не притрагивалась. Справедливости ради надо сказать, что в присутствии подруги Рита даже не думала о таких вещах - все это казалось несущественным. А какие мягкие волосы были у Дейрдре! Рите лишь однажды довелось дотронуться до них... На редкость мягкие...
     Девочки гуляли вдоль пыльной аркады возле часовни, и каждый раз старались заглянуть в расположенный за деревянными воротами монастырский садик. Дейрдре утверждала, что в этом укромном уголке растут самые удивительные цветы.
     - Мне совершенно не хочется возвращаться домой, - говорила она, - Здесь так спокойно.
     Спокойно! Это спокойствие доводило Риту до слез, и она плакала каждую ночь, прислушиваясь к звукам музыки, доносившимся из негритянского бара, расположенного на другой стороне улицы. Люди развлекались, и отголоски их веселья долетали даже сюда, на четвертый этаж, где находилась спальня. Иногда, убедившись, что все уже спят, она выходила на чугунный балкон и оттуда вглядывалась в море огней на Кэнал-стрит - настоящее красное зарево. Весь Новый Орлеан веселился там, а Рита оставалась взаперти в этой ужасной спальне, в обоих концах которой, за занавеской, храпело по монахине. Как бы она здесь выжила, если бы не Дейрдре?
     Дейрдре отличалась от всех знакомых Рите девчонок. У нее были такие красивые вещи - длинные белые фланелевые халаты, украшенные кружевами.
     И теперь, тридцать два года спустя, точно в таком же халате Дейрдре сидела на боковой зарешеченной террасе - "словно безмозглая идиотка в состоянии комы".
     А изумрудный кулон, который нынче постоянно висит на шее Дейрдре, Рита впервые увидела еще в школе. Знаменитый изумруд Мэйфейров. Правда, в те дни Рита еще ничего о нем не слышала. Разумеется, Дейрдре не надевала кулон на занятия - в школе Святой Розы такого рода вольности считались непозволительными. Да и кому в голову придет без особого на то повода щеголять в таком старинном и дорогом украшении - ну разве что на карнавале в честь Марди-Гра.
     Сейчас этот кулон в сочетании с ночной рубашкой и халатом выглядел просто зловеще. Как нелепо выглядит фамильная драгоценность на безнадежно больной женщине, пустым взглядом смотрящей на мир сквозь сетку террасы. Хотя... Кто знает? Вполне возможно, Дейрдре каким-то образом сознавала, что любимый кулон по-прежнему при ней.
     Рите лишь однажды довелось держать в руках эту красоту. Они с Дейрдре остались в спальне одни и, воспользовавшись тем, что рядом не маячил никто из монахинь и не отчитывал нудным голосом за измятое покрывало, болтали, пристроившись на краешке кровати.
     Рита с восторгом разглядывала изумрудный кулон - тяжелый камень в массивной золотой оправе - и вдруг заметила, что на его обратной стороне что-то выгравировано - кажется, какое-то имя. Но ей удалось разобрать только заглавную букву "Л".
     - Нет-нет! Не читай! - испуганно вскрикнула Дейрдре. - Это секрет! - От волнения у нее покраснели щеки, а в глазах блеснули слезы. Однако она быстро успокоилась и - словно извиняясь - сжала руку Риты. Сердиться на Дейрдре было невозможно.
     - Это настоящий изумруд? - спросила Рита. Такая вещь, должно быть, стоила кучу денег.
     - Да, настоящий, - ответила Дейрдре. - Этот кулон попал к нам из Европы, очень-очень давно. Когда-то он принадлежал моей пра-пра-пра-пра-прабабушке.
     Они обе смеялись над всеми этими "пра-пра".
     Дейрдре рассказывала об истории кулона как о чем-то совершенно обыденном, естественном. Впрочем, она никогда не важничала и в силу природной деликатности старалась не оскорблять чувства других. Ее все любили.
     - Мне этот кулон перешел от мамы, - пояснила она. - А когда-нибудь я передам его... - Лицо ее на миг омрачила тень печали. - Ну, в общем... если у меня будет дочь.
     Как и всем, кто сталкивался с этой странной девочкой, Рите вдруг отчаянно захотелось защитить ее, оградить от всех бед и неприятностей. Она обняла Дейрдре.
     - Мама умерла, когда я была совсем маленькой, продолжала Дейрдре, - я ее совсем не помню. Говорят, она выпала из чердачного окна. И еще говорят, что и ее мама тоже умерла молодой, но мои тети не любят вспоминать об этом. Я думаю, что мы не такие, как остальные люди.
     Рита обомлела. Ей еще ни от кого не приходилось слышать что-либо подобное.
     - Что значит "не такие, как остальные люди", Диди? - спросила она.
     - Я не знаю, как объяснить, - призналась Дейрдре. - Просто мы чувствуем какие-то вещи, ощущаем события. Мы безошибочно определяем отношение к себе со стороны других людей, их любовь или ненависть, знаем, когда они хотят причинить нам вред.
     - Боже мой, Диди, да неужели кому-то в голову придет причинить тебе вред? - удивилась Рита, - Ты проживешь до ста лет и родишь десять детей.
     - Я люблю тебя, Рита Мей, - сказала Дейрдре. - Ты чистосердечна и добра.
     - Нет, Диди, что ты, - покачала головой Рита, вспомнив своего дружка из школы Святого Креста и то, чем они занимались.
     Дейрдре как будто прочитала ее мысли:
     - Нет, Рита, это не имеет значения. Ты хорошая. Даже когда у тебя неприятности, ты никогда не стремишься сделать больно другим.
     Рита не до конца поняла смысл сказанного Дейрдре, но ответ ее был совершенно искренним:
     - Я тоже люблю тебя, Диди.
     За всю свою жизнь Рита не призналась в любви ни одной другой женщине.
     Исключение Дейрдре из школы Святой Розы стало для Риты ударом, но не неожиданностью - она знала, что это неизбежно случится.
     Рита собственными глазами видела в монастырском саду Дейрдре с каким-то молодым человеком и не раз замечала, как после ужина, улучив момент, когда за ней никто не следил, подруга куда-то ускользала.
     Считалось, что в это время ученицы принимают ванну и укладывают волосы. Рита всегда со смехом вспоминала об этой весьма своеобразной особенности школы Святой Розы: девочек заставляли укладывать волосы и чуть-чуть подкрашивать губы, поскольку, по словам сестры Дэниел, так полагалось по "этикету". Но волосы Дейрдре не нуждались в укладке - природа одарила ее прекрасными естественными локонами и вполне достаточно было стянуть их лентой.
     В это время Дейрдре всегда исчезала. Она первой шла в ванну, а затем сбегала по ступенькам вниз и отсутствовала до самого отхода ко сну - появлялась лишь к вечерней молитве, всегда в последний момент и всегда с раскрасневшимся от бега лицом, не забывая, однако, одарить сестру Дэниел самой, невинной улыбкой. Надо сказать, что, когда Дейрдре молилась, она и в самом деле выглядела невинной.
     Рита думала, что об отлучках подруги известно только ей. Дейрдре была единственным человеком, кто поддерживал ее и помогал выжить в этой тюрьме, и, когда той не было рядом, у Риты буквально опускались руки.
     И вот в один из вечеров Рита отправилась на поиски Дейрдре. Может, она на качелях, думала она. Зима уже закончилась, и сумерки наступают лишь после ужина. А Дейрдре так любит сумерки...
     Однако на игровой площадке Дейрдре не было. Рита дошла до открытых ворот монастырского сада, утопающего в сумеречной тьме, на фоне которой светились белые головки лилий. Монахини обычно срезали их в пасхальное воскресенье. Нет, Дейрдре не осмелится нарушить запрет и не войдет в эти ворота.
     И вдруг Рита услышала голос подруги, а мгновением позже сумела разглядеть и ее саму, сидящую на каменной скамейке в густой тени низко опущенных ветвей ореховых деревьев. Сначала Рита заметила лишь светлое пятно - на Дейрдре была белая блузка - и только потом увидела лицо девушки и даже фиолетовую ленту в ее волосах. И еще она увидела рядом с ней какого-то высокого молодого человека.
     Вокруг стояла удивительная тишина. Даже музыкальный автомат в негритянском баре в тот момент молчал, а из здания школы не доносилось ни звука.
     И огни в доме, где жили монахини, казались совсем далекими - возможно, такое впечатление создавалось из-за обилия росших вдоль аркады деревьев.
     - Моя любимая... - эти слова молодого человека, обращенные к Дейрдре, были произнесены шепотом, но Рита услышала их совершенно отчетливо, равно как и ответ подруги:
     - Да, я действительно слышу, что ты говоришь.
     - Моя любимая, - снова прошептал он.
     А потом Дейрдре заплакала и сквозь слезы произнесла что-то еще - кажется, чье-то имя. Рита не смогла толком разобрать и теперь уже никогда не узнает, правильной ли была ее догадка, но тогда ей показалось, что Дейрдре сказала;
     - Мой Лэшер.
     Они поцеловались. Голова Дейрдре откинулась назад, и на фоне ее черных волос отчетливо белели его пальцы.
     - Я лишь хочу сделать тебя счастливой, моя любимая, - вновь донесся до Риты мужской голос.
     - Боже мой... - простонала в ответ Дейрдре и вскочила со скамейки.
     Через мгновение Рита увидела ее бегущей вдоль клумб с лилиями, а молодой человек исчез, словно растворился в сумраке. Поднявшийся ни с того ни с сего ветер был таким сильным, что сучья деревьев с яростью хлестали по террасам школьного здания. Казалось, весь сад неожиданно пришел в движение. И Рита была там совсем одна.
     Ей стало стыдно. Она не имела права подслушивать. Рита бегом бросилась к зданию школы и буквально взлетела по деревянной лестнице на четвертый этаж.
     Дейрдре вернулась лишь через час.
     Рита чувствовала себя подавленной, ее мучила совесть - как она могла шпионить за подругой?!! И все же поздней ночью, лежа без сна в постели, она вновь и вновь вспоминала слова молодого человека: "Моя любимая... Я лишь хочу сделать тебя счастливой, моя любимая..." Подумать только, и это он говорил Дейрдре!
     Рите встречались лишь такие парни, которых хлебом не корми - дай при первой же возможности потискать в укромном уголке девчонку, ничего другого им и не надо. Неуклюжие и грубые ребята, вроде ее дружка Терри из школы Святого Креста. "Знаешь, Рита, кажется, ты мне здорово нравишься", - не раз повторял Терри. "Еще бы, - усмехалась в ответ она. - А знаешь почему? Да потому, что я позволяю тебе безнаказанно лапать меня. Вот так-то, жеребец".
     В конце концов у ее отца лопнуло терпение. "Совсем гулящей девкой стала! - кричал он. - Ничего, пойдешь у меня в закрытую школу при монастыре. Да-да, вот туда и отправишься! Мне плевать, сколько это будет стоить".
     "Моя любимая..." Эти слова навевали мысли о красивой музыке, об элегантных джентльменах из старых фильмов, которые показывали поздно ночью по телевизору... О голосах из другого времени - неясных, мягких, отчетливо выговаривающих каждое слово, - и эти слова звучали словно поцелуи.
     Молодой человек, с которым встречалась Дейрдре, тоже чертовски обаятелен. Рите не удалось как следует разглядеть его лицо, но темные волосы и большие глаза она все же успела заметить. К тому же высокий и очень хорошо, элегантно одетый. Рита видела белые манжеты на его рубашке и крахмальный воротник.
     Рита и сама бы не прочь встречаться в саду с таким мужчиной - ему она ни в чем не смогла бы отказать.
     Рита не могла толком понять, какие чувства пробудило в ней это чужое, подсмотренное свидание. Она беззвучно плакала - но это были сладкие слезы - и знала, что на всю жизнь запомнит ту картину: притихший сад под темно-сиреневым сумеречным небом, мерцание вечерних звезд и мужской голос, с нежностью произносящий слова любви.
     А потом... А потом случился весь этот кошмар; монахини устроили Дейрдре судилище. Они привели ее в комнату отдыха, а остальным девочкам велели оставаться в спальне. Но и туда доносилось каждое слово. Дейрдре расплакалась, однако ни в чем не созналась.
     - Я сама видела того молодого человека! - сказала сестра Дэниел. - Ты что же, хочешь сказать, что я лгунья?
     Потом Дейрдре повели в монастырь, на беседу со старой матерью Бернардой, но и той не удалось добиться успеха.
     Когда сестры явились собирать вещи Дейрдре, у Риты защемило сердце. Она видела, как сестра Дэниел достала из коробочки изумрудный кулон, потом долго и пристально его разглядывала. Судя по выражению лица монахини и по тому, как она держала кулон, он казался ей дешевой стекляшкой. Рите было больно видеть, как руки сестры Дэниел касаются фамильной реликвии, как срывают с вешалок и бесцеремонно запихивают в чемодан халаты и другую одежду Дейрдре.
     Вот почему, когда в конце той же недели с сестрой Дэниел стряслась большая беда, Рита не испытала ни малейшей жалости... Разумеется, она не желала старой монахине такой смерти - та задохнулась в запертой комнате из-за оставленного без присмотра газового камина, - но чему быть, того не миновать.
     К тому же у Риты были другие, более важные, заботы. Вместо того чтобы оплакивать сестру Дэниел, так жестоко поступившую с Дейрдре, она искала способ связаться с подругой.
     В субботу Рита собрала всю мелочь, какая у нее была, и без конца звонила из автомата на первом этаже. Кто-то ведь должен знать домашний номер Мэйфейров. Они жили на Первой улице, всего в пяти кварталах от дома Риты, однако с таким же успехом могли обитать и на другом конце света. Садовый квартал и Ирландский канал словно два противоположных полюса. Особняк Мэйфейров считался одним из самых шикарных.
     А потом Рита отчаянно сцепилась с Сэнди, потому что та назвала Дейрдре сумасшедшей.
     - Хочешь знать, что она делала по ночам? - ехидно спросила Сэнди. - Так я тебе расскажу! Когда все засыпали, она сбрасывала одеяла и извивалась на постели всем телом так, словно ее кто-то целовал! Я это видела собственными глазами. Рот у нее был открыт, и движения походили на... ну, ты понимаешь, что я имею в виду... в общем, когда делают это... сама знаешь что. И она действительно испытывала все эти... ощущения... как будто это и вправду происходило!
     - Заткни свою грязную пасть! - закричала Рита, Она попыталась ударить Сэнди, но тут вмешались другие девчонки. Лиз Конклин отвела Риту в сторону и велела успокоиться. А потом сказала, что свидания с тем парнем в саду - пустяки по сравнению с другими, гораздо более ужасными, поступками Дейрдре.
     - Это она впустила его, Рита Мей. Я собственными глазами видела, как она провожала его наверх, на наш этаж.
     Лиз говорила шепотом и все время озиралась по сторонам, словно боялась, что их кто-то подслушивает.
     - Я тебе не верю, - отрезала Рита.
     - Я не шпионила за Дейрдре, - оправдывалась Лиз. - Я шла в ванную и увидела их вместе в рекреации - менее чем в десяти футах от нашей спальни.
     - Как он выглядел? - требовательным тоном спросила Рита, уверенная, что сейчас-то и разоблачит обманщицу - ведь в отличие от лгуньи Лиз она, Рита, его действительно видела.
     Однако Лиз верно описала молодого человека: высокий, темные волосы, очень "видный". А еще добавила, что он все время целовал Дейрдре и что-то нашептывал ей на ухо.
     - Нет, ты только представь, Рита Мей! Открыть все замки и привести ею наверх! Дейрдре просто с ума сошла!
     Позже, когда за Ритой начал ухаживать Джерри Лониган, она сказала ему:
     - Я знаю лишь то, что Дейрдре - самая прекрасная девчонка, которую я встречала в своей жизни. Поверь мне, по сравнению с монахинями она была просто святой. А когда я думала, что вот-вот свихнусь в этой дыре, она утешала меня и говорила, что понимает мои чувства. Да ради нее я готова на что угодно!
     Но когда Дейрдре действительно потребовалась помощь, Рита оказалась не в состоянии что-либо сделать.
     Через год с небольшим после того случая отроческая жизнь Риты закончилась, о чем она не сожалела ни секунды. Рита вышла замуж за Джерри Лонигана - человека, который был старше ее на двенадцать лет. Однако присущие Джерри доброта и порядочность выгодно отличали его от всех знакомых Рите парней. Да и зарабатывал он неплохо: старейшая в их приходе похоронная контора "Лониган и сыновья" обеспечивала семье приличный доход.
     Именно Джерри и сообщил Рите новости о Дейрдре - о том, что та беременна, а отец ребенка погиб в автомобильной катастрофе. И о том, что тетки - эти злобные полусумасшедшие сестры Мэйфейр - заставляют Дейрдре отказаться от ребенка.
     Рита не раз кружила возле дома Дейрдре в надежде встретиться с подругой. Она должна была повидать ее, но Джерри был против и упорно отговаривал ее от визита в особняк Мэйфейров:
     - С чего ты вбила себе в голову, что сможешь ей помочь? Ведь тебе прекрасно известно, что ее тетка, мисс Карлотта, - адвокат. И уж она-то найдет способ укротить Дейрдре, если та не захочет отдать ребенка.
     - Рита, такие штучки уже происходили очень много раз, - поддерживал сына Рэд Лониган. - Дейрдре либо подпишет бумаги, либо окажется в сумасшедшем доме. К тому же и отец Лафферти приложил руку к этому делу. А уж если и есть в церкви Святого Альфонса священник, которому я доверяю, так это Тим Лафферти.
     И тем не менее Рита не отказалась от своего намерения.
     Это было самым трудным делом, которое когда-либо выпадало на ее долю, - позвонить у двери громадного особняка Мэйфейров. Естественно, дверь открыла не кто иная, как мисс Карл, которой все боялись. Позже Джерри объяснил Рите, что, если бы на звонок вышла мисс Милли или мисс Нэнси, все могло бы обернуться по-другому.
     Рита вошла в дом, а точнее, буквально протиснулась мимо мисс Карл. Ну вот, дело сделано - она в доме! И тетушка Дейрдре совсем не похожа на злобную фурию - обычная деловая женщина.
     - Я просто хочу повидаться с Дейрдре, - сбивчиво начала Рита. - Она была моей лучшей подругой в школе Святой Розы...
     Всякий раз, когда мисс Карл произносила вежливые слова отказа, Рита продолжала настаивать, находя все новые и новые аргументы, главным из которых была их с Дейрдре близкая дружба в прошлом.
     - Рита Мей!
     Голос Дейрдре прозвучал откуда-то сверху, а потом на ступенях лестницы показалась и она сама - с мокрым от слез лицом, с разметавшимися по плечам спутанными волосами она босиком бежала навстречу Рите. Следом спешила толстуха мисс Нэнси.
     Мисс Карл крепко схватила Риту за руку и, не обращая внимания на ее мольбы, потащила к входной двери.
     - Я всего лишь минутку поговорю с ней, - просила девушка.
     - Рита Мей, они собираются отобрать у меня ребенка!
     Мисс Нэнси обхватила Дейрдре за талию и оторвала ее ноги от ступенек.
     - Рита Мей! - пронзительно закричала Дейрдре. В руке она держала что-то похожее на маленькую визитную карточку.
     - Рита Мей, позвони этому человеку. Попроси его помочь мне.
     - Отправляйтесь домой, Рита Мей Лониган! - приказным тоном потребовала мисс Карл.
     Однако Рита прошмыгнула мимо нее и бросилась к подруге, которая изо всех сил отбивалась от мисс Нэнси, в то время как та, прижатая к перилам, вот-вот готова была потерять равновесие. Дейрдре попыталась перебросить Рите маленькую белую карточку, но легкий клочок бумаги, покачиваясь в воздухе, упал у основания лестницы, и к нему тут же устремилась мисс Карл.
     То, что произошло потом, больше походило на потасовку за право обладания сувенирами Марди-Гра, когда карнавальное шествие движется по улицам, и с платформ в толпу бросают разные безделушки. Рита толкнула мисс Карл в бок, рванулась вперед и стремительно схватила карточку, как хватают с мостовой, опережая других, какое-нибудь дешевое ожерелье.
     - Рита Мей, позвони этому человеку! - кричала Дейрдре. - Скажи ему, что мне нужна его помощь.
     - Обязательно, Диди, не беспокойся!
     Мисс Нэнси волокла племянницу наверх. Босые ноги Дейрдре молотили воздух, а ногти глубоко впились в руку толстухи. Зрелище было ужасное - иначе не скажешь.
     - Отдайте мне это, Рита Мей Лониган!
     Мисс Карл крепко держала Риту за запястье. Но ей каким-то образом удалось высвободиться из цепких пальцев, и она стремглав бросилась прочь, через террасу, зажав в кулаке белую карточку и слыша за спиной топот погони.
     Рита неслась по дорожке, а сердце ее бешено колотилось. Боже милостивый, Пресвятая Дева Мария, ну и сумасшедший дом! Джерри расстроится, когда узнает. А что скажет Рэд?
     Вдруг Рита почувствовала резкую, отвратительную боль: ее дернули за волосы. Мисс Карл почти сбила ее с ног.
     - Как ты смеешь, старая ведьма?!
     Рита в ярости стиснула зубы - она терпеть не