привозят вам торгаши.
     - Пожалуй! - согласился светлорожденный, сделав большой глоток и передав флягу обратно.
     Ладонью он стер с губ красные капельки.
     В последнее время сотник стал относиться к северянину с подчеркнутым уважением. И объяснялось это не тем, что светлорожденный был признанным вождем ссыльных, а тем, что в прошлый раз Нор украдкой опустил в седельную суму сотника тугой мешочек, наполненный ягодами нуг.
     Никто, кроме нескольких купцов, не имел права торговать с поселком ссыльных или принимать от них подарки. Купцы недешево заплатили за это, и трое слуг не спускали глаз ни с сотника, ни с солдат. Закон на их стороне, и стражники олицетворяли этот закон, но кто из конгаев отказался бы заработать? И, несмотря на зоркость купеческих слуг, кое-что перепадало и стражникам - благодаря ловкости ссыльных и приказу светлорожденного. Так солдаты становились чем-то вроде союзников своих подопечных.
     В этот раз в лагерь прибыло пятеро купцов. Все были вооружены и неплохо владели своими мечами.
     Итак, двадцать солдат, пятеро купцов и пятеро слуг.
     - Вождь! - К северянину подошел Набон. - Ты нужен!
     Сын Асхенны удивленно взглянул на маленького конгая. Его появление не входило в план.
     - Прости, достойный! - сказал он сотнику. И отойдя:
     - Ну? Что?
     - Взгляни на того купца, с повязкой на лбу! - прошептал Набон.
     Светлорожденный оглянулся.
     Купец сидел у стены барака. Человек как человек. Сидит на корточках в стороне от товарищей. Неприметное лицо неопределенного возраста. По сторонам не смотрит.
     - Вижу! - сказал светлорожденный, подавляя раздражение. - Что дальше?
     - Он здесь впервые!
     - И что? Месяц назад прибыло тридцать шесть человек. Все - впервые!
     - Он не торгует! - возбужденно проговорил Набон. - Он ровным счетом ничего не делает. Даже по сторонам не смотрит! И... Нор! Я не сводил с него глаз: он сидит так уже час и даже не шелохнется!
     - Ладно! - сказал светлорожденный. - Я разберусь!
     Решительным шагом он приблизился к купцу:
     - Почтенный!
     Купец поднял голову. Глубоко запавшие темные глаза глядели на светлорожденного. Сын Асхенны смутился. Он не знал что сказать. Купец тоже хранил молчание.
     "Не конгай, - подумал светлорожденный. - И не гурамец. И не северянин. А кто?"
     Лицо, если не считать мрачноватых глаз, было невыразительно. Серая с красной строчкой одежда. Синяя головная повязка закрывает лоб до самых бровей. Ничего особенного. Нор мог бы поклясться, что, отвернувшись, вряд ли узнает его, встретив через день, таким неприметным был облик этого человека. Вот только глаза...
     - Прости! - сказал светлорожденный и отошел, а купец снова застыл в неподвижности.
     - Ты прав, Набон! - сказал он конгаю. - С этим купцом что-то не так! Не своди с него глаз!
     - Ты не отменишь? - спросил Набон.
     - Нет! Ты ничего не говорил другим?
     - Ничего!
     Светлорожденный кивнул:
     - Хорошо! Все, как договорились! - Он похлопал маленького конгая по плечу и вернулся к сотнику.
     - Торговля, достойный! - бросил он с оттенком пренебрежения. - Знаешь, воину никогда не стать торгашем!
     - Угу! - согласился сотник. - Хотя среди торгашей я знавал добрых драчунов!
     - Верно! Кстати, я вижу одного, новенького! Того, что сидит у дальнего барака! Кто он?
     - К которому ты подходил? - сказал наблюдательный сотник.
     - Да! Странный какой-то... Откуда взялся?
     - Оттуда же! - Сотник расхохотался, а потом протянул светлорожденному флягу:
     - На-ка, хлебни еще!
     Нор глотнул вина и посмотрел на тень ветрового шеста. Когда тень достигнет пучка красной травы, он выхватит из головной повязки шип и уколет им сотника. И тридцать его товарищей: кто - рукой, кто - с помощью духовой трубки, сделают то же с воинами, купцами, слугами...
     "Хорошо, - подумал светлорожденный о сотнике, - что не придется его убивать!"

***

     - Все готово! - доложил светлорожденному Лаонг. - Люди - в повозках. Пленники в бараке!
     Конгай был одет в доспехи сотника стражи. Кольчуга оказалась ему тесновата, но не настолько, чтобы это бросалось в глаза.
     - Барак хорошо заперт? - спросил светлорожденный. - Я не хочу, чтобы кто-то из них умер, пока они беспомощны!
     - Да, Нор! Я сам проверил! Там все, кроме двух купцов, владельцев кораблей. Сейчас они без сознания, но...
     - Это еще что? - перебил конгая светлорожденный.
     Все люди укрылись в повозках и фургонах. Те, что изображали стражников, сидели в седлах у ворот. И тем не менее из-за барака только что вышел человек. И двинулся прямо к светлорожденному.
     Лаонг оглянулся и схватился за лук.
     - Успеешь! - остановил его северянин. - Все пленники получили свою порцию? - Он не сводил глаз с подходившего к ним. И через миг узнал этого человека.
     - Все! - твердо сказал Лаонг, который тоже его узнал. - Все! И этот - тоже! Набон дважды уколол его! Я еще удивился...
     - Что ж! - констатировал светлорожденный. - Будем считать, что яд на него не подействовал!
     - Я бы всадил в него стрелу! - не слишком уверенно предложил бывший сотник.
     - Нет! Он один и вряд ли опасен! А если опасен... - Нор не закончил.
     Человек приблизился к ним и остановился на расстоянии трех шагов:
     - Хорошо сделано, вождь!
     - Будет лучше, если ты, почтенный, вернешься в барак! - с нажимом проговорил светлорожденный. - Чтобы тебя не вернули силой! За жизнь свою не тревожься! Через день-другой...
     Купец качнул крупной головой:
     - Я не тревожусь. И поеду с вами, вождь! - В тоне его ни тени сомнения. Но и светлорожденный тоже привык, чтобы ему повиновались.
     - Ты останешься здесь!
     - Воин! - Теперь в голосе незнакомца появилась ирония. - Не трать времени на спор! Ты поступишь, как я скажу!
     - Ты так думаешь! - заявил светлорожденный. - Дай ему свой меч, Лаонг! Я не палач, чтобы убивать безоружного!
     - Чаша! - сказал незнакомец. - Звездная Чаша, светлейший! - и, с удовольствием пронаблюдав за эффектом собственных слов, спросил:
     - Все еще надеешься меня убить?
     - Ты - маг? - спросил сын Асхенны.
     Человек с достоинством наклонил голову.
     - Хорошо. Лаонг! Он едет с нами! Выбирай любую из повозок, в которой осталось место, маг! И поспеши: мы отправляемся немедленно!

***

     Фургоны с грохотом мчались по дороге. Сзади и спереди ехали "стражники" на боевых пардах. Только скорость и немалая численность отряда обещали ему безопасный проезд через Гибельный Лес. Двадцать миль, отделявших лагерь ссыльных от сторожевых постов на краю джунглей, они преодолели за час. Крепкие ворота перегораживали дорогу. Всадники и крытые повозки, запряженные тяжело дышащими упряжными псами, сгрудились перед ними. Псы, вскидывая лобастые головы, рычали на пардов. Те свирепо огрызались, роняя на пыльную дорогу густую слюну. На посту издалека услышали грохот фургонов. Начальник караула вышел навстречу отряду. Лаонг поднял руку в приветствии. Забрало опущено, но кого это удивит в Гибельном Лесу?
     Десятник, начальник поста, приветливо помахал ему рукой и дал знак солдатам: открыть ворота. Но те, не дожидаясь его приказа, уже тянули изнутри тяжелые створки. Повозки въехали на территорию поста. Огромные пятнистые боевые псы окружили их и тяжело скакали рядом, пока последний фургон не выехал через противоположные, никем не охраняемые ворота. Эти ворота стеречь незачем. Кто захочет бежать в Гибельный Лес?

***

     Земля Юга не менее плодородна, чем север Конга. Нужно только обратить ее силу, питающую Гибельный Лес, на пользу человека. Здесь, на берегу широкого залива, образованного одной из многочисленных рек, впадающих в море Зур, расположился самый южный оплот Конга. Небольшой порт, охраняемый четырьмя сторожевыми фортами и маленький городок, в котором жили солдаты и поселенцы, возделывающие окрестные поля и сады. В большинстве своем земледельцы тоже солдаты. Бывшие солдаты, которым не к кому и незачем возвращаться на север. Жизнь на окраине джунглей опасней, чем в Междуречье. Но зато южане пользовались куда большей свободой и налоги платили совсем незначительные.
     Возглавляемый сотником отряд двинулся прямо к гавани. Это никого не удивило. Почему бы солдатам не проводить фургоны с товарами к ждущим их кораблям? Защищать купцов - обязанность стражи. Одарить защитников - привилегия благодарных. Ни один купец не забывает об этом. Нельзя отнять у человека с мечом естественное право на вознаграждение!
     Оба купца, которых ссыльные взяли с собой, получили противоядие еще по дороге. Им растолковали, что от них требуется. Поняв, что их жизни и собственности ничто не угрожает, если они согласятся доставить ссыльных в один из портов империи, купцы успокоились. Конечно, им было немного не по себе: из фургонов за ними следили изготовившиеся арбалетчики. Но погрузка - привычное и приятное дело. Особенно если предвкушаешь барыш.
     Сотник, оставшийся лежать на нарах в дощатом бараке лагеря ссыльных, был в городе третьим по значению лицом и единолично отвечал за своих солдат. Поэтому если кто-то и увидел, как стражники садятся на корабли, то вряд ли стал бы вмешиваться. В сгущающихся сумерках парусники вышли из залива. Никакого разрешения для этого не требовалось: здесь не Фаранг!
     Суда вышли из залива, но тут случилось необычайное.
     Легкий ветерок со стороны моря вдруг сменился мощным, почти штормовой силы ветром, погнавшим суда на юго-запад, вдоль береговой линии. Нечего было и думать о перемене курса. Лавировать так близко от скалистого берега смертельно опасно. Кроме того, даже с убранными парусами рангоут судов трещал от напряжения. Северо-запад оказался так же недостижим, как сияющее звездами южное небо. Удивительно, что море вокруг оставалось спокойным.
     Люди столпились на палубах, словно надеясь увидеть в сгущающейся позади темноте саму Морскую богиню, поднявшую этот странный ветер.
     - Ты? - вполголоса спросил мнимый Нор у мнимого купца.
     - Я, - ответил маг. - Ты не поплывешь на север, светлейший. У тебя другая судьба!
     - Я приму ее, - сказал молодой воин и вздохнул. - Я помню, что сказали кости!
     - Утешься! - промолвил маг, и Нор услышал его сухой смешок. - Те, кто наследует тебе, сочтут тебя величайшим из героев, а твой народ, народ, который создашь ты... О! Таким народом можно гордиться! Но знай: выбор у тебя есть!
     - Я сказал, что приму свою судьбу! - надменно проговорил светлорожденный.
     - Не сердись, светлейший! - сочувственно сказал маг. - Важно, чтобы ты принял ее добровольно, а не потому, что некий маг вздумал побаловаться с воздушной стихией! Ты - сын своего отца!
     - Хорошее начало для легенды! - заметил сын Асхенны.
     - Так и есть! Ты плывешь на Юг! Как и подобает герою!
     - Я должен сказать своим людям! - вдруг вспомнил северянин. - Как я понял, им тоже придется стать героями?
     - Придется! Но сказать им об этом ты еще успеешь: вы теперь не расстанетесь!
     - И что нас ждет?
     - Я покажу тебе место, которое станет вашим домом!
     - Купцы! - сказал светлорожденный. - Я поклялся: если они помогут, то вернутся домой!
     - Они вернутся! - пообещал маг. - То, что сказал я, касается только тебя и твоих людей. И еще тех, кто придет к вам позже.
     - Но объясни...
     - Успею! - Нор опять услышал сухой смешок. - Когда корабли уйдут, я останусь с вами. Иначе не будет никакого народа. Вы погибнете прежде, чем научитесь жить в Лесу.
     - Приятно слышать! - усмехнулся светлорожденный. - Только ты ошибся, маг! Не будет никакого народа. И вряд ли кто-то наследует мне!
     - Почему, светлейший?
     - Ты мог заметить: среди нас нет женщин! Или вы, маги...
     - Нет! Я сказал тебе: корабли уйдут. Но это - не все!
     - Что же еще?
     - Они вернутся!

***

     - Твои пятки не должны касаться края! - крикнула Эйрис. - Только - носки!
     - Но я могу упасть! - резонно возразил Несмех.
     - Значит, ты упадешь! - твердо сказала девушка. - Но, владея основой Тверди, как ты можешь упасть? Следи за клинком, болтун!
     Меч девушки замер в четверти ладони от кожи Несмеха.
     - Угу! - Несмех с опозданием отбил клинок.
     Тело его балансировало на краю обрыва. Причем стоял он только на половине ступней. Пятки должны были висеть в воздухе, вернее, "искать в нем опору"... Вспомнив о своей власти над Твердью, Несмех дал этой власти выход - и словно прирос к камню. Ему даже показалось: откинься он назад, его "прилипшие" подошвы, не дадут ему упасть. Так ли это, или он попросту полетел бы в пропасть?
     - Ты должен чувствовать оружие! - Клинок Эйрис опять остановился у лица Несмеха.
     - Дай мне прямой меч! Такой, как у тебя! - попросил Несмех.
     - Глупости, Большой! - Она легонько уколола его в грудь. - Прямой меч - ленивый ручей! А тот, что ты держишь в руках - морская волна! Подними ее, взбушуй, позволь взойти пеной - и она поглотит целую реку, целый город, весь мир! - Металл звенел о металл. - Основа Воздуха, Большой! Дай клинку ветер! Дай! - И обрушила на Несмеха шквал ударов. Если бы Эйрис не удерживала свой меч, Несмех был бы мертв.
     Он обливался потом и грудь вздымалась, как кузнечный мех.
     - Ты говоришь, как поэт! - задыхаясь, проговорил юноша. - И все-таки я тебя не понимаю!
     - Гляди, Большой! - Эйрис окуталась сверкающим туманом.
     Тело ее оставалось совершенно неподвижным, но рука с оружием порхала, как крыло медовницы. А уж сам клинок попросту исчез, превратившись в прозрачное сверкающее полотно.
     - Смотри на меня, Большой! - В голосе девушки не было и намека на усилие. - Почувствуй, что делаю я!
     Она целую минуту раскручивала клинок, пока Несмех с помощью своего обострившегося чутья старался понять ее.
     - Довольно! - наконец произнес он, и девушка, остановив движение, сразу же протянула ему рукоять, шершавая кожа которой хранила тепло ладони Эйрис.
     Несмех расслабил руку. Только кисть его, сжимавшая меч, была напряжена. Он качнул рукой, ощущая тяжесть оружия, качнул сильнее, позволив этой тяжести стать чем-то вроде груза маятника - и продолжением его руки, его тела.
     - Хорошо, Большой! Хорошо! - подбодрила его Эйрис, поняв, чего он хочет. В ее руке снова был меч, но она не атаковала. Не хотела мешать Несмеху.
     И юноша перестал обращать внимание на то, открыт он или нет. Он как бы разгонял клинок и тяжесть расширяющегося к концу лезвия увлекала руку за собой. Меч описывал в воздухе расширяющиеся круги. Он "тянул" Несмеха и дважды едва не увлек в пропасть. Но, поймав некий ритм, Несмех позволил телу раскачиваться вместе с рукой, державшей оружие, и почувствовал себя деревом, вросшим в землю и гнущимся на ветру. Одна лишь кисть да связки мышц напряжены, чтобы удержать сверкающий вихрь, со свистом прорезающий воздух. Не рука его раскручивала меч. Рука только лишала металл свободы. Сила, которой повиновался клинок, шла откуда-то из живота, и это она разгоняла меч все быстрее и быстрее...
     Эйрис сделала выпад.
     Несмех даже не ощутил соприкоснувшихся лезвий. Звон - и прямой меч девушки отлетел в сторону.
     - Хорошо, Большой! Хорошо! - воскликнула она.
     Несмех вращал меч, наслаждаясь властью над ним, наслаждаясь пением стали... Он и сам готов был петь от радости!
     Еще один выпад - и снова конгай даже не ощутил удара.
     Он упивался собственной силой!
     ...и даже не понял, что произошло. Меч вдруг вырвался из руки, а сам юноша, откачнувшись назад, полетел в пропасть.
     Эйрис успела поймать его запястье и удержала от падения.
     Обескураженный, Несмех увидел, что она хохочет.
     - Оу! Большой! Мне наконец-то понравилось обучать тебя!
     - Ты обезоружила меня! - воскликнул юноша, возмущенный ее весельем.
     - Оу! Ты просто забыл, что не один! Не огорчайся! - Она похлопала юношу по вздувшимся мышцам предплечья. - Ты сделал все, как надо! Оу! - Она снова засмеялась, и Несмех понял, что она очень довольна.
     - Ты, несмышленыш-чужак, за какой-то час сделал то, на что мне, дочери Народа, понадобилось два года! Большой! Когда ты станешь Властвующим, возьмешь меня в ученицы?
     Несмех смутился, но потом, заразившись ее радостью, улыбнулся:
     - Возьму! Если ты не будешь вышибать у меня меч! Кстати, как это тебе удалось? - После похвалы наставницы его самомнение подросло.
     - Я нашла твой исток и спустилась вниз по реке! - ответила Эйрис.
     - Очень красиво! - пробурчал Несмех. - А теперь скажи, как говорят для несмышленышей-чужаков! Чтобы было понятно!
     Глаза Эйрис заискрились. Она была изумительно красива в этот момент.
     - Когда ты играешь мечом, Большой, вы - вдвоем! Ты и он. Когда ты сражаешься - вы тоже вдвоем. Ты и твой противник. Там, где двое хотят быть вдвоем (как ты и твой меч), третьему места нет. Вы, вдвоем, отталкиваете его. Но я играю в эту игру дольше вас! - Она снова засмеялась. - Потому я стала третьей и ваш союз распался! Я поймала твой меч - и он стал моим! Если бы ты умел играть по-настоящему, ты принял бы меня и мой клинок! Потому что в этой игре нет ограничений! Оу! Большой! Поединок - самая интересная игра, какую я знаю!
     - Видел я! - буркнул Несмех, глядя на разгоряченное лицо и восторженные глаза расшалившегося ребенка. - Кровью пахнет!
     - Бо-ольшой! - Эйрис нисколько не обиделась. И ни капельки не огорчилась.
     - Ты - камень, Большой! Большой, грузный, серый валун! Выигрыш, проигрыш, чем они больше, тем интересней игра! Это - как Вечное Лоно! Что больше жизни? Только смерть! И потому мы побеждаем Лоно, а не оно нас! Потому что Лес - это Жизнь! Сначала Жизнь, а потом Смерть. А мы - сначала Смерть, а потом - Жизнь!
     - Мне это совсем не нравится! - проворчал Несмех. - И не нравится, что это нравится тебе!
     - Глупости! Пойдем! Я хочу, чтобы ты показал кое-кому Поющий Шатер! Видишь, я уже начинаю тобой хвастаться?
     - Поющий Шатер - это защита, которую я только что делал? - спросил Несмех.
     - Не защита, - поправила Эйрис. - Поющий Шатер - не для того, чтобы защищаться, а для того, чтобы чувствовать! Понимаешь?
     - Вроде бы, да, - задумчиво произнес конгай.

***

     А прилично стрелять из лука он так и не научился.

***

     Прошло девять месяцев. Несмех изменился. Тело его, опаленное южным солнцем, обрело тот же цвет, что и у большинства Хозяев Реки. Он потерял четверть веса и сила его увеличилась вдвое. Мышцы, обретшие твердость дерева и прочность шелковой бечевы, подчинялись ему с точностью и быстротой пальцев музыканта.
     Он научился многому, и многое из того, чему он научился, пришло будто само по себе.
     Свойства, за которые Береговой Народ платил годами изнурительной работы, начинавшейся с самого рождения и не кончавшейся никогда, давались Несмеху за считанные месяцы.
     Несколько раз юноша ощущал, что некто живет у него внутри и словно подталкивает, подсказывает, дает ощутить нужное. В глазах Берегового Народа он уже давно перестал читать доброжелательное превосходство. Успехи Несмех принимал как должное, потому что всегда, и в прежней своей жизни, быстро добивался того, чего хотел. Он не понимал разницы. Но ее понимали Хозяева Реки. Сделанное им за девять месяцев было невозможно без высшей магии или помощи богов. Жившие в тени Вечного Лона знали это так же твердо, как знали они, откуда течет Зеленая Река. А поскольку магом Несмех не был, значит ему покровительствовали боги. Для Черных Охотников Лона это было Чудом.
     Лишь два человека в Береговом Городе знали, а точнее, догадывались о назначении Несмеха. Но и они лишь выполняли волю (нет, не волю - никто не приказывает Хозяевам Реки!), желание тех, кого никогда не видели, но искренне почитали.

***

     - Одевайся! - Эйрис положила костюм на край ложа.
     Несмех, который только-только задремал, недовольно посмотрел на нее:
     - Ты сказала: на сегодня - все! - проворчал он. - Я поел! - Он похлопал себя по животу. - Давай отложим на завтра!
     - Пошевеливайся! - Эйрис не обратила никакого внимания на ворчание