тарик  точно
сошел с ума. Он вскочил, как  молодой,  глаза  его  засверкали;  он  замахал
руками и закричал:
   - Туда, туда..,  нет  и  нет..,  никогда..,  ты  не  смеешь.  (Раньше  он
почтительно говорил мне  "вы".)  Лицо  его  горело,  а  волосы  беспорядочно
торчали.
   На мои вопросы и заявление, что я так решил, он понес такую чушь,  что  и
не разберешь: тут было и обещание, и клятва, и проклятие, смерть и любовь  -
одним словом бред сумасшедшего.
   Я напоил его вином, дал ему успокоиться и тогда  хотел  обстоятельно  все
выспросить. Но это было невозможно.
   При первых же словах старик бросился передо мной на колени,  целовал  мои
руки и умолял не ездить в замок.
   Тут я понял, что есть какая-то тайна, но  он  под  страхом  проклятия  не
смеет мне ее открыть.
   - Ваша мать отослала вас, вы должны ее слушаться, - кончил он с усилием.
   Я говорил ему, как всю жизнь рвался на родину, как тосковал и что  теперь
я должен, прямо должен поклониться могилам отца  и  матери.  Если  даже  для
этого я должен загубить и свою и его душу.
   Конечно, это я говорил для красоты  слога,  но  с  Петро  снова  сделался
припадок исступления; он катался по полу и рвал свои седые волосы; пена  шла
у него изо рта...
   Наконец он ослаб и притих.
   - Подождите меня, вместе поедем туда, - просил он.
   Желая его успокоить да и отвязаться от сумасшедшего, я обещал:
   - Поторопись вернуться в замок, а к полугоду и я приеду туда.

***

   Он поклонился и вышел.
   Вечером, когда я спросил о нем, то мне сказали, что, придя  от  меня,  он
живо собрал свою котомку и, никому не отвечая на  вопросы  и  не  говоря  ни
слова, ушел из дому.
   Видимо, он торопился.
   Ясное дело, ждать его я не буду, выясню все дела и поеду.
   Но странно, Альф, после старика у меня точно камень  на  сердце..,  нервы
натянулись, как струны. Прощай.
   Твой Д.

***

   Карл Иванович замолчал. Он аккуратно сложил письма и перевязал их  старым
шнурком.
   - Это все? - сказал он.
   - Как все? А где же конец?
   - Где разгадка тайны?
   - Читайте дальше, - слышались голоса.
   - Я говорю: это все, - повторил Карл  Иванович.  -  В  пачке  нет  больше
писем.
   - Какая жалость!
   - Это так интересно, неужели нет  конца?  По-видимому,  больше  всех  был
опечален сам хозяин.
   - Карл Иванович, господин Смит говорит, что  в  столе  есть  еще  бумаги,
разберите их, нет ли там окончания, - сказал Гарри.
   - Хорошо, мистер, завтра я посмотрю.
   - Ну, а сегодня нам ничего не остается, как идти спать, - сказал доктор.
   Все распрощались и разбрелись по спальням.

Глава 8

   Ночь прошла спокойно.
   Утром за кофе хозяин обратился к  капитану  Райту,  к  которому,  видимо,
чувствовал симпатию, и спросил смеясь:
   - Ну что, милый капитан, как  ты  почивал,  не  беспокоила  тебя  хозяйка
комнаты?
   Капитан Райт угрюмо сосал свою сигару и не сказал еще никому ни слова.
   - Что же, ты полагаешь, что и я верю всем  этим  бредням..,  и  боюсь,  -
пробурчал он сердито.
   - Не бойся, никто не заподозрит тебя ни в  суеверии,  ни  в  трусости,  -
поспешил успокоить его Гарри.
   - Ну а я бы не решился лечь в той комнате, - с дрожью в голосе  заговорил
Жорж К., молодой мальчик, тот самый, что один раз уже видел привидение.
   - Лечь на ее постель, под ее занавесы, - продолжал он, -  а  вдруг  ночью
она вздумает их открыть! Бр...благодарю...
   - Что вы за чушь городите! - вскричал Райт, с треском отодвигая стул.
   Все изумленно на него взглянули: спокойный, холодный Райт так сердится на
безобидную болтовню мальчика. Это что-то новое.
   Наступило неловкое молчание.
   - Господа, - поспешил  на  помощь  хозяин,  -  охоты  сегодня  нет,  и  я
предлагаю отправиться в замок. Ввода во владение еще нет, но местные  власти
в лице деревенского старосты, нашего милого гостя, - говорил Гарри, кланяясь
в сторону старосты, - ничего не  имеют  против  осмотра.  Конечно,  ни  один
камень не будет оттуда взят.
   От любезного поклона будущего владельца замка лицо старосты сияло,  и  он
предложил себя в проводники.
   - Итак, после завтрака, - решил Гарри, - а вы, Карл  Иванович,  займитесь
бумагами и постарайтесь найти нам что-либо для вечернего чтения.

ОСМОТР ЗАМКА

   За завтраком ни Карла Ивановича, ни старосты не  было.  Они  оба  ушли  в
деревню. Один разбирать архив, а другой взять ключи  от  замковых  ворот  из
церковной ризницы.
   Место встречи было назначено у ворот замка, куда общество из  Охотничьего
дома, а староста из деревни должны были прийти разными дорогами.
   Замок лежал недалеко от Охотничьего дома, он как бы царил  над  ними,  но
подняться на скалу со стороны долины  было  невозможно.  Прямая  и  отвесная
скала не привлекала пешехода.
   Пришлось идти через лес  с  противоположной  стороны  от  деревни.  Здесь
подъем был не крут и почти не заметен. Выйдя из  кустов,  которыми  кончался
вековой лес, тотчас же очутились под стенами замка.
   Серые мрачные стены, без украшений, без бойниц  и  даже  без  целей,  они
производили тяжелое впечатление.
   Обогнув угол замка, дошли до ворот. Здесь пришлось немного обождать.
   Ворота были массивные, дубовые, обитые железными полосами.  Как  на  них,
так и на маленькой калитке висели замки и печати.
   Вскоре по дороге из деревни в замок показался староста. Он быстро шел.
   Дорога эта была короче, но много круче и страшно запущена.
   По знаку Гарри  староста,  сняв  печати,  оттолкнул  калитку;  с  тяжелым
скрипом она открылась.
   Все вошли во двор.
   Когда-то этот двор был мощен, но теперь зарос бурьяном;  всюду  по  углам
валялся мусор, снесенный туда ветром; стояли  лужи  бывшего  ночью  дождя  -
одним словом, картина запустения была полная.
   Сад  тоже  заглох.  Здесь  рука  времени  сказалась  еще   сильнее:   все
перемешалось, перепуталось, дорожки исчезли. О цветочных куртинах не было  и
помину, бассейны являлись в виде заглохших мусорных ям. Площадки сохранились
лучше. Так, с одной из них,  с  самого  обрыва,  открывался  чудный  вид  на
долину.  В  глубине  виднелось  голубое  озеро,  а  направо   вдали   белела
деревенская колокольня. По ясному воздуху долетали удары вечернего колокола.
   - А эта площадка походит на ту, что описана в письмах к Альфу,  -  заявил
молодой  охотник  Джемс,  приехавший  с  Гарри  из  Америки.   Несмотря   на
свойственную ему подвижность и впечатлительность,  он  был  серьезен  не  по
годам, любил до всего додуматься и все знать.  Это  был  самый  внимательный
слушатель Карла Ивановича.
   - Вот и обрыв с камнями по краю, здесь, вероятно, была стена из  хмеля  -
ведь это западная сторона, отсюда виден заход солнца, - продолжал он, -  тут
же недалеко найдем и сторожку американца.
   - А, пожалуй, ты, Джемми, и прав!  -  вскричал  Гарри,  -  если  сторожка
найдется, то и место действия определено. Ура, наш Шерлок Холмс!

***

   Все начали оглядываться,  а  потом  и  искать;  думали,  что  разросшиеся
деревья скрывают сторожку. Но все было тщетно - нигде ни признака постройки.
   - Господа, пожалуйста, подъезд открыт! - крикнул торжественно староста.
   Он до сих пор возился с замком, в чем помогал ему его рабочий.
   Прекрасные входные двери из темного дуба были открыты, и ветер,  врываясь
в мрачную и холодную переднюю, поднял такую массу пыли, что ничего  не  было
видно, особенно после яркого дневного света.
   Поэтому общество поспешило в соседнюю залу. По знаку Гарри открыли  окна.
Повторилась та  же  история:  с  солнечным  лучом  ворвался  и  ветер,  пыль
поднялась как туман, охватывая всех и каждого.
   - Точно серое покрывало привидения! - уверял Жорж К.
   Окно поспешили закрыть и второй раз решили этого не делать.
   Пришлось осматривать в полутьме.
   Окна до того были запылены и загрязнены, что пропускали только  сероватый
свет, а иные при этом были еще сделаны из цветных стекол.
   Все же можно было разглядеть, что комнаты полны мебелью, картинами и всем
прочим. Большинство вещей было закрыто чехлами. Ни книг,  ни  других  мелких
обиходных предметов не валялось. Все  было  прибрано.  Видимо,  жильцы  ушли
спокойно, а не бежали, как из Охотничьего дома.
   Комнат было много, и, судя по мебели, тут были спальни, гостиные  и  пр.,
но при тусклом освещении они ничем не привлекали внимания общества.
   Поднялись во второй этаж. Здесь обстановка была более  жилой;  этот  этаж
был покинут позднее, чем нижний. Здесь  можно  было  натолкнуться  на  много
неубранных, обыденных вещей. Вот лежит забытый хлыст и пара перчаток, вот на
полу роскошный голубой бант:  несомненно,  от  дамского  туалета,  а  вот  и
раскрытая книга.
   Джемс не преминул в нее заглянуть:
   - Латынь. "Сказание о ламниях и выходцах с того света", - объявил он.
   - Гарри, когда ты получишь замок, позволь мне прочесть эту книгу.
   - Конечно, Джемми, тогда ты можешь взять ее совсем.
   - Что это, разбитое зеркало?
   И правда, гладкая черная рама была пуста.
   Прошли еще несколько комнат.  Вот  большая  зала,  стены  которой  сплошь
завешаны портретами: семейная портретная галерея.
   Гарри и Джемс, отделившись от общества, были в соседней комнате.
   - Смотри, Гарри, это дверь, и она, ясное дело, ведет на  балкон.  Значит,
отсюда через дверь висел страшный портрет.  Теперь  его  место  должно  быть
пусто.
   - Да будет тебе, неудачный сыщик, - смеялся все слышавший доктор.  -  Как
ты ни смотри, а пустого места на стенах нет. Не эту ли красавицу ты считаешь
за "страшный портрет". Да и рассуди логично:  если  место  действия  здешний
замок, то письма писал его владелец, каким же  образом  они  попали  обратно
сюда, не писал же он их сам себе. А раз они здесь,  то,  значит,  он  их  не
писал, а получал.
   - Но замок стоит на горе и в народе рассказывают о нем разные  чудеса,  -
не унимался Джемс.
   - Замков на горах много, а легенд про них  еще  того  больше!  -  отрезал
доктор.
   Говоря так, они подошли к портрету красавицы. Высокая, стройная, с чудным
цветом лица и лучистыми, черными глазами, она  заслуживала  вполне  название
красавицы.
   Черные волосы были высоко  подобраны  под  жемчужную  сетку,  и  красивый
большой гребень удерживал их на макушке.
   Его резной край, тоже с жемчугом, как корона,  поднимался  над  передними
волнами волос.
   Белое шелковое,  затканное  серебром  платье,  фасона  Екатерины  Медичи,
высказывало стройность  фигуры,  а  большой  воротник  настоящих  кружев,  с
драгоценными камнями, был хорошей рамкой для белой шеи.
   В руках ее были розы.
   Напротив  висел  портрет  мужчины.  Белокурый,  прекрасно   одетый,   он,
казалось, даже с портрета любовался своей соседкой и обожал ее.
   - Красивая, прекрасная пара, - восхищался  доктор,  -  но  поспешим,  нас
ждут.
   Все общество остановилось у запертых дверей.
   Двери были массивные, чугунные, но покрыты  золоченым  орнаментом  такого
тонкого и изящного рисунка, что казались легкими.  Главным  украшением  были
кресты на обеих половинках.
   Это украшение прямо указывало, что двери ведут в капеллу.
   Попробовали их открыть и  убедились,  что  они  не  только  замкнуты,  но
заделаны. Как щели, так и замочная скважина были залиты каким-то металлом.
   На ручке дверей висел венок из каких-то  однородных  цветов,  но  что  за
цветы составляли этот венок, сказать было нельзя,  до  того  он  истлел.  От
одного прикосновения венок разлетелся прахом.

Глава 9

   Пошли дальше.
   В третьем этаже были помещения для прислуги. Из них на  наружной  веранде
можно было спуститься прямо в сад, что и сделали.
   Восточная сторона сада представляла  ту  же  картину  запустения,  как  и
западная.
   Прошли в самый конец.
   Оказалось, что общий массив скалы здесь  еще  приподнимается  и  образует
высокий красивый выступ, по гребню которого и проходит замковая стена.
   Скала под стеною, видимо, была отделана рукою человека. Оставив  красивую
площадку у подножия стены, она отвесно опускалась в сад и  вся  сплошь  была
закрыта вьющимися растениями, точно завешана дорогой портьерой.
   Скоро между растениями рассмотрели две кары колонн: они были  из  темного
порфира и поддерживали - небольшой фриз. Когда отодвинули лишние  ветки,  то
образовался как бы вход в маленький храм. К нему вели  несколько  совершенно
расшатанных ступеней. Двери не оказалось, а была ниша  и  в  ней  недюжинной
работы мраморная статуя.
   Доктор, поклонник искусства,  рискуя  свернуть  себе  шею,  взобрался  по
шатким ступеням и принялся осматривать статую.
   - Великолепный мрамор, итальянская работа, - сообщал он.
   - Постойте, да тут  что-то  написано:  "Покойся  твое  тело,  а  мятежный
дух..." - читал доктор.
   Вдруг  он  вскрикнул  и  полетел  со  ступеней.  Желая  лучше   разобрать
полустертую надпись, он оперся о статую, а та, точно только и  ждала  этого,
рухнула с пьедестала и, падая, ударила Смита по голове, да так сильно, что и
он, в свою очередь, упал, а статуя  разбилась  на  куски.  Только  мраморная
чудной работы  голова  упала  на  мох  и  не  очень  пострадала.  С  сильным
ругательством поднялся Смит и грубо ногой толкнул прекрасную голову богини.
   Гарри остался недоволен и приказал ему отнести голову в Охотничий дом.
   Незаметно это распоряжение Смит передал рабочему.
   На доктора посыпались насмешки и шутки. Раздосадованный падением  и  зная
по опыту, что не так-то скоро отделается от насмешек, он решил до  известной
степени восстановить свое реноме и  прочесть  надпись,  которая  стоила  ему
синяков.
   Снова взобравшись на ступени, он наклонился к пьедесталу и  через  минуту
торжественно объявил:
   - Не смейтесь, я открыл тайну. Пьедестал пуст, а в нем плита с кольцом.
   Ясно, подъемная дверь. Смотри же, Гарри, третья  часть  найденного  клада
моя.
   Посмотрю, как-то вы засмеетесь, господа, когда я получу мешок золота  или
пригоршню бриллиантов, шутил доктор.
   Двое рабочих довольно легко подняли плиту.
   - Конечно, ход в подземелье,  сообщал  доктор  стоявшим  внизу.  -  Дайте
веревку, я спущу сначала Джо, он посмотрит, крепка ли лестница.
   - А, да, боитесь, доктор, синяков! - кричали  голоса  снизу,  но  веревку
все-таки подали.
   Джо, молодой и ловкий слуга и  помощник  доктора,  обвязался  веревкой  и
охотно начал спускаться по лестнице.
   - Лестница превосходная, - сообщал Джо, -  здесь  целая  комната,  только
темно, плохо видать. Подождите, у меня есть спички, - продолжал он.
   Через мгновение раздался крик ужаса, и  Джо  одним  прыжком  очутился  не
только наверху лестницы, но и спрыгнул в сад.
   Он был бледен, и губы его дрожали.
   - Что, что такое, что там? - засыпали его вопросами.
   - Там, я не пойду туда больше! Там сидит мертвец.
   - Какой мертвец, что ты мелешь, трус, говори толком.
   - Господин доктор, я и говорю толком, там сидит мертвец.
   Мне ли не узнать человеческого черепа, - прибавил он.
   - Так я и думал, - проворчал доктор, - скелет, а  не  мертвец.  Дурья  ты
голова. Скажи-ка лучше - ступени крепкие?
   - Да, господин доктор, такие крепкие, что не только вас, а  самого  слона
выдержат.
   - Ну, помолчи, - и доктор, кряхтя и охая, полез по узкой лесенке.
   Наступило молчание. Было жутко.
   Гарри не выдержал и, поднявшись на ступени, - крикнул в отверстие:
   - Жив ли ты, доктор!
   - Ну, конечно, жив. Сейчас вернусь и расскажу. Немного погодя  он  и  сам
показался из люка, и Гарри помог ему выбраться.
   - Прикажите закрыть люк, ничего особенного там нет, т.е. я хочу  указать,
там нет ни золота, ни бриллиантов и от своей трети находки я  отказываюсь  в
пользу деревенского кладбища.
   Потом доктор, не торопясь, принялся готовить себе сигару.
   - Да говорите, что там?
   - Правда ли есть скелет?
   - Где он лежит? - спрашивала любопытная молодежь.
   - Подождете; вам бы только смеяться  над  пожилыми  людьми,  а  небось  к
мертвецу никто не пошел, струсили поди, - бурчал доктор.
   - Не будем больше, не будем, вы доказали свою храбрость,  падайте  теперь
вверх тормашками, не будем смеяться, - уверяли молодые люди.
   - Ну, то-то! - сказал, наконец, удовлетворенный доктор, - слушайте же:
   - Там небольшая комната, ну, скажем, сажень в квадрате, пустая. На стене,
что упирается в гору, мраморная плита с надписью: "Здесь покоятся Фредерик и
Мария, из древнего и знаменитого рода графов Дракула".
   - Ну, а где же мертвец? - не унимались любопытные.
   - Погодите, будет и мертвец! - отвечал доктор.
   - С той стороны, что, по моему расчету, выходит на озеро, на обрыв,  есть
в стене щель; через нее проникает свет. Щель или расщелина настолько широка,
что через нее может протиснуться человек,  конечно,  не  такой,  как  я  или
капитан Райт. Вот возле этой-то щели на  полу  и  сидит  мертвец  -  точнее,
скелет, приложив голову к выступу скалы. Кожа на лице почти не  сохранилась,
а судя по зубам, покойник не старый человек. Волос на голове тоже  нет,  они
или обриты или же  их  съела  какая-нибудь  порода  моли.  Одежда  настолько
истлела, что определить материал или покрой невозможно.  Какой-то  плащ  или
халат.
   - Вот и все! - закончил доктор, затягиваясь приготовленной сигарой.
   - Но как он туда попал? - спросил Жорж К.
   - Это вопрос трудный. Быть может, добровольно, быть  может,  и  нет.  Мог
сойти через люк и тот ожиданно или неожиданно закрылся. Наконец, мог  прийти
через расщелину и не имел сил  выйти  обратно,  но  последнее  предположение
трудно. Расщелина должна прийтись как раз в середине утеса, на котором стоит
замок. Так что добраться до нее нелегко.  Но  если  предположить  даже,  что
кто-либо ради любопытства и проник в нее, то почему он не  пошел  обратно  и
уже на дороге не завяз и не умер, а остался ждать смерти у входа, на  пороге
спасения, так сказать. Все это очень темно.
   - Одно несомненно, расщелина образовалась в долге после постройки склепа,
не мог же строитель оставить незаделанной такую огромную щель.
   Какой был смысл? - закончил свой рассказ доктор.
   Предположения,  догадки  сыпались  градом.  Но  ни  одна  не  выдерживала
логических возражений.
   - Странно, что склеп сделан не под капеллой, как принято, а в стороне,  -
заметил Джемс.
   - Да это скорее не склеп, а одиночная могила,  так  как  других  надписей
нет, - добавил доктор.
   Находка  трупа  удручающе  подействовала  на  общество,  и  было   решено
дальнейший осмотр прекратить.
   Вышли во двор. Прошли  мимо  конюшен,  людских,  кухонь  и  пр.  прямо  к
воротам.

***

   Староста аккуратно замкнул калитку и повесил новую печать.
   До заката солнца оставалось еще часа два, а потому решили идти  по  новой
дороге в деревню, навестить Карла Ивановича в его архиве.

***

   Дорога была крутая и очень испорчена временем. Шли тихо.
   Никто не заметил, что староста исчез.
   При входе в деревню он встретил Гарри низкими поклонами, прося  удостоить
чести его дом.
   - У меня в саду приготовлено пиво, его варили мои дочери, - говорил он.
   Ничего не оставалось, как зайти, да  и  после  жаркой  и  пыльной  дороги
глоток пива должен быть не лишний.
   Когда общество разместилось под тенью цветущей липы да  холодное  вкусное
пиво принесли две хорошенькие  дочери  хозяина,  то  стаканы  начали  быстро
пустеть и вновь наполняться.
   Один доктор отказался от пива и попросил стакан колодезной воды.
   А на насмешки товарищей ответил:
   - Не люблю я деревенского пива, в нем всегда есть  примесь  дурмана.  Вы,
Жорж, очень не налегайте, вам и без дурмана снятся красавицы.
   Жорж К. в ответ выпил огромную кружку пива.
   - За здоровье здешних красавиц! - воскликнул он задорно, кланяясь  дочкам
старосты.
   - За здоровье наших милых хозяек! - подхватила молодежь, весело смеясь.
   Дочки старосты даже вспыхнули от удовольствия и стыдливости.
   Это были девушки шестнадцати-восемнадцати лет, здоровые,  свежие,  а  при
опрятности костюма и роскошных косах даже привлекательные