столь
длинной тирады  устало  налил  себе в бокал вина и судорожно  стал пить  его
большими глотками.
     Я смотрел  на него и сомневался в искренности  его слов. Учитель пьянел
прямо на глазах, наливая  себе бокал за  бокалом, и все еще что-то бессвязно
бормоча  в мой адрес.  Я  огляделся: в полумраке за разными столиками сидели
только одни Омар Ограмовичи и зверски напивались.
     "  Что стало с  вашими посетителями?  "  спросил  я  проползающего мимо
официанта. Официант открыл рот и из него стал выползать толстый в пупырышках
розовый  язык.  Он выползал  изо рта, как скинувшая  кожу змея выползает  из
нагретого солнцем местечка. Меня стошнило.
     " Ползи вон отсюда, " бешено заорал я. Официант послушно стал отползать
в  сторону, но его язык сопротивлялся,  ухватисто цепляясь за толстые  ножки
стола. Я снял с левой руки лайковую перчатку  и сжал ладонью  толстую мякоть
склизкого языка. Раздался истошный вопль отползающего официанта.

32

     Откуда  это  дуновение? Откуда  этот  смертный шепот,  колющий  мускулы
сердца   металлической   иголкой  нежных,  знакомых  с  детства,   слов,   и
заставляющий  трепетать  в полной  прострации  по  отношению ко  всему  тебя
окружающему? Я все помню, но я все забыл.
     " Где я?
     На мой вопрос никто не ответил. Я  оглянулся кругом и никого не увидел:
ни Омар  Ограмовича,  ни  Омар  Ограмовичей,  ни  официанта с  удавообразным
языком.
     " Где я? " еще раз повторил я свой вопрос.
     " Ничего не бойся, сынок. Я с тобой.
     " Мамочка, это ты? " закричал я.
     " Да, родной мой. Я пришла к тебе, чтобы помочь.
     Передо мной расстилалось огромное зеленое поле, на котором до горизонта
росли  бело-желтые крупные  ромашки.  Среди них  сидела моя  мама  в голубой
футболке и белой юбочке, красивая и загорелая. Она  протянула ко мне руки  и
я, резко поднявшись из-за столика подвального  помещения, разбил себе голову
до крови и потерял сознание.

33

     Кому может быть интересно то, что я родился, потом  чем-то занимался, а
потом умер и не успел  даже сообразить, что  это произошло.  Так получалось,
что  я говорил, делился с  кем-нибудь своими мыслями, планами, желаниями, но
только  приступал  к их  осуществлению,  оказывалось,  что  они  уже  кем-то
воплощены  в книги, в конструкции, в индивидуумы. Случившееся отбивало охоту
вообще жить  и  думать. И я думал  только о себе.  Бесцветные глаза, бледное
лицо,  легкие ключицы  "  все  это, называемое  мной, или  нравилось  или не
нравилось кому-то,  но  я продолжал думать только о себе: Скалигере.  Я пишу
послание тому,  кто вытащит меня из этой жизни, покрывшейся пеплом и  пылью,
посмотрит в мою  душу  и  скажет: "Я  тоже  " Скалигер!". Я ухожу из бытия в
небытие, из смерти в жизнь не для того, чтобы иметь то, что не имею и  иметь
не  буду  "  бессмертие,  и  не любви  я  ищу,  блуждая  в  лабиринте  своих
галлюцинаций,   которыми   меня  наградили  все  цивилизации,   когда   либо
существовавшие на  Земле,  я желаю достичь созерцательной  отстраненности  и
умереть, не умирая, балансируя на невозможности возможного существования.
     " Где я?
     Это " вопрос  вопросов. Это сильнее и страшнее вопроса:  "Быть  или  не
быть?".  Метаморфозы  канувших в  ничто времен и подвластных им  организмов,
мелодии тектонических смещений и порхающие бездны, словно бабочки вселенной,
ортодоксальные  разряды  трупных молний и  в мясном мареве  трепещущие  иглы
звезд, " то есть  отошедшее, свершившееся  и, возможно,  повторяющееся вновь
для меня.  А я кричу: "Где я?!". И боюсь ступить далее. И протягиваю руки...
в Пустоту.

34

     " Что ты орешь? " сказал я официанту, который в ужасе подбирал  ошметки
своего языка с пола. " Впредь не распускай свой язык! Понял?
     Официант согласно  затряс головой  и сел на пол,  не  в силах ползти  к
буфету.
     " Мозно я посизу? " спросил он меня, шепелявя.
     " Сиди,  конечно.  " Мне стало его  жалко. Я  решил  спросить,  как его
зовут, и узнал, что зовут его довольно странно: Ликанац.
     " Вас это удивляет,  а меня нет. Если вы расшифруете  эту аббревиатуру,
которую дал мне мой отец, то вам все сразу станет понятным.
     Я задумался, но не смог расшифровать его имя.
     " Не  огорчайтесь. Зачем  вы сожгли  мне  язык?  "  миролюбиво  спросил
Ликанац.
     "  Я не ожидал,  что  у вас  такой  странный язык  и, признаться, очень
испугался. Так что считайте, что это я сделал с испугу.
     " Да ничего. Он у меня опять отрастет. Вот только больно очень было.
     Официант  ползком  придвинулся  к  стулу,  сел  на него  и, внимательно
посмотрев на меня, сказал:
     " У вас на голове кровь! Возьмите, " он протянул мне полотенце.
     "Куда же делся Омар Ограмович,  "  думал я, смотря мимо Ликанаца. " Где
этот  злой старикан,  который гоняется за  мной  повсюду и  от которого я не
могу,  да и не хочу избавиться?".  В дальнем углу  подвального зала я увидел
вольготно  сидящего между Семеном Кругликовым и Анфисой Стригаловой умершего
Акима Пиродова,  чью  лайковую перчатку ношу на левой руке.  "Как они  здесь
оказались? Не Омар Ограмович ли их тоже сюда привел?"
     " Ликанац, ты знаешь здесь всех посетителей?
     Официант согласно затряс головой Я  указал ему  повелительно на дальнюю
тройку знакомых мне лиц: "Кто они?".
     "  Они  у  нас уже очень давно. Ни с кем знакомства не сводят, общаются
между собой и очень много пьют.
     " Ты  ничего примечательного не  сказал.  Познакомь меня с ними. Я тебе
заплачу.
     " Я это сделаю  для вас,  но не за плату. Я хочу, чтобы вы вышли вместе
со мной из этого подвала. Хорошо?
     Я с удивлением посмотрел на Ликанаца и дал согласие.

35

     Мы сидели с мамой на зеленой траве и она  меня кормила мягкими сладкими
помидорами  и клубникой в  сахарной пудре. От ее светлых  волос, собранных в
пышный светлый ком,  пахло  духами "Красная Москва". На голубой футболке уже
появилось  красное пятнышко от помидорины, и мама  посыпала  на него большую
щепотку искрящейся соли.
     " Как хочется жить, Юлий.
     " Ты разве не живешь?
     " Я уже давно не живу.  Как  ты  родился, так я и  перестала жить. Тебе
старик все сказал. Ты ему поверь.
     " Ты хотела меня убить?
     " Да, мой милый. Да.
     Я смотрел на любимое лицо своей матери, я вдыхал нежный аромат ее волос
и  тела,  я трогал  ее крупные  теплые руки и испытывал  необычайное чувство
удовлетворения от того, что вот человек, родивший меня и желавший убить меня
еще во чреве, все же любит меня, страдает и никогда уже не сможет избавиться
от своей боли, которая пронзает и меня.
     "  Мамочка!  Ведь  ты  умерла.  Ты  обитаешь  за  серафическими  слоями
околоземного пространства, и неужели и там ты думаешь о своей слабости?
     " Там ничего нет. Я не могу отвыкнуть от человеческого. Сейчас подойдет
и отец.
     С этими  словами мама поднялась с травы, оправила белую  юбочку  и, как
маленькая  девочка, побежала за  белой капустницей.  Солнце заливало поляну,
шумно и напряженно  дышали  дубы,  сквозь листву которых  золотыми лопатками
прорывались струи солнца и синевы. Мама возвращалась  с отцом, улыбающимся и
взволнованным.
     " Отец! Дорогой мой отец! " вскрикнул я и побежал ему навстречу.
     "  Как я по тебе скучаю,  сынок! " он  обнял  меня и я  почувствовал за
шелком легкой тенниски щуплую старческую грудь.
     "   Почему   ты  стар,  а  мама  молода?   Отчего   у  вас  там   такая
несправедливость?
     " Я сам не знаю, Юлий. Я люблю маму, но я очень люблю и тебя.
     И,  видимо, это влияет  на  то,  что  я  не могу вернуться  в состояние
молодости даже там, где все возвращается к лучшей поре жизни.
     Я еще раз сжал его в объятиях и превратился окончательно в отца. Я стал
отцом-сыном, или сыном-отцом.

36

     Если  позовут, то непременно  следует откликнуться, потому что  в  мире
есть только одно  лицо, которое  не окликает " смерть. Все,  что  окликает "
жизнь. Как  же проходить, не замечая жизни! Еще успеешь ее  не заметить, еще
почувствуешь  в  полной мере  то,  как ее  не хватает,  и  позовут  тебя,  и
откликнешься, но услышишь и увидишь лишь  белый звон  потусторонней яви. Что
хочется более всего, когда живешь  и здравствуешь, " смерти,  а чего хочешь,
когда блуждаешь бестелесным,  " покоя.  Но покой сопутствет только  жизни, и
его  не бывает  в смерти, ибо  она " великое трагическое  действо, ожидающее
каждого, приходящего к ней в ужасе. Чего же бояться? Бояться жизни в смерти.
А ведь есть только смерть смерти. И не более.
     Мне не будет пощады на том  свете. С течением лет я становлюсь жестоким
и безжалостным по  отношению  к близким  ко  мне людям,  я даю всевозможными
способами  почувствовать им  свое  превосходство в собственной  избранности,
удачливости,  умении жить  совершенно одному, не  нуждаясь  почти ни в  ком.
Привыкая к  сильной  боли, со  временем не  обращаешь внимания  не только на
личную боль, но и на боль других людей.  Когда умерла мать, потом ушел отец,
я забыл себя  от  боли, я забыл,  что у меня есть своя  душа, свое сердце, я
полностью  ощущал себя  частью  их  и  умер вместе с  ними. Жизнь  моя стала
впоследствии расплатой с живущими после них.  Я понял, что мне среди живущих
никто не нужен после того, как их  не оказалось среди последних. Зачем живут
близкие люди, зачем  живут  люди отдаленные,  зачем живет, в  конце  концов,
человечество, если нет моих родителей? Или кто они мне?
     " Да, ты не наш ребенок, не кровь наша, Юлий!
     " Отец! Мама! И вы это подтверждаете?
     " Ты должен это  понять, " продолжил один отец. " Ты не вышел из нас, а
вошел в нас. Понимаешь?
     " Я не хочу верить вам.  Вы  ушли  из живого мира  и  оставили меня, не
избавив от галлюцинаций. Спасите меня!
     " Твои ощущения нам не подвластны, Юлий, " сказала мама.  " Ты плаваешь
в их темной бездне, и выбраться тебе из нее не удастся никогда.
     " Я не слышу тебя, мама! Я не  слышу тебя, отец! " закричал я и увидел,
как лиловые тени бегут по солнечному небу.

37

     " Ликанац! Куда ты хотел меня вести?! Пошли!
     Когда мы  вышли из подвала и официант разогнулся, то  оказалось, что он
невысок и кривоног.
     " Теперь вы меня вспоминаете, Скалигер?
     " Гоголевский бульвар. Человек из коммерческой палатки?
     " Да, я тот самый, кого вы убрали своей  ладонью, превратив его в запах
шашлыка.
     "  Бедняга, значит, ты еще и сейчас  пострадал, " намекнул я Ликанацу о
приключении с удавообразным языком.
     " Беда одна не ходит, " философски ответил официант.
     " Ладно, куда ты хотел меня вести?
     "  Я приглашаю  вас,  Скалигер,  в  мой родной городок.  Я  покажу  вам
творение собственных  рук.  Ведь  до официанта я был архитектором и по моему
проекту  в родном  городе  построен ресторан.  Уверяю вас "  вы эту ночь  не
забудете никогда.
     Я взглянул на  горящие коричневые  глаза Ликанаца, его смуглое красивое
лицо,  выдающийся белый  нос  и  подумал,  что  человек с таким неординарным
носом, конечно же, хитер и изворотлив,  но в то  же  самое  время склонен  к
авантюрам. А мне их как раз и не хватало.
     " Хорошо, Ликанац, действуй!
     Официант  несколько  раз  неуклюже  подпрыгнул,  издал  редкой  красоты
горловой  звук, топнул оземь острым каблуком и в образовавшееся  отверстие в
почве мы с ним  нырнули,  как две струйки дыма. Молчаливое прохождение через
земные   недра   принесло  мне   неизъяснимое   удовольствие:   темный   мир
разлагающихся и  разложившихся материальностей звучал прелестной элегической
нотой  умиротворенного  страдания   телесных   оболочек.   Великие  греки  и
компиляторы  римляне  в  своих мифах  были  так  далеки от моих  грез, что я
невольно   выругался,   поскольку   почувствовал    себя   обманутым   целой
цивилизацией. Сколько дневных и ночных  часов для  усвоения  чужих сказок  я
потратил, чтобы соответствовать мнимому уровню образованности, то есть тому,
что  придавило  мою индивидуальность,  исказило  мое  видение  мира. А  ведь
достаточно было только довериться себе  и моя внутренняя сущность понесла бы
меня  давным-давно  по  реке  личного  познания, в которой никакая  особь не
замутила бы воду.
     Вырвались  мы с Ликанацем  из  источника минеральной  воды.  По  склону
темно-зеленой  горы шли  белые  бараны, а за  ними  как царь земли шествовал
пастух в черной бурке и черной папахе. Он издали приветствовал нас, подняв к
небу, как жезл, ослепительно-желтый посох.
     " Здравствуйте, джигиты!
     " Здравствуй, отец! " ответствовал Ликанац.
     Я почтительно  склонил  голову  на приветствие старца и залюбовался его
золотым посохом. Он поймал мой восторженный взгляд и сказал:
     " Вижу,  чужеземец,  мой  посох  пришелся тебе  по сердцу. Но я вижу  и
другое:  ты  тот странник, которому  незачем опираться  на  земную твердь, и
хождения твои в мире вымыслов того и не требуют. Ты сам себе посох!
     Я  еще более  почтительно  склонил  голову.  Старец  угадал  мою тайную
страсть жить вне времени и  пространства, углубляясь только в себя и ища там
неведомого.
     " Где ты, Ликанац? Ты существуешь? " спросил я.
     " Скалигер, я здесь. И старец тоже.
     " Что же, хорошо. Что будем делать дальше?
     Ликанац взял меня  за руку, подвел к  севшему на землю старику и усадил
рядом с ним на расстеленную черную бурку.
     " Сидите, Скалигер. Будем отдыхать, слушать горы и есть шашлык.

38

     " Ты идешь по пути смерти. Остановись, Фора!
     " Не пугай меня, Юлий.
     " Как тебе объяснить, чтобы ты поняла и поверила мне, любимая?
     " Поцелуй меня.
     Я   поцеловал   Фору   в   бесцветные   глаза,   наполненные   как   бы
дистиллированной водой. Они были солеными.
     " Ты плачешь, милая?
     " Я чувствую,  что наша любовь подходит к концу. И ни ты, ни я, никто в
мире  нам не сможет помочь удержать ее. Это  так горько  чувствовать.  Скажи
мне, что ты меня все еще любишь.
     " Я люблю тебя, Фора.
     " Почему я иду по пути смерти? Что ты хочешь этим сказать?
     " Ты заболела мной.
     " Не мучай меня. Я не понимаю твоих слов .
     " Твоя  жизнь  стала  с некоторых пор зависеть  от  моей  . Ты  уже  не
располагаешь  собой,  ты опутала себя цепями любви, привязанности ко мне. Ты
соткала паутину, чтобы удержать меня, но тем самым ты лишь истощила себя,  и
у  тебя  уже  не  хватает сил любить,  но достанет сил,  чтобы измучить себя
собственной любовью. Ты должна забыть меня, иначе ты погибнешь.
     "  Ты бредишь, Юлий.  Я  люблю тебя всей душой. И это не мука, что я не
могу жить без тебя, а счастье, неизъяснимое и ненасытное.
     " Хорошо. Твое право " выбирать. А как поживает твоя дочь?
     " Она еще не родилась.

39

     Я влюбился  в ее еще нерожденную дочь. Прогуливаясь по Александровскому
саду  вечером,  я заметил  Фору  и  рядом с ней высокую  худенькую девушку с
распущенными шоколадными волосами в  бордовой  юбочке  выше  острых  смуглых
коленок. Я поцеловал Фору в щеку и внимательно посмотрел на ее спутницу.
     " А это " моя дочь, Анела.
     " Когда  ты успела  вырастить  такую красивую  дочку? Ты не обманываешь
меня, Фора?
     "  Ты  не  замечаешь,  Юлий,  что  твои  провалы  в  вечность  занимают
десятилетия. Хоть  мы с тобой и  мечемся во  времени, но  я не забываю своих
женских обязанностей. Да, это моя дочь.
     " Кто же ее отец? Я могу это знать?
     " Твой брат.
     " Я так и предполагал.
     Анела внимательно слушала нашу беседу, хотя всем  видом показывала, что
ей наши разговоры глубоко безразличны и она бы с удовольствием продолжала бы
гуляние по скверу.
     " Вы не против, если я с вами немного погуляю?
     " Конечно нет! " радостно воскликнула Анела и покраснела.
     Я  пошел  рядом с ней. От нее веяло молозивной свежестью, а  когда  она
беззвучно  смеялась одними  глазами,  то  напоминала жеребенка,  обнажившего
белоснежный  ряд  дикорастущих зубов. "Сколько  мне лет?"  " спрашивал я сам
себя, идя рядом с этим веселым увлекающимся всем жеребенком. " Может быть, я
и  не жил  раньше,  потому  что только  сейчас рядом  с Анелой  почувствовал
радостное сбивчивое биение сердца и легкость  в походке. Какое радостное это
ощущение  говорить  все,  что  вздумается,  и видеть, как все твои словесные
пустяки буквально проглатываются  ею, как сладкие сдобные  булочки, пахнущие
томным изюмом.
     " Анела, что вы любите больше всего на свете?
     " Не знаю.
     " А булочки сдобные с изюмом любите?
     " Нет, то есть да. . . Впрочем, не знаю.
     " А читать вы любите?
     " Я люблю слушать музыку.
     " А какую?
     " Всякую... Хорошую... А, впрочем, не знаю.
     Когда Фора отошла купить пачку сигарет, я сказал Анеле:
     " Анела, вы мне понравились. А я вам?
     " Не знаю. . .
     " Вы знаете, где жили мои родители?
     " Да, ведь мама же знает.
     " Я буду ждать вас завтра с утра. Приходите. Придете?
     " Не знаю.
     Фора  подошла  с  пачкой  сигарет.  Мы  сели на  садовую скамейку.  Она
закурила. Потом посмотрела на меня, улыбнулась и произнесла:
     " Ведь Анелы может и не быть вовсе. Я ведь ее еще не родила.
     " Фора, будь благоразумна. Я увлекся.
     Анела сидела тихо, как мышонок. И без того  бледное ее личико еще более
побледнело. Решалась ее участь: быть ей или не быть.
     " Ладно уж, " миролюбиво сказала Фора.
     Я жадно дотронулся до детской  ладони Анелы, " влажной и горячей. Я был
счастлив. Бесконечно счастлив.

40

     В двухкомнатной квартире родителей было прибрано.  В большой комнате на
квадратном столе стояли  искусственные  розы.  Я  ждал еще нерожденную  дочь
Форы,  нервно  прохаживаясь  от  стола  к балкону.  За окном  неистовствовал
осенний  дождь, сверкала  глухонемая молния, и я думал,  что Анела ко мне не
придет. Дверь  в  маленькую комнату отворилась  и  из ее  глубины  показался
призрак брата. Он подошел молча к столу и сел напротив.
     " Ты удивлен? " спросил он, " не волнуйся, я ненадолго. И твоей встрече
с  моей  дочерью не помешаю.  Я не  люблю ее.  Ты  можешь делать с  ней, что
захочешь.
     " Я не хочу общаться с тобой. Где мой настоящий брат?
     " Ты же убил его. . . Ножом.
     " Так это в нереальности!
     "  А  ты  различаешь реальность  и нереальность? "  ухмыльнулся призрак
брата. " Тогда ответь: Анела откуда явится?
     " Из моей любви, " с отчаянием в голосе ответил я.
     Призрак замешкался. Его прозрачные пальцы согнули металлическую вилку в
треугольник и бросили ее на тарелку, которая со звоном треснула пополам.
     "  Ты демагог, Скалигер,  "  прошипел призрак.  В  дверь позвонили  и я
бросился открывать ее. Шоколадные волосы Анелы и ее короткая бордовая юбочка
были до удивления сухи.
     " Ты не попала под дождь?
     " Я же из тебя пришла  к тебе, Скалигер! " Анела улыбнулась " А это мой
папочка, " указала она на призрак брата тонким пальчиком.
     " Привет, Анела,  " осклабился призрак. " Ты совсем не похожа на  меня.
Кстати, и на Фору тоже. Ты похожа на Скалигера.

41

     Пробудитесь  сейчас те,  кто  спит. Откройте глаза,  и вы  из  яви снов
окажетесь  в снах действительности. Пребывайте в молчании и  не  пропускайте
ничего  ни  зрением,   ни  слухом,  а  только  ненасытно  предайтесь  искусу
путешествия,  в  котором  сможете   насладиться  самосозерцанием   трепетных
фантасмагорий в вашей блуждающей душе.
     Что может случиться с вами в будущем, если ваше будущее " есть прошлое,
которое вы принимаете за настоящее. Не задумывайтесь,  когда в  ночные  часы
вас  нечто  подталкивает  поднять взор  к  бегущим  звездным  небесам  и  вы
чувствуете,  что это не  вы вышли  из них, а они " из вас, что  они являются
порождением   ваших   невнятных   колеблющихся   ощущений  и   непроявленных
откровений, ползающих в  лабиринтах вашего  сияющего эго, как  сухие  змеи в
первобытных песках  Австралии, беспрестанно ищущих  выхода  к единому  морю,
полному еще более