-  отвечайте  без  обиняков  на
следующий мой вопрос: чего, по вашему мнению, недостает в первой части моего
силлогизма: secundum quoad или quoad minus? Да приведите ваши доводы тут же,
без обиняков, слышите?
     - Прошу прощения, сударь, - отвечал Мозес, - я еще не могу оценить  всю
силу  вашей  аргументации;  впрочем,  если  бы  вы  представили  ее  в  виде
одной-единственной посылки, то я думаю, что без труда мог бы ответить вам.
     - Нет уж, сударь! -  вскричал  помещик.  -  Увольте!  Вы,  оказывается,
хотите, чтобы я снабдил вас не  только  аргументами,  но  и  мозгами.  Прошу
прощения, сударь, но вы слишком многого захотели!
     Все стали смеяться над беднягой Мозесом, который один хранил унылый вид
среди веселых лиц, его окружавших; в течение всего  вечера  он  не  проронил
более ни слова. Мне вся эта сцена не доставила  ни  малейшего  удовольствия.
Зато Оливия принимала все  ходячие,  истасканные  остроты  нашего  гостя  за
чистую монету, вследствие чего он  и  сам  показался  ей  в  высшей  степени
блистательным молодым джентльменом; и если  вспомнить,  что  в  понятие  это
входят стройный стан, изысканный наряд и хорошее состояние, то нам не трудно
будет простить ее заблуждение. Несмотря на то,  что  на  самом  деле  мистер
Торнхилл был сущим невеждой, он умел  непринужденно  болтать,  с  величайшей
легкостью  разглагольствуя  обо  всем,  что   составляло   обычный   предмет
разговоров в гостиных. Удивительно ли, что,  обладая  такими  талантами,  он
завоевал расположение девушки, привыкшей ценить в себе, а следовательно и  в
других, один лишь внешний лоск?
     Когда наш гость ушел, мы снова принялись обсуждать его достоинства. Так
как все взоры и речи свои он обращал к Оливии, никто уже не сомневался,  что
она и была причиной его посещения. Да  и  сама  она  как  будто  без  досады
принимала добродушное подтрунивание сестры и  брата.  Моя  Дебора  тоже  вся
сияла, торжествуя победу дочери, словно то была ее собственная победа.
     - Теперь, мой друг, - обратилась она ко мне, - я тебе, так и  быть  уж,
признаюсь,  что  это  я  разрешила  девочкам  принимать  ухаживания   нашего
помещика. Я ведь никогда не падала духом, и вот  теперь  ты  видишь,  что  я
права! Ибо кто знает, чем все это кончится?
     - Кто знает! - повторил я со вздохом. -  По  правде  сказать,  мне  это
совсем не нравится: человек бедный да честный, признаться, мне больше был бы
по душе, нежели блистательный этот  джентльмен  со  всем  его  богатством  и
безбожием. И если он на самом деле таков, каким он  мне  кажется,  знай:  не
видать вольнодумцу моего дитяти!
     - Однако, отец, - воскликнул Мозес, - не чересчур ли  вы  суровы?  Ведь
небо карает не за помыслы, а за поступки. У всякого человека могут оказаться
греховные мысли, коих он не в силах в себе побороть. Быть может, и в  данном
случае вольные мысли о религии забрели в голову этому джентльмену  нечаянно.
А раз так, то как бы порочны  ни  были  его  мысли,  сам  он,  являясь  лишь
пассивным их  вместилищем,  не  более  виноват  в  своих  заблуждениях,  чем
правитель города, не защищенного  крепостной  стеной,  в  том,  что  в  него
вторглись неприятельские полчища.
     - Верно, сын мой, - возразил я, - но правитель, который зазывает к себе
неприятельскую армию сам, никакого снисхождения не заслуживает. Точно так же
обстоит дело с теми, кто намеренно идет навстречу заблуждению. И  не  в  том
беда, что они не в силах устоять против некоторых доводов,  которые  кажутся
им  убедительными,  а  в  том,  что  на   другие   доказательства,   которые
предлагаются их вниманию, они и взглянуть не желают. И пусть мы не вольны  в
своих мыслях в ту минуту, когда они у нас возникают,  все  же  они  получают
доступ к нам либо вследствие закоренелой развращенности нашей,  и  тогда  мы
заслуживаем наказания, либо по причине  крайнего  легкомыслия,  и  тогда  мы
достойны презрения.
     Тут жена вступила в разговор, уведя его, впрочем, несколько в  сторону.
Она заметила, что среди наших знакомых, к тому же  вполне  почтенных,  можно
насчитать  немало  вольнодумцев  и  что  они  тем  не  менее  все  оказались
превосходными мужьями, не говоря о том,  что  она  знавала  девиц,  которые,
выйдя замуж за вольнодумцев, так искусно повели дело, что  мужья  их  вскоре
превратились в самых добрых христиан.
     - И кто знает, друг мой, - заключила она,  -  чего  только  не  удастся
добиться нашей Оливии! Девочка за словом в  карман  не  полезет,  о  чем  ни
заговори, да и спор вести она как будто мастерица.
     - Вести спор, душа моя?  Разве  она  читала  какие-нибудь  полемические
сочинения? Не помнится мне, чтобы я давал  ей  подобные  книги.  Ты,  право,
преувеличиваешь ее достоинства.
     - Ах нет, батюшка, - возразила тут Оливия, - ничуть. Я перечитала  ужас
сколько  рассуждений.  Я  читала  диспут  между  Твакумом  и  Сквэром,  спор
Робинзона Крузо с дикарем Пятницей, и  сейчас  как  раз  читаю  о  словесном
состязании в "Благочестивых влюбленных".
     - Отлично, - вскричал я, - умница! Теперь я вижу, что ты просто создана
для того, чтобы обращать вольнодумцев на путь истинный, - так поди же помоги
матушке испечь пирог с крыжовенной начинкой!

ГЛАВА VIII
        Любовь, которая поначалу сулит мало  хорошего, в конце концов
        может оказаться источником, большого счастья

     На следующее утро нас вновь посетил мистер Берчелл, а между тем я, имея
на то особые причины, начинал уже находить его визиты чересчур  частыми.  Но
что делать? Не отказывать же бедняге от дома! Труд его,  правда,  более  чем
окупал гостеприимство, которое мы ому оказывали, ибо  он  работал  вместе  с
нами, не жалея сил, и чем бы мы ни были  заняты  -  воротили  ли  сено,  или
складывали его в скирды, - старался за двоих. Под его забавный разговор всем
нам работалось веселей, да и сам он был так умен, до  такой  степени  ни  на
кого не похож, что невольно возбуждал и любовь, и смех, и сердечное участие.
Не нравилась мне в нем только явная  его  привязанность  к  моей  Софье.  Он
шутливо величал ее своей маленькой госпожой,  а  когда  дарил  моим  дочерям
ленты, то самые красивые доставались младшей. Каким-то непостижимым для меня
образом с каждым днем он все больше чаровал нас своим обхождением, замечания
его казались нам все остроумнее, и даже в самом простодушии  его  мы  теперь
видели особую мудрость.
     Обедали мы тут же, на лугу, и  сидели,  вернее  сказать  возлежали,  за
своей скромной трапезой, постлав скатерть прямо поверх  сена,  причем  душой
пиршества был мистер Берчелл. Перекликавшиеся друг с другом  два  дрозда  да
дерзкие малиновки, которые прилетали клевать крошки прямо с  наших  ладоней,
довершали идиллию, а звуки, которые доносились до наших ушей, казались  лишь
эхом, лишь отзвуком безмятежности, нас охватившей.
     - Всякий раз, как я сижу вот  так,  -  говорила  Софья,  -  я  невольно
вспоминаю столь прелестно описанных мистером Геем влюбленных, которых смерть
сразила в объятиях друг друга. Описание это так трогательно, что я сто  раз,
наверное, перечитывала его, всякий раз заново им восхищаясь!
     - А по мне, - возразил мой сын, - самые сильные места  в  этой  картине
уступают тем, что мы встречаем в "Акиде и Галатее" Овидия. У римского  поэта
сильнее развито чувство контраста, а ведь искусство трогать сердца  зиждется
как раз на умелом использовании этого приема.
     - Замечательно, - сказал мистер Берчелл, - что оба названных вами поэта
в одинаковой степени способствовали развитию дурного вкуса у себя на родине,
ибо  у  обоих  можно  видеть  чрезмерное  увлечение   эпитетом.   Поэты   же
посредственного дарования обнаружили, что легче  всего  подражать  им  в  их
недостатках; и вот английская поэзия, точно так же,  как  и  поэзия  Римской
империи, представляет собой лишь набор пышных образов, без  всякой  связи  и
содержания; цепь эпитетов, ласкающих  слух,  но  не  прибавляющих  ничего  к
смыслу. Впрочем, сударыня, я смело критикую других, и вы  вправе  требовать,
чтобы я сам предстал перед судом людским. Согласен с  вами,  и,  признаться,
затем  только  и  сделал  свое  замечание,  чтобы  иметь  предлог  прочитать
собравшемуся обществу балладу; каковы бы ни  были  ее  недостатки,  она,  во
всяком случае, лишена тех, о которых я сейчас говорил.

БАЛЛАДА

                        - Веди меня, пустыни житель,
                          Святой анахорет;
                        Близка желанная обитель;
                          Приветный вижу свет.

                        Устал я: тьма кругом густая;
                          Запал в глуши мой след;
                        Безбрежней, мнится, степь пустая,
                          Чем дальше я вперед.

                        - Мой сын, - в ответ пустыни житель, -
                          Ты призраком прельщен:
                        Опасен твой путеводитель -
                          Над бездной светит он.

                        Здесь чадам нищеты бездомным
                          Отверзта дверь моя,
                        И скудных благ уделом скромным
                          Делюсь от сердца я.

                        Войди в гостеприимну келью;
                          Мой сын, перед тобой
                        И брашно с жесткою постелью,
                          И сладкий мой покой.

                        Есть стадо, - но безвинных кровью
                          Руки я не багрил:
                        Меня творец своей любовью
                          Щадить их научил.

                        Обед снимаю непорочный
                          С пригорков и полей,
                        Деревья плод дают мне сочный,
                          Питье дает ручей.

                        Войди ж в мой дом - забот там чужды;
                          Нет блага в суете:
                        Нам малые даны здесь нужды,
                          На малый миг и те.

                        Как свежая роса денницы
                          Был сладок сей привет;
                        И робкий гость, склоня зеницы,
                          Идет за старцем вслед.

                        В дичи глухой, непроходимой
                          Его таился кров -
                        Приют для сироты гонимой,
                          Для странника - покров.

                        Непышны в хижине уборы,
                          Там бедность и покой;
                        И скрыпнули дверей растворы
                          Пред мирною четой.

                        И старец зрит гостеприимный,
                          Что гость его уныл,
                        И светлый огонек он в дымной
                          Печурке разложил.

                        Плоды и зелень предлагает,
                          С приправой добрых слов;
                        Беседой скуку озлащает
                          Медлительных часов.

                        Кружится резвый кот пред ними;
                          В углу кричит сверчок:
                        Трещит меж листьями сухими
                          Блестящий огонек.

                        Но молчалив пришлец угрюмый;
                          Печаль в его чертах;
                        Душа полна прискорбной думы
                          И слезы на глазах.

                        Ему пустынник отвечает
                          Сердечною тоской:
                        - О юный странник, что смущает
                          Так рано твой покой?

                        Иль быть убогим и бездомным
                          Творец тебе судил?
                        Иль предан другом вероломным?
                          Или вотще любил?

                        Увы! спокой себя; презренны
                          Утехи благ земных;
                        А тот, кто плачет, их лишенный,
                          Еще презренней их.

                        Приманчив дружбы взор лукавый,
                          Но ах! как тень вослед
                        Она за счастием, за славой,
                          И прочь от хилых бед.

                        Любовь... любовь, Прелест игрою;
                          Отрава сладких слов:
                        Незрима в мире: лишь порою
                          Живет у голубков.

                        Но, друг, ты робостью стыдливой
                          Свой нежный пол открыл...
                        - И очи странник торопливо,
                          Краснея, опустил.

                        Краса сквозь легкий проникает
                          Стыдливости покров;
                        Так утро тихое сияет
                          Сквозь завес облаков.

                        Трепещут перси; взор склоненный;
                          Как роза, цвет ланит...
                        И деву-прелесть изумленный
                          Отшельник в госте зрит.

                        - Простишь ли, старец, дерзновенье,
                          Что робкою стопой
                        Вошла в твое уединенье,
                          Где бог один с тобой?

                        Любовь надежд моих губитель,
                          Моих виновник бед;
                        Ищу покоя, но мучитель
                          Тоска за мною вслед.

                        Отец мой знатностию, славой
                          И пышностью гремел;
                        Я дней его была забавой;
                          Он все во мне имел.

                        И рыцари стеклись толпою:
                          Мне предлагали в дар
                        Те - чистый, сходный с их душою,
                          А те - притворный жар.

                        И каждый лестью вероломной
                          Привлечь меня мечтал...
                        Но в их толпе Эдвин был скромный;
                          Эдвин, любя, молчал.

                        Ему с смиренной нищетою
                          Судьба одно дала:
                        Пленять высокою душою;
                          И та - моей была!

                        Роса на розе, цвет душистый
                          Фиалки полевой
                        Едва сравниться могут с чистой
                          Эдвиновой душой.

                        Но цвет с небесною росою
                          Живут один лишь миг:
                        Он одарен был их красою,
                          Я - легкостию их.

                        Я гордой, хладною казалась;
                          Но мил он втайне был;
                        Увы! Любя, я восхищалась,
                          Когда он слезы лил.

                        Несчастный!.. Он не снес презренья;
                          В пустыню он помчал
                        Свою любовь, свои мученья -
                          И там в слезах увял.

                        Но я виновна; мне страданье;
                          Мне увядать в слезах,
                        Мне будь пустыня та изгнанье,
                          Где скрыт Эдвинов прах.

                        Над тихою его могилой
                          Конец свой встречу я,
                        И приношеньем тени милой
                          Пусть будет жизнь моя!

                        - Мальвина! - старец восклицает,
                          И пал к ее ногам...
                        О, чудо! Их Эдвин лобзает;
                          Эдвин пред нею сам.

                        - Друг незабвенный, друг единый!
                          Опять навек я твой!
                        Полна душа моя Мальвиной -
                          И здесь дышал тобой.

                        Забудь о прошлом; нет разлуки;
                          Сам бог вещает нам:
                        Все в жизни радости и муки,
                          Отныне - пополам.

                        Ах! будь и самый час кончины
                          Для двух сердец один:
                        Пусть с милой жизнию Мальвины
                          Угаснет и Эдвин.
                        {Перевод В. А. Жуковского.}

     Нежное участие, казалось, примешивалось  к  одобрению,  с  каким  Софья
слушала  балладу.  Внезапный  выстрел,  раздавшийся  где-то  совсем  близко,
нарушил наш покой. В ту же минуту из  кустарника  выскочил  охотник  и  стал
искать  подстреленную  птицу.  Охотником  оказался  капеллан  помещика,  его
жертвой - один из двух дроздов, что так приятно услаждали нас своим  пением.
Громкий выстрел, к тому же прозвучавший чуть ли не над самым ухом,  порядком
напугал моих дочерей, так что Софья, я заметил, со страху даже  бросилась  в
объятия мистера Берчелла, как бы ища у него защиты.
     Охотник  подошел  и  попросил  прощения  за  то,   что   причинил   нам
беспокойство; он и представления не имел, сказал он в свое  оправдание,  что
мы находимся поблизости. Затем, подсев к  моей  младшей  дочери,  по  обычаю
охотников поднес ей трофеи, доставшиеся ему этим утром. Софья собралась  уже
отказаться, но  матушка  сделала  ей  тайный  знак  глазами,  -  она  быстро
поправилась и приняла подарок, правда, не очень охотно. Верная себе, матушка
ее не стала скрывать своего торжества и шепотом заметила, что Софья одержала
такую же победу над капелланом, какую одержала Оливия над его  хозяином.  Я,
однако,  подозревал,  и  не  без  основания,  что  мысли  нашей  Софьи  были
устремлены совсем в другую сторону. Оказывается, капеллан шел известить  нас
о том, что мистер Торнхилл намерен в честь наших дочерей дать бал при  луне,
на лужайке против нашего дома, с музыкой и угощением.
     - Не стану скрывать, - присовокупил капеллан, - что имею особую корысть
в том, чтобы первым доставить вам эту  весточку,  так  как  надеюсь,  что  в
награду мисс Софья согласится быть моей дамой на этом балу.
     Софья отвечала, что была бы счастлива принять его приглашение, если  бы
это было совместимо с ее чувством справедливости.
     - Но вот джентльмен, - продолжала она,  указывая  взглядом  на  мистера
Берчелла, - разделявший со мной все тяготы этого дня и поэтому имеющий право
делить также и радости его.
     Любезно поблагодарив ее  за  внимание,  мистер  Берчелл  тем  не  менее
уступил свое право капеллану, говоря, что в этот вечер он зван за пять  миль
от нас на торжественный ужин в честь праздника урожая. Признаться, отказ его
меня удивил; и уж совсем было  мне  невдомек,  как  это  моя  младшая  дочь,
девица, казалось  бы,  рассудительная,  могла  предпочесть  человеку  вполне
обеспеченному человека, чье состояние было вконец расстроено. Впрочем,  тут,
видно, закон один - если оцепить женщину по достоинству  может  лучше  всего
мужчина, то и в нас никто так хорошо не разбирается,  как  дамы.  Мужчины  и
женщины словно нарочно поставлены шпионить друг за другом, и при этом и те и
другие обладают особым  даром,  позволяющим  им  безошибочно  друг  о  друге
судить.

ГЛАВА IX
        На сцене появляются две знатные дамы. Изысканный наряд предполагает
        изысканные манеры

     Едва успел мистер Берчелл  откланяться,  а  Софья  принять  приглашение
капеллана, как из дома примчались мои малыши,  чтобы  сообщить,  что  к  нам
прибыл помещик и с ним целая толпа народу. Мы поспешили домой,  где  застали
помещика с его прихлебателями и двумя нарядными молодыми особами, которых он
нам представил как знатных дам, пользующихся большим  влиянием  в  столичном
свете, где  они  привыкли  блистать.  Когда  обнаружилось,  что  для  такого
многочисленного общества у нас не хватает стульев,  мистер  Торнхилл  тотчас
предложил,  чтобы  дамы  посадили  джентльменов  себе  на  колени.  Этому  я
воспротивился   самым   решительным   образом,