т  факт
(отсутствие   свободы   слова)   признал  в   своем   выступлении   писатель
А.Б.Чаковский.  Ведя  спор с поборниками свободы слова он  защищается не  на
линии есть или нет у нас свободы слова  --эту линию  он сдает  без боя (т.е.
признает, что нет), а защиту ведет на другой линии: спрашивает: "Ну, а что ж
дает свобода слова западному жителю?" и т.д.
     Да  и,  смешно  сказать, если  реально гарантирована свобода слова,  то
отчего ж меня  арестовали  и  предъявили  дикие обвинения  в распространении
"заведомо ложных измышлений"?
     Пора  бы  нам  всем задуматься над  тем что мы делаем, не желая слушать
тех, кто думает  не  по-нашему.  Каждый  следователь КГБ, прокуратуры
должен осознать свою личную ответственность в умножении и укреплении лжи. Мы
сами  говорим, что  демократия у нас развивается. Так  вот:  развиваться она
должна в сторону большей свободы слова, в сторону меньшей платы за свободное
слово.  Я считаю, что  такое увеличение свободы слова даст  нам колоссальный
экономический эффект, а уж благотворное влияние увеличения  свободы слова на
духовную жизнь общества нельзя переоценить.
     О  "свободе  слова для  идейных противников коммунизма". На сегодняшний
день фраза выглядит "страшно". Но задумаемся: разве не даем мы слова идейным
противникам коммунизма:  Достоевскому, Гоголю, Толстому,  Булгакову? Сколько
ценнейшего  у  этих  мыслителей.  Отчего   ж  сегодняшним   оппонентам  идеи
коммунизма не предоставить слова? Вы не согласны с  ними? Так победите  их в
открытом идейном  бою. Слово это тем  более должно предоставляться, что  эти
люди  знают  нашу  жизнь,  живут рядом  с  нами,  болеют  нашими  болезнями.
Прислушаться  --  не  значит  принять,  но  выслушать,  на  мой взгляд, надо
обязательно.
     На  мой  взгляд,  большая  свобода  слова  не изменит  сразу  структуру
общества, но в рамках  той же структуры большая свобода  печати (слова) даст
решение многих без нее не разрешимых проблем, освежит общество.
     Непосредственным поводом к изложению в  плакате  этих  мыслей послужило
сообщение  газеты "Известия" о высылке А.Сахарова из  Москвы. Газета считает
это   решение   "справедливым",   хотя  широкой   общественности   не   было
предоставлено возможности услышать объяснений самого Сахарова, разобраться в
том чего  же он хочет, какова его программа, стоит  ли его за нее наказывать
(думаю ни за какую программу нельзя наказывать административно).
     С  целью  выразить  свой протест  против  преследования А.Сахарова я  и
составил плакат, в котором разъясняю почему я протестую, в чем я вижу корень
зла.
     Я  вышел с плакатом  на  площадь часов в  12.  Подошло и прочитало  его
человек 20-ть.  Молча  прочитали  и  пошли.  Один  спросил:  "А  милиция  не
арестует?" Минут через  10 подошли трое  человек,  предъявили  удостоверения
работников  горкома  партии  и предложили зайти  в  горком  побеседовать  по
существу поднятых в плакате вопросов.
     Плакат написал я самолично. Никто  меня к этому не побуждал, кроме моей
же собственной совести: мне было бы тяжело жить не скажи  я того что думаю о
событиях в стране.
     Купил плакат  о конституции  СССР в военторге  24.1.80. Писал на чистой
стороне его тоже  24.1.80, гуашью.  Черновой вариант текста был у меня дома,
сейчас он в КГБ.
     Текст  обвинения  я прочитал,  с обвинением, конечно  же,  не согласен,
поэтому его не подписал.
     Считаю,  что  в  моем  тексте  нет  "заведомо  ложных измышлений", есть
правда, быть может горькая.
     Поэтому виновным себя в предъявленном мне обвинении  от 25.1.80  по ст.
190-1 не признаю.
     Протокол мною написан собственноручно. Дополнений пока не имею. 24 часа
25.1.80. Вазиф Мейланов
     ПИСЬМО ГЛАВНОМУ РЕДАКТОРУ ГАЗЕТЫ "ИЗВЕСТИЯ"
     Главному редактору газеты "Известия".

     Направляю Вам текст моего открытого письма Президиуму Верховного Совета
СССР:
     Президиуму Верховного
     Совета СССР.

     Я протестую против нарушения гласности в процессах Орлова и Щаранского.
     В делах такой важности гласность обеспечилась бы только предоставлением
Дворца Спорта  под зал заседаний и прямой  трансляцией  суда по центральному
телевидению.
     Из  шитого  белыми  нитками  централизованного отчета  ("По  заслугам")
становится  абсолютно ясно,  что  "суды"  эти --  репрессии  за общественную
деятельность, стоящую вне рамок официальной государственности.
     "Клеветнические" заявления  Орлова и  Щаранского не  цитируются, а  без
цитат как же можно вам верить.
     Нам нужны Орловы  и Щаранские --  они осуществляют неформальный  надзор
общества за деятельностью государственных органов.
     Смертный приговор  Филатову противоречит сегодняшнему уровню гуманности
и милосердия  в мире и  заявлениям  советских руководителей о желании жить в
мире и  дружбе со всеми народами: если вы действительно хотите жить в мире и
дружбе,   то  откуда  такая   нетерпимость  к  разглашению   ваших   военных
приготовлений.
     Мир изменился  со времен казни  Пеньковского, и расстрелом  Филатова вы
отбрасываете его ко дням ненависти и недоверия народов друг к другу.
     Смертный приговор Филатову должен быть отменен.
     Орлов и Щаранский должны быть выпущены на свободу.
     Вазиф Мейланов.
     Адрес: Махачкала, проспект Калинина,29, квартира 36.
     Лето 1978 года.
     ЗАПРОС  И.О.  НАчАЛЬНИКА  СЛЕДОТДЕЛЕНИЯ  КГБ   ДАССР  В.Н.ГРИГОРЬЕВА  В
СЛЕДОТДЕЛ
     КГБ СССР

     Секретно
     экз.No 2
     7.08.80. 4/01720

     Старшему помощнику начальника
     следственного отдела КГБ СССР
     полковнику юстиции
     т. Кузьмину А.И.
     г.Москва.

     Нами  расследуется  уголовное  дело   по  обвинению  Мейланова   Вазифа
Сиражутдиновича в совершении  преступления,  предусмотренного ч.1  ст.70  УК
РСФСР.
     Из  материалов  дела  усматривается,  что  в  1978 году  Мейланов  В.С.
направил в Президиум Верховного  Совета СССР  и  редакцию газеты  "Известия"
письмо  клеветнического  содержания,  в  котором  утверждает, что  уголовное
преследование  в  отношении  Орлова  и   Щаранского  --  это  "репрессии  за
общественную деятельность, стоящую вне рамок официальной государственности".
     В  связи  с изложенным  просим  выслать  в наш адрес, для  приобщения к
материалам уголовного  дела,  выписки  из приговоров по  указанным  делам, о
преступных действиях обвиняемых.

     И.О.Начальника следотделения КГБ
     Дагестаской АССР ст. лейтенант
     В.Григорьев.

     ЗАЯВЛЕНИЕ НАчАЛЬНИКУ ИТК -- 35
     ОТ 3.09.81 г.
     Начальнику ИТК -- 35
     от Вазифа Мейланова

     В спецчасть.
     Приложить к постановлению
     о водворении в ШИЗО.
     майор Н.Осин.
     3.09.81год.

     Заявление

     Я отказываюсь работать в лагере в знак протеста против принудительности
лагерного труда, противоречащей статусу политзаключенных.
     Требую следующих изменений  в Правилах внутреннего  распорядка  ИТК и в
исправительно-трудовом кодексе (для политзаключенных):
     1.   установление    принципа   добровольности   участия   в   трудовой
деятельности.
     2.  прекращения  вычетов  из зарплаты  политзаключенных  на  содержание
лагерной администрации и охраны.
     Комментарий.  Процент вычетов  должен быть тот же, что на  воле.
Если  общество меня боится, то...  пусть платит за свой страх! Так  уж жизнь
устроена -- за свои страхи надо платить  самому.  Так  и передайте рабочим и
крестьянам.
     3. прекращения позорной практики пыток голодом в ШИЗО.
     Комментарий.  Норма питания в ШИЗО должна быть та же, что в зоне
(2А).
     Сейчас   ШИЗО,   придуманное   для   усмирения   уголовников-хулиганов,
используют  против политзаключенных. Одно дело однократное применение ШИЗО к
отъевшемуся,   пышащему   силой,   неудержимому  хулигану,   и  другое  дело
систематическое, многократное, месяцами длящееся  применение его  к одному и
тому  же  политзаключенному,   отстаивающему   в  лагере  свое  человеческое
достоинство.   Это  хладнокровное,  математически   размеченное   разрушение
здоровья людей, думающих не по газете.
     4.  Немедленного  прекращения  беспрецедентной, негуманной,  враждебной
цивилизации и культуре практики -- запрещения  передавать помещенному в ШИЗО
без вывода на работу книги, газеты, журналы.
     Комментарий.  Это ухудшение  режима.  На  вопрос Квецко: "Как же
так? Раньше давали, а  теперь вдруг нет..." -- капитан Чайка отвечает: "Мало
чего раньше было!"
     Так легко, капитан, вам не отделаться:
     Я считаю внутренние положения в странах источниками  внешнеполитических
напряжений. США, Западная  Европа, весь Западный  Мир боятся жить по нашему:
рабами, думать забывшими о человеческом достоинстве.
     Поэтому решающими  для мирового  климата являются не  широковещательные
"мирные  инициативы СССР",  а тайные  человеконенавистнические  инициативы в
лагерях,   ужесточающие   режимы   содержания  политзаключенных.  Они,   эти
человеконенавистнические инициативы, и есть источники ненависти и страха.
     Против этих  враждебных человечеству  инициатив должно стоять насмерть.
Здесь  проходит линия  борьбы  за  человеческое достоинство,  за  сохранение
старого понятия (понимания) человека.
     В.И.Ленин в  работе "Еще  раз об  ошибках  т.  Троцкого..."  говорил  о
необходимости для  рабочих защищаться от  своего  же  собственного  рабочего
государства.  Точь-в-точь по  тем  же  соображениям необходимо  защищать наш
народ от  его же собственного общенародного государства. Я  это делаю борясь
за   установление    принятого    всем   цивилизованным    миром    "статуса
политзаключенных" и для советских политзаключенных.
     Не давать  книги,  не давать газеты и журналы, не давать читать  -- вон
оно какую "новую", "высшую"  гуманность  предлагает нам "общество будущего".
Да не нужна нам новая. Нам старую!
     Вы  вот набиваетесь на  переговоры, на  "взаимоприемлемые  копромиссы",
а...  вы  у себя в  стране  покажите, как  это  делается.  Я  предлагал  вам
компромисс: я делаю 200 мешочков в день при норме питания 9А и по выполнении
этой нормы возвращаюсь в камеру --  вы отказались,  мало -- перевели меня  в
карцер. Конечно, мое предложение не противоречило сегодняшней  моей позиции:
оно было точкой на  той же прямой: просто я сторонник постепенности  и хотел
сделать  переход к  сносным  условиям  существования политзаключенных  менее
болезненным и для вас, и для себя.
     Но боги лишили вас разума. Не внемлющие доводам разума внутри страны --
что ж вы удивляетесь, что вне ее с ними к вам не обращаются.

     28.08.81 год.
     Вазиф Мейланов

     Личное дело заключенного, том 1, листы дела 177-178.

     ЗАЯВЛЕНИЕ НАчАЛЬНИКУ ИТК -- 35
     ОТ 30.10.81 г.

     Начальнику ИТК -- 35 м. Осину
     от Вазифа Мейланова

     т.Салохиной С.А.
     Снять копию, после чего -- в личное дело.
     майор Н.Осин.
     30.10.1981г.

     Заявление

     Пользуюсь поводом,  чтобы  сказать: насильственное удерживание  меня  в
лагере   считаю   большой   социальной  ошибкой,   порчей,  запугиванием   и
развращением народа.
     Я говорил это на суде,  скажу и в лагере: статьи 70  и  190-1  УК РСФСР
изжили себя, сегодня они суть узаконенное беззаконие.
     Изжило  себя  --  сегодня   --  преследование  за  мысль,  за  свободно
высказанное мнение о мире, о стране, о человеке.
     Пагубой   для   сегодняшнего   нашего   общества   являются   "законы",
запугивающие народ арестом за "неправильную" мысль, за "неправильное" слово,
за "ошибочный" плакат.
     Эти  законы лишают  советский  народ чувства  глубины  жизни, истинного
человеческого достоинства, радости бытия.
     Я не голодаю  в день  30  октября,  чтобы не  создавать иллюзии,  что я
нормально питался во все остальные дни лагерной жизни.
     Нет! Кому-то придется ответить за морение меня голодом. За все  те дни,
что я -- не по собственной воле -- сидел на воде да на 450 граммах хлеба. За
то, что гуманный строй издевался над  моим здоровьем, оскорблял насилием мое
достоинство  и  достоинство моих  близких,  людей,  которые любят  меня и...
предположить  не могут,  что  меня  здесь морят голодом,  вынуждают  худеть,
держат взаперти.
     А все почему?  Потому, что  я  не гнусь, не сдаюсь,  не приобщаюсь и не
причащаюсь к коммунистическому взгляду на жизнь. А как  меня хотят убедить в
истинности коммунистического мировоззрения? -- Через желудок.
     С безмерным цинизмом  исполнители коммунистического государства говорят
мне: "Что ж... Не понимаете через голову -- поймете через живот... До многих
так  легче доходит..."  Вот вам и ваше  собственное противоречие  (любите вы
искать у  других --  не угодно ли  взглянуть на  себя): заявляя  о гордости,
достоинстве,  несломленности советского человека, как  же вы пополняете парк
советских  людей   людьми  согласившимися  с  вами  через  желудок,   людьми
сдавшимися, сломленными, на все готовыми за пайку в 600 граммов?
     И что  это  за  гордость,  достоинство  и  уважение  к  себе  у  народа
"убежденного" боязнью коммунистического насилия, ареста, голода.
     Да и вы-то сами, исполнители коммунистического  государства, -- вы ведь
тоже боитесь, у вас ведь тоже один аргумент, одно оправдание -- страх. Страх
лишиться зарплаты, страх сесть самим за человеческое проявление.
     Как же получается,  что самые гуманные, самые человечные люди  на земле
морят меня голодом, спокойно взирают на то, как я худею, как разрушается мое
здоровье? И  тут же печатают  в "Литературке":  "Делиться как хлебом",  а  в
"Правде":  "Давайте  посмотрим  в глаза  друг  другу: все  ли мы сделали для
утверждения добра?"
     "Делиться как  хлебом"  -- что ж вы  не делитесь?  Или это  и есть ваше
"добро" --  морить голодом, не давать  досыта хлеба за  то,  что я  вышел на
площадь с плакатом  требующим  свободы слова и  для людей некоммунистических
мировоззрений? За то, что  я написал работу, в которой разбил основы и опоры
коммунистической идеологии? Кого  в  споре  победить  не можем, того  уморим
голодом -- вот оно какое ваше добро, вот оно о чем вы договариваетесь, глядя
в глаза друг другу.
     "Правительства падают ото лжи" -- говорил Карлейль. Ложь  ваших жизней,
ложь ваших  самооправданий ясна и вам самим и  все яснее другим, многим уже.
Вам,  исполнителям зла,  надо  перестать  лгать  себе,  отринуть неправедную
зарплату, вернуться  в человеки, обрести душевное равновесие в таких простых
человеческих  делах,  как  дележ  хлеба  с  голодающими.  А  вы  как думали?
Бесплатно звание человека не дается!
     Вы  сделали  наши животы  ареной  "идеологической" борьбы,  но я-то сам
вовсе  не желаю убеждать  вас  через  свой  живот.  Нет!  Пусть этот  "метод
аргументации" навсегда останется атрибутом коммунистического  образа  жизни,
коммунистической "науки убеждать",  примером коммунистического "уважения"  к
человеку.
     Я же  приму  все  меры к  культивированию  старого уважения к человеку,
подчеркну  неприемлемость  для  меня  экстремистских, ирландских1,  подающих
пример неуважения к себе, средств борьбы с бесчеловечием.

     30 октября 1981.
     Вазиф Мейланов.

     Личное дело заключенного, том 1, листы дела 224-225.

     ЗАЯВЛЕНИЕ НАчАЛЬНИКУ ЧИСТОПОЛЬСКОЙ ТЮРЬМЫ ОТ 10.09.82 г.

     Начальнику Чистопольской тюрьмы
     капитану Романову
     от Вазифа Мейланова

     Заявление

     "Нет  прав  без  обязанностей  и  нет обязанностей без  прав",  --  так
написано в конституции.
     -- Ну так вот: права жить в своей квартире у меня нет?
     -- Нет...
     -- Значит нет и никаких обязанностей.
     Пробуют мне говорить, что,  мол, у нас общество стоит на принципе  "кто
не  работает,  тот  не ест". Отвечу. Общество может заявлять  свои претензии
только  к  членам  общества, а я  ведь изолирован,  отлучен от  общества,  я
поставлен вне общества -- ну так не подходите ко мне с правилами общества, в
котором  я не  живу. Пустите меня в общество и я  начну зарабатывать себе на
хлеб, как делал это до 25 января 1980 года.
     "Сердцевина зла" коммунизма в том, что коммунизм, лишая человека всего,
еще с него, человека, смеет чего-то требовать.
     Во  всех странах принята  одна форма насилия: запрещение  делать нечто,
вы,  коммунисты, выводите насилие на качественно-новую  ступень: вы насилием
пытаетесь заставить делать  нечто. Заставлять не делать  -- это одна ступень
насилия, низшая. Заставлять делать -- это другая ступень насилия, высшая, на
ней  насилуется душа. А я ведь ставлю  себе целью понижать уровень насилия в
мире, тем  паче  насилия  духовного.  Потому не работаю: я требую,  чтобы вы
сошли с  этой ступеньки насилия --  не принуждали людей делать  то, чего они
делать  не  хотят.  Да  и как  вы принуждаете? Самым гуманным способом  (без
пролития крови) -- через  желудок. Как говорит лейтенант Дускаев: "До многих
через желудок доходит легче, чем через голову". Увы, я к  тому подклассу  не
принадлежу. Когда  мне объясняют через желудок,  я  просто худею... и только
(ха-ха!). Понимаю же  я только через голову. "Таков мой организм -- извольте
мне простить невольный прозаизм".
     Далее.  А...  так  ли   уж  я  бездельничаю  и  деградирую   в  камере?
Внимательный наблюдатель  (а таковые у вас  есть) заметит,  что  16  часов в
сутки  я читаю, пишу, хожу и  всегда -- думаю. Разве  это не работа? Старший
лейтенант Чурбанов  говорит,  что  это  я  "для себя работаю,  а  надо чтобы
"общественно-полезно". Ну, а я считаю,  что все, что  я делаю лично для себя
полезно и для общества, в частности, тяжелая работа отказа от работы (а ведь
наверное и старший лейтенант  Чурбанов согласится, что работа  эта  ой какая
тяжелая) крайне полезна "всему нашему советскому народу"
     Говорят,  что  я  же  ведь  "ем хлеб, а  не работаю". Видите  ли,  если
рабочие,  крестьяне и трудовая интеллигенция меня боятся, то платить за этот
страх  должны  они  сами.  Так  уж  жизнь  устроена,  что  каждый платит  (и
расплачивается)  за свои страхи сам. Иначе у нас получится,  что я  плачу за
страхи трех наших неантагонистических классов -- это будет несправедливо!
     Давайте  бросим лукавить -- ведь  не мой труд вам надобен, не созданные
мной  "материальные ценности", --  вы  этим трудом хотите  меня "исправить".
Простите мне, но я не хочу исправляться; ну-у, если уж вы так  хотите, есть,
наверное, и у  меня недостатки, я борюсь  с  ними, но не плетением сеток под
страхом голода!
     Видите  ли,  я  в  детстве  прочитал  много  книг  классиков  советской
литературы, которые,  как  я теперь вижу, сослужили-таки мне  добрую службу.
"Какую?" -- спросите вы. А такую, что не уступать насилию. Ну что мне скажут
Гайдар и  Фадеев, если я из  одного  страха голода,  то  бишь,  подчинившись
насилию, изменю  своим убеждениям? Видите, как дело оборачивается: вы хотите
меня  заставить пойти против учивших  хорошему Гайдара и Фадеева (а разве не
учили они жизни  не щадить за человеческое достоинство?). Вот и  получается,
что это именно я защищаю Улю Громову  и Любку Шевцову, а вам достается  роль
их оппонентов (я улыбаюсь).
     Помнится,   у  нас  в  конституции  говорится   о  гармонии  личных   и
общественных интересов.  Ну так давайте  я буду  заниматься интеллектуальным
трудом:  писать статьи "по  математике"  и  "по  литературе",  переводить  с
английского. Нет, вы на  это,  не  идете и не пойдете. Ибо этот труд меня не
исправит. Меня  исправит  только  вязание сеток.  Позвольте тут  с  вами  не
согласиться.   Давайте   бросим   играть   в  прятки   и  признаем,  что   я
политзаключенный. Меня  арестовали за то,  что я написал работу  "Заметки на
полях советских газет", каждая страница которой была подписана моим именем и
фамилией,  и  за то,  что  я  вышел  на  площадь  в  Махачкале  с  плакатом,
объясняющим  все беды нашей страны отсутствием свободы слова и  протесту