, старый хер!  "  и  существо протянуло ему маленькое
измызганное зеркальце.
     То, что он увидел, его удивило: бесцветные глаза, бледное лицо. Бледное
лицо к тому же было испещрено множеством морщинок.
     Аркадий  вернул зеркальце  с  благодарностью  и протянул пачку  сигарет
нахальному смеющемуся существу с накрашенными желтыми глазами.
     " Не знаю, чего ты хочешь, " сказала Черная курточка. " Пойдем!
     Они шли  по  пустынному  ярко освещенному бульвару,  привлекая внимание
редких  прохожих:  сильный  молодой человек в спортивном фиолетовом костюме,
рядом  с  которым шла странная  фигура,  принимающая  облик  то  козлоногого
старикашки,  то сиамской кошки, то разбитной  накрашенной девицы, -  все это
вызывало нездоровое любопытство, удовлетворявшееся самыми разными способами.
     " Ваши  документы! "  возникнув  перед ними из ближайших кустов, строго
сказал любопытный краснощекий милиционер.
     " Мяу-мяу, " услышал рядом с собой Аркадий. " Мяу...
     " У меня документов с собой нет, " ответил Аркадий.
     " Тогда пройдемте.
     " Куда это? " возмутился Аркадий.
     " Я вам покажу, молодой человек. И кошку с собой забирайте.
     Аркадий наклонился и взял кошку  на  руки.  Она ласково  ткнулась своей
мягкой мордочкой в его  широкое плечо и  замурлыкала. Волна светлой нежности
пробежала по накачанному телу Аркадия, и он поцеловал кошку в черный кожаный
носик.
     " Вы педераст?
     " В каком смысле?
     " Ну, кошек целуете, и прочее, " пояснил милиционер.
     " Позвольте, какая связь между кошками и педерастами?
     " Конечно  же, не телефонная... Ха-ха-ха, " живо рассмеялся  милиционер
собственной  шутке и закурил. " Не хотите? " предложил  он  Аркадию. Аркадий
вежливо отказался.
     " Далеко идти еще? " поинтересовался он у милиционера.
     " Я и сам не знаю. Я ведь не из столицы. Я здесь проездом.
     " Так чего же вы ко мне пристали?
     " Мне скучно. А до моего самолета еще двенадцать часов.
     "  Я вас понял,  " продолжил Аркадий. " Все эти часы я проведу с  вами,
покажу вам Москву...
     " Не надо Москву. Вы покажите себя.
     " Я  не прочь показать вам свой  душевный мир, но для этого  необходимо
купить воблу. Я знаю, где она продается.
     " Тогда пошли, " согласился милиционер.
     " Кстати, как вас зовут?
     " Платон...
     " Что вы этим хотите сказать
     " То, что я любитель всех прекрасных тел.
     " Вы слишком умны для милиционера, " произнес Аркадий.
     " Только не вам оценивать  интеллект  наших органов, недовольно ответил
милиционер Платон, " Это моя прерогатива...
     "  Еще  одно  такое  гадкое  слово  и  я  упаду  в  обморок, " капризно
воскликнула  Черная  курточка,  мигом превратившаяся  в  себя из кошки,  как
только спрыгнула с рук Аркадия.
     " Мне никто не может запретить то, что я хочу, ибо я вне службы сейчас.
Поэтому повторяю: это моя прерогатива!
     Черная курточка рухнула  на влажную, покрытую  кирпичной пылью, дорожку
бульвара и стала превращаться в козлоногого  старикашку, одетого в ратиновое
пальто.
     " Ну что, довели старика, козлы! "  сказал он, когда к нему наклонились
Платон и Аркадий.
     " А кто вы собственно такой? " в один голос поинтересовались они.
     Омар   Ограмович  встал,   отряхнул  свое  ратиновое  пальто,  поправил
накрашенную прядь волос и ответил: "Спросите об этом у  Скалигера!  Вот он и
сам идет."

58

     Они повернулись ко мне навстречу. В их глазах, удивленных и напуганных,
я увидел то, что  меня всегда  разочаровывало в  людях:  в их глазах таилась
смерть,  безысходность,  конечность  зажженной свечи жизни, которую неведомо
кто, но потушит  рано или поздно.  Я живу так,  как я хочу, потому  что  мне
неинтересно  жить   иначе,   потому   что  любое  ограничение   собственного
существования является насилием над тем высшим началом, которое и определило
именно  твое существование, вбирающее все мыслимое и немыслимое, принимающее
облик  видимого и невидимого миров. Если шествие вне  времени и пространства
влечет тебя к какому-либо завершению, значит шествие  твое ущербно и никогда
ты не сможешь полностью воплотиться в самого  себя.  Трассирующее  сверканье
чужого   бытия,   рожденного  в   моем  мозгу,   в  многошарии   вселенского
гармонизирующего  абсолюта  приносит  слабое удовлетворение  галлюцинирующим
утехам филолога,  привыкшего пребывать  в молчании и  забвении. Я  смотрю  с
некой высоты на  то, что происходит вне меня  и вокруг меня, и  понимаю, что
каждый миг  моей  жизни  и  смерти,  слитых  воедино,  полон  беспредельного
страдания  и  тоски по  несуществующей  красоте иного,  которое  чаще  всего
смотрит на меня дряблым взглядом похотливой старухи, моющейся в общественной
бане. Холодное  прикосновение жестяных  шаек, липкие доски топчанов,  кислый
вкус  редкой мочалки тревожили во мне  стальную струну спящей страсти, глухо
дребезжащей в  чаду женских голосов. Тело старухи было плотным с  совершенно
плоским  задом на низких, покрытых буграми узловатых фиолетовых вен,  ногах.
Из-под  морщинистых  подмышек  выбивались скрученные косички седых волос,  а
там,  где  ,  казалось,  их  быть должно значительно  больше,  выпирал лысый
розовый  лобок с разомкнутой мясистой щелью. Страшное сочетание расцветающей
юности  с  мертвенной  старостью  лишили  меня дара  речи  и соображения.  Я
спрятался  под  топчан  и ужаснулся  обилию  черных,  рыжих,  русых,  лысых,
передвигающихся  в  пару  и чаду,  дирижаблей  любви,  обращенных  к  глазам
малолетнего неофита, в прорезывавшихся  небесах которого  их  шествие отныне
стало бесконечным. В меня проникли их  невидимые щупальца, сжали лихорадочно
бьющееся  сердце  в железное  кольцо  безысходности,  напоили сладким  ядом,
который  только  приближает последние  минуты,  но не  дает  насладиться  их
исходом,  и  потом  отпустили навсегда, высосав из  меня счастье  беспечного
созерцания, призвав в ряды алчущих покорителей и завоевателей.

59

     Я выследил эту старуху.  Она жила в полуподвале и работала уборщицей. К
ней часто заходил Кондер. Ставил бутылку на  стол, снимал одежду и так, сидя
голым за  столом,  выпивал ее один. Старуха  сидела рядом  и  после  каждого
опустошенного стакана снимала то кофту, то юбку, то лифчик, то трусы. Кондер
допивал  бутылку,  валился  под стол,  а она поднимала  его и укладывала  на
постель, пристраиваясь рядом.
     " Иди к нам, " сказала старуха, увидев меня.
     " А ты кто?
     " Я твоя старость.
     Я пролез в  окно  и  сел  рядом на  край жесткой постели. Старуха долго
смотрела на меня, внимательно изучая потухшими глазами мое бледное лицо. Мне
показалось,  что   это  продолжалось  целую  вечность,  обозначение  которой
виделось мне в пролетающей птице на фоне бездонного серого неба, в глинистом
срезе  разверзнутого оврага, кое-где  заросшего вялой истомившейся травой, в
стремительно прогромыхавшем  поезде,  в  светящихся  окнах  которого  темные
силуэты одноголовых существ, подобно медузам, дымными  абажурами качались из
стороны в сторону. Если бы я знал, куда и зачем все это устремлено, я был бы
самым несчастным  человеком  на земле.  Но  жизнь,  которую  я  ненавидел  и
презирал  за  ее железные  звенья  событий, намертво связанных между  собой,
давно уже выбросила меня из  своего русла, и  поэтому я свободно пребывал  в
своем  мире,  преисполненном  иллюзий и упований  на бесконечную целостность
бытия, похожего на колыбель младенца.
     Пустое сердце  бьется  ровно,  в руке не  дрогнул  пистолет. Я  был  на
Кавказе  и  видел домик,  где  жил  гений,  видел дерево на  ранней заре,  у
которого  он писал свои молитвы, и я подумал тогда, что рождаются сущности в
человеческом  обличии  на  планете Земля,  у  которых вместо  сердца  жгучий
сияющий  сгусток истекающих мелодий, никем  не слышимых и  никому не нужных,
кроме них самих. Разве ему и ему подобным могла бы так беззастенчиво явиться
старость и позвать к себе? Мерзкая  старуха не  сводила  с меня глаз  и тихо
улыбалась,  как будто зная  наперед, что я  лягу с ней в постель,  в которой
пьяно  ворочался  блудливый Кондер,  похрапывая и чмокая заблеванным  ртом с
остатками грубой пищи, завязшей в железных зубах.
     " Не бойся, Юлий, " говорила старуха, раздевая меня.
     Где  я? Пелена забвения окутала меня и я забыл: молод я  или безнадежно
стар. Горячие руки сильной мускулистой старухи ласкали мое тело, по которому
пробегали бугристые судороги пробуждающихся влечений. Старуха взяла мое тело
и положила его между собой и Кондером. Когда она укрыла всех тяжелым зеленым
китайским  пледом, я от духоты  и смрада  потерял  сознание,  которое  голая
старуха  нашла  и повела за  собой. Я  чувствовал себя  беспомощным птенцом,
брошенным на произвол судьбы. Ко мне подлетала  двукрылая падаль  и совала в
рот красного извивающегося червя,  напоминающего  гипертрофированный  клитор
гермафродита.  Я с отвращением  заглатывал  его  и  он,  склизко проскакивая
пищевод, копошился в желудке, доставляя мне адскую  сладкую боль, прорываясь
дальше  в  загаженные трубы сизых  кишок. Сияющий орган ануса выталкивал его
наружу, где жесткие клешни теплокровного насекомого подхватывали его и вновь
подбрасывали  вверх,  чтобы летающая падаль ловила его и вновь совала мне  в
постоянно открытый рот, который заменил мне лицо.

60

     " Что ты делаешь, старуха? " закричал протрезвевший Кондер.
     " Я учу его понимать то, что он презирает.
     " Мне это  не нравится, " сказал Кондер и  быстро вскочил с постели, на
ходу натягивая длинные черные трусы. Старуха оставила в покое мое сознание и
набросилась на Кондера.  Свалив его на дощатый крашеный пол,  она насиловала
его длинным извивающимся клитором. Кондер беспомощно всхрапывал и рыдал, как
дитя.
     " Улыбайся,  как Капитолина, "  поучала  его старуха,  энергично двигая
плоским задом.
     " Оставь его! Иди ко мне, моя старость! " закричал я.
     Старуха с удивлением повернула ко мне свое лицо и я  увидел бесконечный
ряд  своих  непрожитых  лет,  мятущихся,  глупых,  неоформленных  в  события
неразвившейся жизни.
     " Иди, иди ко мне, " повторил я, протягивая руки.
     Уродливая  колеблющаяся  субстанция  бросилась  в  мои  объятия,  и  мы
забылись  в  сладких неповторимых  грезах  взаимного  понимания  собственной
обреченности.
     " Что же ты, Анела? Как ты могла так поступить со мной?
     " Юлий, мой милый мальчик, ты вызвал меня и забыл. Я решила
     вернуть тебя через ужас, через кошмар видимого.
     " Ты так и останешься такой старой и гадкой?
     "  Еще  немного  твоей  любви  и  я  вновь  стану  прежней  девочкой  с
шоколадными  волосами.  Вернемся  в  наш  океан,   который  избавит  нас  от
наваждений громоздящихся реалий мира.
     " Я не понимаю тебя.
     " Не надо понимать. Попробуй почувствовать.
     Мы  вернулись  в океан  наших  ощущений  и  плыли  на  желтом матраце к
неведомым  берегам  будущего,  где стояла  снежная синяя  деревянная  горка,
покрытая  серебряным льдом, по  которому  мы с Анелой съезжали, лежа друг на
друге,  под свист румяных молодых друзей  и счастливых подруг. Врезавшись  в
мягкую  сугробную  пыль,  мы сладко целовались  до синяков на  пухлых губах.
Потом вставали, отряхивая друг друга, и шли ко мне домой, и пили  алый чай с
толстыми поджаренными пирожками с  вареньем,  и  улыбались друг другу.  Мама
смотрела на нас, подсаживалась рядом, говорила какие-то  ласковые слова,  от
которых кружилась голова и на глаза набегали слезы.
     " Какие вы хорошие!
     Кто и по  какому  праву лишил меня  счастья, исчезнувшего в  прошлом  и
оказавшегося в неосуществимом будущем? Мой больной  мозг, как большой  паук,
свивающий  ткань  смерти   из  ложных   мудрствований,   шагающей  в  бездну
цивилизации,  надорвался  и  стал  извергать  из себя  монструальные  потоки
фантомных   всполохов   кинжальных  идей,  разорвавших   радужную   прелесть
неведения.
     Три  моих  тела  разрывали  мой дух на  части: одно  билось  в  розовых
конвульсиях  рядом  с  алчной  и  страстной   старухой,  другое  предавалось
безмятежному  блаженству  на  крыше  сарая,  а  третье  убегало поспешно  от
умирающего  учителя Омар Ограмовича.  Я "  безликий  и  созерцающий " тщетно
пытался объединить  их  в  одно, которому  и  была предоставлена  счастливая
возможность беспрепятственно блуждать во времени и пространстве.

61

     Берлинский  воздух  был  пропитан  запахом  сочных  лаковых  сосисок  и
янтарного  пива.  Вежливые улыбающиеся  немцы уступали нам  дорогу, и  мы  с
Гретой чувствовали себя важными персонами  в  отечестве  Гете  и  Бетховена.
Сентябрьское утреннее  солнце  мягко  золотило  улицу,  по  сторонам которой
зазывно располагались многочисленные уютные кафе.
     " Юлий, давай выпьем по чашке кофе, " предложила Грета.
     Я  молча  кивнул,  и мы сели  за один из столиков, весело поглядывая на
проходящих мимо людей, дожидаясь официанта. К нам подошел Ликанац.
     " Две чашки кофе и сигарет, " заказала Грета.
     Я не мог не узнать Ликанаца в стройном, одетом  во все белое, белозубом
негре. Его выдал алый обрубок языка,  который неловко  вывалился  за большие
сиськообразные губы и тут же был затолкан обратно в белозубый рот.
     "  Не правда  ли,  наш официант  очень  симпатичный  молодой человек? "
спросила меня Грета.
     " Чем же он понравился тебе?
     " У него очень печальный взгляд. Он, видимо, много страдал.
     Восхитительная  Грета  влюблялась  во  всех  мужчин  без исключения:  в
красавцев,  в  уродов, в  черных  и  белых, желтых и  коричневых.  Она  была
настоящей женщиной, непрестанно ищущей приключений,  которые, по ее  мнению,
прежде  всего исходили от противоположного  пола.  "Женщины  очень скучны, "
говорила  она мне, тесно прижимаясь тощим  бедром на заднем сиденье шустрого
фольксвагена, мчащегося из  Берлина к месту моего будущего выступления перед
студентами. " У меня  нет и не было подруг среди них, потому что большинство
их желает  только  одного: свить  гнездо,  выйти замуж и благополучно  ждать
старости,  которая вытянет их груди, покроет  морщинами кожу  и  выдернет из
лобка последние волоски. Ах, Юлий, если бы ты знал, как я умею любить!". Она
поворачивала ко мне свое  изможденное юное лицо и страстно  целовала в щеку.
При  этом шофер Карл зябко  поеживался,  как  будто ему  за  шиворот  кто-то
засовывал скользкую холодную змейку.
     " Оставь меня в покое, Грета. Я говорил уже тебе, что у меня в Германии
чисто  литературные интересы  и  немки, даже  такие  темпераментные, меня не
интересуют.
     Она обиженно  надувала свои  малиновые полные  губки с сетью белобрысых
еле  заметных  волосиков и умолкала.  Сейчас  же  ее темные глаза вспыхивали
искорками, как только к столу подходил Ликанац в обличье негра, и она сладко
облизывалась, глядя на его непомерно вздутые мускулистые ягодицы.
     " Нет, он определенно хорош
     Я  отпил  глоток кофе  и затянулся  сигаретой.  Германский мир мне  уже
порядком надоел  своей размеренной экстравагантностью: много  порядка, много
пива,   мало   романтики,   мало   мистики.   Численная   последовательность
существования  была  заметна во  всем,  и я был даже  рад, когда  в один  из
поздних  вечеров  в  мой  номер  в   гостинице  случайно   забрел   хмельной
соотечественник, развалился в кресле, выставил бутылки  на журнальный столик
и предложил отметить свой день рождения.
     " Меня зовут Карл Вениаминович Стоишев. Я " по профессии бухгалтер.
     " Так вы же умерли от белой горячки!
     " И что же?  Умер в  России, воскрес в Германии, " невозмутимо  ответил
мой гость.
     " И что же вы здесь делаете?
     " Жду своего телесного истечения здесь на германской земле, чтобы потом
воскреснуть где-нибудь  в иной точке земного шара.  Я, знаете ли, оптимист и
верю в то, что когда-нибудь вновь вернусь в Россию, к своей любимой жене Лие
Кроковне. Мне  известно, что  она увлеклась маститым писателем Куриногой, но
это  меня мало волнует,  ибо он не  знает бухгалтерского учета эзотерических
реалий  бытия и  скоро должен исчезнуть  безвозвратно в глубинах времени.  Я
ведь дистанцировал  себя на всякий  случай в облике вашего  шофера  Карла, и
если я по незнанию своему  перейду определенную черту, то  именно он  примет
мою эстафетную палочку неистребимости.
     " Я  мало что понимаю  в ваших словах, Карл Вениаминович,  по-моему, вы
говорите совершенно абсурдные вещи, потому что сам являюсь странником своего
блуждающего  больного  мозга  и  твердо  уверен  в  том,  что никому еще  не
удавалось вернуться туда, откуда был начат путь истекающей жизни.
     "  Вы, милый  мой, филолог, а я, в своем роде, математик и у нас с вами
разные точки  отсчета. Я  начинаю свой путь  с единицы,  с числа,  а  вы "со
слова, с буквы. Вы строите фразу, периоды,  а я " конструкцию, которая, если
и разрушится, то именно до изначальной единицы. Вам это понятно?
     " В какой-то  мере. Хотя и хотел  бы вам  возразить тем, что слова есть
числа жизни, а числа " есть слова  смерти. Поэтому  мы, в какой-то мере, две
стороны одной медали, болтающейся на груди вселенной.
     "  Мне  знаком ваш  трактат,  Юлий.  Алексей  Федорович искал  в  слове
спасения  от абстракций и  ввел его в мир абстракций, то есть, вышибал  клин
клином, и  вы  поступаете так же,  то  есть  вы не оригинальны.  Космическая
бездна  нема,  но  она  наполнена  прежде  всего  числами,  или, если  иначе
выразиться,  "  немотствующим  языком отсутствующих.  Слово  убивает,  число
рождает  сущности,  которыми  мы и  являемся. Вы  тоскуете по  своим умершим
родителям, хотя и не понимаете, что тоскуете  по  числам,  которыми они были
обозначены.  Предаваясь  эйфории слов,  вы пытаетесь  вернуть в  лоно  своих
понятий  их  эзотерику  и  причиняете  им   страшную   боль.  Словом  нельзя
сконденсировать жизнь и смерть, а числу все подвластно.
     " Да, возможно,  в ваших  размышлениях есть много  бесспорного, но я не
хотел бы следовать за вами, ибо ваш путь уныл и сер.
     " Да,  быть бухгалтером бытия скучновато, но  зато спокойно и  выгодно.
Ваши фантасмагории  рано или поздно истощатся,  и  вы придете к  единице,  о
которой я вам сказал в начале нашей беседы. Вы пойдете с ней, как с посохом,
по пустынной равнине космоса и  будете молчать, потому  что  никого там нет,
кто бы смог на слово ответить словом. Вы еще вспомните меня. Прощайте.
     Карл Вениаминович приподнялся с кресла, хохотнул и исчез.

62

     "  Нет,  он определенно очень хорош,  "  продолжала  утверждать  Грета,
смачно поглядывая на негра. " Я хочу отдаться ему.
     " Ах, Грета, делай, что хочешь, но помни, что через полчаса нас ждут  в
библиотеке.
     " Я успею, Юлий.
     Она встала и  вихляющей походкой направилась в павильон кафе. Я нащупал
в кармане  несколько марок, достал их  и положил  на  стол, придавив  пустой
чашечкой из-под кофе. Я видел,  как  за стеклом павильона агрессивная  Грета
срывала белоснежную рубашку с  Ликанаца, который умоляющими  глазами смотрел
на меня и беззвучно  просил  о помощи. Грета повисла на нем, обхватив тощими
длинными  ногами  его поясницу. Ликанац истерично  задергался, черный  штырь
выскочил из-под бледных ягодиц  Греты  и исторг плотный  фонтан  студенистой
спермы на появившегося внезапно Платона в милицейской форме.
     Платон  достал из  кармана  брюк  большой серый платок  и  стал  нервно
обтирать загаженный китель.
     " Я вас привлеку к ответственности! " закричал он.
     Грета ловко соскочила с Ликанаца и пустилась наутек.
     " Остановись, распутница!
     Но,  не обращая никакого внимания на слова Платона, Грета лишь еще выше
задрала юбку и бежала в неизвестном направлении  по германской земле, вихляя
бледными тощими ягодицами. Негр  с расстегнутой ширинкой и высовывающимся из
нее, качающимся  из стороны  в  сторону от напряжения, черным  штырем  стоял
перед Платоном смущенно и дерзко.