естителей", которые делают это за них.  Мандарины,  обязанные  пить  в
кампании гостей,  обычно  держат  при  своей  особе  этакого  здоровенного
питекантропа, который молча и торжественно лакает чашку  за  чашкой,  пока
последний из гостей не свалится под стол.
     Джинки различают пять родов опьянения. Согласно  их  воззрениям  вино
воздействует на:
     сердце - вызывая сентиментальные чувства,
     печень - драчливость,
     желудок - сонливость и красноту лица,
     легкие - веселье,
     почки - желание.
     Невеста и жених пьют вместе, из чашек, соединенных красной ленточкой.
Красный цвет - цвет удачи, обозначающий радость  и  процветание.  На  всех
письмах, посланиях и документах неизменно присутствует какая-либо  красная
деталь.
     По  мнению  джинков  каждый  человек  по   природе   своей   способен
воспринимать только вполне определенное, отмеренное ему заранее количество
удачи. Все, превышающие эту квоту, обязательно произведет в конечном итоге
обратный эффект и  причинит  тебе  вред.  Поэтому  нередки  случаи,  когда
джинки, считающие, что они выполнили уже свой план по  удаче,  добровольно
отказываются от плодов дальнейшего везения.
     Что касается проблем  брака  а  la  Тритон,  муж  имеет  право  убить
неверную жену, однако тогда он обязан убить одновременно и ее любовника  -
погром, как говорится, так погром. В противном случае его могут отдать под
суд по  обвинению  в  убийстве  (хотя,  возможно,  лучше  бы  назвать  это
"недоубийство").  Примечательная  черта  джинковой  юриспруденции:  нельзя
вынести приговор, пока обвиняемый не признал свою вину: в результате,  как
не трудно догадаться, нередки  весьма  печальные  истории  с  одному  Богу
известно какими методами добытыми "признаниями".
     Джинки-врачи написали уйму томов о пульсе, играющем,  как  считается,
огромную роль в диагностике. Они различают двадцать четыре вида  пульса  и
обязательно щупают его на обоих запястьях одновременно.
     Джинк не должен прикасаться к  женщине  (своего  и  высших  классов),
сочинена масса философских трактатов на тему - должен ли  мужчина  спасать
утопающую женщину, если это сопряжено с физическим контактом. Само  собой,
врачам также строжайше воспрещено -  из  соображений  благопристойности  -
прикасаться к пациенткам, я уж не говорю - видеть их в голом виде.
     Поэтому при домашних визитах  врачи  захватывают  с  собой  небольшую
женскую фигурку и передают ее в занавешенную спальню  пациентки,  объясняя
при этом, каким образом отмечать области, вызывающие  беспокойство.  Затем
статуэтка возвращается, и врач ставит диагноз на основании этих отметок.
     Джинки весьма суеверны и к суевериям своим, зачастую крайне забавным,
относятся со столь же забавной серьезностью. Считается, например, что  Бог
Грома  насмерть  поражает  злодеев  за  их  тайные  преступления.  Молния,
сопровождающая обычно гром, производится  зеркалом,  посредством  которого
Бог наблюдает за своей жертвой. Все это происходит, как вы  понимаете,  на
Земле - единственной обитаемой планете, где бывают громы и молнии.  Джинки
пребывают  в  уверенности,  что  земляне  чудовищно  развращены  и,  таким
образом, никогда не оставляют Бога без дела.
     Обитатели Тритона очень страшатся бумажных фигурок людей и  животных.
Дело в том, что чародеи вырезают такие фигурки, подсовывают их  под  дверь
или подкидывают в окно, а  затем  оживляют  и  заставляют  выполнять  свои
злодейские приказы.
     Чтобы найти выход из трудного положения, используется ритуал "Зеркало
и  Ухо".  Оберните  старое  (обязательно!)  зеркало   тканью   и   семижды
поклонитесь Духу Домашнего Очага. Процедура выполняется сугубо в одиночку,
чье-либо присутствие недопустимо. После этого первые же слова,  услышанные
вами от кого-либо, обязательно дадут ключ к разрешению проблемы.
     Другой аналогичный метод.  Зажмурьтесь  и  сделайте  семь  шагов.  На
седьмом шаге откройте глаза; первый предмет, отраженный зеркалом,  которое
вы все это время держали в руке, а  также  первые  услышанные  вами  слова
дадут... (см. предыдущий случай).  Подобная  техника  используется,  чтобы
заглянуть в будущее - согласно воззрениям джинков, не жестко определенное,
а меняющееся по любому капризу небес (иначе можно было бы  и  не  трудится
зря).
     Т_я_н_ь_-_т_а_н_  -  небеса,  рай   является   одновременно   местной
метонимией для ценностей. "Быть бедным  в  отношении  тянь-тан"  -  значит
иметь очень немного  драгоценностей,  украшений,  иметь  только  несколько
драгоценных одежд. Все вышеуказанные предметы  используются  исключительно
женщинами высшего класса, которые никогда не  появляются  на  публике  без
полной боевой раскраски и дорогого шитья. Рабыни, женщины низших классов и
старухи даже и не пытаются так одеваться.
     Все правители Тритона и  их  подручные  не  получают  никакой  платы,
вместо этого  они  промышляют  своим  положением.  В  большинстве  куполов
различные повестки и судебные постановления разносятся курьерами,  которые
выдаивают  адресатов  этих  -  неизменно  обещающих   мало   приятного   -
официальных посланий. За небольшую взятку курьер возвращается с  известием
"Никого дома", за взятку побольше сообщается, что "Адресат сбежал"  и  так
далее. Тюремщики позволяют - конечно, за плату  -  заключенным  гулять  на
свободе, пока те кому-либо не потребуются. Судебные  служители  за  взятки
используют свои знакомства и влияние. Интересно, что здешние  слуги  делят
между собой все получаемые чаевые ровно, по-братски.
     Правительственные чиновники от самых высших рангов до  низшего  имеют
некое номинальное, смехотворно-низкое жалование, которое никто из  них  не
удосуживается даже получать - они живут на то,  что  удастся  вытащить  из
обывателей  взятками.  Общепринято  отказываться  от  жалования,  смиренно
ссылаясь на свою "недостойность", либо "отсутствие заслуг",  и  возвращать
его имперской казне.
     Высокие чиновники никогда не появляются на  люди  без  сопровождения;
многочисленные слуги оглушительно бьют в  гонги,  несут  красные  зонтики,
огромный деревянный веер и доски,  на  которых  большими  буквами  написан
титул хозяина. Отличительным признаком близких родственников императорской
фамилии служит красный шарф.
     Общим разговорным языком Тритона является японо-китайский джинк.  Все
школьники изучают в первую очередь  джинк  -  вне  зависимости,  на  каком
конкретном языке или диалекте изъясняются в их куполе. Иногда местная речь
несколько отлична от  джинка,  и  последний  приходится  преподавать,  как
иностранный.
     Сохранился и чистый японский, но  теперь  это  формально-классический
язык, которым пользуются Исключительно ученые и аристократы.  Хотя  многие
джинки перемежают иногда речь классическими  словами,  демонстрируя  таким
манером свою  образованность  -  употребляют,  например,  японское  _к_о_э
вместо джинкового _с_э_й_ (голос) или _т_о_ш_и_  вместо  _н_я_н_ь_  (год).
Это  порождает  враждебность  окружающих  -   аналогичную   той,   которую
испытывают англичане к Уильяму  Завоевателю  и  его  наследникам,  которые
изъяснялись исключительно по-норманнски.
     Уинтер мог кое-как  объясниться  на  джинки,  но  решил  не  щеголять
жалкими  этими  познаниями.  Он  поручил  роль  "Вечного  Жида"  Опаро   -
предводителю маорийской мафии, говорившему  на  джинке  не  хуже,  чем  на
родном языке.
     Когда его и Опаро  пропустили  через  главный  шлюз  Катая,  а  затем
препроводили  в  кабинет  некоего  высокого  -  судя  по  красной  мантии,
накинутой на сверкающие стальные латы - чиновника,  Уинтер  устроил  целую
клоунаду;   он   размахивал   игрушечным   томагавком,   исполнял   нечто,
напоминавшее (по его мнению) индейский военный танец и орал во  все  горло
бессмысленную песню, припомненную со школьных лет:

                   Умер наш дядя, нам очень жаль его.
                   Он нам в наследство не оставил ни чего.
                   Тетя хохотала,
                   когда она узнала,
                   Что умер наш дядя,
                   не оставив ничего.

                   Любил наш покойничек покушать и попить.
                   Любил наш покойничек с девчонкой пошутить.
                   Вот почему,
                   почему и отчего,
                   Он нам в наследство
                   не оставил ничего.

     Некоторое время понаблюдав за необычным зрелищем, чиновник повернулся
к своему помощнику.
     - Та шу шемма яндэ хуа? (На каком языке говорит этот?)
     Уинтер сделал знак Опаро, тот вышел  вперед  и  по  полной  программе
исполнил цзо-и, поклон младшего вышестоящему:  правый  кулак  зажат  левой
ладонью, глубокий поклон, затем сжатые руки  дважды  поднимаются  к  носу.
Нижеследующее даст  вам  некоторое  представление,  каким  образом  джинки
делают бизнес.
     ОПАРО: Цзэмма  чэн-ху  тадэ  чжи-жэнь?  (Каким  титулом  следует  вас
величать?)
     КАПИТАН: Шан-вэй мэнь-коу. (Я - капитан главных ворот.)
     ОПАРО: Лао-цзя. (Благодарю вас).
     КАПИТАН: Ши. Чжао шуй? (Да. Так чего же ты хочешь?)
     ОПАРО: Пань-ван чжи ши вань-мань-цзе-го. (Только  надежды,  что  наше
дело получит в высшей степени счастливое завершение).
     КАПИТАН: Цин-бянь. (Чувствуй себя свободно).
     ОПАРО: Лао-цзя. (Благодарю вас).
     КАПИТАН: Бу-се. (Добро пожаловать).
     ОПАРО: Иг ба-чжан пай-бу сян. (Для ссоры нужны двое).
     КАПИТАН: Чжи-ли бао-бу-чжу хо. (Огонь нельзя завернуть в бумагу).
     ОПАРО: Гуй-дэ бу гуй, цзянь-дэ бу цзянь. (Дорогие вещи  часто  бывают
дешевыми, а дешевые вещи - дорогими).
     КАПИТАН: Бу па мань, чжи па чжань. (Не бойся  продвигаться  медленно,
но опасайся останавливаться).
     ОПАРО: Ша-мянь. Мей-шу-ши. (Извините нас. Мы жалкие актеры).
     КАПИТАН: Чжи жэнь, чжи мянь бу чжи синь. (Знать, какой  человек,  еще
не значит знать, что у него на сердце).
     ОПАРО (сложенными ладонями протягивая слиток розового золота): Эр тин
ши сюй янь цзянь ши ши. (Услышанное ушами  может  быть  ложным,  но  глаза
видят истину).
     КАПИТАН: (прикидывая на ладони вес золота): Бугань-дан. (Я не  рискую
поверить, что заслужил вашу любезность).
     ОПАРО: Ни тай цяньла, Шан-вэй. (Вы излишне скромны. Капитан).
     КАПИТАН: Гуй-чу? (Из какого уважаемого места вы прибыли?)
     ОПАРО: Ди-цюй. (Земля).
     КАПИТАН: Гуй-син? (Как ваше уважаемое имя?)
     ОПАРО: Би-син Син-цзюнь Ют-тай-дзяо. (Мое недостойное имя -  Бродячий
Еврей).
     КАПИТАН: (оглядывая  одежду  и  грим  "Вечного  Жида"):  Гуй-дзя-дзу?
(Каков ваш уважаемый возраст?)
     ОПАРО: Сан-цянь и-бай-лин-и. (Три тысячи одна сотня и один).
     КАПИТАН: (хохоча): Син-ци, сан-ци! (С днем рождения!)
     ОПАРО: Лао-цзя. (Благодарю вас).
     КАПИТАН: Бу-се. Гун-гань?  (Добро  пожаловать.  В  чем  состоит  ваше
дело?)
     ОПАРО: То-фу то-фу. Янь-пянь ма си  туань.  (Спасибо  за  вопрос.  Мы
хотим устроить для всех вас цирковое представление).
     КАПИТАН: Ах, вот как. И жэнь нань чэнь  бо  хито  но  айда.  (Пытаясь
доставить удовольствие всем, иногда не доставляешь удовольствия никому).
     (Отметьте  в  конце  фразы  культурное  японское  "Хито   но   айда",
заменившее разговорное китайское "жэнь и".)
     И тут Уинтер выдал - на  самом  высоком  накале  -  длинную  бредовую
тираду в стиле псевдоиндейского трепа Вождя Рейньера:
     - Кто из вы желтая китаезы все видеть я чоп-чоп? Угх! Нет, нет,  нет!
Делать проба. Уходить прочь. Чесать назад к восходящий солнце. Угх!  Никто
не говорить чесать.  Все  курить  трубка  мира.  Угх!  Я  платить  им  все
разрешения звонким вампум наличные. Я выполнять про все законы ваш великий
Маниту всегда. Угх! Вы что  хотеть  желтая  китаезы?  Вампум  краснокожего
человека? Я платить. Налично. Иметь много в звездный вигвам. Нет  разговор
раздвоенный язык.
     Решив, что смотритель уже  достаточно  ошалел,  Уинтер  сунул  ему  в
ладонь еще один светло-розовый слиток.
     - Курить трубка мира, да? Угх!
     Смотритель главных ворот недоуменно повернулся к Опаро.
     - Что это такое?
     - Иностранец с Земли, - ответил Опаро (Вай-го-жэнь да-цюй). - Красный
человек. (Хун дэ жэнь).
     - Он имеет какое-нибудь имя?
     - Вождь Дождь-в-Лицо.  (Да-юань  бэй  юй  лунь-чжэ  лянь.  Буквально:
"Генералиссимус, которому поливают лицо".)
     Смотритель искренне расхохотался.  Имя,  конечно  же,  липовое,  зато
очень смешное, а тут еще и  целый  фунт  редкого  каллистянского  розового
золота.
     Одним словом,  вторая  труппа  Индейского  Карнавала  вождя  Рейньера
благополучно проследовала в купол Катай. Купол построили прямо над выходом
вулканической метасодержащей породы, именно это обстоятельство  и  сделало
Катай столицей Тритона. Уинтер  собирался  отыскать  тщательно  охраняемый
проход к шахте. А вулкан у него был свой собственный, в мозгу.
     Однако вскоре  выяснилось,  что  Смотритель  главных  ворот  подсунул
щедрому краснокожему варвару крупную свинью:  он  выделил  для  проведения
карнавала син-син-чан - место, где казнили здешних преступников.  По  трем
сторонам квадратной площади тянулся  длинный  помост,  а  за  ним  -  штук
пятьдесят  кирпичных   арок,   служивших   виселицами:   к   помосту   вел
расположенный  с  четвертой  стороны  пандус.  Делать   нечего,   пришлось
организовывать карнавал в окружении трех десятков трупов  самой  различной
свежести.
     Центр площади занимал  непонятного  предназначения  железный  ящик  с
закрытым люком на верхней его стороне,  Уинтер  счел  этот  ящик  наиболее
подходящей трибуной для зазывания публики.
     Однако  намеченное  открытие  карнавала  совершенно  померкло   перед
другим, во много раз  более  ярким  представлением  -  казнью.  Прозвучали
записанные на пленку фанфары, но не успел  Уинтер  взобраться  на  ящик  и
оглушить посетителей (уже  оплативших  вход)  криком:  "Спешите!  Спешите!
Спешите! Приди сюда каждый! Придите все!" (на  соларанто  это  звучало  бы
следующим образом: "Hetzen! Hatzer!  Macht's  schnell!  Avanti  unico!  Bi
istigh todos!"), как площадь  заполнили  бесчисленные  джинки,  мужчины  и
женщины, старики и дети, веселые и  возбужденные,  словно  в  предвкушении
масляничного гуляния, вот только на палатки и аттракционы они не  смотрели
вовсе.
     Раздался резкий свист рассекаемого  воздуха;  Уинтер  поднял  голову,
ожидая увидеть  стрижей  или  ласточек  (птицы  живут  во  многих  куполах
Солнечной, кое-где они появились случайно, в других местах - по  намерению
строителей),  но  оказалось,  что  это  летят  стрелы.   Люди   закричали,
засмеялись, началась смертельно-опасная игра  -  каждую  стрелу  старались
"запятнать" до того, как она упадет  на  землю.  Иногда  толпа  взрывалась
улюлюканиями   -   это   бритвенно-острый   наконечник   вспарывал    тело
какого-нибудь  неудачника.  Казалось,  что  сам  воздух  площади  пропитан
жестокостью.
     Затем грохот гонгов и стукотня деревянных драконов возвестили  начало
шествия; появились лучники в старинных,  покрытых  черным  лаком  латах  и
легких круглых касках, музыканты  с  разнообразными  приспособлениями  для
создания  адского  шума;  герольды  несли  огромные  плакаты,   исписанные
ярко-алыми иероглифами.
     - Имя,  титул  и  статистический  номер  палача,  -  прошептал  Опаро
Уинтеру. - Такой чести удостаиваются по очереди все чиновники, а  то,  что
ты слышишь, - это туш, как его представляют себе джинки.
     - Что-то не похоже по звуку  на  "Микадо"  [оперетта  У.С.Гилберта  и
А.Салливана], - пробормотал Уинтер. - Да и по оформлению  тоже.  Ну  разве
так выходит на сцену Коко?
     Последние слова относились к облаченному в  багровую  мантию  палачу,
которого только что внесли на площадь. Главный герои празднества  восседал
в открытом красном паланкине и сжимал рукой веревку, другой конец  которой
обвивался вокруг шеи голого, ползущего на четвереньках человека.
     - Попался, видно, на чем-то крупном, - заметил Опаро. - Потому его  и
вешают.
     - Господи Исусе! Вот уж действительно кровожадная компания!
     - Это что, посмотрел бы ты на них во время колесования,  -  пробурчал
многоопытный маорийский мафиозо.
     - Надеюсь, не придется.
     Процессия поднялась по пандусу на помост и проследовала  к  одной  из
свободных виселиц, где палач сошел с паланкина, привязал  свободный  конец
веревки к толстому крюку, а затем шагнул в сторону. Повинуясь  его  знаку,
солдаты подняли свои допотопные луки и начали посылать стрелу за стрелой в
руки, икры, бедра, колени осужденного. Человек дергался  и  приплясывал  в
тщетных попытках увернуться, но  очень  скоро  пронизывающие  болью  удары
сшибли его  с  края  помоста;  толпа  радостно  взревела.  Какое-то  время
несчастный извивался в воздухе, судорожно цепляясь руками за  веревку,  но
еще несколько стрел - и этот  последний  страшный  танец  прекратился.  По
голому телу пробежала длинная судорога, и оно замерло.
     - Хай! - приветственно проорала толпа и перешла к  другим,  не  столь
возвышенным развлечениям.
     Карнавальное представление продолжалось уже  несколько  часов,  когда
Уинтер почувствовал, что  нашел  наконец  долгожданный  ключ.  Он  обратил
внимание, что больше всего - и беззаботнее всего -  сорят  деньгами  люди,
имеющие одну общую черту, а точнее не имеющие ее. Однорукие люди.
     - Жулье, - уверенно объяснил  Опаро.  -  Если  работать  по  мелочам,
джинковское правосудие удовлетворяется  одной  рукой  -  той,  которой  ты
воровал. Хочешь прожить до преклонного возраста - не захоти дальше Больших
Денег, мелочовки всякой.
     Уинтер молча кивнул и  отошел,  сделав  про  себя  совершенно  другие
выводы. Лихая малолетка услаждала танцем своего живота - получалось у  нее
на удивление хорошо - десяток-другой истекавших  похотью  энтузиастов.  По
знаку (на маорийском  языке  жестов)  "убей"  девица  блеснула  глазами  и
спустилась со сцены. Теперь она  адресовала  свои  призывные  телодвижения
прямо зрителям,  каждому  по  очереди.  Представление  закончилось,  когда
Уинтер подал знак "этот";  джинки  потянулись  к  выходу,  оборачиваясь  и
выкрикивая малопристойные советы счастливчику,  послушно  следовавшему  за
своей обольстительницей в глубь павильона.
     Роуг  вышел  на  площадь  в  одежде  джинка;  грим,  снова   скрывший
королевские шрамы, ничем не напоминал боевую раскраску вождя Рейньера.  Он
не стал выяснять, оглушила малолетка этого фраера или  вообще  угробила  -
какая, собственно, разница.
     Здоровенный мордоворот явно не  узнал  своего  короля,  продавая  ему
билете палатку заклинательницы змей. Да что там мордоворот, даже  Барб  не
заподозрила ровно ничего,  когда  представление  окончилось,  все  зрителя
ушли, и в зале остался один Уинтер. Получив от этой высокой профессионалки
приказ уматывать, Роуг счел проверку успешно завершенной и пошел толкаться
среди карнавальной толпы - отнюдь не бесцельно. Можно сказать, что на этот
раз "Пойнтер" сам нуждался в "пойнтере", путеводителе - он искал и-Шу, что
обозначает на джинке "однорукий". Уинтер внутренне напрягся и  подобрался;
синэргист,  он  двигался  к  цели  прямо,  вся  его  тактика  была   одним
непрерывным критическим путем.
     Возможная кандидатка выдала себя неловкостью,  с  которой  правая  ее
рука приняла  от  волосатого  огнеглотателя  сдачу.  "Левша,  наверное,  -
подумал Уинтер. - Надо досмотреть".
     Посмотреть было трудно - обе руки подозреваемой прятались  в  длинных
широких рукавах. Крепкая, приземистая женщина, она была  прекрасно  одета,
но  без  малейших  следов  косметики  -  верный  признак  низкого  класса.
(Джинковская аристократка скорее умрет, чем появится на людях,  не  покрыв
лицо толстой штукатуркой из белил и румян.)
     В  конце  концов  возможность  проверки  предоставилась  -  благодаря
индейскому факиру. Демонстрируя древний, как мир, трюк, фокусник  извлекал
из своей шляпы сперва кроликов, а затем г