лове, замер в ожидании. - Небольшая сделка! Вы  кон-
чите эту проигранную вами игру и откровенно ответите на все мои вопросы.
Я же в свою очередь обещаю не применять к вам никаких  крайних  мер.  Вы
понимаете, о чем я говорю?
   - Ну же! Вы все еще продолжаете мне не верить?! - воскликнул Волин.
   - У меня есть для этого основания. Их много. А самое веское - я о нем
уже могу сказать! - ваше последнее донесение красным о  динамите,  взры-
вах, о Прорезной, восемь, и господине Тихомирове. Припоминаете? Так вот,
вас провели, Волин. Как мальчишку.
   - Какое донесение? Какой господин Тихомиров?.. - с отчаянием вопрошал
Волин и озирался вокруг, словно искал свидетелей своей невиновности.
   - Словом, кончайте эту недостойную разведчика игру, Волин.
   Я не стану вам врать - вас ждет смерть. Но я бы на вашем месте  пред-
почел смерти под пыткой смерть, достойную солдата... Выбирайте! -  Щукин
резко поднял голову, вызвал конвойных: - Уведите арестованного!
   Немедля два конвоира послушно стали по бокам Волина.
   - Это недоразумение... Ошибка... Ошибка... - бормотал  Волин.  -  По-
верьте, это роковое совпадение... Нет-нет, вы обязательно запросите  Ка-
зань. Это брат мой... Леонид... - И он смолк и несколько мгновений стоял
так, словно прислушиваясь к тишине, затем сказал: - Вы знаете, я  вспом-
нил... Они же его тогда перевязывали... Бож-же, как я это  упустил.  Ко-
нечно же, это навет. Это поручик Дудицкий сказал вам о двух красных. Да,
теперь начинаю кое-что понимать! Это он работает на красных, и ему необ-
ходимо...
   Щукин кивнул головой - и конвоиры двинулись, подталкивая Волина. Сза-
ди него встал штабс-капитан Гордеев.
   - Ваше высокоблагородие! - уже у двери обернулся Волин. - Я вас  про-
шу, не разрешайте ему меня пытать. Он зверь, покалечит меня. Когда выяс-
нится, что все это клевета, я уже не могу вам быть полезен.
   - Клевета, но господин Тихомиров арестован Киевской  Чека,  -  сказал
ему Щукин. - Клевета, но Осипов  убит,  клевета,  да,  наши  оперативные
сводки регулярно получает враг...
   - Бред... кошмарный бред... Какой Тихомиров? Какое я имею отношение к
убийству Осипова?..
   Волин опустил голову, сник: наконец он понял, что никто здесь, в этом
здании, не поверит в его невиновность, что он обречен в  результате  ка-
кой-то страшной, непоправимой ошибки.
   - Мне вас жаль, господин полковник. Вы жестоко расправляетесь с  пре-
данными людьми. С кем же вы останетесь? - сказал он совсем угасшим, без-
надежным голосом.
   Щукин не ответил.
   Конвоиры подталкивали Волина, а он упирался, все  время  оборачивался
так, что на шее взбугрились жилы, и торопливо кричал:
   - Я буду ждать, господин полковник! Как только выяснится, пришлите ко
мне. Я верю, справедливость...
   Захлопнулась дверь.
   Щукин не заметил, как у него в руке дотлела папироса. Он долго  стоял
так, не шевелясь, у стола все в той же позе. Лишь тонкая струйка дыма от
окурка, извиваясь, медленно тянулась вверх.
 
 
   ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
 
   К осени 1919 года на юге Украины  сложилась  крайне  тяжелая  военная
обстановка.
   Захватив Екатеринослав, Харьков и Полтаву, деникинские  войска  стали
развивать наступление через Сумы, Лубны и Ромодан на  Николаев,  Херсон,
Одессу. Одновременно они устремились  на  Киев,  оказывая  помощь  своим
войскам, ведущим затяжные бои на Левобережной  Украине.  Таким  образом,
значительная часть сил 12-й армии оказывалась зажатой с запада и востока
южной части Правобережной Украины.
   Главное командование Красной Армии приказало  12-й  армии  продолжать
оборонять юг Украины силами 45,47 и 58-й дивизий.
   Эти дивизии, для лучшего руководства ими, были сведений в Южную груп-
пу войск. Командующим Южной группой был назначен начдив 45-й И. Э. Якир.
Начальником штаба группы назначен бывший контр-адмирал А. В. Немнтц.
   К середине августа обстановка на фронте и в тылу Южной группы  услож-
нилась настолько, что об удержании Одессы и Черноморского побережья  си-
лами только этих трех дивизий не могло быть и речи. Деникинцы  захватили
Николаев и Херсон. Петлюровцы на западном участке фронта успешно  разви-
вали наступление на Вапнярку, Христиновку,  Умань.  Корабли  английского
флота подошли к Одессе и начали ее двухдневную  бомбардировку,  а  затем
высадили десант...
   Южная группа оказалась в окружении деникннских и петлюровских  войск.
Надо было уходить на соединение с частями Красной  Армии.  Вырваться  из
кольца. Причем пробиваться предстояло на север, по вражеским тылам.
   Чтобы обсудить путь прорыва, на совещание в Бирзуле собрались  коман-
диры 45,47 и 58-й дивизий. По поручению Реввоенсовета Южной группы  пер-
вым выступил А. В. Немитц. Он сказал о  необычности  намечаемого  рейда.
Более четырехсот верст предстоит пройти красным бойцам по глубоким  вра-
жеским тылам. Такого еще никогда не было.
   Закончил это совещание Иона Эммануилович Якир:
   - Сейчас самое важное - это быстрота и решительность действия.  Необ-
ходимо, чтобы части, собранные в кулак, стремительно  двигались  вперед,
на север. Для этого надо довести задачу до сознания каждого бойца, пере-
дать ему нашу волю, убедить его, что только в  этом  спасение.  Переходы
будут длинными, в тридцать - сорок верст, привалы и ночевки - короткими.
В походе и на привалах всем политработникам, командирам находиться среди
бойцов, беседовать с ними. Каждый член партии  обязан  вести  неустанную
агитацию, просто и ясно разъясняя задачу.
   ...29 августа начался героический рейд Южной группы.  Днем  и  ночью,
без отдыха и сна шли красноармейцы по бесконечной знойной степи, невспа-
ханной и незасеянной в этом году, шли на Прорыв, пробивались с  боями  к
своим. На телегах везли раненых и штабное имущество. Десятки  круторогих
волов, запряженных попарно, тащили бронемашины - не было бензина.
   Курилась под красноармейскими ботинками  степная  пыль,  клонились  к
земле шелковистые метелки ковылей.
   Усталые и запыленные отряды растянулись до самого горизонта...
 
 
   ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
 
   Через приемную быстро, без обычной торжественности  прошли  бригадный
генерал Брике и генерал Журуа. Замыкал это торопливое шествие  Ковалевс-
кий.
   Возле столика адъютанта он на мгновение задержался и бросил Кольцову:
   - Павел Андреевич! Потрудитесь распорядиться, чтобы мой салон-вагон и
паровоз были наготове. Наши гости хотят побывать на передовой.
   "Это - важно! - пронеслось в голове у Кольцова. - С транспортом  сей-
час сверхтрудно. Проводятся  тщательные  мобилизации  железнодорожников.
Кое-где даже выпустили железнодорожников из тюрем. А что, если использо-
вать это для освобождения Кособродова и его товарища-кочегара? А  может,
и Красильникова?.. Это нужно хорошенько обдумать! Может, это  единствен-
ный случай... Подумать... Подумать..."
   Командующий вопросительно смотрел воспаленными от  усталости  глазами
на Кольцова, удивленный неожиданной паузой.
   Кольцов виновато улыбнулся, словно прося прощения за заминку  и  раз-
думчиво произнес:
   - Будет исполнено, Владимир Зенонович, хотя...
   - Что еще? - помягчел Ковалевский.
   - Может быть, гостям лучше проехать на автомобиле. Ковалевский нахму-
рился. Он не любил, когда ему возражали.
   - Нет, они поедут поездом! - сухо сказал он.
   - Владимир Зенонович,  получена  сводка  транспортного  ведомства!  -
Кольцов многозначительно посмотрел на командующего и, чтобы придать  ве-
сомость своим словам, четким голосом продолжил: - Они жалуются  на  нех-
ватку паровозов - не успевают доставлять к  фронту  боеприпасы...  Между
тем многие паровозы не ремонтированы, а иные и исправные  простаивают  в
депо.
   Ковалевский вскинул на Кольцова глаза, в которых закипал гнев-это  не
первый случай, когда ему докладывают о неблагонолучии с  железнодорожным
транспортом, - и отчеканил:
   - Поч-чему?
   В ответ на вопрос командующего Кольцов  недоуменно  пожал  плечами  -
дескать, не может знать этого, - но затем доверительно сказал:
   - Тюрьма, Владимир Зенонович, забита железнодорожниками. За ничтожную
провинность, вместо того чтобы отстегать плетьми и  заставить  работать,
их сажают в тюрьму...
   - Безобразие!.. Напомните мне об этом после совещания! -  тихо  взор-
вался Ковалевский и поспешил к себе в кабинет. Но, будто  что-то  вспом-
нив, в дверях обернулся и добавил: - И всетаки поездом!
   - Слушаюсь! - вытянулся адъютант.
   Когда Ковалевский закрыл за собой дверь, Кольцов несколько  мгновений
раздумывал. Взялся за телефон, строго бросил в трубку:
   - Соедините меня с полковником Щетининым!.. Что?.. Как нет?.. Где он?
Почему не знаете?.. Это от командующего! Черт знает что!.. -  возмутился
Кольцов и резко опустил трубку на рычаг.
   Полковник Щетинин вскоре пришел к себе  в  градоначальство.  Дежурный
положил перед ним рапорт.
   - Что? Происшествия? - с тревогой спросил Щетинин.
   - Ничего особенного, - успокаивающе ответил дежурный. - Вот только от
командующего звонили, вас спрашивали.
   - Кто спрашивал? - насторожился Щетинин.
   - Кто - не сказали. Но, видать, начальство. Потому ругались.
   Щетинин взялся за ручку телефона, раздумывая, зачем  он  мог  понадо-
биться командующему. Но решил, что уж если его превосходительство звони-
ли, да еще ругались, то лучше поехать в штаб самому.
   - Распорядитесь, пусть подают экипаж. В штаб поеду, - сказал  он  де-
журному со вздохом.
   В известном всему Харькову экипаже с плавно прогибающимися  рессорами
градоначальник мчался по улицам города в штаб. На облучке,  как  всегда,
сидели солдат-кучер и усатый унтер. Они были  словно  приклеены  плечами
друг к другу.
   В штабе в это время шло совещание. В глубоких креслах сидели  бригад-
ный генерал Брике и генерал Журуа. Ковалевский стоял  у  большой  карты,
докладывал:
   - Новый план главнокомандующего Антона Ивановича Деникина существенно
отличается от прежнего, изложенного в известной вам майской директиве, -
говорил Ковалевский. - Идея одновременного похода на  Москву  всех  трех
армий теперь оставлена. Наступление на Москву будет развивать лишь  Доб-
ровольческая армия, усиленная конными корпусами Шкуро и Мамонтова. Донс-
кая армия генерала Сидорина будет помогать этому наступлению. Кавказской
армии генерала Врангеля, по этой новой диспозиции,  предстоит  сковывать
войска красных на моем левом фланге. - Ковалевский показал карандашом на
синие стрелы у левого основания гигантской дуги, обозначающей  на  карте
линию фронта. Вершина дуги была обращена в сторону Москвы,  а  концы  ее
упирались в устье Волги и в Днепр. Зашторив карту, Ковалевский отошел  к
своему столу: - Вот таков, в общих чертах, план решающего наступления на
Москву. Он учитывает особенности расположения войск красных и их состоя-
ние.
   Брике и Журуа удовлетворенно переглянулись. Дверь из внутренних поко-
ев командующего открылась. В кабинет вошел Кольцов. Он вежливо  улыбнул-
ся, его лицо выражало внимание и готовность услужить. Вошедшие следом за
Кольцовым двое вестовых внесли подносы, уставленные бутылками,  рюмками,
бокалами. Был на подносе и зачехленный кувшин с любимым напитком  коман-
дующего - глинтвейном. Все это вестовые поставили на низенький столик  и
тихонько, на цыпочках, вышли.
   Кольцов, поймав нетерпеливый взгляд командующего, тоже удалился.
   - Обстановка в Советской России работает на нас,  -  продолжил  Кова-
левский. - Норма выдачи хлеба в Красной  Армии  сокращена  до  минимума.
Свирепствует тиф. Железные дороги парализованы...
   Донбасс, - улыбнулся Брике с таким видом, будто это рук дело.
   - Совершенно верно, и Донбасса у них теперь нет. А значит, и угля!  -
Ковалевский, сняв пенсне, принялся его протирать.
   - Мы радуемся вашим успехам, генерал, - воспользовался паузой  Брике.
- Но наши правительственные и деловые круги  сейчас  больше  интересуют,
так сказать, практические вопросы,  которые  являются  следствием  ваших
крупных успехов на фронтах.
   - Какие же?
   - Начнем издалека. Вы, конечно, знаете сумму  вашего  долга  Франции,
Англии и США?
   - Примерно, - глуховатым голосом ответил Ковалевский, зачем-то  потя-
нулся к перу, обмакнул его в чернила и стал механически чертить какие-то
бессмысленные линии.
   - Я вам назову точные цифры, - сказал Брике. - К началу нашей револю-
ции долг России союзникам исчислялся суммой тридцать три миллиарда  руб-
лей. А сейчас он уже достиг шестидесяти миллиардов.
   - Солидная сумма!.. - безучастно  обронил  Ковалевский,  -  что  ж...
рассчитаемся сполна, господа!
   - Движимые самыми лучшими чувствами, наши правительства намерены  об-
легчить вашу задачу. Наши банки, наши промышленники хотели бы незамедли-
тельно открыть на Украине свои представительства в Киеве, Харькове, Пол-
таве... в зоне действия вашей армии! - Брике  не  счел  нужным  смягчить
прямолинейность сказанного дипломатическими недомолвками.
   - К чему такая спешка, господа? Вот-вот закончатся боевые действия, и
тогда... - Ковалевский в свою очередь не скрыл явную  уязвленность  бес-
тактной торопливостью союзника.
   - Как человек деловой, вы, наверное, знаете, что деньги в  обороте  -
это новые деньги. В данном же случае мы имеем мертвый, замороженный  ка-
питал, - гнул свое англичанин.
   - К тому же, будем откровенны, не хочется допускать, чтобы нас обска-
кали американцы. А мы располагаем сведениями, что Они в счет своего зай-
ма добиваются концессий положительно на Все железные дороги  Украины.  И
Антон Иванович Деникин не сказал им "нет"!  -  темпераментно  размахивая
руками, заговорил Журуа. - А если он скажет "да"? Французские и английс-
кие предприниматели окажутся в американском мешке.
   - Теперь вы понимаете, почему мы вынуждены торопиться? -  спокойно  и
деловито заключил эмоциональную тираду француза Брике; правда высказана,
теперь можно выслушать соображения.
   Ковалевский несколько мгновений молча смотрел на Брикса, затем произ-
нес:
   - Мне были обещаны танки. Я неоднократно  писал  господину  Черчиллю,
почему мы придаем им такое значение. В Красной Армии с танками не только
не умеют бороться, но даже мало кто их видел... Скрытно сконцентрирован-
ные на главком участке, танки могут одним только своим внезапным появле-
нием посеять панику в рядах красных и  решительно  предопределить  исход
битвы за Москву.
   - О! Это деловой вопрос, -  усмехнулся  Брике.  -  Господин  Черчилль
знал, что вы его зададите. И решил ответить на него делом. - Брике  сде-
лал паузу и затем торжественно произнес: - В Новороссийском порту  стоит
несколько транспортов с танками. Прибыли и инструкторы. По личному  рас-
поряжению военного министра Черчилля все это предназначено вам...
   Журуа сразу же подхватил, сцепив в замок ладони юрких, порхающих рук:
   - Могу добавить, мой генерал, что на подходе к  порту  еще  несколько
кораблей с французским военным имуществом для вас.
   Ковалевский встал, подошел к столику  и  размашисто  налил  в  стакан
глинтвейна.
   - Сообщите военному министру господину  Черчиллю  и  премьер-министру
господину Клемансо, что генеральное наступление назначено на двенадцатое
сентября. - И скупым, выражающим сдержанную вежливость жестом  пригласил
союзников к столику.
   Градоначальник торопливо вошел в приемную. Его короткие  ножки  браво
вскидывали туго обтянутый мундиром живот.
   - Здравия желаю, капитан!
   - Здравствуйте, господин полковник! Рад вас видеть, - радушно  поздо-
ровался Кольцов.
   - Не ведаете, командующий меня спрашивал? - встав на цыпочки и погля-
дывая через плечо Кольцова на дверь, почтительно спросил он.
   - Не знаю.
   - Меня не было звонили из штаба, а прохвост-дежурный не узнал кто.
   - Может быть, и командующий. Но у него сейчас совещание с союзниками.
Так что, сами понимаете... - Кольцов выразительно развел руками.
   - Понимаю, понимаю, не до меня. А все же зачем я  понадобился?  Никак
не" додумаюсь, - просительно глядя в глаза  адъютанта,  гадал  полковник
Щетинин.
   - Знаете, господин полковник, я, кажется, начинаю  догадываться...  -
сказал Кольцов, и нельзя было понять, то ли он хочет помочь  полковнику,
то ли стремится поскорее от него отделаться.
   - Нуте-с? Нуте-с? Я вам буду очень благодарен, если подскажете...
   Кольцов благодушным и доверительным жестом слегка обнял округлые пле-
чи градоначальника и отвел его к окну. Кольцов знал об истовой,  неукос-
нительной исполнительности полковника и строил  свой  расчет  именно  на
этой почти слепой готовности выполнить любое распоряжение, лишь бы исхо-
дило оно от стоящего выше по служебной лестнице. Ступени  этой  лестницы
давались Щетинину туго, но он их упорно одолевал, робко, с надеждой взи-
рая вверх, где лучезарно сияло генеральское звание, еще далекое, но  та-
кое желанное, предел всех упований, обетованная вершина.  Жажда  достичь
ее любой ценой рождала в  глуповатом  мозгу  полковника  даже  некоторую
изощренность.
   Кольцов знал, что градоначальник любит подсказки. Вот  и  сегодня  он
сразу же почувствовал нетерпение полковника, но с подсказкой не  спешил.
Нужно помучить Щетинина ожиданием, чтобы он вернее заглотнул наживку.
   Рассеянно и доверительно, словно проговариваясь слегка, но  не  желая
этого обнаружить, Кольцов сказал:
   - По секрету вам скажу, ожидается генеральное наступление... с неотв-
ратимыми по своему значению результатами...
   - Слава тебе, пресвятая богородица? - благоговейно произнес Щетинин и
мелко-мелко перекрестился.
   - Как бы спохватившись, что сказано лишнее, Кольцов замолк.
   - Павел Андреевич! - умоляюще сложил руки на груди градоначальник.  -
Уважьте, смилуйтесь! Век не забуду. Ну хорошо, не  говорите!  Намекните.
Правда - она круглая, ее обойти можно...
   - Ну что ж, ладно, так и быть, - как бы окончательно решился на  отк-
ровенность Кольцов. - Естественно, предвидится огромная переброска воен-
ных грузов, передислокация войск. А с транспортом, извините, из рук пло-
хо. Вагоны - развалюхи, паровозы не ремонтированы, и главное - водить их
некому, железнодорожников не хватает. Это уже смахивает на саботаж.  Его
превосходительство сегодня нервничал.
   - Ах ты господи! Никак до всего руки не доходят!  -  стал  жалостливо
сокрушаться градоначальник.
   А Кольцов между тем продолжал:
   - Привезет машинист или еще кто из железнодорожников мешок муки в па-
ровозе или пассажира, а транспортная охрана его - в тюрьму! А им  только
это и надо...
   - Вот прохвосты! Вот что делают! - возмущался градоначальник. - Ну, я
им по кажу кузькину мать... Премного благодарен, что предупредили. Я на-
веду порядок!.. Не смею больше беспокоить. Честь имею!.. -  Мелкое  рве-
ние, как всегда, нуждается в немедленном действии, и градоначальник, во-
инственно бряцая шашкой, поспешил из приемной.
   Начальник тюрьмы поручик Дудицкий сидел у себя в кабинете  на  столе,
мрачный, с отупевшим, опухшим лицом, и сам с собой играл в карты.
   Тут же на столе, рядом с огрызком яблока,  -  стояла  бутылка  из-под
водки. Раньше, бывало опрокинув рюмку и закусив яблоком,  поручик  акку-
ратно припрятывал - бутылку, но потом махнул рукой - надоело. Да  и  что
могло ему грозить?.. Если погонят с должности, то чем скорей, тем  лучше
для него. Сопьется он здесь, вконец сопьется оттого, что роль  тюремщика
не по нему, его воротит от смрада сараев, от всей этой возни  с  аресто-
ванными, от их ненависти, от их тяжелых, полных презрения взглядов...
   Подумать только, его, боевого офицера не без заслуг, засунули  дьявол
знает куда и держат здесь! Два его рапорта с просьбой о  переводе  оста-
лись без ответа. Ну, он им подстроит, он всем им покажет! Кому и  что  -
Дудицкий не ведал, но с пьяной отупелой настойчивостью продолжал кому-то
мысленно грозить.
   Потянулся к бутылке, хотел налить рюмку. Все, кончилась божья  влага.
Повертев перед глазами пустую посудину, Дудицкий запел:
   - Пупсик, мой милый пупсик!..
   Дверь распахнулась, и на пороге вырос фельдфебель. О