к метко набросал в своем рассказе, все эти годы не держала
зла".
   - Я не случайно задал этот вопрос,  профессор,- как ни в чем не бы-
вало продолжал Хеффернан.  - Очень сомневаюсь, чтобы Джеймс Джойс ког-
да-нибудь  лечился у зубного врача на Норт-Фредерик-стрит.  Все дело в
том, что опрашиваемая хотела только одного - известности.
   Впоследствии Фицпатрик описал мне выражение лица профессора Флакса.
"Потухший взгляд,- сказал он,- как будто изнутри свет перекрыли". Ста-
рик,  нахмурившись,  уставился на Хеффернана - он не сразу понял,  что
тот имеет в виду.  Ведь после разговора на кухне миссис Магинн его от-
ношения с этим студентом совершенно  переменились,  стали  дружескими,
даже, пожалуй, уважительными.
   - Я присутствовал при беседе профессора с этой немолодой женщиной,-
продолжал Хеффернан,- и у меня возникло впечатление, что она все выду-
мала. Признаться, я полагал, сэр, что такое же впечатление сложилось и
у вас.
   - Полно, мистер Хеффернан, эта женщина не способна на ложь.
   - На Норт-Фредерик-стрит никогда не практиковал зубной врач по  фа-
милии О'Риордан.  Этот факт ничего не стоит проверить, сэр,- отчеканил
Хеффернан и сел.
   В зале воцарилась гнетущая тишина.  Все глаза  были  устремлены  на
профессора Флакса, который слабым, срывающимся голосом проговорил:
   - Но зачем ей было все это выдумывать, мистер Хеффернан? Такая, как
она, вряд ли читала рассказ, она вряд ли знала...
   - Должен вас разочаровать, сэр,- перебил его Хеффернан, вновь поды-
маясь  со  своего места.  - Эта старушенция способна на все ради одной
несчастной фунтовой банкноты. Она, видите ли, скряга, сэр. А произошло
вот что,- продолжал он уже громче, обращаясь ко всему залу. - Какой-то
студент, которого уважаемый профессор завалил на экзамене, решил отыг-
раться  и воспользовался подвернувшейся возможностью.  Только и всего.
Наш друг Джеймс Джойс,- добавил он,- вне всякого сомнения,  оценил  бы
этот розыгрыш по достоинству.
   Вперившись в  пол,  профессор Флакс с тяжким вздохом поднес к губам
стакан с водой.  По словам Фицпатрика,  не составляло  большого  труда
прочитать  в  этот момент его мысли:  "Я дурак и в полной мере доказал
это.  Доверчивый болван, посмешище". Перед людьми, которые столько для
него значили, его выставили проходимцем, да еще без всяких на то осно-
ваний.  Никогда уже не быть ему полноправным  членом  Общества  друзей
Джеймса Джойса. Наутро о происшедшем узнают все его студенты.
   По залу  пробежал шепоток,  люди потянулись к выходу,  и Фицпатрику
вспомнилась почему-то кухня миссис Магинн:  на столе инжирное печенье,
чай  - и две старые куклы,  пляшущие под дудку Хеффернана.  Вспомнился
Фицпатрику и голос служанки,  чья история - уж слишком хорошо он  знал
своего  друга  - с самого начала показалась ему сомнительной.  Он стал
мысленно ругать себя за то,  что не увел старика,  не сказал ему,  что
все это неправда.  Он поглядел сквозь сгрудившуюся в проходах толпу на
одинокую фигурку в твидовом пиджаке цвета овсяной каши и с грустью по-
думал,  что подобное унижение нередко кончается самоубийством. В кори-
доре,  когда  Хеффернан  предложил  ему  пойти  посидеть  в  баре   на
Энн-стрит, он послал его к черту, чего тот никогда ему не простил.
   - Не  понимаю,-  сказал  Фицпатрик,  когда мы с ним уже много позже
вновь пришли посидеть в Колледж-парк,- ну как можно быть таким  мелоч-
ным?  Ведь ничего же особенного старикан ему не сказал. "А вы, я смот-
рю, все еще у нас?" Подумаешь.
   Я что-то ответил,  не помню что.  Профессор Флакс не покончил с со-
бой;  он  умер  естественной смертью через год после своей злополучной
лекции.  Хеффернан солгал и тут: профессор не "упек в психушку" жену и
двух сестер;  в некрологе, помещенном в "Айриш таймс", отмечалось, что
он был единственным ребенком и холостяком; некролог, впрочем, получил-
ся  какой-то куцый:  о конфузе,  происшедшем с профессором,  говорил в
свое время весь город, и история эта не забылась по сей день.
   В Колледж-парке играли в крикет,  мы с Фицпатриком наблюдали за иг-
рой  и  говорили о профессоре Флаксе.  О его ироническом замечании и о
том, как замечание это ущемило самолюбие Хеффернана. Говорили о любви,
ради  которой молоденькая служанка из рассказа Джойса пошла на воровс-
тво,  и о скаредности,  заставившей старуху пойти на  обман.  Упомянул
Фицпатрик и свою непомерную лень - слабость, свойственную всем нам.