факсы?
Нет, надеюсь, он уже пришел в себя. И больше не боится жизни. Я желаю ему...
обратимости.
     СТЮАРТ: Я хотел бы уточнить  и зафиксировать  одну деталь. Вы, наверно,
не  помните,  но у нас  с  Оливером  была  одна шутка, вернее,  не у  нас  с
Оливером, а у него на мой счет. Будто бы я считаю, что "мантра" -- это марка
автомобиля. Я тогда не спорил, но вообще-то я хотел его попра-
     232
     вить: не "мантра", Оливер, а "манта".  Точнее -- "манта рэй",  классная
машина,  мощная, выпускает "Дженерал Моторс" на  основе  "корветта".  Я даже
подумывал купить такую, когда приехал сюда. Но все же она не в моем стиле. И
это была бы слишком большая уступка прошлому, вы согласны?
     Уж этот Оливер, обязательно напугает.
     МАДАМ УАЙЕТТ: Стюарт мне  пишет. И я сообщаю ему  всякие  новости, если
они есть. Он все  никак  не  может подвести черту.  Уверяет, что строит себе
новую жизнь, но я чувствую, что он не в силах подвести черту.
     О  том же,  что действительно помогло бы ему подвести черту, я  не могу
себя заставить ему сообщить. О малютке. Ему  неизвестно, что  у них  родился
ребенок.  Ужасно,  когда  знаешь  то, что  другому может  причинить  боль. И
оттого,  что тогда сразу не  написала,  теперь день ото  дня становится  все
труднее поставить его в известность.
     Понимаете,  они как-то пришли  ко мне в гости, и  когда моей  дочери не
было  в  комнате,  а Стюарт сидел готовый держать  у  меня экзамен,  ботинки
блестят, волосы зачесаны со лба, и он мне тогда сказал: "Знаете, у нас будут
дети". И сразу  спохватился, застеснялся: "То есть  я  не  имею  в  виду  --
сейчас... не  в  том смысле, что  она... -- Тут с кухни донесся звон  чашек,
Стюарт  совсем растерялся  и стал уточнять: -- Джил еще не знает, мы об этом
не  говорили,  но я уверен,  ну, то есть..." Ему не хватило слов. Я сказала:
"Прекрасно,  это будет  наш с вами секрет". И он сразу успокоился, и по лицу
было видно, с каким нетерпением он ждет, когда вернется Джилиан.
     Я  вспомнила  этот  разговор,  когда  Оливер  мне сообщил, что  Джилиан
беременна.
     Софи-Анна-Луиза. Немного  претенциозно, вы  не  находите?  Может  быть,
по-английски лучше: Софи-Энн-Луиза.  Нет, все равно как-то похоже на  внучку
королевы Виктории.
     233
     ДЖИЛИАН:  Не  думайте, пожалуйста,  Оливер-- хороший  преподаватель.  В
конце прошлой  четверти был  праздничный завтрак, и директор мне  рассказал,
как прекрасно Оливер умеет  ладить  с  учениками и  как они все  его  ценят.
Оливер потом презрительно  фыркнул, когда я это пересказала, он говорит, что
его предмет,  "английский  разговорный и  английская культура", -- работа не
бей лежачего, можешь ляпнуть что придет в голову, и ученики принимают это за
бесценный образец британского юмора. Но такой уж он человек, Оливер,  всегда
будет умалять свои достоинства. Хорохорится,  храбрится,  но  на самом  деле
очень неуверен в себе.
     Слать цветы  своей  бывшей жене через  два года после разрыва.  Что это
должно значить?
     Когда я была школьницей -- теперь это кажется таким далеким прошлым, --
мы  с  подругами  вели нормальные девчоночьи  разговоры: каким  должен  быть
мужчина,  которого  мы  полюбим? Я  всегда просто  называла  кого-нибудь  из
кинозвезд. Но  про себя думала,  что  мне нужен  человек,  которого  я смогу
любить и  уважать и который мне физически приятен.  Вот к чему,  я  считала,
надо стремиться, если хочешь постоянных  отношений. Но когда у меня начались
романы, выяснилось,  что все три качества  вместе -- такая же редкость,  как
выиграть  подряд  три клубничины  в игровом автомате.  Одна выскочит, можешь
выиграть и вторую, но первая к этому времени уже уйдет. Есть, правда, кнопка
"задержать", но она почему плохо работает.
     Любить, уважать и чувствовать влечение. Я думала, что мне достались все
три условия в Стюарте. А потом -- что в Оливере, Но, должно быть, все три --
это недостижимо.  Наверно,  самое большее, на что можно  надеяться,  это два
условия, а кнопка "задержать" мигает не переставая.
     1
     МАДАМ  РИВ:  Говорит,  что  он  канадец. Но,  во всяком случае,  не  из
Квебека. Просил комнату с окном  на улицу.  Как  долго  тут проживет,  он не
знает. Еще раз повторил, что канадец. Ну и что? Деньги цвета не имеют.
     ДЖИЛИАН: Надо, чтобы были правила. Строжайшие правила, это очевидно, вы
согласны?  Быть  счастливым  недостаточно,  счастьем  необходимо  управлять.
Теперь я это знаю. Мы поселились здесь, начали с чистого  листа, на этот раз
без   ошибки.   Новая  страна,   новая   работа,  ребенок.  Оливер   острил:
Ньюфаундголденленд*. Как-то раз, когда Софи измотала меня больше обычного, я
его оборвала:
     -- Имей в виду, Оливер. Одно из правил -- никаких романов.
     - Che?**
     -- Никаких романов, Оливер.
     Не знаю, может быть, я  взяла неверный тон, но он как с цепи  сорвался.
Можете себе представить поток красноречия. Всего я не запомнила, потому что,
когда  я устаю,  у  меня  на Олли  включается система фильтрации.  Я выбираю
только то, на что надо ответить.
     --  Оливер,   я   только   говорю...  учитывая   обстоятельства  нашего
знакомства... ведь все думали, что у нас с тобой была интрижка и из-за этого
мы  со  Стюартом разошлись...  Я просто считаю, что для собственного  нашего
спокойствия нам следует вести себя осторожно.
     Оливер, как вы, наверно, заметили, умеет быть чрезвычайно саркастичным.
Сам он  это  отрицает, он считает сарказм вульгарным. Изящная ирония, как он
говорит,  это максимум, на что он способен. Так что возможно,  его  ответная
реплика  была  всего лишь изящно-ироничной.  Он  заявил,  что, насколько ему
помнится, пока я была замужем
     * Каламбур: Новооткрытая золотая земля (англ.). ** Что? (ит.)
     234
     235
     а  Стюартом, у нас с ним не было  интрижки исключитель-о потому, что он
отклонил мое очень настоятельное пред-ожение (дальше следовали анатомические
подробности, оторые я опускаю), и если кого и можно заподозрить в оманах, то
не его,  а меня, и т.д.  и т.п.  И это, вообще оворя, справедливо,  если  не
учитывать, что у женщины  с рудным ребенком, да еще работающей, как правило,
не ватит энергии, чтобы прыгать в постель к третьим лицам и ;се прочее.
     Это было ужасно. Мы состязались, кто кого переорет. Сотя я-то старалась
быть практичной,  мною руководила побовь к Оливеру, так  мне казалось, а вот
он разнервни-[ался и держался как настоящий враг.
     Такие вещи  сразу не проходят. Да еще  стоит  такая ;трашная жара.  Всю
следующую неделю мы переругива-шсь.  И представляете?  Этот старый танк,  на
котором он  :здит, потому что,  видите ли,  он  эффектно  выглядит,  за эдну
неделю три раза  ломался по дороге. Три  раза!  На  гретий раз, когда Оливер
что-то  такое  пробурчал   про   кар-Зюратор,  у  меня,  наверно,  сделалось
скептическое выражение лица, потому что он взглянул на меня и произнес:
     -- Ну, что же ты молчишь? Скажи вслух. -Что?
     -- Давай, давай. Говори.
     --  Ладно,  -- соглашаюсь, хоть  и  понимаю,  что не надо бы. -- Как ее
зовут?
     Он зарычал, словно торжествуя победу, я сидела, он стоял надо мной, и я
чувствовала --  мы  оба  чувствовали,  -- что он  вполне  может  сейчас меня
ударить, если я скажу еще хоть слово. Я молчала.
     Он победил. И мы оба проиграли. Это даже не была настоящая ссора, не по
какому-то  конкретному  поводу,  а  просто  из  бессознательной  потребности
поругаться. Я не сумела управлять счастьем.
     236
     Потом я плакала. И думала: БРЮКВЫ, СЛАДКИЕ КАРТОФЕЛИ, ЦВЕТНЫЕ  КАПУСТЫ,
СПАРЖИ. Никто не сказал тому зеленщику, что так писать нельзя,  никто его не
поправил. А может, поправляли, да он не послушал.
     Нет, тут вам не  Англия. Тут Франция, и я сейчас объясню иначе. На днях
я   разговаривала   с  мсье   Лажиске.  Ему  принадлежит   несколько   акров
виноградников за деревней, и он рассказал мне, что в старину в конце каждого
ряда сажали  розовый куст.  Оказывается, на розе болезнь  проявляется раньше
всего, так что розовые кусты --  это своего рода система раннего оповещения.
Мсье  Лажиске сказал,  что теперь эта традиция  здесь заглохла, но  в других
районах Франции она еще сохранилась.
     Мне кажется, что и в жизни надо сажать розовые кусты. Людям тоже  нужна
система раннего оповещения.
     Оливер здесь стал другим. Вернее, как раз наоборот: Оливер здесь такой,
каким был всегда  и всегда останется. Но здесь он иначе смотрится.  Французы
его, в сущности, не  понимают.  Я только  здесь сообразила, что Оливер -- из
тех, кто яснее всего выявляется в контексте. Когда я с ним познакомилась, он
показался мне ужасно экзотичным; теперь же краски потускнели. И не только от
времени  и  от  привычки.  Просто  здесь  имеется еще  лишь один  английский
персонаж, на фоне которого он мог бы выделяться, -- я. А этого недостаточно.
Ему нужно, чтобы вокруг были такие люди,  как Стюарт.  Это  -- как  в теории
цвета. Если  поместить  рядом два  разноцветных пятна, то  оба  цвета видишь
немного измененными. Принцип совершенно тот же.
     СТЮАРТ: Я взял трехнедельный  отпуск. Прилетел  в Лондон. Но оказалось,
что ничего хорошего у меня из этого не получается. Я не ездил по тем местам,
где мы  бывали  с Джил,  хватило ума. Но меня  одолевали  злость  и  печаль.
Говорят,  злость пополам  с  печалью  все же лучше, чем  одна печаль,  но  я
сомневаюсь. Когда ты ходишь печальный-
     237
     ючальный,  люди к тебе  внимательны  и добры.  Но  когда  к воей грусти
примешана  злость,  хочется просто стать  по-;реди  Трафальгарской площади и
кричать: Я НЕ ВИНО-ЗАТ. СМОТРИТЕ, ЧТО СО МНОЙ СДЕЛАЛИ. ПОЧЕМУ ГАК ВЫШЛО? ЭТО
НЕСПРАВЕДЛИВО.  Люди,  испыты-шющие печаль,  но  еще и  злость,  не способны
изжить свою юль; такие люди сходят с ума. Я стал как тот человек, что ;дет в
метро  и разговаривает  вслух сам  с собой.  От  таких  ;тараются  держаться
подальше. Лучше ему под руку не юпадаться, а то он еще спрыгнет или спихнет.
Спрыгнет знезапно на рельсы перед поездом или спихнет туда вас.
     Так  что я поехал  в гости к  мадам Уайетт.  Она дала  мне  та адрес. Я
сказал, что  хочу написать, потому  что при  последней встрече они старались
держаться  по-дружески, а ч. их оттолкнул. Не ручаюсь, что  мадам Уайетт мне
повери-ча. Она неплохо читает мысли. Поэтому я сменил тему и опросил, как ее
новый любовник.
     -- Старый любовник, -- поправила она.
     --  О,  --  сказал я,  вообразив  престарелого господина  с  пледом  на
коленях. -- Вы не сообщили мне, какого он возраста.
     -- Да нет, я имею в виду, мой бывший любовник.
     -- Ой, простите.
     -- Ничего.  Это  был  просто так...  эпизод.  Faut  bien  que  le corps
exulte.*
     -Да.
     Я бы так никогда не сказал. Это не мои слова. И  вообще  не знаю, можно
ли по-английски сказать: "тело  ликует". Телу приятно, это  да, но вот чтобы
оно ликовало, не уверен. Но может быть, это у меня так.
     Когда подошло время прощаться, мадам Уайетт сказала:
     -- Стюарт, по-моему, еще рановато.
     --  Что  рановато? --  Я подумал,  она  сожалеет,  что  я уже  собрался
уходить.
     * Хорошо, когда тело ликует (фр.).
     238
     -- Начинать переписку. Повремени еще немного.
     -- Но они сами просили...
     -- Нет, не для них. Для тебя.
     Я обдумал это.  И купил карту. Ближайший аэропорт оказался в Тулузе, но
я в Тулузу не полетел. Я взял билет на Монпелье. Я ведь мог направляться еще
куда-нибудь,  верно?  Я  и  поехал  было.  Сел  в машину  и поехал  прямо  в
противоположную  сторону.  Но  потом подумал: глупости.  И снова поискал  на
карте.
     Я дважды без остановки проехал через их деревню. Первый раз нервничал и
ехал слишком быстро. Выскочила какая-то чертова собака и чуть не угодила под
колеса,  едва  выкрутил  баранку.   Второй  раз  проехал  медленнее,  увидел
гостиницу.  Возвратился,  когда  уже  стемнело,  и  спросил  номер.  Никаких
проблем. Деревня довольно живописная, но не приманка для туристов.
     Я не хотел, чтобы  мне сказали: "А у нас тут  тоже живут англичане", --
поэтому  представился  канадцем,   да  еще  для  надежности   записался  под
вымышленной фамилией.
     Я спросил номер окнами на улицу. Стою у окна. И жду.
     ДЖИЛИАН: У меня не бывает предчувствий,  я не телепат и не принадлежу к
тем  людям,  которые  говорят:  "Я  это  нутром чувствовала". Но  когда  мне
сказали, я сразу поняла.
     Честно  признаться,  я  мало  думала  о  Стюарте  с  тех  пор,  как  мы
перебрались сюда.  Все  мое время уходит на  Софи. Она так  быстро меняется,
постоянно  показывается  с новой  стороны, я дорожу каждым мгновением. Кроме
того, есть еще Оливер, не говоря о моей работе.
     О Стюарте я вспоминала  только  в тяжелые минуты.  Звучит некрасиво, но
это  правда.  Например, когда впервые  убеждаешься,  что  не можешь  или, во
всяком  случае, не будешь все рассказывать человеку, за  которым ты замужем.
Так было у меня со Стюартом и  так же с Оливером.  Это  не то чтобы ложь,  а
просто как бы подгонка, экономное обра-
     239
     щение с правдой. На  второй раз это уже не так поражает, но напоминает,
как было в первый.
     Утром в среду я стояла возле рыбного фургона. В Англии выстроились бы в
очередь, а здесь просто толпятся, но знают, кто за кем, и если  следующая --
ты, но тебе не к спеху, можешь пропустить кого-нибудь вперед себя.  Suis pas
pressee.* Прошу вас. Я буду за вами. За мной была мадам Рив, и она спросила,
любят ли англичане форель. Я ответила, что да, конечно.
     --  У меня сейчас остановился англичанин. Sont  fous,  les Anglaise. --
Она посмеялась, показывая, что меня сюда не включает.
     Упомянутый англичанин приехал три  дня назад и все время сидит у себя в
номере.  Только раз  или  два поздно вечером  выбирался украдкой  на воздух.
Говорит, что он канадец, но паспорт английский, и фамилия в нем не та, какой
он назвался по приезде.
     Когда я это услышала, я сразу поняла. Сразу.
     -- У него фамилия канадская? -- спрашиваю как бы между делом.
     -- Что значит канадская  фамилия?  Я их не различаю. У него записано Юз
или что-то в этом роде. Это канадская фамилия?
     Юз.  Да нет,  не особенно канадская. Это фамилия  моего первого мужа. Я
раньше была мадам Стюарт Юз, то есть Хьюз, но только я не брала его фамилию.
Он думал, что я поменяла  фамилию, но я оставила  свою.  И фамилию Оливера я
тоже не взяла.
     ОЛИВЕР:   Я   веду   себя  паинькой.  Изображаю   столп   семейственной
добродетели. Если бы у нас родились близнецы, я бы  назвал одну Лара, другую
Пената. Я ли не звоню с дороги, когда грозят тулузские заторы? Я ли не встаю
среди
     * Я не спешу (фр.).
     240
     ночи,  дабы заняться  запачканными свивальниками  малютки  Сал  и затем
протереть ее влажной ваткой?  Я ли не ухаживаю за первыми  ростками будущего
огорода, и разве мои алые вьюнки уже теперь не тянут дрожащие усики вверх по
бамбуковым подпоркам?
     А все дело в том, что Джил в настоящее время мало расположена к  сексу.
Случается время  от  времени.  Все  равно  как  упихивать уличный счетчик  в
устричную  раковину. Согласно  замшелому мифу,  который  донесли до нас  les
blanchisseuses d'antan, кормящая мать якобы не способна забеременеть. Теперь
наконец я могу объяснить, откуда берется этот миф. Дело в том, что  кормящая
мать очень  часто отказывается  воспринять  генное вливание из источника,  с
которым состоит в законном  браке:  горизонтальный  бег трусцой, в сущности,
исключается. Понятно, почему она не беременеет.
     Что  довольно-таки нечестно,  ведь  с малюткой  Сал это вообще  была ее
затея. Я был обеими руками за то, чтобы все оставалось как есть.
     СТЮАРТ: Я говорил себе, что у  меня не было предварительного  плана, но
это  неверно, план у меня был. Это я  только притворялся, будто еду в Лондон
просто так, наобум. И что лечу в Монпелье исключительно от  нечего делать. И
вот, мол, проезжаю через деревню, и надо же, какое совпадение...
     Я приехал, чтобы посмотреть им в глаза. Я приехал, чтобы встать посреди
Трафальгарской площади  и орать во всю глотку. Я бы знал,  что делать, когда
доберусь до места. Я бы знал, что им сказать. Я НЕ ВИНОВАТ. СМОТРИТЕ, ЧТО ВЫ
СО МНОЙ СДЕЛАЛИ. ПОЧЕМУ ВЫ ТАК ПОСТУПИЛИ СО МНОЙ? А вернее,  не им в глаза я
приехал посмотреть,  я  бы посмотрел в глаза ей.  Ведь  это все она сделала.
Окончательное решение было за ней.
     241
     Я собирался  высмотреть, когда Оливер отбудет в Тулузу,  в этот вонючий
лицейчик, где он  служит. По словам  мадам  Уайетт  выходит, что это  вполне
пристойное заведение, но я думаю, она приукрашивает  из  лойяльности.  А  на
самом  деле это, конечно,  дыра. Я бы выждал, пока Оливер уедет,  и пришел к
Джилиан. И нашел бы, что сказать ей, какие-нибудь слова нашел бы.
     Но -- не могу. Я видел ее в окно. Она осталась совершенно такая же, как
раньше,  в  зеленой ковбойке,  которую  я хорошо  помню.  Только постриглась
коротко,  для меня это была неожиданность.  Но еще  гораздо неожиданнее было
другое. Она  держала  на руках  ребенка.  Ее ребенок.  Их  ребенок.  Ребенок
проклятого Оливера.
     Почему вы не предупредили меня, мадам Уайетт?  Это  сразу выбило у меня
почву из-под ног. Напомнило мне о будущем, которого у меня никогда не будет.
Обо всем, что у меня отняли. Боюсь, что не смогу с этим сладить.
     Как  вы  думаете,  у них все время была связь? Вы так  и не сказали мне
своего мнения.  Сначала я думал, что  да, потом немного  успокоился и думал,
что нет. А теперь опять думаю, что да. Да, все время. Отвратительная штука--
память, вцепилась и не отпускает. Я даже не могу теперь, оглядываясь на  тот
короткий  промежуток  моей  жизни,  считать  его  счастливым.  Они  отравили
единственный отрезок моего прошлого, когда мне было хорошо.
     Повезло Оливеру. Такие люди, как я, не убивают. Я не смог бы перепилить
ему тормоза. Один раз я напился и врезал ему головой, но вкуса к таким вещам
так и не приобрел.
     Жаль,  я не смог бы переспорить  Оливера.  Доказать на  словах, что  он
сволочь, что никакой моей вины тут нет, что Джил была бы счастлива со  мной.
Но бесполезно и пытаться. Ему ведь только того и надо. Весь разговор он свел
бы  к своей персоне,  к тому, какая у  него интересная и  сложная  натура. И
кончилось бы тем, что я бы ему сказал: А ПОШЕЛ
     242
     ТЫ  ЗНАЕШЬ  КУДА  ВСЕ  ТЫ  ВРЕШЬ ЗАТКНИСЬ,  - это  тоже не принесло  бы
утешения.
     Иногда я утешаю  себя мыслью, что  Оливер -- неудачник. Чего он добился
за последние  десять лет, кроме  как увел