но  дать  его
нелегко.
   - Но согласитесь, - сказал Морсер, - что я не могу  удовольствоваться
вашими недомолвками; во всяком случае для меня ясно, что  вы  отвергаете
родственный союз между нами.
   - Нет, сударь, - ответил Данглар, - я только откладываю свое решение.
   - Но не думаете же вы, что я подчинюсь вашей прихоти и буду  смиренно
ждать, пока вы мне вернете свое благоволение?
   - В таком случае, граф, если вам не угодно ждать, будем считать,  что
наши планы не осуществились.
   Граф до боли закусил губу, чтобы не дать воли своему высокомерному  и
вспыльчивому нраву, он понимал, что при данных обстоятельствах  он  один
окажется в смешном положении Он направился было к двери, но вдруг разду-
мал и вернулся.
   Тень прошла по его чину, выражение  оскорбленной  гордости  сменилось
признаками смутного беспокойства.
   - Послушайте, дорогой Данглар, - сказал он, - мы с  вами  знакомы  не
первый год и должны немного считаться друг с другом Я прошу  вас  объяс-
ниться. Должен же я по крайней мере знать, какое злополучное обстоятель-
ство заставило вас изменить свое отношение к моему сыну.
   - Это ни в какой мере не касается лично виконта, вот все, что я  могу
вам сказать, - отвечал Данглар, к которому вернулась его наглость, когда
он увидел, что Морсер несколько смягчился.
   - А кого это касается? - побледнев, спросил Морсер изменившимся голо-
сом.
   Данглар, от которого не ускользнуло его волнение, посмотрел  на  него
более уверенным взглядом, чем обычно.
   - Будьте благодарны мне за то, что я не выражаюсь яснее, - сказал он.
   Нервная дрожь, вызванная,  вероятно,  сдерживаемым  гневом,  охватила
Морсера.
   - Я имею право, - ответил он, делая над собой усилие, - и  я  требую,
чтобы вы объяснились. Может быть, вы имеете что-нибудь против госпожи де
Морсер? Может быть, вы считаете, что я недостаточно богат?  Может  быть,
мои взгляды не сходны с вашими?..
   - Ни то, ни другое, ни третье, - сказал Данглар, - это было  бы  неп-
ростительно с моей стороны, потому что, когда я давал слово, я  все  это
знал. Не допытывайтесь. Я очень сожалею, что  так  встревожил  вас.  По-
верьте, лучше оставим это. Примем среднее решение: ни разрыв, ни  обяза-
тельство. Зачем спешить? Моей дочери семнадцать лет, вашему  сыну  двад-
цать один. Подождем. Пусть пройдет время, может быть,  то,  что  сегодня
нам кажется неясным, завтра станет слишком ясным;  бывает,  что  в  один
день опровергается самая убийственная клевета.
   - Клевета? - воскликнул Морсер, смертельно бледнея. - Так меня  окле-
ветали?
   - Повторяю вам, граф, не требуйте объяснений.
   - Итак, сударь, я должен молча снести отказ?
   - Он особенно тягостен для меня, сударь. Да, мне он тяжелее, чем вам,
потому что я надеялся иметь честь породниться с вами,  а  несостоявшийся
брак всегда бросает большую тень на невесту, чем на жениха.
   - Хорошо, сударь, прекратим этот разговор, - сказал Морсер.
   И, яростно комкая перчатки, он вышел из комнаты.
   Данглар отметил про себя, что Морсер ни разу не решился спросить,  не
из-за него ли самого Данглар берет назад свое слово.
   Вечером он долго совещался с несколькими друзьями; Кавальканти, кото-
рый все время находился с дамами в гостиной, последним покинул его дом.
   На следующий день, едва  проснувшись,  Данглар  спросил  газеты;  как
только их принесли, он, отбросив остальные, схватился за  "Беспристраст-
ный голос".
   Редактором этой газеты был Бошан.
   Данглар поспешно сорвал бандероль, нетерпеливо  развернул  газету,  с
пренебрежением пропустил передовую и, дойдя до хроники, со злобной улыб-
кой прочитал заметку, начинавшуюся словами: Нам пишут из Янины.
   - Отлично, - сказал он, прочитав ее, - вот маленькая статейка о  пол-
ковнике Фернане, которая, по всей вероятности, избавит меня от необходи-
мости давать какие-либо объяснения графу де Морсер.
   В это же время, а именно в девять часов утра, Альбер де Морсер,  весь
в черном, застегнутый на все пуговицы, бледный и взволнованный, явился в
дом на Елисейских Полях.
   - Граф вышел с полчаса тому назад, - сказал привратник.
   - А Батистена он взял с собой? - спросил Морсер.
   - Нет, господин виконт.
   - Позовите Батистена, я хочу с ним поговорить.
   Привратник пошел за камердинером и через  минуту  вернулся  вместе  с
ним.
   - Друг мой, - сказал Альбер, - прошу простить мою настойчивость, но я
хотел лично от вас узнать, действительно ли графа нет дома.
   - Да, сударь, - отвечал Батистен.
   - Даже для меня?
   - Я знаю, насколько граф всегда рад вас видеть, и я никогда не посмел
бы поставить вас на одну доску с другими.
   - И ты прав, мне нужно его видеть по важному делу. Скоро ли  он  вер-
нется?
   - Думаю, что скоро: он заказал завтрак на десять часов.
   - Отлично, я пройдусь по Елисейским Полям и в  десять  часов  вернусь
сюда; если граф вернется раньше меня, передай, что я прошу его подождать
меня.
   - Будет исполнено, сударь.
   Альбер оставил у ворот графа наемный кабриолет, в котором он приехал,
и отправился пешком.
   Когда он проходил мимо Аллеи Вдов, ему показалось, что у  тира  Госсе
стоит экипаж графа; он подошел и узнал кучера.
   - Граф в тире? - спросил его Морсер.
   - Да, сударь, - ответил кучер.
   В самом деле, еще подходя к тиру, Альбер слышал выстрелы.
   Он вошел. В палисаднике он встретил служителя.
   - Простите, господин виконт, - сказал тот, - но не угодно ли вам нем-
ного подождать?
   - Почему, Филипп? - спросил Альбер; он был завсегдатаем тира, и  нео-
жиданное препятствие удивило его.
   - Потому что то лицо, которое сейчас упражняется, абонирует весь  тир
для себя одного и никогда не стреляет при других.
   - И даже при вас, Филипп?
   - Вы видите, сударь, я стою здесь.
   - А кто заряжает пистолеты?
   - Его слуга.
   - Нубиец?
   - Негр.
   - Так и есть.
   - Вы знаете этого господина?
   - Я пришел за ним; это мой друг.
   - В таком случае другое дело. Я скажу ему.
   И Филипп, подстрекаемый любопытством, прошел в тир. Через секунду  на
пороге появился Монте-Кристо.
   - Простите, дорогой граф, что я врываюсь к вам сюда, - сказал Альбер.
- Но прежде всего должен вам сказать, что ваши слуги не виноваты: это  я
сам так настойчив. Я был у вас, мне сказали, что вы отправились на  про-
гулку, но к десяти часам вернетесь завтракать. Я тоже  решил  до  десяти
погулять и случайно увидал ваш экипаж.
   - Из этого я с удовольствием заключаю, что вы  приехали  позавтракать
со мной.
   - Благодарю, мне сейчас не до завтрака; быть может, позже  мы  и  по-
завтракаем, но только в несколько неприятной компании!
   - Что такое, не понимаю?
   - Дорогой граф, у меня сегодня дуэль.
   - У вас? А зачем?
   - Да чтобы драться, конечно!
   - Я понимаю, но ради чего? Драться можно по многим поводам.
   - Затронута моя честь.
   - Это дело серьезное.
   - Настолько серьезное, что я приехал к вам просить об одной услуге.
   - О какой?
   - Быть моим секундантом.
   - Дело нешуточное; не будем говорить об этом здесь,  поедем  ко  мне.
Али, подай мне воды.
   Граф засучил рукава и прошел в маленькую комнатку, где посетители ти-
ра обычно мыли руки.
   - Войдите, виконт, - шепотом сказал Филипп,  -  вам  будет  любопытно
взглянуть.
   Морсер вошел. На прицельной доске вместо  мишени  были  наклеены  иг-
ральные карты. Издали Морсеру показалось, что там вся колода, кроме  фи-
гур, - от туза до десятки.
   - Вы играли в пикет? - спросил Альбер.
   - Нет, - отвечал граф, - я составлял колоду.
   - Колоду?
   - Да. Видите, это тузы и двойки, но мои пули сделали из  них  тройки,
пятерки, семерки, восьмерки, девятки и десятки.
   Альбер подошел ближе.
   В самом деле, по совершенно прямой линии и на совершенно точном расс-
тоянии пули заменили собой отсутствующие знаки и пробили  картон  в  тех
местах, где эти знаки должны были быть отпечатаны.
   Подходя к доске, Альбер, кроме того, подобрал трех ласточек,  которые
имели неосторожность пролететь на пистолетный выстрел от графа.
   - Черт возьми! - воскликнул он.
   - Что поделаешь, дорогой виконт, - сказал МонтеКристо,  вытирая  руки
полотенцем, которое ему подал Али, - надо же чем-нибудь  заполнить  свой
досуг. Но идемте, я вас жду.
   Они сели в карету Монте-Кристо, которая в несколько  минут  доставила
их к воротам дома N 30.
   Монте-Кристо провел Морсера в свой кабинет и указал ему на кресло.
   Оба сели.
   - Теперь поговорим спокойно, - сказал граф.
   - Вы видите, что я совершенно спокоен.
   - С кем вы собираетесь драться?
   - С Бошаном.
   - С вашим другом?
   - Дерутся всегда с друзьями.
   - Но для этого нужна причина.
   - Причина есть.
   - Что он сделал?
   - Вчера вечером в его газете... Да вот прочтите.
   Альбер протянул Монте-Кристо газету, и тот прочел:
   - "Нам пишут из Янины.
   До нашего сведения дошел факт, никому до сих пор не известный или, во
всяком случае, никем не оглашенный: крепости, защищавшие город, были вы-
даны туркам одним  французским  офицером,  которому  визирь  Али-Тебелин
вполне доверился и которого звали Фернан".
   - Ну и что же? - спросил Монте-Кристо. - Что вы нашли в этом оскорби-
тельного для себя?
   - Как, что я нашел?
   - Какое вам дело до того, что крепости Янины были выданы офицером  по
имени Фернан?
   - А такое, что моего отца, графа де Морсер, зовут Фернан.
   - И ваш отец был на службе у Али-паши?
   - То есть он сражался за независимость Греции: вот в чем  заключается
клевета.
   - Послушайте, дорогой виконт, поговорим здраво.
   - Извольте.
   - Скажите мне, кто во Франции знает, что офицер Фернан и граф де Мор-
сер одно и то же лицо, и кого сейчас интересует Янина, которая была взя-
та, если не ошибаюсь, в тысяча восемьсот двадцать втором или тысяча  во-
семьсот двадцать третьем году?
   - Вот это и подло; столько времени молчали,  а  теперь  вспоминают  о
давно минувших событиях, чтобы вызвать скандал и опорочить человека, за-
нимающего высокое положение. Я наследник отцовского имени  и  не  желаю,
чтобы на него падала даже тень подозрения. Я пошлю секундантов к Бошану,
в газете которого напечатана эта заметка, и он опровергнет ее.
   - Бошан ничего не опровергнет.
   - В таком случае мы будем драться.
   - Нет, вы не будете драться, потому что он вам ответит, что в гречес-
кой армии могло быть полсотни офицеров по имени Фернан.
   - Все равно, мы будем драться. Я этого так не оставлю... Мой отец та-
кой благородный воин, такое славное имя...
   - А если он напишет: "Мы имеем основания считать, что этот Фернан  не
имеет ничего общего с графом де Морсер, которого также зовут Фернан"?
   - Мне нужно настоящее, полное опровержение; таким я не удовлетворюсь!
   - И вы пошлете ему секундантов?
   - Да.
   - Напрасно.
   - Иными словами, вы не хотите оказать мне услугу,  о  которой  я  вас
прошу?
   - Вы же знаете мои взгляды на дуэль; я вам уже высказывал их в  Риме,
помните?
   - Однако, дорогой граф, не далее как сегодня я застал вас за упражне-
нием, которое плохо вяжется с вашими взглядами.
   - Дорогой друг, никогда не следует быть исключением. Если живешь сре-
ди сумасшедших, надо и самому научиться быть безумным; каждую минуту мо-
жет встретиться какой-нибудь сумасброд, у которого будет столько же  ос-
нований ссориться со мной, как у вас с Бошаном, и изза невесть какой не-
лепости он вызовет меня, или пошлет мне секундантов, или  оскорбит  меня
публично; такого сумасброда мне поневоле придется убить.
   - Стало быть, вы допускаете для себя возможность дуэли?
   - Еще бы!
   - Тогда почему же вы хотите, чтобы я не дрался?
   - Я вовсе не говорю, что вам не следует драться; я говорю только, что
дуэль - дело серьезное и требует размышления.
   - А Бошан размышлял, когда оскорбил моего отца?
   - Если нет и если он признает это, вам не следует на него сердиться.
   - Дорогой граф, вы слишком снисходительны!
   - А вы слишком  строги.  Предположим...  вы  слышите:  предположим...
Только не вздумайте сердиться на то, что я вам скажу.
   - Я слушаю вас.
   - Предположим, что приведенный факт имел место....
   - Сын не может допустить предположения, которое затрагивает честь от-
ца.
   - В наше время многое допускается.
   - Этим и плохо наше время.
   - А вы намерены его исправить?
   - Да, в том, что касается меня.
   - Я не знал, что вы такой ригорист!
   - Так уж я создан.
   - И вы никогда не слушаетесь добрых советов?
   - Нет, слушаюсь, если они исходят от друга.
   - Меня вы считаете своим другом?
   - Да.
   - Тогда раньше, чем посылать секундантов к Бошану, наведите справки.
   - У кого?
   - Хотя бы у Гайде.
   - Вмешивать в это женщину? Что она может сказать мне?
   - Заверить вас, скажем, что ваш отец не повинен в поражении и  смерти
ее отца или дать вам нужные разъяснения, если бы  вдруг  оказалось,  что
ваш отец имел несчастье...
   - Я уже вам сказал, дорогой граф, что  не  могу  допустить  подобного
предположения.
   - Значит, вы отказываетесь прибегнуть к этому способу?
   - Отказываюсь.
   - Решительно?
   - Решительно!
   - В таком случае последний вам совет.
   - Хорошо, но только последний.
   - Или вы его не желаете?
   - Напротив, я прошу.
   - Не посылайте к Бошану секундантов.
   - Почему?
   - Пойдите к нему сами.
   - Это против всех правил.
   - Ваше дело не такое, как все.
   - А почему вы считаете, что мне следует отправиться к нему лично?
   - Потому что в этом случае все останется между вами и Бошаном.
   - Я вас не понимаю.
   - Это очень ясно: если Бошан будет склонен взять свои слова  обратно,
вы дадите ему возможность сделать это по  доброй  воле  и  в  результате
все-таки добьетесь опровержения. Если же он откажется, вы всегда успеете
посвятить в вашу тайну двух посторонних.
   - Не посторонних, а друзей.
   - Сегодняшние друзья - завтрашние враги.
   - Бросьте!
   - А Бошан?
   - Итак...
   - Итак, будьте осторожны.
   - Значит, вы считаете, что я должен сам пойти к Бошану?
   - Да.
   - Один?
   - Один. Если хочешь, чтобы человек поступился своим самолюбием,  надо
оградить это самолюбие от излишних уколов.
   - Пожалуй, вы правы.
   - Я очень рад.
   - Я поеду один.
   - Поезжайте; но еще лучше - не ездите вовсе.
   - Это невозможно.
   - Как знаете, все же это лучше того, что вы хотели сделать.
   - Но если несмотря на всю осторожность, на все принятые мною меры ду-
эль все-таки состоится, вы будете моим секундантом?
   - Дорогой виконт, - серьезно сказал Монте-Кристо, - однажды вы  имели
случай убедиться в моей готовности оказать вам услугу, но сейчас вы про-
сите невозможного.
   - Почему?
   - Быть может, когда-нибудь узнаете.
   - А до тех пор?
   - Я прошу вашего разрешения сохранить это в тайне.
   - Хорошо. Я попрошу Франца и Шато-Рено.
   - Отлично, попросите Франца и Шато-Рено.
   - Но если я буду драться, вы не откажетесь дать мне  урок  фехтования
или стрельбы из пистолета?
   - Нет, и это невозможно.
   - Какой вы странный человек! Значит, вы не желаете ни во  что  вмеши-
ваться?
   - Ни во что.
   - В таком случае не будем об этом говорить. До свидания, граф.
   - До свидания, виконт.
   Альбер взял шляпу и вышел.
   У ворот его дожидался кабриолет; стараясь сдержать свой гнев,  Альбер
поехал к Бошану; Бошан был в редакции.
   Альбер поехал в редакцию.
   Бошан сидел в темном, пыльном кабинете, какими всегда  были  и  будут
редакционные помещения.
   Ему доложили о приходе Альбера де Морсер. Он заставил  повторить  это
имя два раза; затем, все еще не веря, крикнул:
   - Войдите!
   Альбер вошел.
   Бошан ахнул от удивления, увидев своего друга.
   Альбер шагал через кипы бумаги,  неловко  пробираясь  между  газетами
всех размеров, которые усеивали крашеный пол кабинета.
   - Сюда, сюда, дорогой, - сказал он, протягивая руку Альберу, -  каким
ветром вас занесло? Вы заблудились, как  Мальчик-с-пальчик,  или  просто
хотите со мной позавтракать? Поищите себе стул; вон там стоит один,  ря-
дом с геранью, она одна напоминает мне о том, что  лист  может  быть  не
только газетным.
   - Как раз из-за вашей газеты я и приехал, - сказал Альбер.
   - Вы? А в чем дело?
   - Я требую опровержения.
   - Опровержения? По какому поводу? Да садитесь же!
   - Благодарю вас, - сдержанно ответил Альбер с легким поклоном.
   - Объясните?
   - Я хочу, чтобы вы опровергли  одно  сообщение,  которое  затрагивает
честь члена моей семьи.
   - Да что вы! - сказал Бошан, донельзя изумленный. - Какое  сообщение?
Этого не может быть.
   - Сообщение, которое вы получили из Янины.
   - Из Янины?
   - Да. Разве вы не понимаете, о чем я говорю?
   - Честное слово... Батист, дайте вчерашнюю газету! - крикнул Бошан.
   - Не надо, у меня есть.
   Бошан прочел:
   - "Нам пишут из Янины" - и т.д. и т.д.
   - Теперь вы понимаете, что дело серьезное, - сказал Морсер, когда Бо-
шан дочитал заметку.
   - А этот офицер ваш родственник? - спросил журналист.
   - Да, - ответил, краснея, Альбер.
   - Что же вы хотите, чтобы я для вас сделал? - кротко сказал Бошан.
   - Я бы хотел, Бошан, чтобы вы поместили опровержение.
   Бошан посмотрел на Альбера внимательно и дружелюбно.
   - Давайте поговорим, - сказал он, - ведь  опровержение  -  это  очень
серьезная вещь. Садитесь, я еще раз прочту заметку.
   Альбер сел, и Бошан с большим вниманием, чем  в  первый  раз,  прочел
строчки, вызвавшие гнев его друга.
   - Вы сами видите, - сказал твердо, даже резко, Альбер, - в вашей  га-
зете оскорбили члена моей семьи, и я требую опровержения.
   - Вы... требуете...
   - Да, требую.
   - Разрешите мне сказать вам, дорогой виконт, что вы плохой дипломат.
   - Да я и не стремлюсь быть дипломатом, - возразил, вставая, Альбер. -
Я требую опровержения этой заметки, и я его добьюсь. Вы мой друг, - про-
должал Альбер сквозь зубы, видя, что Бошан надменно поднял голову, -  и,
надеюсь, вы достаточно меня знаете, чтобы понять мою настойчивость.
   - Я ваш друг, Морсер. Но я могу забыть об  этом,  если  вы  будете  и
дальше разговаривать в таком тоне... Но не  будем  ссориться,  пока  это
возможно... Вы взволнованы, раздражены...  Скажите,  кем  вам  доводится
этот Фернан?
   - Это мой отец, - сказал Альбер. - Фернан Мондего,  граф  де  Морсер,
старый воин, участник двадцати сражений, и  его  благородное  имя  хотят
забросать грязью.
   - Ваш отец? - сказал Бошан. - Это другое дело, я понимаю ваше  возму-
щение, дорогой Альбер... Прочтем еще раз...
   И он снова перечитал заметку, на этот раз взвешивая каждое слово.
   - Но где же тут сказано, что этот Фернан - ваш отец? - спросил Бошан.
   - Нигде, я знаю; но другие это увидят. Вот почему я и требую опровер-
жения этой заметки.
   При слове требую Бошан поднял глаза на Альбера и,  сразу  же  опустив
их, на минуту задумался.
   - Вы дадите опровержение? - с возрастающим гневом, но все еще сдержи-
ваясь, повторил Альбер.
   - Да, - сказал Бошан.
   - Ну, слава богу! - сказал Альбер.
   - Но лишь после того, как удостоверюсь, что сообщение ложное.
   - Как!
   - Да, это дело стоит того, чтобы его расследовать, и я это сделаю.
   - Но что же тут расследовать, сударь? - сказал Альбер, выходя из себя
- Если вы не верите, что речь идет о моем отце, скажите прямо;  если  же
вы думаете, что речь идет о нем, я требую удовлетворения.
   Бошан взглянул на Альбера с присущей ему улыбкой, которой он умел вы-
ражать любое чувство.
   - Сударь, раз уж вам угодно пользоваться этим обращением, -  возразил
он, - если вы пришли требовать удовлетворения, то с этого следовало  на-
чать, а не говорить со мной о дружбе и о других пустяках, которые я тер-
пеливо выслушиваю уже полчаса. Вам угодно, чтобы мы с вами стали на этот
путь?
   - Да, если вы не опровергнете эту гнусную клевету.
   - Одну минуту! Попрошу вас без угроз, господин Фернан де Мондего  ви-
конт де Морсер, - я не терплю их ни от врагов, ни тем  более  от  друзей
Итак,