квартире, в одном из переулков на Тверской. Духовенство его отпело и пошло
провожать на Ваганьково. Впереди певчие в кафтанах, сзади две кареты и несколько
молодых людей сопровождают катафалк. Дошли по правому шоссе до шикарного
ресторана "Яр", против которого через шоссе поворот к кладбищу. Остановились.
Молодые люди сняли гроб и вместо кладбища, к великому удивлению гуляющей
публики, внесли в подъезд "Яра" и, никем не остановленные, прошли в самый
большой кабинет, занятый молодыми людьми. Вставшего из гроба, сняв саван, под
которым был модный сюртук, встретили бокалами шампанского. Полиция возбудила
дело, а гроб, покров и саван гробовщик за бесценок купил, и на другой день в
этом гробу хоронили какого-то купца. Началось другое дело. Обиженные в завещании
родственники решили привлечь к суду главных наследников, которых в прошении
просили привлечь за оскорбле- ние памяти покойного, похоронив его в
"подержанном" гробу. И долго дразнили гробовщика, забегая к нему в лавку и
спрашивая: -- Нет ли у вас подержанного гроба? Есть подержанный саван? Потом, с
годами, все это забылось и вспоминалось мне, когда я уже миновал Каретный ряд и
въехал на Самотечную-Садовую. Мы мчались вниз. Где же палисадники? А ведь они
были год назад. Были они щегольские, с клумбами дорогих цветов, с дорожками. В
такие имели доступ только богатые, занимавшие самую дорогую квартиру. Но таких
садиков было мало. Большинство этих загороженных четырехугольников, ни к чему
съедавших пол-улицы, представляло собой пустыри, поросшие бурьяном и
чертополохом. Они всегда были пустые. Калитки на запоре, чтобы воры не забрались
в нижний этаж. Почти во всех росли большие деревья, посаженные в давние времена
по распоряжению начальства. Вот эти-то деревья и пригодились теперь. Они
образуют широкие аллеи для пешеходов, залитые асфальтом. Эти аллеи-тротуары под
куполом зеленых деревьев -- красота и роскошь, какой я еще не видал в Москве.
Спускаемся на Самотеку. После блеска новизны чувствуется старая Москва. На
тротуарах и на площади толпится народ, идут с Сухаревки или стремятся туда.
Несут разное старое хоботье: кто носильное тряпье, кто самовар, кто лампу или
когда-то дорогую вазу с отбитой ручкой. Вот мешок тащит оборванец, и сквозь дыру
просвечивает какое-то синее мясо. Хлюпают по грязи в мокрой одежде, еще не
просохшей от дождя. Обоняется прелый запах трущобы. Свернули направо. Мчимся по
Цветному бульвару, перегнали два трамвая. Бульвар еще свеж, деревья зеленые, с
золотыми бликами осени. Я помню его, когда еще пустыри окружали только что
выстроенный цирк. Здесь когда-то по ночам "всякое бывало", А днем ребята пускали
бумажные змеи и непременно с трещотками. При воспоминании мне чудится звук
трещотки. Невольно вскидываю глаза в поисках змея с трещоткой. А надо мной
выплывают один за другим три аэроплана и скрываются за Домом крестьянина на
Трубной площади. * Асфальтовые Петровские линии. Такая же, только что вымытая
Петровка. Еще против одного из домов дворник поливает из брандспойта улицы, а
два других гонят воду в решетку водосточного колодца. Огибаем Большой театр и
Свердловский сквер по проезду Театральной площади, едем на широкую, прямо-таки
языком вылизанную Охотнорядскую площадь. Несутся автомобили, трамваи, катятся
толстые автобусы. Где же Охотный ряд? Столешники, 1934 г.




    ПРИМЕЧАНИЯ




    МОСКВА И МОСКВИЧИ

"Москва и москвичи"--главная, наиболее известная книга В. А. Гиляровского. Она
вобрала в себя более чем полувековые впечатления о Москве и ее обитателях.
Первое, очень краткое, знакомство с Москвой произошло в 1873 году, когда
писатель находился в юнкерском училище. "Помню, как шли по Покровке, по Ильинке,
попали на Арбат. Все меня занимало, все удивляло" (т. 1, с. 100). Но эти
впечатления были кратковременны. Второй раз Гиляровский приехал в Москву в 1881
году и с тех пор не покидал ее, за исключением репортерских командировок и
кратковременного отдыха в задонских степях. Много лет занимался он изучением
городских трущоб, улиц и переулков, знакомился с жизнью, бытом обитателей
города. Работать над книгой он начал вскоре после Октябрьской революции. В 1926
году вышло первое издание книги. В ней было всего 5 глав, рассказывающих о
рынках, трущобах, трактирах и долговой тюрьме-яме. Интерес к этим объектам был
вызван тем, что Моссовет приступил к их уничтожению. Затем Гиляровский пишет
новые главы и выпускает книгу в 1931 году под названием "Записки москвича". Не
останавливается он и на этом, до конца жизни продолжая дорабатывать и пополнять
книгу новыми главами. В настоящем издании печатается по кн.: В. А. Гиляровский.
Сочинения в 4-х тт.--Т. 4. М., "Правда", 1968, с небольшими сокращения- ми в
очерках: "Хитровка", "Кружка с орлом", "Купцы", "Чрево Москвы", "Булочники и
парикмахеры", "Трактиры", "Олсуфьевская крепость". с.14. Бронзовый
домовладелец--Памятник Н. А. Островскому, который стоит перед Малым театром.
с.69. Н. И. Новиков (1744--1818) --русский просветитель, издатель книг и
сатирических журналов конца XVIII века. с.149. Выкупные платежи.--После отмены
крепостного права в 1861 г. с крестьян за пользование землей взимался налог в
интересах помещика. с.154. "АРА"--Американская администрация помощи. В Советской
России действовала во время голода 1921 года. Помощь выражалась в снабжении
продовольствием, медикаментами и предметами первой необходимости. с.161.
Секвестр (лат.)--запрещение или ограничение, налагаемое государством на
пользование каким-либо имуществом. с.187, "Вперед" (1873--1877)--журнал
революционных народников. с.334. "Дело 193-х"--Политический процесс 1870-х годов
над революционерами-народниками,