-- улыбнулся Кольцов. -- Нет, не успел. Давай вместе.
     На фанере  были приколоты два листа  ватмана.  На одном  был  изображен
погруженный в воду танк. Башня танка глубоко скрывалась под водой. Нырнувший
в   воду  солдат  пытался  проникнуть   внутрь  башни.  Над  танком  плавала
спасательная лодка. На  другом  листе  были  вычерчены  какие-то  приборы  и
несколько  азимутов.  Чертежи были  выполнены  достаточно четко, хотя скорее
походили на рисунки.
     --  Молодец,  потрудился,  -- почти шепотом похвалил  командира  взвода
Кольцов. -- А если придется вытаскивать макет из воды?
     -- Так вот же лебедка, -- указал Борисов на чертеж.
     -- Это я вижу. А где расчеты? Вытянет она?
     -- Как миленького.
     -- Ты мне на цифрах докажи. Сколько весит макет? Сколько выдержит трос?
Покажи, как будешь крепить лебедку. Понял?
     -- Понял...
     -- И  тренажер разверни поподробней.  Гирополукомпас  покажи  отдельно.
Свяжи его с измерителем пути. Когда сделаешь?
     -- Завтра!
     -- Не спеши, -- остудил рвение лейтенанта Кольцов.
     -- Послезавтра! -- поправился Борисов.
     -- Неделю даю, -- усмехнулся Кольцов.
     --  Все  равно  раньше  сделаю,  --  упрямо ответил  Борисов  и,  снова
вопросительно взглянув на капитана, спросил: -- А как с вечером? Не забыли?
     -- В восемнадцать ноль-ноль! -- уверенно ответил Кольцов.
     Борисов улыбнулся и, взглянув на Руденко, вдруг задумался.
     -- А если и инженера пригласить? -- шепотом предложил он.
     Кольцов неопределенно пожал плечами. Но мысль лейтенанта показалась ему
забавной, и он сказал:
     -- Пожалуйста. Приглашай. Ты хозяин.
     Борисов, словно только этого и ждал, смело подошел к Руденко, сказал:
     -- Товарищ  инженер, если у вас сегодня вечер  свободный,  приходите  к
нам. У меня день рождения. Будут все наши...
     Юля оторвалась от записей.
     --  Поздравляю. Спасибо, Но  вряд ли  смогу, --  мягко отказалась она и
добавила: -- Вряд ли найду время.
     -- А вы поищите,  -- не отступал Борисов. -- Мы ведь с вами  одно  дело
делаем. Нам с вами дружить да дружить.
     -- Это верно, -- согласилась Юля.
     -- Вот и прекрасно! -- по-своему истолковал ее ответ Борисов. --  Будем
ждать!
     Когда за лейтенантом закрылась дверь,  Юля спросила, указав  на чертежи
глазами:
     -- Что это, если не секрет?
     -- Учим солдат водить танки под водой, -- ответил Кольцов.
     Но Юле такого объяснения оказалось недостаточно. Она указала на чертежи
рукой:
     -- И для этого нужны такие приспособления?
     --  Совершенно  верно,  --  подтвердил  Кольцов.  --  Этот  тренажер  с
гирополукомпасом  облегчит обучение вождению  танка под водой.  А этот макет
поможет  бороться  с  водобоязнью.  При   подводном  вождении  всякое  может
случиться: на мину танк нарвется, двигатель заглохнет, да мало ли что! Вот и
будем  тренировать  солдат,  как  надо  вытаскивать  из  танка пострадавшего
товарища, как  ловчее  набросить  на крюк  буксирный  трос. А чтобы  технику
лишний  раз  в  воду  не гонять, решили соорудить  макет  танка. Он  здесь и
изображен...
     -- Теперь  ясно,  -- сказала Юля,  перелистала еще несколько  страниц в
тетради, сказала: -- А замеров, Сергей Дмитриевич, я так и не нашла.
     Кольцов подошел к железному шкафу,  раскрыл его, достал свой планшет, в
котором делал записи накануне.
     -- Вот замеры.
     -- Все?
     -- Все  до  единого,  -- заверил  Кольцов. -- Что на  ленте было, то  и
здесь. Для себя переписывал. Хотел как-нибудь на  досуге  заняться анализом.
Но уж раз ленту не уберег, они ваши.
     -- Ну что ж, спасибо. Пойду. У нас сейчас совещание начинается! --  Юля
встала и быстро направилась в штаб.
     *******************
     Она  зашла в кабинет,  когда  все  сотрудники  КБ, присутствовавшие  на
испытаниях, уже сидели  за  столом.  Ачкасов  сразу  же  обратил внимание на
необычную озабоченность Юли и мягко заметил:
     -- У вас, Юлия Александровна, такой вид, будто вы что-то потеряли.
     -- Я действительно  потеряла, Владимир Георгиевич, -- призналась  Юля и
коротко рассказала собравшимся об истории с измерителем.
     -- Ну,  знаете, это совсем ни на что не  похоже! -- сразу  встрепенулся
Бочкарев. -- С чем же мы вернемся?
     Ачкасов тоже недоуменно развел руками.
     -- Странно, почему же мне  ничего об этом не доложили? --  неизвестно к
кому обращаясь, проговорил  он. Но оказалось, что он имел в  виду совсем  не
разбитый  прибор.   --  Если  я  правильно  вас  понял,  то   командир  роты
предотвратил крушение?
     -- Очевидно, да, -- не совсем уверенно ответила Юля.
     -- Тогда, конечно, совсем другое дело,  -- смутился Бочкарев.  -- Я-то,
признаться, подумал о самой обыкновенной аварии. Мало ли что бывает!
     -- Бывает. Я разберусь,  -- пообещал Ачкасов  и приступил  к  делу.  Он
подробно расспросил каждого сотрудника бюро о том,  что тому еще  предстояло
сделать в полку. Просмотрел  интересовавшие его  отч1тные карточки.  И вдруг
объявил:  -- Я сегодня ночью уеду в Москву. Мне в какой-то  степени  картина
ясна.
     -- Да и мне тоже, -- неожиданно признался Бочкарев.
     -- Но  вы, Юрий Михайлович, доведите всю программу испытаний до  конца,
-- предупредил Ачкасов.
     -- Непременно. Все будет как надо, Владимир Георгиевич.
     -- А что же мне делать? -- спросила Юля.
     -- А вам, наверное, тоже надо возвращаться в Москву, -- подумав,  решил
Бочкарев. -- Добывайте там новый измеритель. Высылайте его сюда. Без замеров
мы как без рук.
     Ачкасов поддержал Бочкарева:
     -- Конечно. Раз уж так случилось -- надо исправлять положение.

Глава 5

     Кольцов пришел к Борисовым, когда гости уже сидели за столом.
     Он переступил порог комнаты и  не  поверил глазам: за столом,  рядом  с
Беридзе, сидела Юля. Он видел ее третий  раз. И каждый раз представала перед
ним совершено  иной, не похожей на ту, предыдущую Руденко. На танкодроме она
ему  откровенно не  понравилась:  показалась холодной, надменной. В парке  и
даже   в   канцелярии  ее  лицо  не   покидало  выражение  тревоги,  крайней
озабоченности.  Теперь  она  была  само  спокойствие.  Угадывалось, что  она
чувствует  себя как дома. И именно теперь Кольцов вдруг понял, что Юля очень
красива.  И уже было странно  и  совершенно непонятно, как  и  почему  он не
заметил этого раньше. Глаза у Юли были не просто большие,  а огромные. И  не
холодные,  а искристые,  как  изумруды.  Зубы  ровные, белоснежные,  с  едва
просматриваемой голубизной.  Волосы  она распустила, и они легли ей на плечи
тяжелыми, густыми прядями...
     Все это Кольцов рассмотрел, пока  подходил к  столу.  И кажется,  кроме
этого, никого и ничего больше на заметил. Борисов указал ему на стул рядом с
приезжей  гостьей.  Это  было  самое  почетное  место   за  столом.  Кольцов
улыбнулся.
     -- Именинник не я, а ты.  Сам сюда и садись, -- сказал он и пристроился
возле Аверочкина, напротив Юли.
     Беридзе,  казалось, только этого  и  ждал.  Едва Кольцов  опустился  на
тахту, бессменный тамада всех торжественных  обедов и ужинов в роте поднялся
с бокалом в руке.
     -- Нет еще  Алексея Гавриловича. Но ждать уже совершенно невозможно, --
выразил он  общее  мнение собравшихся.  --  Закуска сохнет, вино  киснет  --
полная бесхозяйственность. А нас как раз пригласили и откушать,  и выпить. Я
предлагаю всем поднять бокалы!
     Входная дверь  тихо хлопнула. На пороге  комнаты  появился  Чекан.  Его
смуглое  лицо  с  неизменной  скептической  улыбкой  сейчас  выражало  явную
озабоченность. Чекан пригладил взъерошенный чуб и зашел в комнату.
     -- И это называется воинское товарищество! Одни жуют  осетрину,  другие
должны стучать молотком по железу, -- обратился он ко всем сразу,  сказал он
и выложил на стол перед именинником новенькую электробритву.
     -- Время сбора для всех было указано одно, -- заметил Кольцов.
     -- Ну да,  вы  бы  вчера еще  паровоз  под  откос  столкнули.  Тогда  я
наверняка управился бы только к утру.
     Чекан хотел что-то добавить, но его опередил Борисов. Он взял бритву и,
не спуская с нее глаз, спросил:
     -- Я так понимаю, это мне?
     -- Вы  просто  Мессинг. Именно вам,  --  подтвердил Чекан.  --  Любите,
юноша, технику, только она поможет идущему осилить дорогу, -- сказал Чекан.
     ...Кольцов украдкой посмотрел на Юлю. Москвичка не участвовала в  общих
разговорах. Но  по всему было видно, что компания ей по душе.  Она улыбалась
глазами  и  совсем едва заметно уголками рта.  Улыбалась  добро, тепло,  как
улыбаются  взрослые,  когда смотрят  на шалости  детей. Кольцову  захотелось
встретиться с ней взглядом. Но Юля не отрываясь смотрела на Чекана.
     -- Командир еще не сказал тост! -- услыхал Кольцов голос тамады.
     Кольцов знал, что рано или поздно очередь  произносить тост дойдет и до
него. Но ему  не хотелось  прерывать свои мысли  о Юле. И  он почти с укором
посмотрел на ретивого тамаду. Но делать было нечего, поднялся.
     -- И скажу, -- согласился он.
     Гости тотчас  же  окружили его. Юля  тоже  наконец-то обратила на  него
внимание.  Взгляд ее по-прежнему был добрым, но теперь в нем, как показалось
Кольцову, просвечивалось  еще и любопытство, словно москвичка оценивала его.
"А может, это  и действительно так? -- подумал Кольцов, уловив  на себе этот
взгляд. --  И  впрямь  ведь,  как  сказал Борисов,  ей с  нами  работать  да
работать!"
     -- И скажу, -- снова подтвердил Кольцов свое намерение, -- хотя сразу и
не  очень-то придумаешь, чего пожелать нашему имениннику. Служба твоя, Федор
Федорович,  идет хорошо. Семья у тебя прекрасная. Друзья тебя любят. Подарки
все принесли?
     -- Они без подарков не пускали, -- за всех ответил Аверочкин.
     -- Правильно делали, -- усмехнулся Кольцов. -- Так вот, пожалуй, чего я
тебе пожелаю. Уж очень спокойно ты живешь, дорогой именинник. Не по возрасту
спокойно. Похоже, доволен собой  сверх  всякой  меры. А это,  на мой взгляд,
одно  из  самых опасных  заболеваний  века.  Вот и  позволь пожелать тебе  в
качестве лекарства  этакого беса в душу, который будил бы постоянно  в  тебе
чувство  неудовлетворенности  собой,  своими  делами.  Будил и  корил:  мало
сделал,  надо больше, лучше...  Одним  словом,  воспылай  мечтой  большой  и
красивой.  И стремись  к ее осуществлению. Об  академии  тебе пора подумать.
Высшее образование совершенно необходимо. Такое мое тебе пожелание!
     -- Разрешите дополнить, командир? -- спросил вдруг Чекан.
     -- Конечно! -- охотно разрешил Кольцов.
     -- Если не удастся получить высшее образование, достигнете, юноша, хотя
бы  среднего  соображения.  --  Все  засмеялись,  выпили. Чекан тоже  выпил,
поставил рюмку на стол  и уже тихо, обращаясь больше к Кольцову, проговорил:
-- Мечта --  это прекрасно. А вы знаете, командир,  о чем  мечтал  в детстве
Леша Чекан?
     -- Нет, Алексей! -- признался Кольцов.
     --  Я вам расскажу. Леша Чекан имел с детства голубую мечту -- работать
на Воронцовском маяке. Кем? Все равно. Какая  разница. Лишь бы каждый моряк,
хоть с лайнера, хоть с шаланды, куда бы он ни шел -- в Одессу или из Одессы,
-- увидев луч маяка, мог  с уверенностью сказать: "У Чекана  полный порядок.
Светит,  как  солнце. Можно спокойно двигать своим курсом". Вот о чем мечтал
Чекан. А что  вместо этого  получилось, командир? Вместо широкого моря Чекан
каждый  день  видит узкий танковый  бокс. А вместо того  чтобы взбираться на
маяк, он  лезет под днище танка.  Но ведь  это тоже надо  кому-то делать.  И
Чекан делает.
     -- И очень хорошо делает, -- обнял офицера Кольцов.
     -- А  о своей мечте  я  и  до  сих пор  не забываю, -- прищурив  глаза,
продолжал Чекан. --  И о вас  очень часто думаю. Ведь не водить эти танки, а
рассчитывать для них разные штучки мечтал командир... Неужели, думаю, у него
никогда кошки на душе не скребут?
     -- Нет, Алексей,  --  усмехнулся Кольцов. -- Не скребут.  Все  идет  по
плану... И рассчитывать и конструировать я обязательно буду.
     --  А мечта  не погаснет?  Жизнь, командир, как та барабулька:  пока ее
тащишь из воды, она пять раз перевернется.
     Кольцов ничего не успел ответить зампотеху.
     -- Сюрприз! -- громко объявил вдруг Борисов и выключил в комнате свет.
     -- Дети забавляются, -- добродушно заметил  Чекан и громко спросил:  --
Кого я должен целовать? Подходите сами.
     -- Сюрприз! -- повторил Борисов.
     И наступившую темноту  вдруг прорезал яркий луч киноаппарата. Он уперся
в  пустую стенку над телевизором, и на  стене замелькали кадры любительского
фильма. На  момент появилось озабоченное лицо Чекана, потом все  видели  его
удаляющуюся фигуру и характерный  для него, всем  очень знакомый жест, когда
Чекан  в недоумении разводит руками. Гости с  любопытством насторожились. Но
уже  в следующий момент все стало ясно. На стене появился камыш, заискрилась
рябь  речушки, показался  стоявший  по  пояс  в  воде  Кольцов.  На  берегу,
неподалеку от него, сидела вислоухая собака.
     -- Джерик! -- восторженно воскликнула жена Борисова.
     --  Ко  мне,  Джерик!  --  прокомментировал  Борис  повелительный  жест
Кольцова.
     Дальнейшая  демонстрация фильма  проходила под непрерывный смех и шутки
гостей.  Содержание  фильма  сводилось к  тому, как  Кольцов  обучал Джерика
подавать с воды  убитую дичь.  Кольцов  дал понюхать  Джерику убитую утку  и
бросил  дичь в  воду.  Джерик  вопросительно посмотрел на Кольцова. Кольцов,
показывая на утку, что-то объяснял Джерику. Джерик ответил лаем. Кольцов сам
полез в  воду.  Сам  взял утку  в  зубы и  поплыл  с  ней к берегу. Джерику,
очевидно,  это  очень  понравилось.  Теперь  он  лаял  с двойным  восторгом.
Заканчивался фильм эпизодом, где  Кольцов сидел на берегу и курил, а  Джерик
признательно лизал ему плечо и ухо.
     Смеялись  все. А  больше всех  сам Кольцов.  Юле тоже  очень понравился
фильм. Кольцов пригласил Юлю на танец и успокоенно проговорил:
     -- Ну, я очень рад, что у вас настроение поднялось.
     Юля танцевала легко, непринужденно.
     -- Не хотите выйти на балкон? -- спросил Кольцов.
     -- Пойдемте.
     -- А состояние  ваше мне очень понятно, -- сказал  Сергей.  -- Мне  тут
часто приходится  всякие испытания  проводить.  Начальство  помнит, что я  с
физфака, и все приборные новинки, как правило,  мне сплавляет.  А результаты
испытаний  самые неожиданные зачастую  получаются.  И  люди  с самым  разным
настроением от нас уезжают. Так что вас я хорошо понимаю...
     -- Да нет, теперь-то не так все страшно, -- задумчиво сказала Юля. -- Я
ведь  думала, с пустыми  руками  возвращаться придется.  А теперь  хоть ваши
записи...
     -- Не в них дело, Юлия Александровна, -- сказал Кольцов.
     -- Для меня именно в них, -- подтвердила Юля.
     -- Не понимаю вас. Прибор не получился!
     -- Вы хотите, чтобы мы  безропотно  приняли  вашу оценку? -- улыбнулась
Юля. -- Так, Сергей Дмитриевич,  не бывает. Какие  бы неполадки в системе ни
обнаружились,  сама по себе она --  новое слово. И  вы не можете  с  этим не
согласиться. Кстати, судя по вашим записям, вы конструируете свой прибор?
     -- Скорее всего, принципиальную схему, -- уточнил Кольцов.
     -- Кому-нибудь показывали ее?
     -- Нет...
     -- Я, правда, не все там поняла, но вы, кажется, строите ее на принципе
использования излучений объекта?
     -- Именно, -- подтвердил Кольцов.
     -- Вам этот принцип кажется перспективней?
     --  Вне всякого  сомнения.  На этом принципе  уже сегодня можно создать
прибор,  который будет действовать  исключительно избирательно.  Современный
бой  быстротечен,  маневрен,  динамичен.  У  командира  машины  нет  времени
выискивать цели и  определять их  значимость.  За  него  это  должна  делать
техника. А он должен лишь задать ей направление: эта опушка, та низина...
     -- Идея эта известна, -- сказала Юля.
     -- На открытие не претендую. Озабочен конкретным ее воплощением.
     -- Есть и воплощение.
     -- Но совсем в иной среде, -- заметил Кольцов.
     --  Правильно, -- согласилась  Юля. --  В однородной среде.  В  воде, в
воздухе. И  это  не случайно.  Там все иначе. А  как  вы, допустим, отличите
среди избранных объектов уже уничтоженный танк от действующего?
     -- И у того и у другого есть  свои конкретные опознавательные признаки.
Дешифратор в них разберется.
     -- Это очень сложно, -- задумчиво ответила Юля.
     -- А до луны лететь было проще?
     -- В некотором смысле проще.
     -- Я понимаю, о чем вы говорите. Но если об этом не думать уже сегодня,
и завтра эта задача будет казаться почти невыполнимой.
     -- А вот ваши конкретные замечания по "Сове" мне  очень понравились, --
несколько изменила направление разговора Юля. -- Вы проницательны.
     -- А по-моему, они  видны даже слепому. Вы сказали, что "Сова" -- новое
слово.   С   точки  зрения   технического  решения.   Увеличив   многократно
чувствительность прибора, вы намного увеличили дальность его  действия, да и
обзор тоже. Но при этом уже сейчас почти полностью исчерпали все возможности
положенного  в его основу принципа!  -- горячо продолжал  Кольцов. -- Вы  не
выжмите  из прожектора больше  ни одного люма.  Уж это  точно. Значит, конец
наращиванию  и  разрешающей способности "Совы".  А  за счет  чего  же  тогда
собираетесь пробить  туман?  Или  махнете на него рукой?  Дескать,  ребята в
танках сидят молодые, глазастые, разглядят, что надо, и без прибора...
     --  Ну зачем  уж вы так? -- мягко проговорила Юля.  -- Да и принцип наш
тоже хороните рано. Мы как раз над прожектором  трудимся. Кое-что в запасе у
нас еще есть...
     -- Тешите себя надеждами! -- усмехнулся  Кольцов. -- А зря. Говорю  вам
это как физик. Мои доводы обоснованы расчетами. В тетрадке они есть все.
     -- Вы хотите, чтобы я их показала в КБ? --спросила Юля.
     -- Это уж ваше дело. Я вам говорю о них.
     --  Тогда я  покажу, -- глядя  в темноту, решила Юля.  --  Представляю,
какую это вызовет бурю. Вы разрешите мне взять вашу тетрадку с собой?
     -- Пожалуйста, -- согласился Кольцов. -- Мне  она не нужна. Я почти все
помню наизусть.
     Юля  невольно  подумала,  что в КБ вот так бескорыстно  делиться своими
мыслями наверняка не стал  бы никто. И уж, конечно, никогда так  не поступил
бы  Игорь. Он даже ей,  жене, старался не  выдавать свои  мысли. А  если как
руководитель  работы и  ставил ее в известность относительно своих намерений
или каких-нибудь  конструкторских находок,  то  не иначе  как  в присутствии
кого-либо из руководителей бюро.  В  начале их совместной жизни Юле казалось
это странным, даже обижало. Потом  она поняла, что  в его духовной жизни для
нее   кое-что   является  запретным.  И   вдруг  она  встретилась  с   такой
откровенностью,  с  такой   необычайной  для   ее  представлений   о   людях
щедростью!..
     На балкон вышла Лиза -- жена Борисова.
     -- Что же вы нас бросили? -- обиженно спросила она.
     Юля с укором взглянула на Кольцова.
     -- Простите. Заговорились. Да мне, наверное, вообще уже пора  домой, --
сказала  она и, взяв Лизу под руку, пошла с балкона. -- А  у вас  мне  очень
понравилось...

Глава 6

     В Москву  Ачкасов  и  Юля  прибыли  утром. Генерала  на вокзале ожидала
машина. Ачкасов усадил в машину Юлю, коротко сказал водителю:
     -- В министерство.
     -- А мня в КБ, -- попросила Юля.
     -- А что уж вам так спешить? Отдохнули бы...
     -- Ждут...
     -- В таком случае передайте  отцу, что я тоже сегодня буду. Удивительно
упорно не  дается нам эта система. Чувствую,  что идем  правильно.  И  ходим
где-то около. Вот-вот... а результатов пока нет.
     -- Вы уже смотрели записи Кольцова? -- спросила Юля.
     -- Командира роты, испытателя?
     -- Да.
     -- С очень большим интересом. И если не возражаете, еще немного задержу
их у себя. Он, бесспорно, мыслящий человек.
     На широкой набережной генерал вылез