в], потому такие и дешевые.
     - Вполне разумно. Спасибо.
     Покидая магазин через заднюю дверь, Уинтер задавался вопросом,  каким
же именно образом проявят себя три французские курицы.  Как  выяснилось  -
посредством вывешенной у входа в ресторан грифельной  доски  Сделанная  на
ней мелом надпись гласила:

                                  Меню:
          Poulet Gras Poularde
          Poulet de'l Annee
          Vieille Poule Coq
          Sauce Indienne, или Sauce Paprika, или Sauce Estragon
          Burgundy, Bordeaux, Cotes du Rhone.

     Не успел Уинтер начать охоту за двумя  горлицами,  как  из  ресторана
выпорхнули две юные леди, одетые  по  последнему  писку  моды,  вплоть  до
огромных странных шляп  Eugenie.  Поля  каждой  шляпы  украшала  крошечная
перепелка из красных драгоценных камней.
     -   Naturlich   [конечно    (нем.)],    -    удовлетворенно    кивнул
синэргист-полиглот. - Рыжая перепелка, разновидность горлицы В  количестве
двух штук.
     Держась на благопристойном расстоянии, он последовал за  двумя  юными
модницами.
     Теперь нужно было найти  какую-нибудь  ветку,  однако  в  этой  части
могучей Столицы деревьями и не пахло.
     Путеводительницы нырнули  в  огромный  административный  корпус.  Над
дверями, которые смело могли бы украшать  вход  какой-нибудь  пагоды,  шла
надпись, сделанная стилизованными под иероглифы буквами:

                            БАНК "ВЕТКА САКУРЫ"

     Уинтер  начал  хихикать.  Структура  обернулась  чем-то  похожим   на
дурацкую игру в поиски клада, оставалось только посмотреть, какой дурацкий
приз заслужил он своей догадливостью.
     Пройдя через вестибюль, синэргист не  стал  тратить  времени  зря,  а
сразу же изучил список съемщиков помещений на  букву  "П",  нашел  строчку
"Одесса Партридж - 3030", скоростным лифтом поднялся на тридцатый этаж и -
вот она, внушительная трехстворчатая дверь с табличкой "ПАРТРИДЖ".
     Уинтер открыл дверь.
     И оказался посреди самого настоящего симфонического оркестра,  правда
- без музыкантов. Синэргиста окружали  все  известные  и  неизвестные  ему
инструменты - струнные, медные, деревянные, ударные.
     - Доброе утро, мистер Уинтер. - К  нему  приближалась  очаровательная
юная леди, успевшая уже снять шляпку Eugenie.  -  Очень  приятно,  что  вы
изыскали возможность прийти в назначенное время. Спинет готов  к  осмотру.
Фрэнсис!
     - Спинет? - тупо повторил Уинтер.
     - Ну, в действительности, конечно же, вирджинал.  Знаете,  настольный
спинет, без ножек. Фрэнсис, проводи, пожалуйста, мистера Уинтера в студию.
     Вторая очаровательная леди, появившаяся за это время и тоже  успевшая
снять головной убор, провела Уинтера через симфонические дебри.
     - У нас возникли определенные трудности с настройкой, - доверительно,
сообщила  она.  -  Надеюсь,  вы  не  будете  излишне   придирчивы   насчет
ля-четыреста тридцать девять, мистер Уинтер. Струны просто не  выдерживают
больше четырехсот тридцати пяти. Сюда, пожалуйста.
     Девушка  открыла  дверь  студии  и   мягко   впихнула   ошеломленного
журналиста внутрь.
     - Доброе утро, король Р-ог, - сказала я.
     Не думаю, чтобы Уинтер меня слышал. Он просто смотрел  и  смотрел,  а
потом заговорил:
     - Но вы же - та  самая  приятная  леди  с  вечеринки  доктора  Йейла.
Похожая на примадонну. Я еще подумал, что вам бы петь Брюнхильду.
     - Вы этого не говорили. Я - Одесса Партридж. К сожалению, не  певица,
хотя и имею некоторое отношение к музыке.
     Уинтер  быстро  окинул  помещение  взглядом.  На  стенах  -   толстая
звукоизоляция, окна  с  двойными  стеклами,  кипы  нот  -  и  печатных,  и
рукописных, - золоченый клавикорд, вирджинал, концертный рояль, за  роялем
- Джей Йейл с обычной своей мягкой улыбкой.
     - И доктор Йейл тут?
     - Доброе утро, сынок.
     - Это уж чересчур.
     - Ничего  подобного,  мальчик.  Садись.  Я  ни  разу  не  видел  тебя
растерявшимся больше, чем на секунду. Соберешься.
     Уинтер сделал шаг назад, к креслу, и сел,  удрученно  тряся  головой.
Затем он глубоко вздохнул, плотно сжал  губы  и  пристально  посмотрел  на
меня.
     - Так это и есть мой приз, тот клад, который я искал?
     - Ну вот!  Видишь?  -  широко  улыбнулся  Йейл.  -  Тебе  всего-то  и
потребовалось каких-то пять секунд. Молодец, Роуг.
     - А кто это решил, что  мне  делать  больше  нечего,  как  такие  вот
загадки _р_о_у_гадывать?
     - Нам нужно проинформировать вас по  крайне  щекотливому  вопросу,  -
проинформировала я его.
     - Ну и что? А позвонить не могли?
     - Я ведь сказала  "по  щекотливому".  Телефонные  звонки  могут  быть
перехвачены. Ровно как и записки. И устные сообщения.  Перед  нами  стояла
задача привести вас сюда, не возбуждая ни у кого ни малейших подозрений, и
мы понадеялись на ваше - действительно  уникальное  -  чувство  структуры.
Такого чувства нет больше ни у кого.
     - Простите меня, пожалуйста, Брюнхильда, но сейчас вы  говорите,  как
героиня третьесортной книжки про шпионов.
     - Чтобы поставить "Двенадцать дней Рождества", у нас была вся прошлая
ночь, пока вы... были заняты несколько иначе.
     - Понятно, у вас ведь фамилия Партридж. А если бы Калликак?
     - Я знала, что никто другой не усмотрит эту  структуру,  а  даже  при
наличии слежки ваш маршрут окажется настолько эксцентричным, что  следящие
неизбежно отстанут.
     - Слежка? Ну да, конечно. Роуг Мориарти, так меня обычно и  называют,
- рассмеялся Уинтер. - Шерлока Холмса почитываете?
     - Не смейся, сынок, это очень серьезно, - заметил Йейл.
     - Но почему король Р-ог? - неожиданно спросил Уинтер.
     -  Блестяще!  -  искренне  восхитилась  я.  -  За   пару   минут   вы
синэргизировали самый корень проблемы. Душа Те Юинты покоится уже в  вашем
левом глазу.
     - Когда? Каким образом?
     - Неделю назад.  Несчастный  случай  на  охоте.  Скафандр,  вспоротый
клыком. Правду говоря, он был слишком стар для  встречи  один  на  один  с
анаэробным мамонтом.
     Уинтер судорожно сглотнул.
     - Он был обязан подтверждать свою силу. Раз в год, каждый год. Такова
традиция королей маори.
     - А теперь это предстоит вам,  -  напомнила  я.  -  Послушайте  меня,
пожалуйста, Уинтер, и не встревайте некоторое время. Сечете?
     Он молча кивнул.
     - Мы используем вас, и много уже лет, хотя сами вы об этом не  знали.
Ваша помощь была просто неоценима. За вами наблюдали, шли по вашим следам.
Вам дали кличку "Пойнтер".
     Я описала наши операции "ПЛАН" и роль,  которую  играл  в  них  он  -
совершенно бессознательно; Уинтер слушал внимательно и  ни  разу  меня  не
перебил. Быстрый и сообразительный, он не  стал  приставать  с  вопросами,
ответы на которые очевидны, - вроде того, кто  такие  "мы".  Был,  правда,
момент, когда он бросил взгляд на Йейла, который ответил пожатием плеч.
     - А теперь главное, - продолжала  я.  -  Тот  боевик  принес  в  сады
Болоньи Потрошильный Нож с двумя целями. Первая - убить, это очевидно,  но
была и вторая. Он хотел вернуться на Ганимед с вашими щеками.
     - А!
     - Вот именно. И он не имел никакого отношения ни к джинковой  девушке
с Тритона, ни к ее организации. Он выслеживал  именно  вас,  Р-ога  Юинта,
наследника престола.
     - Вот как!
     - Именно так. Существует маленькая, но очень жесткая террористическая
группа, которая вас не желает. Вы не маори. Вы воспитывались не в  куполе.
Вы развращены хонками. Вы мягкотелы. Вам нельзя доверять. Et cetera [и так
далее (лат.)]. Ну и что же им остается делать? Необходимо вас уничтожить -
чем они и занимаются. Эти убийцы весьма не глупы и хорошо обучены, вот мне
и пришлось устраивать всю эту комедию с "Двенадцатью днями".
     - Зря они беспокоятся, - покачал головой Уинтер. - Мне  ни  с  какого
бока не нужен королевский титул.
     - Для них это совершенно безразлично. Кто бы ни занял ваше место,  вы
будете постоянной угрозой. Большинство населения купола навсегда  сохранит
благоговение перед вашими щеками. Так что  выход  у  наших  ребят  один  -
привезти эти щеки домой, в качестве охотничьего трофея.
     - Я могу подписать акт об отречении.
     - Никого это  не  устроит.  Почему  они  должны  верить,  что  вы  не
отречетесь потом от  своего  отречения?  Вас  просто  _н_е_о_б_х_о_д_и_м_о
уничтожить, и они пойдут по этой дороге до конца.
     - Ни хрена себе! Чтобы такому приличному киндеру  из  гоев  да  такой
крутой облом!.. Причем в тот самый момент, когда мы  с  Деми...  -  Уинтер
осекся. - Но я не поверю,  что  вы  заманили  меня  сюда,  словно  котенка
бумажкой на ниточке, только ради  дурных  вестей  с  Ганимеда.  Вы  что-то
задумали. Так что именно?
     - Отправляйтесь на Ганимед и вступайте в королевские права.
     - У вас что, крыша поехала?
     - Вас будет сопровождать Йейл.
     - А при чем здесь доктор?
     - Я никогда не говорил тебе этого, сынок, но Те Юинта платил за  твое
воспитание и образование. Он считал, что маори  очень  пригодится  король,
разбирающийся в привычках и обычаях белых.
     - Вот-вот, - пробормотал Уинтер. - Ну совсем как титанианская  мамаша
Деми.
     - И я просто обязан провести тебя  через  этот  кризис,  -  продолжал
Йейл. - Это мой долг перед Те, иначе вся наша подготовка  пойдет  псу  под
хвост.
     - С вашего позволения, сэр, она и  так  пошла  псу  под  хвост.  Быть
монархом - для этого нужно призвание, которого у меня  нет  и  никогда  не
будет.
     - Но зато вы останетесь в живых, - пояснила я.  -  После  официальной
коронации террористы на крайние меры не пойдут, иначе большинство  от  них
отвернется, полностью и окончательно.
     - А вам то, Одесса, какого черта тут  надо?  Защитить  меня?  Теперь,
получив предупреждение, я и сам сумею себя защитить. Господь свидетель,  я
неплохо справился с этим на Венуччи.
     - Я и в мыслях не имела защищать вас,  -  взвилась  я.  -  Я  защищаю
работу, выполняемую вами для нас. Вы же напрочь  перестанете  воспринимать
какие-либо структуры, кроме тех, что угрожают вашей драгоценной жизни.
     Возразить было трудно, так что Уинтер только хмыкнул.
     - А после  коронации  беспокоиться  будет  больше  не  о  чем,  и  вы
вернетесь к своим обычным, нормальным занятиям.  -  Я  немного  помолчала,
давая ему время все переварить, а затем добавила: - Ну и ваша девушка, она
тоже будет в безопасности.
     - А ведь ты - сука, - негромко сказал он, глядя на меня с ненавистью.
- Даже не сука, а сучка -  прирожденная,  за  всю  свою  жизнь  так  и  не
повзрослевшая. Знаешь ведь, какое место у мужика нужно выкручивать?
     - Работа у меня такая.
     - Ну да, вроде как музыка,  "Музыка  сфер"...  защемленных  дверью...
Деми должна быть прикрыта на все время моего отсутствия.
     - Я позабочусь.
     - Ясно. Когда?
     Молодец. Я готова была в него влюбиться. Приняв наконец  решение,  он
прекратил все свои протесты, действовал дальше без всякого писка.
     - Сегодняшний рейс, в полдень. Йейл все организовал.
     - Организовал чисто?
     - В лучшем виде.
     - Вы понимали, что я не откажусь, ведь моя девушка у вас в  руках.  А
Деми, она узнает что-нибудь после моего отлета?
     - Объясним ей ровно столько, сколько ей положено. Положитесь на меня.
     -  Да  уж  придется.  Avante,  dottore!  [Вперед,  доктор!   (итал.);
обыгрываются первые слова итальянской революционной песни "Бандера  росса"
- "Avanti, popoli!": "Вперед, народы!"] - Уинтер вскочил на ноги.  -  А  я
рассказывал вам когда-нибудь, как мамонт ограбил ювелирный магазин?


     Благодаря энергии мета ракетный полет длится теперь не месяцы и годы,
как раньше, а дни, в крайнем случае - недели; ну а джинки в результате еще
крепче держат всех за глотку. Ничего не попишешь, это цена, которую платит
Солнечная за свое превращение из  реденькой  сети  изолированных  друг  от
друга аванпостов в тесное сообщество склочничающих друг с другом планет  и
спутников,  а  заодно  и  волшебная  палочка,  превращающая  бандитов   из
мета-мафии в Благородных Контрабандистов. (На исследование  по  анализу  и
синтезу мета было затрачено не менее 5.271.009 часов - и это еще по  самым
консервативным оценкам. Но я говорю  так  совсем  не  из  пренебрежения  -
древние угробили  примерно  столько  же  времени  на  поиски  философского
камня.)
     К главному люку купола  Маори  Уинтера  и  Йейла  доставил  катер  на
воздушной подушке. Стоял второй из трех дней светового дня, так что погода
была достаточно ясной и приятной. Если интерьер этого купола  и  напоминал
что-нибудь, так только Рапа Нуи - или, если желаете  полуперевод  "Великий
Рапа", - более известный под фамилией "остров Пасхи".
     Отличия, конечно же, есть. Остров треугольный, а купол  круглый.  Нет
крытых тростником хижин,  вместо  них  -  маленькие  сборные  домики.  Нет
титанических каменных  истуканов,  вместо  них  перед  каждым  из  родовых
поселений стоит огромный тотем, вырезанный из дерева (левый  глаз  выложен
пластинками  слюды).  Все  до  восхищения  дико   и   примитивно,   однако
центральный  кампонг,  где  маори   собираются,   чтобы   посоревноваться,
посплетничать, посклочничать, провести какую-либо церемонию und so  weiter
расположен прямо над ультрамодерновой  системой  жизнеобеспечения  купола,
приближаться к которой - особенно после трагедии в джонсовском  куполе  на
Меркурии  -  табу  для  всех,  кроме  специального  на  то  уполномоченных
техников.
     Йейл оказался просто неоценим. За время перелета  с  Земли  он  успел
выкрасить Уинтера  сепийной  вайдой,  под  стать  коричневому  цвету  кожи
настоящих маори - и это при  яростном  сопротивлении  окрашиваемого  (есть
мнение, что благодаря вайде приобретается импотенция, хотя за что  же  тут
ее благодарить?)
     -  Паблик  рилейшнз,  сынок,  создание  верного  имиджа.  Насчет  той
импотенции - одни ничем  не  подтвержденные  слухи  да  и  вообще  к  тому
времени, как ты вернешься к своей женщине,  вся  вайда  сгинет  давно  без
следа.
     - И я тоже, от беспокойства.
     - Побеспокойся лучше о мамонте.
     Проходя  через  шлюз,  они  ожидали  увидеть  внутри   купола   толпу
встречающих, песни и пляски и на лужайке  детский  смех  -  одним  словом,
полный сумасшедший дом. Но ничего подобного  не  оказалось,  их  встретили
торжественным и немноголюдным ритуалом. Двенадцать  племенных  вождей  при
полном  параде,  то  есть  в  перьях,  жемчугах,  ожерельях  и   браслетах
выстроились полукругом. Затем они преклонили колени, на коленях же подошли
к Уинтеру и мягко, но настойчиво раздели его догола.
     - Опаро? Это ты? -  прозаикался  Уинтер  на  смеси  полинезийского  и
английского. - Я так долго был в отъезде... Тубуаи? Мы  боролись  с  тобой
когда-то, ты всегда меня  побеждал.  Вайху?  Помнишь,  как  мы  попытались
забраться на ваш тотем и нас за это выдрали? Теапи? Чинча?
     Никто ему не отвечал.
     Уинтер никогда не видел коронацию, так что ожидал почти чего  угодно,
но очень скоро убедился,  что  все  его  предположения  ошибочны.  Никаких
возбужденных толп,  никаких  приветствий,  барабанов,  песнопений;  вместо
этого вожди провели его - в чем мать родила - через  совершенно  безлюдный
кампонг и, храня все то же  торжественное  молчание,  оставили  одного  во
дворце Те Юинты, дворце, знакомом ему с самого раннего детства.
     По понятиям маори дворец был огромен, он состоял из десяти  отдельных
комнат, в настоящий момент - пустых и голых. Из здания  вынесли  абсолютно
все.
     Уинтер присел на корточки посреди  самого  большого  из  помещений  -
огромного и великолепного (опять же по меркам маори)  -  тронного  зала  и
начал ждать, что будет дальше.
     Дальше не было ничего. Он ждал, и ждал, и ждал.
     - Интересно, а доктора они тоже  так  встречают?  -  подумал  Уинтер,
растягиваясь на полу.
     (Йейла тем временем осыпали гостеприимством, кормили и развлекали.  У
племени сохранились о нем самые лучшие воспоминания.)
     -  Предполагаю,  они  предполагают,  что  я  должен   погрузиться   в
размышления, - в  такие  размышления  погрузился  Уинтер.  -  Об  огромной
ответственности, ложащейся на мои плечи. О моем  долге  перед  предками  и
перед народом. Вот так. Перед лицом своих товарищей торжественно  клянусь,
что буду честно стоять за дело Бога и отечества, неукоснительно  исполнять
Законы скаутов...


     - Так вот, однажды  утром  приходит  этот  парень  в  свой  ювелирный
магазинчик, пораньше приходит - хотел бумаги привести  в  порядок.  Только
успел сесть за стол, как  видит:  подъезжает  фургон,  прямо  к  магазину.
Задняя дверца фургона открылась, вылезает оттуда мамонт,  весь  волосатый,
расшибает бивнями стекло витрины, а затем сгребает хоботом  все,  что  там
лежало. После чего забирается снова в фургон и - только их и видели...
     Негромкое  шуршание  и  позвякивание.  Уинтер  посмотрел  на  звук  и
обнаружил, что в комнату проскользнула  темно-коричневая  девушка.  У  нее
были волнистые черные волосы -  у  маори  они  всегда  либо  прямые,  либо
волнистые, курчавых не бывает - привлекательные полинезийские черты лица и
юное, совсем еще подростковое тело. Последний факт был голой,  неприкрытой
истиной, так как вся одежда  девушки  ограничивалась  цепочкой  серебряных
(вот оно, позвякивание) раковин вокруг талии.
     - А это еще что за хренопень? - недоуменно  спросил  себя  Уинтер.  -
Элемент ритуала? Или будущая моя супруга, она же королева? Могли  бы  хоть
со мной посоветоваться!
     Девушка не стала тратить времени попусту. Через  мгновение  она  была
рядом  и  молча  сплелась  с  голым,   беззащитным   журналистом,   весьма
недвусмысленным, возбуждающим  образом  проявляя,  как  сперва  показалось
Уинтеру,  более  чем  серьезное  отношение  к  будущим  своим  супружеским
обязанностям.
     Вот именно - сперва, пока что-то не царапнуло ему ногу,  чуть  повыше
подколенной ямки. Тренированные рефлексы не подвели, наследник маорийского
престола молниеносно ударил свою так называемую будущую супругу коленом  в
пах и вышиб из ее руки бритвенно-острую раковину.
     -  Поджилки,  говоришь?  Вот  так  вы  это,  значит,   придумали?   -
пробормотал Уинтер, глядя на согнувшуюся от боли  вдвое  девушку.  -  Нет,
Одесса права, эти типы - далеко не клоуны. Хорош  бы  я  был,  охотясь  на
мамонта с перерезанными поджилками.
     Он подхватил беспомощную девицу с полу и выкинул  ее,  словно  охапку
ветоши, через переднюю дверь дворца, но  прежде  доставил  себе  злорадное
удовлетворение, до  крови  укусив  голую  коричневую  задницу.  С  треском
захлопнув дверь - чтобы показать решительность своих намерений, - он вновь
обосновался на полу тронного зала,  готовый  к  любому  развитию  событий.
Уинтер не успел еще осознать, что это нападение и собственная его  реакция
пробудили в наследном принце с детства прививавшуюся ему кровожадность.
     Следующие полчаса прошли в полном спокойствии, и он вернулся к своему
внутреннему монологу.
     - Так значит, как я рассказывал в тот момент, когда нас  столь  грубо
прервали, смотрит этот парень на отъезжающий грузовик,  смотрит  в  полном
опупении, а потом приходит кое-как в себя и звонит копам.  Те  являются  и
подходят к делу вполне серьезно, профессионально.
     - Нам нужна какая-нибудь ниточка, зацепка. Ты усек помер машины?
     - Нет, я видел только этого лохматого слона.
     - А марка фургона?
     - Не знаю, я и смотреть-то ни на что не был способен,  кроме  как  на
долбаного мамонта.
     - Олл райт, а какой это был мамонт?
     - Вы что, хотите сказать, что они бывают разные?
     - Конечно. У азиатского мамонта большие висячие уши, как лопухи, а  у
американского мамонта - наоборот, уши маленькие и крепкие. Какие уши  были
у этого?
     На этом вопросе Уинтер заснул.


     Проснулся он  от  оглушительного  шума  и  гвалта.  Пришлось  встать,
открыть дверь и выглянуть наружу. Теперь кампонг