радушии.
   - Пойдем перекусим. Надеюсь, ты не против?
   - Нет. Я не обедал.
   Джири засуетился.
   - Тогда не пойдем в кафе. Лучше в гостинице закажем нормальный обед.
   Он говорил живо, радостно, без всяких усилий, слова лились из него сами
собой, а ноги несли к дверям гостиницы.  Голодный  мальчик,  добрый  отец,
горячая еда, а все остальное можно с легкостью отбросить.
   Дэвид помалкивал и, только  когда  они  сели  за  столик  в  ресторане,
спросил:
   - Ты здесь остановился?
   - Да.
   - Надолго?
   - Еще не знаю. Пока не улажу все свои дела.
   Дэвид посмотрел на него серьезно и испытующе.
   - Какие дела?
   Если бы Джири хотел быть честным до конца, он ответил бы -  "барабаны".
Потому что вот уже  несколько  месяцев  кряду  в  уши  и  грудь  его  била
барабанная дробь. От этих барабанов не только  шумело  в  голове,  но  все
внутри дрожало, иногда они звучали так, словно по ним бьют тихо, иногда  -
точно тихо и медленно ударяют  палочками,  обмотанными  чем-то  мягким,  а
иногда - будто бьют очень  быстро  и  очень  громко.  В  последние  недели
семейной жизни он часто просыпался совсем рано и  лежал  рядом  со  спящей
Элизабет, а барабанный бой был таким  неистовым,  что  Джири  не  понимал,
почему Элизабет не просыпается.
   Он мог бы еще рассказать  Дэвиду,  как  однажды,  когда  наступила  эта
горькая пора, он поехал по делам  в  Лондон,  а  на  обратном  пути  домой
очутился на вокзале чуть раньше, до отхода поезда еще оставалось время,  и
он пошел в кафе и сидел себе там спокойно, и, пока он  был  там,  барабаны
безмолвствовали. Он прислушивался и прислушивался, но их не было слышно. А
когда сел в поезд и состав тронулся, они снова загремели. Вот  после  того
случая желание перебраться на вокзал, подальше от барабанов, все крепло  и
крепло в нем.
   Он мог бы рассказать Дэвиду о барабанах. Но не рассказал. Вместо  этого
пожал плечами и ответил:
   - Да так, мелочи. Насчет того, где мне жить дальше и что делать.
   - Пап, - сказал вдруг Дэвид, - а почему ты не хочешь жить с нами?
   - Вы будете что-нибудь заказывать, сэр? - спросила официантка, неслышно
возникнув возле их столика.
   Джири заказал обед Дэвиду, себе - полбутылки вина.
   - Хочу отметить нашу встречу, - объяснил он. - И не чаял увидеть тебя.
   Официантка ушла. Дэвид молчал, разглядывая скатерть. Ему  было  больно,
что его вопрос, который он с трудом выдавил из себя, остался без ответа.
   - Послушай, Дэвид, - мягко произнес Джири.  -  Прежде  чем  ты  станешь
задавать мне вопросы, я сам хочу кое о чем тебя спросить.
   Мальчик ждал, безмолвный, настороженный.
   - Почему ты приехал сюда?
   - Чтобы найти тебя.
   - А кто сказал тебе, что ты найдешь меня здесь?
   Дэвид поднял вилку, поглядел на нее, потом положил на место.
   - Мне нужно было поговорить с тобой.
   - И ты приехал сюда. Но почему сюда? На вокзал?  Что-то  же  натолкнуло
тебя на мысль искать меня именно здесь.
   Дэвид вскинулся.
   - Я не ошибся, так ведь?
   Официантка принесла  суп  Дэвиду  и  бутылку  дорогого  вина,  торчащую
наискосок из  корзинки,  для  Джири.  Джири  не  торопясь  налил  немного,
пригубил, одобрительно кивнул. Официантка долила бокал и ушла.
   - Будь здоров! - сказал Джири Дэвиду, отпил и поставил бокал. -  Дэвид,
сынок, нет повода унывать. Я понимаю, у тебя теперь  многое  переменилось,
раз меня нет рядом, поначалу к  этому  придется  привыкать,  но  мы  будем
держаться друг за друга,  встречаться  сколько  захочешь.  Оттого,  что  я
больше не живу вместе с вами, я же не перестал  быть  твоим  отцом.  -  Он
снова отпил вина в надежде взбодриться. - Лучше так как есть. Когда-нибудь
я попытаюсь тебе объяснить. Даю слово.
   Дэвид покончил с супом. Он будто и не слышал отца. Но внезапно, оставив
ложку в пустой тарелке, посмотрел Джири прямо в глаза и спросил:
   - Почему ты живешь на вокзале? Вот что я не могу...
   - Кто тебе сказал? - быстро спросил Джири. Пластырь впивался  в  ребра,
боль доводила до изнеможения.
   - Если я отвечу, ты объяснишь, зачем ты это делаешь?
   Джири сперва замялся, потом ответил:
   - Да.
   - Я услышал это от одного мальчика в школе, - сказал  Дэвид,  подавшись
вперед. Официантка поставила перед  ним  мясо  в  кляре,  но  он  даже  не
заметил. Его глаза были прикованы к отцовскому  лицу.  -  Он  сказал...  -
Дэвид запнулся, - что ты все время на вокзале.
   - Картофель, сэр? - спросила официантка у Дэвида. Она спешила к  другим
столикам, но, пока Дэвид не выбрал себе гарнир, не могла отойти от них.
   - Возьми немного, - сказал Джири. - И капуста вроде ничего.
   Дэвид машинально положил себе гарнир. Официантка  отошла,  и  он  снова
начал:
   - Этот мальчик сказал, что ты...
   - Кто этот мальчик? Как его зовут?
   - Джулиан Робинсон.
   Джири задумался.
   - Наверно, это сын Филипа Робинсона.
   - Я не знаю, как зовут его отца. Он подошел ко мне на школьном дворе  и
сказал: "Твой отец ненормальный". - Дэвид испуганно опустил глаза. Вот  он
и произнес эти слова.
   Трижды, подумал  Джири.  Блейкни,  вокзальный  служащий  и  вот  опять.
Сколько он еще продержится? Трижды нападали на него за одно утро.
   - Ты поверил ему?
   Дэвид, не поднимая глаз, покачал головой.
   - Он объяснил, почему называет меня сумасшедшим?
   - Он сказал, что ты не уходишь с вокзала. Он сказал, что ты  все  время
слоняешься по платформам и вообще не  можешь  вести  себя  как  нормальные
люди.
   - А ты как считаешь? -  ласково  спросил  Джири.  -  Я  веду  себя  как
нормальный человек?
   - Не знаю, - ответил Дэвид. Лицо его вдруг все сморщилось, он отодвинул
тарелку. - Не могу есть, - простонал он.
   - Послушай, Дэвид, не волнуйся. Не знаю, что за небылицу придумал  этот
мальчик. Я совершенно здоров, ты же видишь.
   - Я ведь не о себе, - сказал Дэвид тихим, сдавленным голосом.  -  Пусть
их говорят, что мой отец сумасшедший. Я о тебе беспокоюсь, вот и все.
   Джири залпом допил вино. Он взял себя в руки, улыбнулся и сказал:
   - Ну, доедай и подымемся ко мне в номер. Я покажу тебе,  где  я  теперь
живу, расскажу, что сейчас делаю. Тебя это успокоит?
   - Да, -  ответил  Дэвид.  Высморкался  и  добавил:  -  Я  ведь  здорово
проголодался.
   - Вот и поешь как следует. - Джири улыбнулся. - Здесь неплохо готовят.
   Дэвид покончил с едой, и они поднялись наверх. Номер Джири - с  ковром,
занавесками, покрывалом на кровати, все в подобранной со  вкусом  цветовой
гамме, ванная, сверкающая  белизной  в  полуоткрытой  двери,  -  казалось,
воплощал суть обычной житейской мудрости.
   - Вот видишь,  Дэвид,  -  сказал  Джири,  опускаясь  в  кресло,  -  эта
гостиница удобно расположена, тут хорошее обслуживание и не так уж дорого.
Жить здесь мне с руки, пока я все не улажу. - И без паузы, чтобы Дэвид  не
пустился в дальнейшие расспросы, спросил: - Кто-нибудь  знает,  что  ты  у
меня?
   - Только ты.
   - Я имею в виду дома.
   Дэвид покачал головой.
   - Я больше не намерен спрашивать разрешения у мамы. Если я  сочту,  что
поступаю правильно, я так и сделаю.
   Джири нахмурился.
   - Ты еще мал, чтобы самому все решать, мой мальчик.
   - Я подумал, - сдержанно сказал Дэвид, - раз ты правильно поступил, что
ушел от нас _навсегда_, потому что больше не хочешь жить с нами, то ничего
страшного не произойдет, если я уйду на _один день_.
   - У нас с тобой разные ситуации.
   - Не понимаю, почему разные?
   Джири тоже не понимал и оставил вопрос сына без ответа.
   - Как бы там ни было, - сказал он, - я посажу тебя на поезд,  чтобы  ты
вернулся домой, пока они не стали волноваться.  Есть  подходящий  поезд  в
четыре пятнадцать.
   - А сколько до него еще осталось?
   Джири посмотрел на часы:
   - Около часа.
   - Хочешь избавиться от меня, да? - с горечью спросил Дэвид.
   - Просто не хочу, чтобы  дома  волновались,  -  ответил  Джири.  Потом,
взглянув на отчаявшегося сына, добавил  мягко:  -  Дэвид,  пожалуйста,  не
беспокойся. Как бы жизнь ни повернулась, я не оставлю тебя и ты ни  в  чем
не будешь нуждаться. И всякий раз, когда у тебя появится  желание  сказать
мне что-нибудь или спросить, приезжай ко мне.
   - А ты будешь здесь?
   - Где бы я ни был, ты будешь знать мой адрес. - Он вытащил бумажник.  -
Вот тебе на дорожные расходы. Держи их отдельно. - Он  протянул  ему  пять
фунтов. - Кстати, где ты раздобыл деньги на сегодня?
   - Взял из тех, что откладываю к рождеству. Почти все  взял,  а  хватило
только на билет в один конец.
   - У тебя билет только в один конец? - переспросил Джири. - А если бы ты
не нашел меня? Как ты собирался возвращаться?
   - Я решил оставаться здесь, _пока не найду  тебя_,  -  сказал  Дэвид  и
отвел глаза. - Я так по тебе соскучился.
   В груди Джири словно что-то треснуло. Словно чувства  его  хранились  в
каких-то хрупких стеклянных сосудах. А теперь сосуды разбились, и в  груди
сплошное месиво из крови и стекла. Он открыл было  рот,  попытался  что-то
сказать, но в голове все смешалось. Он  хотел  сказать,  что  бросит  этот
вокзал, поедет вместе с Дэвидом домой,  прямо  сейчас  же.  Хотел  позвать
Дэвида жить с ним в гостинице. Хотел объяснить  Дэвиду  насчет  барабанов.
Хотел пообещать  Дэвиду,  что  через  неделю  найдет  себе  другое  жилье,
переберется туда и Дэвид сможет приезжать  к  нему  и  жить  все  школьные
каникулы. Но больше всего он хотел сказать Дэвиду  что-нибудь  такое,  что
сняло бы тяжесть с души мальчика и с его собственной тоже. Слова  застряли
в нем, он вновь сомкнул губы, углы рта опустились. Отец и сын глядели друг
на друга через мертвое бездушное поле стола.
   - Ты вернешься когда-нибудь домой? - прошептал Дэвид.
   -  Дэвид.  -  В  горле  у  Джири   пересохло,   голос   скрипнул,   как
захлопнувшаяся дверь. - Обещаю тебе, я сделаю как лучше. Я постараюсь  все
уладить... - Слова его прозвучали неубедительно. Но сейчас слишком  поздно
говорить Дэвиду правду. Он сделал еще попытку: - Видишь ли, я хочу  начать
жить по-другому, эту другую жизнь ты поймешь  и  примешь  в  ней  участие.
Обещаю тебе, Дэвид.
   Лицо мальчика слегка просветлело. Но в глазах еще пряталась тревога; он
по-прежнему умоляюще  смотрел  на  отца,  словно  хотел  выпросить  что-то
ощутимое, с чем ему можно будет уйти отсюда.
   Джири был в отчаянии. Кровь и осколки стекла клокотали у него в  груди.
Он любил Дэвида. Он должен найти путь к его сердцу, должен, должен.
   - Посмотри! - внезапно произнес он, распахнул  и  скинул  пиджак,  стал
расстегивать пуговицы на рубашке. Сбросил  ее,  потом  нижнюю  рубашку.  В
тусклом свете унылого осеннего дня блеснул белый пластырь. Дэвид вскочил.
   - Господи, что это?
   Джири похлопал себя по груди.
   - Маленькое происшествие. Но ничего страшного.  Я  упал  и  сломал  два
ребра. Поэтому не смогу отсюда никуда двинуться еще недельку, а то и  две.
Меня амбулаторно лечат в больнице, она в конце привокзальной улицы.
   Охваченный ужасом и жалостью, Дэвид не отрываясь смотрел на пластырь.
   - Больно?
   - Сначала немного болело. Две первые ночи не мог спать.  А  сейчас  уже
все в порядке.
   - Как же это случилось?
   - Поскользнулся на верхней ступеньке лестничного марша. То ли банановая
кожура виновата, то ли кусок сальной бумаги, а может, еще что-нибудь.  Как
бы то ни было, когда я очутился на нижней ступеньке, два  ребра  с  одного
бока были сломаны.
   - Тебя подняли?
   - Я сам поднялся, - ответил Джири.  Ему  вдруг  стало  стыдно  за  этот
спектакль, и он быстро оделся. - Теперь ты сам видишь,  -  закончил  он  с
кривой усмешкой, - есть дельце, вынуждающее меня торчать здесь, даже  если
отбросить остальное.
   Дэвид подбежал к окну.
   - Мне теперь полегче. Повидал тебя, узнал, что с тобой случилось, и  во
всем этом...
   - Есть свой резон?
   - Да, есть.
   Теперь они оба успокоились и улыбались друг другу. Клокотание  в  груди
Джири стихло. Ему даже показалось, что стеклянные осколки могут  срастись,
как ребра.
   - Ну-с, нам пора на вокзал, - сказал он, взглянув на часы.
   - Уже?
   - Так ведь сколько успеть  надо!  Узнать,  с  какой  платформы  отходит
поезд, купить тебе билет. Можешь подобрать себе в киоске книжку по  вкусу.
К тому времени, как мы все это проделаем  и  напоим  тебя  чаем,  подойдет
время отъезда.
   Он застегнул пиджак и направился к дверям.  Тишина  в  номере  начинала
угнетать его.
   - Пошли!
   Дэвид нехотя двинулся за ним.
   - Ты мне будешь писать? - спросил он отца.
   - Каждую неделю, - с радостной готовностью ответил Джири.
   - А когда заживут ребра, дашь знать?
   - Пришлю телеграмму, как только снимут пластырь.
   Оба рассмеялись.  Смех  этот  делал  их  шаги  невесомыми,  они  словно
катились на роликах  -  сначала  по  коридору,  потом  в  лифт.  Нигде  не
задерживаясь, Джири пересек холл и направился к вокзалу.
   Как только они оказались в неиссякаемом людском потоке, то  приливающем
на перрон, то откатывающемся от него, Джири вновь стало  легче  дышать.  В
конце концов, проблемы его разрешимы. У Дэвида теперь будет  спокойнее  на
душе. Узы, связывающие их, на время ослабли, а сейчас все опять  на  своих
местах. Даже  ирландец  помог  этому,  благодаря  ему  у  Джири  появилась
объективная  причина  жить  в  гостинице.  Он  с   любовью   взглянул   на
светловолосого мальчугана, шагавшего рядом. И тут увидел Блейкни.
   Очки доктора Блейкни поблескивали в лучах фонаря, под которым он стоял,
- в это время года фонари горели и днем. Должно быть, он  пораньше  пришел
на вокзал к тому же поезду в  четыре  пятнадцать,  каким  Джири  собирался
отправить Дэвида. А что, если они увидят друг друга? И Блейкни  от  нечего
делать начнет донимать ребенка вопросами, ведь ехать им больше часа?!
   Джири  резко  остановился.  Надо,  чтобы  они  ехали  врозь.   Несложно
проследить, как Блейкни сядет в поезд, займет свое место, а потом Дэвид...
   Но тут произошло худшее. В двадцати пяти ярдах от отца с сыном  Блейкни
повернулся и увидел их обоих.
   - Дэвид, - быстро проговорил Джири, - нам бы лучше... -  Он  оглянулся.
Справочное бюро было совсем рядом. - Надо сперва узнать, с какой платформы
тебе...
   - Вон расписание, - сказал Дэвид. - Там должно быть написано.
   Он подошел к расписанию и принялся изучать его. Мальчику было  приятно,
что он такой взрослый и сообразительный.
   - Я не доверяю этим расписаниям, - сказал Джири, в горле у  него  стало
сухо. - Вечно что-нибудь меняют без всякого предупреждения. - Джири сделал
вид, что не замечает Блейкни, величественной  походкой  приближавшегося  к
ним. - В справочном бюро все-таки...
   Джири в полном смятении переминался с ноги на ногу.
   - Вот! - воскликнул Дэвид, переполненный гордостью за  самого  себя.  -
Первая платформа. Он отсюда отходит,  папа.  Прямо  где  мы  стоим.  Скоро
подадут.
   Дэвид вытянул шею, чтобы получше разглядеть пути.
   - Прекрасно, - сказал Джири.  -  Пойдем  купим  билет.  Нечего  попусту
терять время, - резко добавил он. Блейкни был совсем близко. Джири схватил
Дэвида за руку и торопливо зашагал по платформе, но не прочь от Блейкни, а
прямо ему наперерез.
   - Что ты так торопишься, пап? - запротестовал Дэвид.
   - Вот мы и опять встретились! - радостно воскликнул Блейкни.
   - Угу, - промычал Джири и стремительно прошел мимо него.
   Они направились в зал продажи билетов, там им ничто не грозило.
   - У нас еще много времени, пап!
   Джири оглянулся.
   - Дэвид, ты заметил того человека? Который говорил с нами?
   - В очках? Только что?
   - Да-да, - подхватил Джири. Дыхание его участилось. Он вытащил  носовой
платок и вытер с лица испарину. - Пожалуйста, запомни, что я  тебе  сейчас
скажу, Дэвид. Не разговаривай с этим человеком.
   - Я ведь его даже не знаю.
   - Возможно, он поедет с тобой одним  поездом,  -  вполголоса  продолжал
Джири. - Если он начнет расспрашивать тебя, не отвечай. Встань и перейди в
другой вагон. Если захочешь, можешь пойти в ресторан, я дам  денег,  чтобы
тебе не разменивать свои пять фунтов. Но если он и  туда  придет  и  сядет
рядом с тобой, пересядь за другой столик или возвращайся в свое купе.  _Ни
в коем случае не разговаривай с ним_.
   Дэвид кивал головой, глаза его округлились от удивления.  Он  испытывал
священный трепет перед мощными страстями взрослых.  Он  вступил  на  арену
этих гигантов и оттого был переполнен чувством собственной значимости,  но
одновременно понимал, как он беспомощен.
   - Я буду держаться подальше от него, папа. - Он догадывался, что нельзя
расспрашивать: тут скрывалось нечто слишком серьезное и важное.
   Джири купил Дэвиду билет. Предстояло еще как-то убить  двадцать  минут.
Поезд, громыхая вагонными сцепами, лениво подкатил  к  перрону,  но  Джири
боялся отпустить Дэвида. Разрешить мальчику сейчас сесть  в  поезд  -  все
равно что на тарелке преподнести Блейкни сына. Разве что... Он просветлел:
   - Идем, Дэвид. Я посижу с тобой в вагоне до  отправления.  Мы  спокойно
там поговорим и не будем бояться, что поезд уйдет без нас.
   Мальчик медлил.
   - А что, если тот человек тоже сядет?
   - Он не посмеет подойти к тебе, пока я с тобой.
   Джири ошибся. Не успели  они  с  Дэвидом  устроиться  в  купе,  как  на
платформе появился Блейкни. Дэвид сидел у окна, и, поравнявшись с их купе,
Блейкни заметил мальчика. Заинтересованный, он остановился.
   - Он увидел меня, папа, - испугался Дэвид.
   - Ничего страшного, - ответил Джири. Такого наговорил  сыну,  что  тот,
поди, думает, будто Блейкни - детоубийца или вампир.
   - Но он смотрит на меня.
   Блейкни приветливо улыбнулся, подошел к окну. И тут  увидел  Джири.  Он
продолжал  улыбаться,  только  теперь  улыбка  стала  более  сдержанной  и
осторожной.
   - Пусть входит, что поделаешь, - процедил Джири.
   Блейкни исчез. Без сомнения, он прошел вдоль  вагона  ко  входу.  Джири
сидел не двигаясь, все в нем напряглось. Он чувствовал, как  влажная  кожа
на груди беспомощно бьется о пластырь.
   - А что ты будешь делать, если он войдет? - спросил Дэвид.
   Вопрос отрезвил Джири.
   - Он не опасен, Дэвид, - тихо проговорил он. - Я хочу  сказать,  он  не
причинит тебе вреда. Единственное, что  он  может  сделать,  будь  у  него
мало-мальская возможность, так  это  пристать  к  тебе  с  расспросами.  С
расспросами обо мне.
   - Я ведь ничего о тебе не знаю.
   - Есть кое-что, о чем он не прочь бы узнать от  тебя.  Но  я  не  хочу,
чтобы ты ему что-либо говорил обо мне.
   - Он твой враг, папа?
   В дверях купе стоял Блейкни и смотрел на них сверху вниз.
   - Да! - тихо ответил Джири.
   - А, мистер Джири, - приветливо протянул Блейкни. Он подтолкнул  дверь,
открывая ее пошире. - А вы мне вроде не говорили, что сегодня тоже  едете.
- Он вошел и поднял руку с "дипломатом", собираясь положить его на  полку.
- Не возражаете, я присоединюсь к вам?
   - Мне бы не хотелось, - коротко ответил Джири.
   - Я мешаю? - Блейкни оставался учтив и невозмутим.
   - Нам надо поговорить, - сказал Джири.
   - Сомнений нет, отец и сын, -  сказал  Блейкни.  -  Сразу  видно,  одна
кровь. И вам срочно надо побеседовать друг  с  другом,  не  откладывая  до
дома.
   - Мой отец... - начал было Дэвид. Вероятно, он хотел объяснить Блейкни,
что Джири никуда не поедет.
   Джири наступил Дэвиду на носок ботинка и не дал сыну докончить:
   - Я порядком не виделся с сыном, Блейкни. И хочу спокойно потолковать с
ним. Вот мы и сели пораньше в поезд, пока народу немного.
   - Странно, - удивился Блейкни, - у вас же есть номер в гостинице.
   - Блейкни, это бестактно. - Сердце у Джири учащенно забилось. - Похоже,
вы считаете, что профессия дает вам полное право совать нос в чужую личную
жизнь и слушать чужие разговоры.
   - Да, - ответил Блейкни, все еще держа "дипломат" в  согнутой  руке.  -
Некоторые профессии дают такое право.
   - Запомните, я не ваш... -  С  языка  Джири  чуть  не  сорвалось  слово
"пациент", но он вовремя спохватился. Только не при  Дэвиде!  Проис