когда звезды пылали в окне его тесной венской мансарды.
     Витгенштейн  замолчал ненадолго. Потом взял солонку и стал водить ею по
скатерти    вокруг   сахарницы,  всё  время  насвистывая  жутковатый  мотив.
Досвистев до конца, он поднял голову, посмотрел мне в глаза и произнес:

     В ночь лунную - до звезд восстать
     Мой скорбный дух готов.
     Там, над цветущею землей, -
     Галактики цветов.

     Быть может, и миры скорбят,
     Но свет их тешит нас:
     И звездочкой сияет им
     Земля в рассветный час.

     Простите  за  перевод[32]. Автор оригинала - Иоганн Баптист Майрхофер,
два  года  деливший  с Шубертом длинную темную комнату на Випплингерштрассе.
Бедный  Майрхофер!  Измученный  женоненавистник,  он десять лет провел среди
монахов   в  монастыре  Св.  Флориана,  пока,  сочтя  себя  недостойным,  не
обратился к правоведению, а затем - к поэзии. Св. Флориан, как вам известно,
покровитель  Австрии  -  но  также и пивоваров. В итоге Майрхофер разрывался
между  двумя  призваниями,  от  приступов меланхолии переходя к необузданной
веселости.  И  все же брак его слов с музыкой Шуберта, очевидно, заключен на
небесах.  Не  исключено,  что  те  два  года были самыми счастливыми в жизни
Майрхофера:  поэт и композитор, затянутые в орбиты друг друга, вращались, не
зная,  кто из них спутник, а кто - планета. Шуберт умер 19 ноября 1828 года,
в   возрасте  тридцати  лет.  Восемь  лет  спустя  Майрхофер  закончил  свой
жизненный путь в Дунае.
     Что  мы  знаем  о  самих  себе? Я тоже жил у монахов. Я отрезал себя от
мира,  а в результате обнаружил, что вернулся к нему. Я забирался на ледники
Исландии и заглядывал в норвежские фьорды. Я обживал пустоши Коннемары[33].
У  меня  нет  определенного  места  жительства.  Я говорю с вами не на своем
языке. И все-таки мне нужно с кем-то говорить.
     Порой  мне  кажется,  что  я  вполне  могу  быть и кем-нибудь другим. В
анекдоте,  который  я  собирался  вам  поведать,  перед тем как мы вошли в "
Аркадию",  с  героем  именно  так  и  происходит:  сам  того  не заметив, он
становится кем-то другим. Это состояние, известное как "фуга".

55
                                 БОРН БРАУН

 Ансель   Борн  (начал  Витгенштейн)  родился  в  1826  году.  Родители  его
развелись,   детство  у  него  было  несчастливое,  а  повзрослев,  он  стал
разъезжать с плотницкой работой по городкам Род-Айленда. Был он атеистом и 2
8  октября  1857  года  в  g  часа  дня  заявил  во всеуслышание, что скорее
оглохнет  и  онемеет,  чем  пойдет  в церковь. Почти сразу же он утратил дар
речи,    слух   и  зрение.  11  ноября  он  пришел  в  церковь  с  запиской,
свидетельствовавшей  о  его  покаянии. В следующее воскресенье, 15 ноября, в
полдень,  Борн встал в церкви и объявил, что Господь исцелил его от недугов.
Это  сомнительное чудо принесло ему большой авторитет, и впредь Борн сочетал
плотницкое   ремесло  с  деятельностью  проповедника.  Через  несколько  лет
скончалась его жена. Второй его брак был неудачен.
     Так,  в переездах с места на место, прошло тридцать лет. 17 января 1887
года  в  и  часов утра преподобный Ансель Борн из города Ковентри, штат Род-
Айленд,  забрал  из  банка  в городе Провиденс 551 доллар. Оплатив кое-какие
счета,  он  сел  в дилижанс до Потакета. Это последнее, что он помнит. В тот
день  он домой не вернулся, и еще два месяца о нем не было ни слуху ни духу.
В  газетах о нем объявили как о пропавшем без вести, и, подозревая неладное,
полиция безуспешно разыскивала тело.
     Однако  в 7 часов утра 14 марта в городе Норристаун, штат Пенсильвания,
человек,  называвший  себя  А.  Дж. Брауном, - который шестью неделями ранее
снял  небольшой магазинчик, завез туда канцтовары, фрукты, сладости и всякую
всячину  и  торговал  себе  потихоньку,  не  выглядя при этом ни странно, ни
эксцентрично,  -  вдруг  проснулся  в  ужасе,  поднял  на  ноги  весь  дом и
спрашивал,  куда  это  он попал. Он заявил, что его зовут Ансель Борн, что о
Норристауне  он  впервые  слышит, ничего не понимает в торговле и последнее,
что    помнит  -  это  было  словно  вчера,  -  551  доллар,  взятый  им  из
провиденского банка. Он никак не мог поверить, что прошло два месяца.
     Прочие  квартиранты  сочли его сумасшедшим; так поначалу решил и доктор
Луис  X.  Рид,  которого  вызвали  в три часа дня. Но ответная телеграмма из
Провиденса  подтвердила  слова  больного, а его племянник Эндрю Харрис лично
прибыл  на  место  действия,  дал  объяснения и увез Борна домой в Ковентри.
Борн  был  очень  слаб, за время своей эскапады он потерял двадцать с лишним
фунтов  веса и приходил в такой ужас от одной мысли о магазине-кондитерской,
что больше ни разу в жизни ни в одну кондитерскую не зашел.
         Соседи   описали  Брауна  как  немного  замкнутого,  но  совершенно
нормального  человека;  особенно  он  понравился  их  детям, поскольку часто
угощал  их  конфетами. Что же касается Борна, то честность его была известна
всей  округе,  и  никто  из  знакомых  ни  на  секунду  не  усомнился  в его
совершенной искренности.
     В  1890 году Уильям Джеймс подверг Анселя Борна гипнозу. Борн ничего не
знал  о  Брауне,  но под гипнозом дал вполне вразумительный отчет о том, чем
занималась  его  вторая личность в те выпавшие из жизни Борна два месяца. То
из    сказанного    им,    что  впоследствии  удалось  проверить,  полностью
соответствовало действительности.
     В  этой истории меня восхищают имена собственные, сказал Витгенштейн. "
Провиденс"  и  "Ковентри"  подходят  сюда  как  нельзя  лучше[34]. Особенно
богато  смыслом  "Bourne"  - предел, граница, - сразу вспоминаются строки из
гамлетовского  "Быть или не быть", где смерть названа "неоткрытою страной, /
Из  чьих  пределов  путник  ни один / Не возвращался...". Можно сказать, что
Борн пересек эту границу, сам того не зная.
     На этом рассказ Витгенштейна закончился, сказал отец Браун.

56
                                 САРДОНИКС

 Всё  это  время  глаза отца Брауна имели отсутствующее выражение, словно он
проникал  взглядом  в прошлое; возможно, если бы я видел себя со стороны, то
такой  же  взгляд заметил бы и у себя - сейчас, когда одним рывком разум мой
послан  на десятилетия назад, туда, где в 1959 году, вечером Дня поминовения
усопших,  мы  с  Метерлинком  сидим  у огня и слушаем его воспоминания. Часы
начали бить одиннадцать; отец Браун очнулся, словно ото сна.
     О,  быстротекущая  река  времени!  воскликнул он. Как уносит она все на
своем  пути,  вопреки  всем  нашим  попыткам поведать прошлое. Ибо за каждой
историей  стоит  другая  история,  и,  взявшись  рассказывать  вам биографию
Витгенштейна,  я отвлекался на каждом шагу. И к этому побуждала меня память,
которую  Бл. Августин уподобляет равнине или обширному дворцу, сокровищнице,
куда свезены бесчисленные образы всего, что было воспринято.
     Обращаясь  к  памяти, говорит он, я прошу ее показать мне то, что желаю
вспомнить, и стоит мне сказать, каким образом затрону я в беседе то или это,
как  образы  всего,  о  чем  я  хотел  бы  говорить,  вырываются из такой же
огромной  сокровищницы.  Я  распахиваю  врата  своего  внутреннего  зрения и
шествую  по  палатам  памяти,  где  образы встают под каждой аркой, в каждой
нише,  у  каждой  колонны.  На  каждом  шагу мне являются статуи и указывают
взглядом  или  рукой  на иные скульптуры; я открываю другую дверь, и спавшие
доселе  звуки  отдаются  в  глубинах  моего  слуха. В следующей комнате ниши
уставлены  драгоценными  флаконами  -  из  хризопраза,  сердолика,  молочно-
голубого  сардоникса и множества других камней, каждый памятен своим цветом,
в каждом хранится особый аромат, благоухающий давно минувшими событиями.
     Что  до  биографии  Борна в изложении Витгенштейна, то упомянутые в ней
поворотные  даты  влекут  за  собой  другие истории, не сказать чтобы совсем
чуждые  первой.  И  об этом тоже можно долго рассказывать. Так, 28 октября -
день,  когда  Борн  во  всеуслышание  заявил  о  своем  атеизме,  - праздник
апостола  Иуды, покровителя безнадежных дел; и ноября, когда он объявил, что
уверовал,  -  день  памяти  св.  Мартина  Турского,  покровителя портных - и
пьяниц;  а  15  ноября,  когда  он  свидетельствовал  о  возвращении  к нему
утраченных  способностей,  -  праздник  св.  Леопольда,  князя и покровителя
Австрии, основавшего монастырь Клостернойберг, где сам Витгенштейн летом 192
0  года работал садовником. Но, перефразируя Витгенштейна, о чем нет времени
говорить, о том следует молчать.
     Однако  я  бы  настоятельно  рекомендовал вам изучить жития этих святых
самостоятельно.  В  нашей  библиотеке вы найдете обширный материал по данной
тематике.  Расценивайте  это  как дополнительное задание. Ваши одноклассники
знают,  что  я  вызвал  вас  к себе, и ожидают, что вы вернетесь, жалуясь на
определенное  вам  наказание.  Когда вы скажете, что вместо непосредственной
физической  боли  вам  предстоят  длительные  периоды  духовной  работы, это
произведет  на  них  глубокое впечатление. Расскажи вы им всю правду о нашей
встрече,  то скорее всего прослывете учительскими любимчиками, а это для нас
нежелательно.  Не говорите ни про чай, ни про печенье "Jaffa". Через неделю,
считая  с  сегодняшнего  дня,  вы  явитесь  сюда  после  вечерней  службы  и
отчитаетесь  о  проделанной  работе.  А  теперь  вам давно пора в кровать. Я
провожу вас до спальни.
     День  выдался  нелегкий. Добравшись до кроватей, мы с Метерлинком почти
сразу же уснули. Мне снилась библиотека.

57
                                 ПЕРГАМЕНТ

 Я  стою в библиотеке, в нише, и листаю книгу у разделенного средником окна.
В  старом  стекле  полно  пузырьков  и  неровностей,  и  на страницах дрожат
всполохи преломленного света. Когда я нахожу волшебное слово, которое искал,
я  произношу  его  и  захлопываю  книгу.  В  воздухе  на  мгновение повисает
облачко  пыли,  и  пока  оно  лениво оседает в золотом свете, я осознаю, что
сила слова уже начала действовать.
     Я  обнаруживаю,  что  могу  доставать  с  полок книги, не касаясь их. Я
тянусь    за   ними  некоей  телекинетической  рукой;  одна  за  другой  они
выскальзывают  из ниш, стеллажей и читальных кабинок, парят корешками вверх,
машут  переплетами,  плывут  вдоль  рядов  и проходов и собираются в стаи на
развилках  коридоров,  причем  некоторые  прибывают  из флигелей и подвалов,
стряхивая  многовековую  пыль,  скрипя  обтянутыми  кожей  крышками  - и все
устремляются  ко  мне,  своему  спасителю,  ведь  за стенами библиотеки идет
холодная война, и на площадях сжигают книги.
         Я  созываю  их  из  бездонных  колодцев  знания,  фолианты,  цепями
прикованные  к  шкафам,  кафедрам, спецхранам - в застенках, освещенных лишь
далекими  лучиками  из  смотровых  глазков  и окошек, - кодексы, томящиеся в
темных  запасниках,  свитки,  замурованные  в  тайниках  катакомб; и все они
вырываются  из  своих  тюрем,  несутся,  лопоча  и  шумя  крыльями, вверх по
лестничным  балюстрадам,  через  высокие,  вытянутые  залы, увешанные рваной
парчой  и  побитыми  молью  гобеленами.  Они строятся вокруг меня - Начала и
Силы,  сонмы  ангелов, готовые по моему приказу вылететь и обрушить на город
миллионы словесных мегатонн.

     Истинные  размеры  библиотеки  были  не  столь внушительны, но запутаны
хитросплетениями    картотеки,    отвергавшей    все  общепринятые  принципы
систематизации.  К  примеру,  стандартный многотомник житий святых - скажем,
Батлера  или  Бэринг-Гулда[35]  -  можно  было  найти,  как и полагается, в
агиографическом  отделе,  зато отдельные книги трудов по какому-либо святому
чаще  всего сортировались согласно его атрибутам либо сфере покровительства.

Св.  Варвара,  таким  образом,  оказывалась в "Пиротехнике", св. Лукия - в "
Офтальмологии",  а  св.  Франсиско Хавьер - в разделе "Спорт", поскольку, по
некоторым  сведениям,  в юности он был завзятым игроком в лапту. Более того,
каталог  редко  соответствовал  действительному расположению книг на полках,
потому  что  поколения  библиотекарей  последовательно,  но  лишь  частично,
усовершенствовали  как  картотеку,  так  и  раскладку  книг в соответствии с
современными    стратегиями   доступа,  так  что  поиски  нужной  литературы
превращались в настоящую геологоразведочную экспедицию.
     Большую  часть первого дня мы с Метерлинком прокопались в стандартных "
Житиях",  а  потом  стали  искать  наугад,  и  вскоре  своеобразная сущность
библиотечной    системы    предстала    перед  нами  во  всей  красе.  Самой
многообещающей  представлялась  категория  "Ангелология": придя по указанным
координатам,  мы  тут  же  наткнулись  на  книгу,  которая  в  данном отсеке
казалась  как  нельзя  более  уместной,  -  "Сравнительную анатомию ангелов"
Густава  Фехнера,  впервые  опубликованную  в  Лейпциге  в 1825 году. Фехнер
бегло  набрасывает линию эволюции животного царства, от амебы до человека, а
затем,  путем  экстраполяции,  пытается  реконструировать идеальное строение
еще  более высокоорганизованного существа, ангела. Он приходит к выводу, что
таковое  существо должно быть сферическим, эволюционировав из мозга, который
стал  слишком  лучезарным  для  своего  тела  и  в конце концов покинул его,
поскольку  ощущал вселенскую гравитацию точно так же, как люди ощущают свет.
Общаются  ангелы  также  посредством  света,  так как голосовым аппаратом не
располагают.
      Все  это  было  замечательно.  Однако  бок  о  бок  со  "Сравнительной
анатомией"    мы    обнаружили  две  книги,  связь  которых  с  их  соседкой
представлялась  проблематичной:  "Мэри  Ренолдс  из Пенсильвании: Две души в
одном    теле"    преподобного    Уильяма  Плумера  и  "Зеркало  Аль-Газали"
неизвестного автора.

58
                                БЕЛЫЙ ИНДИГО

 Мэри  Ренолдс,  дочь  преподобного  Уильяма Ренолдса, родилась в английском
городе  Личфилде  и  была  еще  ребенком,  когда  ее  семья  эмигрировала  в
Соединенные  Штаты.  Ренолдсы обосновались в Тайтусвилле, штат Пенсильвания;
тогда  это  был далекий пограничный район, населенный в основном индейцами и
немногочисленными  белыми  торговцами. Дикие звери бродили повсюду. Однажды,
весной  1811  года,  Мэри,  которой  было тогда около девятнадцати, захватив
книгу,  пошла  в  лес.  После этого ее не видели два дня, пока не обнаружили
лежащей  у  источника, по всей видимости без сознания. Книгу так и не нашли.
Через  некоторое  время  она  пришла в себя, но оставалась явственно слепа и
глуха  на  протяжении  семи  недель,  после  чего  слух внезапно вернулся, а
зрение восстановилось лишь постепенно.
     Спустя  три  месяца  ее нашли в состоянии глубокого сна, из которого не
могли  вывести  несколько часов. Когда же она очнулась, то ничего не помнила
и  была  неспособна  даже к начаткам речи. По всем признакам она походила на
новорожденного  младенца.  Однако вскоре к ней вернулись прежние навыки, и в
течение  шести  недель  она  обнаружила  куда  большие языковые способности,
нежели    раньше.   Прежняя  Мэри  была  тихая,  религиозная,  до  скудоумия
рассудительная  и  рот открывала лишь тогда, когда с ней заговаривали. Новая
Мэри  была  совершенно  иной  человек - жизнерадостная, веселая, кокетливая,
склонная  к  розыгрышам,  с удивительным даром поэтической импровизации: она
частенько  говорила  стихами, даже не отдавая себе в этом отчета. Вдобавок у
нее обнаружились некоторые симптомы эхолалии.
     Через  пять  недель  Мэри  проснулась поутру в своем первом состоянии и
выразила  удивление  по  поводу смены времени года, не подозревая, что с ней
произошло  что-либо  экстраординарное.  Еще  через  четыре  недели она снова
перешла  во  второе  состояние  и  возобновила  жизнь  с той самой точки, на
которой  из  него  вышла.  Эти  переключения  продолжались  лет  пятнадцать-
шестнадцать.  Почерк  у  двух Мэри был абсолютно разный. Первая неразборчиво
мельчила,  зато  у второй письмо выходило каллиграфическое, размашистое. Обе
Мэри    в   конце  концов  узнали  о  существовании  друг  друга  и  боялись
перекинуться  в другую свою ипостась, поскольку первая считала вторую наглой
и развязной, в то время как в глазах второй она была тупой занудой.
     В  возрасте тридцати пяти лет Мэри проснулась в своем втором состоянии,
в  котором  неизменно пребывала до самой смерти, наступившей 16 октября 1854
года.
     На  обороте  титульного  листа  "Зеркала  Аль-Газали"  имелась  цитата,
приписываемая    св.    Григорию    Нисскому:  "Хорошо  сработанное  зеркало
полированной  своей  поверхностью  отражает всё, что ни поместишь перед ним.
Так  и  душа,  когда  оставит  бренное  тело, получает в чистоте своей образ
нетленной красоты".
     На противоположной странице взору открывался следующий отрывок:


     "Осенью  1854 года некий джентльмен лет эдак тридцати пяти прогуливался
по  Лондону близ собора Св. Павла. Он повстречал незнакомца, который сначала
пригласил  его  отобедать,  а  затем  предложил  подняться на вершину купола
этого    храма.    Там   незнакомец  извлек  из  кармана  какой-то  предмет,
напоминающий    компас,   но  оказавшийся  волшебным  зеркалом.  Он  объявил
джентльмену,  что  тот сможет увидеть в нем кого пожелает, неважно, на каком
расстоянии  этот  человек  находится,  и, едва подумав о своем больном отце,
джентльмен    увидел,    как  тот  полулежит  в  кресле  в  гостиной  своего
эдинбургского    дома.  Охваченный  ужасом,  он  предложил  своему  спутнику
немедленно  спуститься.  Но  при  расставании незнакомец сказал ему: "Помни,
теперь  ты  раб человека в зеркале и останешься им, пока смерть не освободит
тебя"".

     Остальные страницы "Зеркала Аль-Газали" были пусты.

59
                          ЖЕЛТЫЙ "ЖЕЛТЫХ СТРАНИЦ"

 На  второй  день  я  сделал  неожиданное  открытие. Потратив не один час, я
наконец  отыскал однотомник об апостоле Иуде, первом из святых, заданных нам
отцом  Брауном.  Сняв  книгу  с  полки,  я  увидел  еще  одну,  по-видимому,
завалившуюся  за  нее.  Это  был  толстый  не-сброшюрованный журнал в желтом
матерчатом  переплете, разделенный на три блока со страницами разного цвета:
желтого,  синего  и  зеленого.  Заглавия  на  нем не было. Текст, написанный
черными  чернилами  и  рукой, по всей видимости, разных людей, был разбит на
более  мелкие  подразделы,  пронумерованные,  словно  параграфы  в  учебнике
математики.  Сначала  я  пробежал  глазами  желтый раздел; затем стал читать
медленнее,  со все возрастающим тяжелым чувством, по мере того как осознавал
сущность своей находки, представление о которой дают следующие отрывки.

     1.3  Объект,  далее  именуемый  "Y",  обнаружен  в  детском  приюте св.
Малахии  в  Белфасте,  возраст  два  года  три месяца. Обнаружил ослабленную
зрительно-двигательную    координацию.    Речь    не    развита,  на  уровне
младенческого  лепета.  Отмечено,  что  в помещении, где полностью исключена
возможность  сквозняка,  пламя  свечи  при  входе  "Y"  начинает колебаться.
Сообщается и о других незначительных телекинетических феноменах.

     1.14  "Y"  четыре  года.  Утверждает,  что  ему  часто  является ангел-
хранитель.  По словам "Y", его зовут Азиз. "Y" регулярно с ним беседует и, в
общем и целом, относится к нему как к старшему товарищу.

     3.22  В  возрасте  семи лет "Y" обнаруживает повышенную интенсивность "
быстрых  движений  глаз".  Если  разбудить во время сновидения, как правило,
ведет  себя  так,  будто  по-прежнему  принимает  в  нем  участие,  при этом
способен    адекватно   комментировать  свои  действия.  Иногда  в  качестве
персонажей  включает в сюжет и наблюдающих за ним, называя их Гном-Тихогром,
Руперт,    Микки-Маус    и  т.п.,  по  собственному  усмотрению.  Проявления
телекинеза  от  незначительных до серьезных, но совершенно не осознает своих
способностей, приписывая подобные феномены ангельскому вмешательству.