Дайнити  Нерай  тяжко  вздохнул,   всем   своим   видом
иллюстрируя известную пословицу о невыносимой  тяжести  корон,  и  милостиво
соизволил не швыряться чем попало в незадачливого посланца. А такая привычка
у него, признаться, была.
   Еще пару минут он посидел в кресле  у  окна,  разглядывая  чаек,  которые
белыми снежными хлопьями носились в воздухе, однако  прелесть  безделья  уже
была  нарушена  грубым  вторжением,  да  и  Корс  Торун  не  имел   привычки
наведываться во дворец без приглашения, если  в  том  не  возникала  крайняя
необходимость. Великий Понтифик был невероятно ленив, но еще больше  он  был
труслив, и страх настолько перевешивал лень, что даже заставил его подняться
с насиженного места. Дайнити Нерай повздыхал, потоптался на месте и  наконец
двинулся по направлению к приемному покою. Слуги торопливо распахивали перед
ним двери, низко кланяясь. Капитан охраны моментально построил своих воинов,
которые в это время дня привыкли расслабляться, зная, что понтифик и шагу не
ступит до обеда. Привычное течение  дня  было  нарушено,  и  во  дворце  уже
говорили о том, что случилась или очень скоро случится большая беда.
   Дайнити Нерай был  грузным,  заплывшим  жиром  человеком  неопределенного
возраста. Он относился к той странной породе людей, которые в самых шикарных
нарядах и драгоценностях умудряются выглядеть нищими  и  неопрятными.  Вечно
сальные волосы, жирная пористая кожа, огромный нос,  торчащий  картошкой  на
грубом, рано обрюзгшем лице, и едва открывающийся левый глаз не делали  лицо
понтифика привлекательным и милым. В отличие от  многих  других  венценосных
своих собратьев он не любил ни охоту, ни вино, ни  женщин.  И  кажется,  был
единственным во всем Хадрамауте  человеком,  равнодушным  к  морю.  Впрочем,
здесь допущено явное преувеличение: Дайнити Нерай любил смотреть на море  из
окна своей башни, но не любил странствовать, не любил находиться  на  палубе
корабля больше нескольких минут и боялся  наводнений,  ураганов,  штормов  и
прочих стихийных бедствий. Странно и невероятно, но именно этот человек  вот
уж более двадцати лет правил лучшими корабелами и мореходами Арнемвенда.
   Корс Торун, которого поддерживали под руки двое магов-учеников, терпеливо
дожидался своего повелителя. Он мог стереть понтифика  с  лица  земли  одним
небрежным движением, но не собирался делать  ничего  подобного,  предпочитая
терпеть лень, трусость и капризы своего государя. Ибо все эти  отрицательные
проявления человеческой натуры были ему только на руку.  Он  сам,  как  мог,
укреплял в понтифике страх перед возможными бедствиями и катаклизмами,  став
таким образом абсолютно  незаменимым:  Дайнити  Нерай  полагался  только  на
могущество мага в случае возможной опасности. И потому Корс Торун  ничем  не
выдал степень негодования, которое переполняло его. Он  томился  вынужденным
бездельем в душном и неуютном помещении лишь потому, что  толстый  боров  не
мог оторвать свой жирный зад от мягкого кресла. А впрочем, думать можно  где
угодно.
   - Ну, - брюзгливо осведомился понтифик, нависая над  стариком.  В  данном
случае это короткое "ну" заменяло и  приветствие,  и  вопрос.  Государь  был
ленив последовательно и лишними словами себя тоже не утруждал.
   - Я счастлив видеть моего повелителя в добром здравии. Я желал бы никогда
не  беспокоить  Дайнити  Великолепного  и  не  отрывать  его  от   бесценных
размышлений, но обстоятельства выше меня, всего лишь  слабого  человека,  не
могущего попросить вечность повременить хоть немного...
   - Ну! - гораздо нетерпеливее сказал понтифик.  Он  бы  и  ногой  в  гневе
притопнул, но это означало бы, что он ведет слишком активный образ жизни.
   - Мне  доложили,  что  недавно  в  порт  Шамаш  прибыла  некая  принцесса
Коттравей с огромной свитой и что она движется по направлению к столице...
   Тем временем слуги уже установили огромное кресло  и  обложили  подушками
тело повелителя, бережно погруженное в его бархатную глубину.
   - Так  что?  -  уже  добродушнее  поинтересовался  Дайнити  Нерай.  Жизнь
показалась ему немного приятнее, и он не собирался портить нервы  остальным.
В сущности, он был неплохим человеком и даже считал, что с подданными  нужно
иногда разговаривать. Он  сильно  удивился,  если  бы  узнал,  что  все  без
исключения  подданные  считают,  что  беседующий  с  понтификом  обречен  на
бесконечный монолог.
   - Я видел будущее, повелитель. Приезд  этой  женщины,  выдающей  себя  за
принцессу Коттравей, принесет много горя нашей прекрасной стране.
   - Чем? - Дайнити Нерай втянулся в беседу  настолько,  что  стал  задавать
конкретные  вопросы.  А  хотеть  большего  от  понтифика   Хадрамаута   было
невозможно.
   Корс Торун  был  вполне  удовлетворен  достигнутым  результатом.  Он  уже
подготовил почву для своего сообщения, и остальное было  сущей  мелочью  для
такого искусного царедворца и интригана, как он.
   - Великий Йа Тайбрайя явился мне  в  видении  и  сообщил,  что  недоволен
появлением принцессы Коттравей. Он грозил мне своим гневом и жестокой  карой
всему Хадрамауту, если мы ничего не сделаем, чтобы умилостивить его.
   - Ну?! -  сердито  буркнул  понтифик.  Он  ужасно  не  любил  всякие  там
разговоры о карах, катастрофах, гневающихся богах и богоравных существах.
   -  Ее  нужно  убить,  -  спокойно  сказал  Корс  Торун,  будто  предложил
повелителю высморкаться.
   -  Ну  да-а!  -  с  сомнением  протянул  понтифик.  Он  уже  понял,   что
медждометиями не отделаешься, и откинулся на подушки,  чтобы  перевести  дух
перед теми героическими усилиями, которые ему предстояло совершить.
   - Подробнее, - приказал он Корс Торуну. - Она принцесса,  а  это  чревато
последствиями.
   - Кем бы она ни была, государь, - вкрадчиво сказал маг, -  все  равно  ее
жизнь стоит меньше, чем жизни тысяч и тысяч ваших подданных, и уж  никак  не
идет в сравнение с жизнью Великого Понтифика.
   Дайнити Нерай нахмурился:
   - При чем тут я?
   - Разве я не упомянул, что Йа Тайбрайя грозил карой всему, - маг  выделил
слово "всему", - Хадрамауту? А понтифика такие вещи касаются в первую голову
- ведь он первый гражданин своей державы.
   - Вот гадость,  -  проникновенно  сказал  Нерай.  Он  надеялся,  что  еще
пронесет, что не нужно будет принимать никаких серьезных решений, - или,  на
худой конец, переложить серьезные решения на чужие плечи, но  отвратительный
своей проницательностью внутренний голос подсказывал, что  такие  вещи,  как
убийство принцессы, никому не поручишь рассматривать на Большом Совете.
   - Так она же не одна! - ухватился он за спасительную мысль о свите. - Кто
же даст ее просто так убить?
   - Просто - никто, - отвечал маг. - Но у нас нет выбора.
   - Так это война? - ужаснулся понтифик.
   - Ну, зачем так свирепо? - мягко пожурил, его Корс Торун.  -  Никакая  не
война,  а  так  себе,  войнишка.  Да,  они  будут  сопротивляться,  да,   ее
телохранители заслуживают особого внимания, но не устоят же они одной  своей
сотней против целой армии!
   - Я не дам армию! - решил  упереться  Дайнити  Нерай.  -  Магией,  магией
как-нибудь. Или убийцу подошлите. Что  же,  я  вас  учить  должен?  Чья  она
принцесса?
   - Она из Запретных Земель.
   - Что?!! - чуть не подпрыгнул на месте понтифик. - Запрещаю!
   - Что же запрещает повелитель? - спросил Корс Торун  с  насмешкой.  Слуги
холодели, когда слышали, как маг позволяет себе говорить  с  понтификом,  но
последний не то внимания не обращал на явное оскорбление величия, не то  ему
было плевать; поговаривали даже, что понтифик  боялся  мага,  относя  его  к
разряду катаклизмов, но тут оставалось только гадать.
   - Все запрещаю! - рявкнул Дайнити Нерай.
   -  Тогда  повелитель  должен  принять  на  себя  всю  ответственность  за
последствия, - лукаво улыбнулся старик.
   Понтифик замер с  открытым  ртом.  Произнести  фразу,  пусть  даже  самую
короткую, чтобы принять ответственность на себя,  было  выше  его  сил.  Тем
более что он учуял подвох в словах мага и как раз пытался разобраться, в чем
же он заключается, как в зал вбежал давешний придворный  с  перекошенным  от
ужаса лицом и попытался заорать, соблюдая этикет:
   - Гонец по делу чрезвычайной спешности и важности к Великому Понтифику! -
а потом добавил севшим голосом:
   - Беда, повелитель. Огромная беда.
   - Только этого мне не хватало!  -  простонал  Дайнити  Нерай,  включая  в
список проблем и необходимость так много и долго говорить.
   А  потом  на  пороге  появился  человек  в  рваных  одеждах;   утративших
первоначальные цвет и форму, превратившихся в  груду  кровавых,  заскорузлых
тряпок. Голова его была кое-как обмотана, и на  повязке  проступали  местами
алые пятна. Там же, где кровь засохла, пятна были почти черными.
   - Уатах! - сказал он, падая на колени.
   -  Ну!  -  отреагировал  понтифик.  Столпившиеся  в  дверях   придворные,
осмелившиеся нарушить уединение государя, сразу поняли, что Дайнити Нерай не
может вспомнить, что Уатах -  это  название  порта.  Это  было  бы  вопиющим
безобразием, если бы касалось кого-нибудь другого, но понтифик  был  слишком
ленив, чтобы помнить названия городов. Благо,  что  он  Эш-Шелиф  ни  с  чем
другим не путал.
   - Порт на берегу Кораллового моря, - тактично подсказал капитан стражи.
   - Да помню я! - неожиданно взбесился понтифик. - Мы оттуда в океан  ходим
через два пролива. Что с Уатахом?
   - Нет Уатаха, - скорбно прошептал  гонец.  -  Великий  змей  Йа  Тайбрайя
пробудился ото сна...
   Дальше он мог не продолжать. Придворные побледнели, притихли на несколько
секунд, когда даже  часы,  казалось,  перестали  сыпать  песок,  потрясенные
новостью; а затем тишина взорвалась множеством  голосов.  И  каждый  пытался
высказаться именно в эту секунду, не желая  слушать  других.  Одним  словом,
началась паника.

***

   ...От Уатаха,  вытянувшегося  узкой  линией  вдоль  берега,  не  осталось
ничего. Лежали в руинах прекрасные двухэтажные  домики,  стоявшие  у  самого
моря. Превратилась в груду камней сторожевая крепость Уатаха, простоявшая  в
своем теперешнем виде пятьсот с лишним лет  и  выдержавшая  невесть  сколько
пиратских нападений. Плавал  на  волнах  древесный  мусор:  щепки,  обломки,
доски, бревна, бочонки. И это было все, что осталось от множества  кораблей,
не успевших вовремя убраться из гавани и подняться вверх по реке Змеиной.  И
всюду были тела - мертвые, изувеченные, смятые страшной, неистовой силой.
   Йа Тайбрайя был страшен. Безумный Йа Тайбрайя превосходил  всякий  страх.
Змей появился из-под воды внезапно. Море  вдруг  вскипело,  появились  белые
буруны, как в шторм; взвились в воздух птицы с дикими, протяжными криками, и
перед опешившим экипажем  одного  из  кораблей,  стоявших  на  рейде,  стала
появляться из глубины ни с чем не  сопоставимая  по  своим  размерам  голова
древнего чудовища.
   Существо, которое присутствовало при сотворении нынешнего  мира,  которое
являлось его ровесником, было опасно для людей всегда. Просто Йа Тайбрайя не
приходило в голову нападать на них: сначала его  сдерживал  сам  Йабарданай,
затем объединенные усилия Новых богов. К тому  же  в  море  всегда  водилась
добыча покрупнее. А на тех глубинах, где  обитало  исполинское  чудовище,  о
людях и вовсе не вспоминали. Одним словом,  от  древнего  зверя  их  берегла
собственная  мизерность  -  ведь  они  были   слишком   маленькой,   слишком
незначительной, незаметной добычей.
   Но вот титан древности  проснулся,  ведомый  чьей-то  иной,  злой  волей.
Впрочем, сам он об этом и не подозревал.  Ему  было  некогда.  Переполненный
жаждой разрушения и убийств,  неистовый  Йа  Тайбрайя  обрушился  на  первое
человеческое поселение, попавшееся на его пути. Разум его так и не  очнулся,
опутанный туманной паутиной, и морскому змею было все равно, что он творит.
   Удар гигантской головы разбил первый корабль в  щепы;  исполинская  пасть
сомкнулась на корпусе второго корабля,  разметав  его  остатки  по  кипящему
морю, которое постепенно багровело от пролитой крови. Испуганные люди ничего
не могли поделать с разбушевавшимся чудищем: ни те, кто в  порыве  отчаянной
храбрости бросался к оружию; ни  те,  кто  пытался  таранить  бронированного
монстра, чтобы хоть своей смертью  остановить  его,  удержав  от  дальнейших
убийств; ни те, кто в панике пытался сбежать на сушу, надеясь хоть там найти
спасение.
   В короткий срок покончив с кораблями,  находившимися  в  гавани,  морское
чудовище обратило свой взор на город. К этому времени крепость Уатаха кишела
людьми. Сюда примчались все, кто не верил в надежность собственных жилищ. Те
же, кто жил подальше от берега, рассчитывали отсидеться  в  зданиях,  думая,
что  насытившееся  чудовище  рано  или  поздно  уберется.  Но  Йа   Тайбрайя
целеустремленно уничтожал несчастный город - дом за домом, улица за  улицей.
Его гигантское тело медленно  перетекло  из  воды  на  берег.  Мощный  хвост
хлестал из стороны в сторону, снося крепкие каменные строения, а люди гибли,
как мухи, не имея ничего, что можно было бы противопоставить  силе  древнего
зверя.
   Мощное, как башня, туловище вознеслось в небо напротив крепости, заслоняя
солнечный свет. Частокол зубов в человеческий рост  величиной  способен  был
привести в отчаяние даже самых мужественных воинов. Перепончатые выросты над
ушами угрожающе топорщились. Йа Тайбрайя разинул пасть и издал трубный рев.
   Самым ужасным для жителей Уатаха было даже не то, что древний зверь напал
на них, истребляя все живое и неживое в округе. Их привел  в  замешательство
тот факт, что с самого раннего детства и до глубокой старости, от рождения и
до  смерти  они  жили  в  глубоком  убеждении,  что  Йа  Тайбрайя   является
заступником и покровителем  Хадрамаута  и  всех  хаанухов,  где  бы  они  ни
находились. Ему воздвигали храмы, его изображения украшали флаги  и  паруса,
его резные статуи высились на носах боевых кораблей. И  теперь  то,  что  он
творил, было равносильно детоубийству. Хаанухи  не  представляли  себе,  чем
могли так прогневить свое божество, что оно им отомстило истреблением целого
города и огромного порта.
   Жрецы Йабарданая и Йа Тайбрайя возносили молитвы в храме на берегу до тех
пор, пока очередной удар чудовища не похоронил их под обломками.
   А крепость? Крепость пала за несколько часов... И только когда от  Уатаха
остались груды развалин и камни, обильно политые кровью, зверь отступился.

***

   - Вот видишь, повелитель? -  сказал  Корс  Торун  оцепеневшему  в  кресле
понтифику. - А это только начало. За Уатахом  последуют  прочие  города.  Йа
Тайбрайя ничто  не  остановит:  в  мире  нет  силы,  которую  ему  могли  бы
противопоставить люди.
   - А если помолиться кому-нибудь? - неуверенно предложил Дайнити Нерай.  -
Если, скажем, обратиться к А-Лахаталу?
   - Нет в мире силы, которая способна остановить Йа Тайбрайя, - откликнулся
Корс Торун. - Выполним его просьбу, и он сам отступится.
   - А если воззвать к Йабарданаю? - упорствовал понтифик.
   - У тебя нет выбора, повелитель, - прозвучало в ответ...

***

   Капитан Лоой получил радостное сообщение: один из его постоянных торговых
агентов  разыскал  наконец  именно  то,  что  требовалось,  -   только   что
построенный красавец корабль для путешествия через океан. Посему  капитан  в
компании старших офицеров и лоцмана Яртона отправился на верфь, чтобы  лично
присутствовать при  спуске  корабля  на  воду,  а  заодно  оценить  все  его
качества. Присутствие же  на  этой  встрече  высокопоставленных  особ  могло
только сорвать сделку,  поэтому  Каэ  и  ее  спутники  временно  предавались
активному безделью. И получалось у них неплохо.
   Мердок ап-Фейдли, не расстававшийся с Рогмо и с Каэтаной  ни  на  минуту,
решил показать  им  один  из  островов.  На  острове  был  крошечный,  почти
игрушечный замок, стоявший над глубоким ручьем, и сплошной лес - невероятная
редкость в Хадрамауте, где самым  большим  скоплением  деревьев  можно  было
считать городской парк. Это решение Морской  эльф  принял  после  того,  как
Каэтана пожаловалась ему, что с недавних пор тоскует по рощам и лесам.
   - Очень интересное свойство натуры, - сказала она, - в Сонандане я с  ума
схожу от тоски по морю. Устроила себе бассейны  с  морской  водой,  огромное
количество аквариумов: черепахи, рыбы, кораллы, раковины. А  сейчас,  когда,
казалось бы, живи и радуйся, я не могу обойтись без  лучей  солнца,  которые
пробиваются через изумрудную  листву,  без  ручьев,  которые  поют  в  самой
чаще... Безумие? Жадность? Ненасытность?
   - Нет, наверное, - сказал Мердок ап-Фейдли. - Скорее страсть к жизни. Мне
не свойственно так тосковать по какому-нибудь месту в мире, хотя и  я  люблю
море. Но как-то скучнее и обыденнее, чем ты говоришь. Может, потому,  что  я
уже немолод?
   - А я?
   - Ох, прости, - рассмеялся он. - Я вовсе не хотел,  чтобы  это  выглядело
как намек на чей-либо возраст. А лес... Лес я тебе покажу, чтобы ты  так  не
грустила.
   Лес действительно был неповторим. В Хадрамауте, находившемся  значительно
южнее  Сонандана  и  стоявшем  на  воде,  любые  растения   размножались   с
невероятной скоростью - цвели, становились пышными и буйными.  Это  был  рай
для всего, что растет. Водяные цветы - лотосы, лилии и  их  ближайшие  и  не
самые близкие родственники - здесь превзошли все  представления  о  границах
красоты. Воздух благоухал, напоенный их ароматами.
   Наши  друзья  с  восторгом  осмотрели  маленький  замок,  стоявший  здесь
последние два века как украшение,  и  уже  собрались  было  перебираться  на
соседний остров, весь заросший тропическими деревьями, с которых  спускались
гладкие, гибкие, как змеи, лианы, но тут из леса вышел  большой  отряд.  Они
были одеты как обычные горожане, но шли строем и четко и слаженно  выполняли
все движения. Так что не увидеть в них солдат мог  только  слепец.  Было  их
человек двести.
   Каэтана несколько раз оглянулась по сторонам, прикидывая соотношение сил.
Может показаться странным, что здесь, в самом центре Хадрамаута, недалеко от
столицы, ей пришло в голову померяться силами с войсками понтифика.  Но  она
была уверена в том, что эти люди церемониться не станут, - не  бывает  таких
совпадений, чтобы переодетые солдаты просто гуляли  по  безлюдному  острову.
Между тем отряд короткими перебежками приближался к ней и ее спутникам.
   Это  была  засада.  Еще  утром  Куланн  развил   бурную   организаторскую
деятельность и  допустил  первую  ошибку,  когда  счел  возможным  отпустить
Каэтану на прогулку в обществе Морского эльфа и ее друзей под охраной  всего
двадцати всадников.  Остальные  же  занимались  подготовкой  к  предстоящему
плаванию. Куланну после совещания  с  капитаном  Лооем  стали  грезиться  на
каждом шагу пираты и грабители, и он решил принять дополнительные меры.
   "Принял?"  -  мстительно  подумала  Каэ.  Она  была  абсолютно  спокойна.
Двадцать сангасоев полка Траэтаоны, Рогмо с мечом  Аэдоны,  Морской  эльф  и
чародей, а на закуску она сама с Такахаем и Тайяскароном - этого было вполне
достаточно, чтобы испортить жизнь двум сотням неуклюжих солдат.
   Ладно, ладно! Зато каких солдат! Отряд приближался цепью, стараясь обойти
их с двух сторон и зажать в клещи. Каэтана подозвала к себе Магнуса и, когда
тот подъехал, попросила, чтобы он не  лез  в  гущу  сражения,  а  все  время
наблюдал за Номмо и Барнабой.
   - Я хочу быть спокойна за них. Хорошо?
   - Вы можете быть совершенно спокойны, госпожа, - ответил маг.
   Сангасои окружили свою госпожу и вопросительно  на  нее  посмотрели.  Она
поняла, что сейчас самое время сказать речь, тем более  что  неприятель  был
уже совсем близко.
   - Мы не виноваты, - быстро проговорила она. - И мы не дадим себя спокойно
убить.
   Мердока ап-Фейдли поразило, что она не удивилась и не растерялась.
   - Это предательство, - потрясенно прошептал он. - Я могу уложить  многих,
и Рогмо - мал