о посетителя. И тут же вытаращил
глаза от испуга. - Джо! Что случилось?! Да не молчите же вы!
   В квартиру нетвердой походкой вошел Бирок, держа  на  руках  обмякшее
тело Фэй. Она была без сознания. В лице - ни кровинки, губы синие.
   - Мистер Бэрдет! Боже мой!..
   Бен тут же перехватил у него жену и уложил ее на диван.
   - Фэй... - Он похлопал ее по щекам. - Фэй, милая! Но в ответ  женщина
пробормотала лишь что-то невнятное. Бирок открыл в  гостиной  оба  окна,
чтобы дать приток свежего ночного воздуха.
   - Так что там произошло? - выкрикнул Бен, а сам уже рванулся в кухню,
схватил полотенце, намочил его холодной водой и, прибежав назад, тут  же
положил его на лоб жене.
   - Ох, мистер Бэрдет... - дрожащим голосом еле слышно выговорил Джо. -
Я и сам еще точно не знаю, но только там, в  подвале,  случилось  что-то
ужасное... - Он замолчал, а потом неожиданно разрыдался.
   Бен грубо схватил его за воротник и хорошенько потряс, желая  быстрее
окончить эту истерику.
   - Да возьмите же себя в руки, черт побери! -  Все  это  уже  начинало
надоедать Бену, и, тряхнув старика для профилактики еще раз, он  толкнул
его на диван.
   - Сейчас же выкладывайте все, что вам известно! Что там в подвале?
   Бирок  схватился  обеими  руками   за   голову,   пытаясь   побыстрее
успокоиться и сосредоточиться, и несколько раз глубоко вздохнул.
   - Понимаете, я дежурил у входной двери... И вдруг открывается лифт, а
оттуда буквально вылетает миссис Бэрдет и пронзительно кричит. Потом она
еще что-то бормотала, но довольно бессвязно. Я  так  ничего  и  не  смог
разобрать... Но по обрывкам фраз понял, что  в  подвале  дома  находится
труп. Тогда я оставил ее на первом этаже, с  мистером  Специо  -  он  из
квартиры 3-Н, -  а  сам  взял  фонарь,  прихватил  из  шкафа  дубинку  и
отправился вниз.
   - Ну и что  же  там  оказалось?  -  Бен  и  сам  уже  начинал  терять
хладнокровие.
   - Тело, мистер Бэрдет. И кровь. Много крови!.. В компакторе.  О  Боже
мой! Боже мой...
   - Вы уже звонили в полицию?
   - Нетю Бен взял ладонь Фэй в свою, продолжая другой  рукой  аккуратно
прижимать полотенце к ее лбу.
   - А скорую помощь вызвали?
   Старик лишь отрицательно и беспомощно замотал головой.
   Руки  у  Бена  сильно  тряслись,  и  телефонный  диск  несколько  раз
срывался, так что приходилось набирать заново. Наконец он услышал  голос
оператора на том конце провода и попросил связать его с  полицией.  Едва
соединение установилось, он повторил в  трубку  все,  что  минуту  назад
услышал от Бирока, и тут же вернулся назад к Фэй.
   Она лежала на  диване,  раскинув  руки,  и  сильно  дрожала.  Во  рту
виднелась густая липкая пена. Бен всем телом прижался  к  ней  и  сильно
стиснул жену в объятиях. То, что Бирок видел в подвале, и в  самом  деле
должно было быть чем-то немыслимо жутким, раз  потрясло  не  только  эту
слабую женщину, но и такого мужественного  и  уравновешенного  человека,
как старина Джо. Бену хотелось еще расспросить  Бирока,  но  он  не  мог
заставить себя. Вместо этого он  просто  сидел  рядом  с  Фэй,  тихонько
поглаживая ее, и ждал.

***

   В квартире 10-С почти не было мебели. Лишь у окна  в  гостиной  стоял
один стул. Дверь квартиры была заперта на три замка. Свет не  горел.  На
стуле сидела монахиня,  сестра  Тереза.  В  руках  она  сжимала  золотое
распятие. В обычное время старуха была совершенно неподвижна, но  сейчас
ее корчило, и все тело сводили судороги. Черты  лица  были  искажены  до
неузнаваемости, а волнение все росло и росло с каждой минутой.
   Потому что в этот момент уже совсем рядом был Чарльз Чейзен.

Глава 4

   Старший  инспектор  Джейк  Бурштейн  из  манхэттенского   отдела   по
расследованию убийств чувствовал, что его желудок  стягивается  в  тугой
комок. По роду службы на своем веку он повидал немало трупов, но то, что
сейчас предстало его  взору,  было  поистине  отвратительным.  Все  тело
сожжено, а затем спрессовано в компакторе, как мешок с мусором. Каким-то
чудом осталась нетронутой только правая рука. Она нелепо торчала  из-под
пресса и была обуглена до костей. Череп оказался сильно помят, хотя и не
раздроблен полностью. Торс трупа представлял  собой  чудовищный  обрубок
горелого мяса. Ноги были обожжены до черноты, кости раздроблены.
   Бурштейн, только что  прибывший  на  место  происшествия,  расстегнул
мокрый от дождя плащ и внимательно осмотрел  тесную  каморку.  Она  была
совсем крошечной - не больше  десяти  футов  на  семь,  стены  покрывала
облицовка из шлакоцементной плитки. На полу он сразу же  заметил  свежую
кровь. Струйка липкой багровой жидкости все еще вытекала  из-под  дверцы
стального бункера.
   -  Кто  обнаружил  тело?  -  без  предисловий  спросил  он  у  своего
помощника, прибывшего на десять минут раньше  с  бригадой  экспертов.  -
Женщина с десятого этажа, - ответил  сержант  Уосо,  стоявший  с  правой
стороны от инспектора.
   - Кто такая?
   - Некая Фэй Бэрдет. - Уосо на всякий случай  заглянул  в  блокнот,  с
которым никогда не расставался, и сейчас  тоже  держал  в  руке.  -  Нам
позвонил ее муж. А еще тело видел привратник по фамилии Бирок.
   Бурштейн аккуратно обошел  криминалиста  из  Полицейского  Управления
Нью-Йорка, который тщательно осматривал пол в поисках каких-либо следов,
а потом подошел к группе людей, изучающих бункер  компактора  при  свете
единственной лампочки, подвешенной к потолку.
   - Кто здесь старший? - первым делом осведомился он.
   Мужчина, стоявший ближе всех к агрегату, кивнул и представился.
   - Есть  какие-нибудь  следы,  отпечатки  пальцев?  -  поинтересовался
инспектор.
   - Пока никаких.
   Бурштейн достал из кармана зубочистку и принялся  задумчиво  ковырять
ею в зубах.
   - Когда произошло убийство? - процедил он через пару минут.
   - Точно мы еще не можем сказать, но, разумеется, не очень  давно.  Мы
не обнаружили здесь признаков разложения. Думаю, он встретил свою смерть
этим вечером.
   - Он? - удивился Уосо.
   - Да. Судебно-медицинский эксперт категорически нам заявил, что, судя
по останкам половых органов, в этом можно не сомневаться.
   Бурштейн кивнул и тяжело  вздохнул.  Приторный  запах  горелой  плоти
чувствовался везде и усугублялся почти полным отсутствием  вентиляции  в
комнате. Инспектор вытер рукавом лоб и устало прислонился  к  стене.  Он
был высок, строен и  лыс,  отчего  его  гладко  выбритое  лицо  казалось
каким-то слишком уж мягким.
   -  Так  сколько  же  времени  понадобится,  чтобы  опознать  тело?  -
поинтересовался он.
   - Трудно сказать. Но скорее всего мы вообще  никогда  не  сможем  его
опознать, - ответил хмурый криминалист.
   -  Как  прикажете  вас  понимать?  -  изумился  Бурштейн.  -  Снимите
отпечатки пальцев, проверьте по зубам, наконец!
   В комнату вошел следивший за разговором из коридора  судмедэксперт  с
сигаретой в зубах и, как бы нехотя,  поднял  руку  трупа,  показывая  ее
инспектору. Кончики пальцев на обгорелой руке были срезаны.
   - Тут не с чего снимать отпечатки пальцев, понимаете? И все зубы тоже
предусмотрительно удалены.
   Бурштейн некоторое время смотрел на эту страшную скрюченную  руку,  а
потом отвел эксперта в сторонку.
   - Мы сейчас прочешем весь подвал в поисках недостающих частей  трупа.
Я имею в виду кончики пальцев и зубы. Но, может быть,  вам  удастся  еще
как-нибудь опознать тело? Вдруг имеются какие-то шрамы, татуировки,  ну,
и так далее... Поработайте над этим, я вас очень прощу.
   - Послушайте, инспектор, не обманывайте  себя.  Если  на  теле  этого
бедолаги и были при жизни какие-то  шрамы,  родинки  или  другие  особые
приметы, то теперь уж ничего не осталось, можете не сомневаться.
   Расстроенный, Бурштейн повернулся к Уосо.
   - Где сейчас привратник и женщина?
   - Наверху, в ее квартире, - ответил помощник.  В  сопровождении  Уосо
Бурштейн вышел в мрачный коридор подвала. Сейчас тут  сновало  множество
полицейских и сотрудников экспертных бюро.
   Управляющий  домом,  пуэрториканец  по  фамилии  Васкес,   сидел   на
табуретке возле закрытой дворницкой.  Бурштейн  представился  и  тут  же
осыпал его градом вопросов Васкес четко  перечислил  ему  всех  служащих
дома, подробно объяснил обязанности  каждого,  а  потом  рассказал,  как
собирается и прессуется мусор. Большая часть работы выполняется утром. В
это время мусор, который за ночь накапливается  в  шахте  мусоропровода,
прессуется в компакторе дворником, упаковывается в полиэтиленовую пленку
и добавляется к тем мешкам, что были собраны за предыдущий день, а потом
выносится наружу,  чтобы  его  забрали  мусоросборщики.  В  течение  дня
дворник еще несколько раз бывает в этой  комнатке,  однако  после  шести
вечера сюда никто не заходит.
   - Ну, и какие у тебя имеются соображения? -  спросил  Бурштейн  Уосо,
направляясь с ним к лифту после беседы с управляющим.
   Сержант уныло покачал головой.
   - Ума не приложу, с чего тут можно начать.
   - Да уж, действительно. Утешительная новость, - усмехнулся инспектор.
***

   - Меня зовут  Джейк  Бурштейн.  Я  старший  инспектор  манхэттенского
отдела по расследованию убийств, - официально представился  он,  оглядев
мрачные лица собравшихся в комнате.
   - Бен Бэрдет, - назвал себя  Бен,  а  потом  представил  Джо  Бирока,
Ральфа Дженкинса и Джона Сорренсона.
   - Это вы сообщили об убийстве? - спросил инспектор.
   - Да.
   Бурштейн  прошелся  по  комнате,  с  видимым  равнодушием   оглядывая
обстановку. Уосо остался  возле  двери.  Сорренсон  присел  на  диван  и
расстегнул воротничок рубашки. Дженкинс последовал его примеру.
   - Где ваша жена? - наконец обратился инспектор к Бену.
   - Сейчас она в спальне. Мне пришлось дать ей три таблетки  валиума  -
это сильное успокоительное, его прописал ей  наш  врач.  Понимаете,  она
была в шоковом состоянии... Я позвонил доктору, и он предупредил, что ее
пока нельзя ни будить, ни тем более о чем-либо расспрашивать.
   Бурштейн понимающе кивнул и заговорил уже более весело:
   - А доктор не сказал вам, когда она сможет со мной побеседовать?
   - Нет, - коротко ответил Бен.
   - Понятно. - Инспектор подошел к  дивану,  на  котором  расположились
Дженкинс и Сорренсон.
   - Скажите, был ли кто-нибудь из вас здесь в тот момент, когда  мистер
Бирок принес в квартиру миссис Бэрдет?
   Оба отрицательно покачали головами.
   - Мы пришли сюда  потом,  чтобы  оказать  какую-нибудь  помощь,  если
понадобится, - пояснил Сорренсон. Бурштейн сел рядом с Бироком.
   - Как вы себя чувствуете? - спросил он.
   - Хорошо, сэр. То есть довольно сносно, - тут же поправился  Джо  без
особой уверенности в голосе.
   - Послушайте, а нельзя  ли  отложить  все  это  до  утра?  -  начиная
раздражаться, спросил Бен, подойдя ближе к сидящим.
   - Прошу прощения, - усмехнулся инспектор. - Но если  бы  этот  убийца
имел хоть каплю  уважения  к  нашему  с  вами  спокойному  сну,  то  он,
несомненно, подождал бы до утра  со  своей  расправой.  Однако  он,  как
видите, ждать не стал. Поэтому, к моему глубочайшему сожалению,  я  тоже
не могу ждать. Итак, мистер Бирок, я хочу, чтобы вы рассказали мне  все,
что здесь произошло. И, по возможности, поподробнее.
   Бирок кивнул и описал по порядку  все  события  этой  страшной  ночи.
Бурштейн внимательно слушал, а Уосо  делал  заметки  в  своем  блокноте.
Когда Бирок умолк, Бурштейн поправил носовой платок, аккуратно вложенный
в  нагрудный  карман  его  спортивного  пиджака,   и   начал   бесцельно
прохаживаться перед диваном, бросая взгляды то на Бена, то на Бирока, то
на Дженкинса с Сорренсоном и вызывая у них тем самым вполне естественное
раздражение.
   Однако, подумав о чем-то пару минут, инспектор снова заговорил:
   - Итак, мистер Бирок, вы  сообщили  мне,  что  компактор  выключается
ровно в шесть часов вечера. Это верно?
   - Да, сэр.
   - И кто же его выключает?
   - Я, сэр. Вчера вечером я  тоже  выключил  его  в  шесть.  Вернее,  в
четверть седьмого.
   Бурштейн сел на ручку дивана.
   - А в это время в подвале был еще кто-нибудь, вы не заметили?
   - Нет, сэр.
   - А не могли бы вы  сказать,  после  вас  кто-нибудь  еще  заходил  в
подвал?
   - Я не знаю. Но в прачечной, конечно, было несколько женщин. А потом,
там ведь есть еще черный ход - через него обычно выносят велосипеды. Так
что днем внизу всегда находятся люди, господин, инспектор.
   Бурштейн повернулся к Бену, который все это время не  сводил  с  него
глаз, наблюдая за полицейским, как ястреб за своей жертвой.
   - Так почему же ваша жена так поздно оказалась в коридоре подвала?
   - Она хотела заложить белье в стиральную машину, чтобы  вернуться  за
ним уже утром. Впрочем, она часто так поступает.  Как  и  многие  другие
жильцы нашего дома. В этом нет ничего странного, уверяю вас.
   Бурштейн недоуменно вскинул брови.
   - А разве я сказал, что это странно? Мистер Бэрдет, я не считаю,  что
ваша жена имеет непосредственное отношение к убийству. Мне бы такое даже
в голову не пришло.
   Бен понимающе кивнул.
   Бурштейн улыбнулся и снова обратил свое внимание на привратника.
   - Мистер Бирок, а скажите, имеются ли в  этом  доме  жильцы,  которые
вызывают у вас подозрение? Ну, может быть,  некоторые  иногда  совершают
нечто такое, что выходит за рамки нормального поведения...
   Бирок глубоко задумался и вздохнул.
   - Нет. Я не  могу  назвать  никого,  кто  вызывал  бы  желание  сразу
показать на него пальцем. Хотя, знаете, в любом  большом  здании,  вроде
нашего, всегда есть сумасшедшие... Например, мистер  Крэм  с  четвертого
этажа имеет привычку часами разговаривать со своим английским бульдогом.
А у миссис Шварц с седьмого просто отвратительный характер...
   Но его тут же прервал Сорренсон:
   - Я живу в этом доме с тех пор, как его выстроили,  и  знаю  все  обо
всех, кто здесь жил и живет сейчас. И я могу с уверенностью сказать, что
искать тут убийцу не имеет смысла. Бен, вы со мной согласны?
   Тот утвердительно кивнул головой.
   - Так что, кто бы это ни сделал, он непременно человек со стороны,  -
добавил Бен.
   - Позвольте мне самому делать выводы, мистер Бэрдет, - довольно резко
заметил Бурштейн, - чтобы никто из вас не оказался  вдруг  в  неприятном
положении,  -  Послушайте,  инспектор,  мне  не  нравится   тон   вашего
разговора, - внезапно заявил Дженкинс. - Уже вполне очевидно, что  никто
из нас не имеет отношения к этому делу. А вы ведете себя так, будто мы и
есть ваши главные подозреваемые...
   - Прошу прощения, но я с вами не согласен,  -  учтиво  улыбнулся  ему
Бурштейн. - Видите ли, в силу специфики  моей  работы  с  этого  момента
каждый из вас, к сожалению, находится под подозрением. Это,  я  надеюсь,
понятно?
   Ему никто не ответил.
   - Есть тут одна вещь... - вдруг неуверенно произнес Бен.
   - Какая же? - мгновенно отреагировал полицейский.
   - Ну... Я, правда, не знаю, как это может вам помочь... И все же...
   - Ну, говорите же! - не отставал  от  него  инспектор.  И  тогда  Бен
шагнул вперед.
   - Дело вот в чем... В нашем доме  живет  одна  монахиня  -  здесь,  в
соседней квартире. Правда, ничего особенного в ней, наверное, нет,  как,
впрочем, и во  всех  остальных  жильцах  дома.  Но  есть  одно  странное
обстоятельство. Вчера  вечером  мы  с  друзьями  собирались  в  квартире
мистера Сорренсона, и внезапно эта старуха стала  главной  темой  нашего
разговора. Хотя лично с ней никто из нас  не  знаком,  а  просто  каждый
слышал какие-то сплетни, слухи, и все... Но я еще  раз  хочу  повторить,
что не знаю, каким образом она может быть замешана в  этом  деле...  Мне
говорили, что она полностью парализована, глуха, нема и слепа.
   Лицо Бурштейна по-прежнему оставалось  непроницаемым,  но  Бен  сразу
почувствовал, что его монолог задел полицейского, и теперь тот о  чем-то
напряженно раздумывает. Словно он уже знал об  этой  монахине  или  тоже
кое-что слышал. А может быть, он заметил ее еще с другой стороны  улицы,
когда приехал сюда. Она ведь  всегда  сидит  у  окна  своей  комнаты  на
десятом этаже... Но, так или иначе, слова Бена тронули его, а  может,  и
подсказали что-то ценное или навели на важную мысль.
   - А как зовут монахиню? - как бы между прочим осведомился инспектор.
   - Не знаю, - пожал плечами Бен. - Хотя этого, наверное,  и  никто  не
знает...
   Бурштейн медленно зашагал по комнате, потом снова подошел  к  окну  и
выглянул  в  ночь.  На  город  опускался  туман.  "Неужели  это  простое
совпадение?" - в который раз спрашивал он себя. А  потом  изо  всех  сил
напряг память, пытаясь восстановить в ней события,  со  времени  которых
прошло уже столько лет, что отчеты о них в полицейских архивах покрылись
дюймовым слоем пыли. Там еще вроде была замешана какая-то  девушка...  И
старый слепой священник. Вспомнилась запутанная цепь убийств.  Но  тогда
осталось множество вопросов, на которые так и не удалось найти ответа. И
все это чуть не привело  его  предшественника  и  тогдашнего  начальника
Томаса Гатца в психиатрическую больницу. Постепенно он начал припоминать
все более подробно. Теперь следовало выяснить адрес того дома,  где  все
случилось. Где-то в районе 80-х улиц в Западной  части  города.  Значит,
это совсем недалеко от того места, где он находится сейчас... Инспектора
все  сильнее  разбирало  любопытство.  Решено:  утром  он  первым  делом
затребует все архивные материалы о том следствии  и  проверит  адрес.  И
тогда все встанет на свои места. Может быть.
   Бурштейн  отвернулся  от  окна  и  заметил,  что  все  присутствующие
пристально смотрят на него.
   - Вы не знаете, кто владелец этого дома? - поинтересовался он.
   -  Управление  нью-йоркской  епархии  римско-католической  церкви,  -
отчеканил Дженкинс. Инспектор обратился к Бену:
   - Скажите, а сейчас монахиня тоже там? - Он указал пальцем на  стену,
за которой находилась квартира 10-С.
   - Да, - кивнул Бен. - Впрочем, она всегда там. Когда  вы  выйдете  на
улицу, не забудьте посмотреть на ее окно. Правда, сейчас ночь, и вы мало
что разглядите, но очертания ее фигуры легко различимы даже  в  темноте.
Если нет, попробуйте зайти завтра.
   - Утром мне хотелось бы переговорить с доктором вашей жены,  -  после
долгой паузы сообщил инспектор. - Надо выяснить, когда я смогу допросить
ее. И еще одно: никто из вас, господа, впредь не должен покидать города,
не уведомив предварительно меня или сержанта Уосо. Это понятно?
   Все согласно кивнули.
   - Тогда у меня все, - с мрачным видом произнес Бурштейн.
   Вместе с Уосо они вышли  в  коридор  и  остановились  перед  соседней
дверью с латунной табличкой "10-С". Инспектор  прислушался.  Тишина.  Он
легонько постучал в дверь. Ответа не последовало.
   - Я думаю, вы не отнеслись слишком серьезно ко всей этой белиберде? -
устало усмехнулся сержант.
   Бурштейн подошел к лифту и нажал кнопку вызова.
   - Вот что, Уосо. Я хочу, чтобы завтра ты нашел для меня в архиве одно
дело примерно пятнадцатилетней давности. Речь идет о серии убийств. Дело
расследовал инспектор Гатц. Поищи его в алфавитном каталоге по именам:
   Элисон Паркер, Майкл Фармер, Джозеф Бреннер.  Скорее  всего  материал
зарегистрирован на одну из этих фамилий. Когда найдешь  -  ознакомься  с
ним сам. А потом уже скажешь мне, что ты думаешь о старой парализованной
монахине. Договорились?
   Подъехал лифт.
   - Хорошо, - коротко кивнул Уосо, заходя в кабину.
   - А еще постарайся придумать какой-нибудь веский предлог для ордера.
   - Для какого ордера? - не  понял  Уосо.  Все  еще  стоя  в  коридоре,
Бурштейн оглянулся и обвел взглядом холл десятого этажа.
   - Мне необходимо побывать в квартире монахини. Он зашел в лифт, двери
закрылись, и начался плавный спуск.

***

   Дыхание  Фэй  было  медленным  и  тяжелым.  Пожалуй,  даже   чересчур
медленным. Но, значит, она  спит  спокойно,  и  никакие  кошмары  ее  не
мучают. Наконец-то на щеках жены обозначился легкий румянец.
   Бен ск