секретаря так безопаснее. Надо же ей понимать и поддерживать своего начальника.
     У себя в Эллинге сэр Джайлс в ярости метался по кабинету.
     - Почему, дьявол меня побери, я не могу его найти? - завопил он, швыряя на стол один из камней.
     Вопрос, пожалуй, следовало признать резонным. Целый день они с профессором экспериментировали и, надо сказать, добились многого. Подобрав более или менее безопасную формулу заклинания, они сначала обследовали сознание экономки сэра Джайлса, потом покопались в голове старой тетушки профессора, заглянули в мысли лорда Белсмера и еще кое-кого. После эксперимента судьи эти попытки прошли вполне успешно. Посетив сознание экономки, сэр Джайлс, к великой досаде, испытал сильное, хотя и бестолково выраженное желание спровадить некую старую, зловредную тварь куда подальше, лучше всего - в Китай. Остальные переживания сводились к беспокойству за судьбу какой-то девчонки по имени Лиззи.
     Во всех случаях ощущения были примерно одинаковыми. Перед глазами владельца камня постепенно проступала та же картина, которую видел в этот момент перед собой обследуемый субъект. В сознании экспериментатора будто просыпалось сознание субъекта, но не вытесняя сознания проникающего, а словно демонстрируя себя ему. Камень в руке выполнял роль якоря, лежащего на грунте реального мира, и связь с действительностью ни на миг не прерывалась. При желании вернуться можно было практически мгновенно.
     Однако, когда сэр Джайлс, потренировавшись для разминки, приступил к основному эксперименту, что-то не сработало. Он намеревался расквитаться с Верховным судьей за непрошенное вторжение во время пребывания в Бирмингеме, и поначалу все шло, как обычно. Формула, сосредоточение, адрес - мысли Эргли, фокусировка собственной воли... Перед мысленным взором Джайлса начал проступать знакомый кабинет, видимый как бы со стороны камина. В кресле перед ним сидела Хлоя. Сэр Джайлс поймал себя на мысли, что у судьи губа не дура. Конечно, девица не великого ума, манеры тоже оставляют желать лучшего, но - хороша, во всяком случае, судью вполне могла увлечь...
     Когда эта мысль повторилась трижды, сэр Джайлс попытался выкинуть ее из сознания, однако - не тут-то было!
     Образ Хлои занимал весь диапазон его восприятия, постоянно вызывая одни и те же мысли. Разъяренный сэр Джайлс прервал контакт.
     - Попробуйте вы, Пеллишер, - коротко бросил он. - Не может Эргли так сходить с ума по этой девчонке, чтобы не думать больше ни о чем. А получается именно так. Может, камень не правильно работает?
     Однако попытка Пеллишера оказалась не намного удачней.
     - Верховный судья слишком сосредоточился на Божьей воле, - пробормотал он, выходя из контакта.
     - На чем? - фальцетом воскликнул сэр Джайлс.
     - Впечатление именно такое, - пояснил профессор. - Сильное постоянное желание защитить, и в качестве источника защиты - рефрен: Бог. А защищать он собирается эту девицу.
     - Любой судья, особенно верховный, - это уличная шарманка, - проворчал сэр Джайлс. - Все одно и то же. Но что-то мне сомнительно, чтобы Эргли так заклинило на этом.
     Но тогда почему же я не слышу ничего другого?
     - А вам не кажется, Тамалти, что вы слышите то, что хотите слышать? - нервно спросил профессор.
     - Не прикидывайтесь дураком, Пеллишер! - огрызнулся сэр Джайлс.
     - Ничего я не хочу. Конечно, я знаю, что он неровно дышит насчет этой своей секретарши. Выглядит она довольно эффектно, и нет ничего удивительного в том, что старый хрыч вроде Эргли только о ней и думает. Или вы станете убеждать меня, что он просто закоренелый альтруист? И все-таки не может он только о разврате думать. Они же должны о чем-то говорить, ну хоть о том же Боге!
     - А по-моему, вы просто навязываете ему свои собственные представления, - не уступил на этот раз профессор. - Вспомните, когда мы работали с экономкой, да и со всеми остальными, мы ведь совсем не думали, что там у них в мыслях. А с Эргли и его девчонкой вам уже все ясно, вот вы и получаете то, что имеете.
     - Интересно, а вы ему тогда что навязываете? - не упустил возможности лягнуть собеседника сэр Джайлс. - Что это за болтовня о какой-то божьей помощи?
     - Ну, может, я не очень точно сформулировал. Но доминантой была мысль о защите и о Боге. Наверное, он хочет эту девицу защитить.
     - Экое удобное словечко вы" выбрали - защита! - фыркнул сэр Джайлс. Минуты две он ходил по кабинету, негодующе бурча что-то себе под нос, а потом взорвался:
     - Это что же вы хотите сказать? Что Эргли может читать в моем сознании, а я в его - не могу?
     - Вам лучше знать, - недовольно ответил профессор. - Откуда я знаю, насколько глубоко он проник в ваши замыслы и насколько полное представление о его сознании вы получили.
     - Он говорил о вашем ассистенте, значит, знал о нем, - проворчал сэр Джайлс. - Как его звали? Лондон? Думаю, он еще не выбрался из этой карусели. Хотелось бы мне на него посмотреть, как вы думаете, получится?
     - Только осторожно, а то как бы вас в прошлое не затащило, - предостерег профессор. - Наверное, получится, если как следует захотеть. Насколько я понимаю, все прошлое до настоящего момента реально существует.
     - Никак не могу сообразить, сможет он когда-нибудь вернуться в настоящее? - поморщился сэр Джайлс. - Белсмер прав. Если мы чего и хотим от этой штуки, так это в первую очередь строжайшего контроля. Эх, будь моя воля, я бы сделал Эргли грудным младенцем, а его девицу - и вовсе эмбрионом. Сколько этот Пондон уже вертится? Пятница, суббота, воскресенье, понедельник... Четыре дня. Наверное, как только он попадает в верхнюю точку, он должен опять захотеть попасть в прошлое?
     - А камень тоже там? - спросил Пеллишер.
     - Наверное, - отозвался сэр Джайлс. - Если настоящее ежесекундно спихивает назад прошлое, то и камень проваливается вместе с ним. А он все продолжает хотеть, и каждый раз теряет камень. Нет, это любопытно. Давайте посмотрим, Пеллишер.
     Однако профессора что-то смущало.
     - Если и взглянуть, то очень осторожно, - сказал он. - Не забывайте про те полчаса.
     - Не забуду, нечего мне без конца напоминать! - обозлился сэр Джайлс. - Все равно мы с этим пока не решим ничего. Ладно. Давайте, Пеллишер. Ну! Я - хочу - видеть - .., как его там звали, черт побери? Езекииль? А, Илия!.. - Я - хочу - не уходя в прошлое - видеть Илию Лондона. Так, а?
     Сколько тогда было времени? Без четверти семь, верно? Вот и сейчас почти столько же.
     - А если допустить, что два человека, у каждого из которых есть камень, задумали одновременно нечто противоположное, - говорил Хлое лорд Эргли. - Что тогда произойдет?
     - Наверное, ничего, - неуверенно ответила Хлоя.
     - Не думаю, - лорд Эргли внимательно разглядывал лежащий перед ним камень. - Скорее, победит более сильная воля. Я вот о чем... Этот несчастный, который попался в ловушку Джайлса, должен был сам захотеть попасть в прошлое, они не могли обойтись без этого. Но ему это нужно только для того, чтобы угодить им, добровольно угодить, понимаете?
     И в этот момент у него был камень... - Он замолчал.
     - Ну и что? - не поняла Хлоя.
     - Сейчас, подождите, это не просто сообразить. Но если камень неделим, так ведь, кажется, утверждал Хаджи, то, может быть, все камни - это на самом деле один-единственный камень? Я понимаю, звучит дико, но иначе не получается... Допустим, это так. Значит, бедняга Пондон в какой-то из моментов держит в руке камень, тогда не можем ли мы с помощью другого камня, то есть по сути того же самого, повлиять на него в момент принятия решения так, чтобы он изменил свои действия... Вы понимаете?
     - Пока, наверное, нет, - честно призналась Хлоя. - Вы хотите изменить прошлое?
     - На самом деле - нет, - сказал лорд Эргли. - Смотрите. Если все камни - это один камень, то в тот момент, когда Пондон держит свой, он одновременно держит и вот этот, например. И здесь его настоящее соприкасается с нашим!
     - Вы хотите сказать, - неуверенно начала Хлоя, - что не камень существует во времени, а время - в камне?
     Лорд Эргли ответил не сразу.
     - Хочу сказать? Нет. Я верю, что это так. У вас метафизическое сознание, но оно нам пока не требуется. Оставьте обобщения и скажите просто: надо ли нам попробовать предложить ему какой-нибудь другой вариант его настоящего?
     - А почему вы так хотите помочь этому человеку? - спросила Хлоя. - По-моему, вы относитесь к сэру Джайлсу еще хуже, чем я.
     - Я не терплю тиранию, предательство и жестокость, - ответил судья. - А этого парня предали. Его волю тиранически подавили. Насчет жестокости - не знаю, это зависит от прошлого, в которое он отправился. С другой стороны, его судьба для меня - символ, знак, поворотный пункт.
     Не могу поверить, чтобы камню это нравилось.
     - Я тоже так думаю, - серьезно сказала Хлоя.
     Лорд Эргли удивленно взглянул на нее.
     - Вы.., действительно так думаете? - с запинкой спросил он, и по ответному взгляду девушки понял, что так оно и есть.
     "Это наш антропоморфизм, - подумал он. - Скоро мы начнем спрашивать камень, чего бы ему хотелось на завтрак. - Некоторое время он забавлялся мысленной картиной камня, поглощающего сосиски и кофе. - В конце концов, я знаю не больше Хлои, - продолжал размышлять судья. - Может, ему нравятся сосиски и кофе. Этак мы придем к какому-нибудь индейскому идолу. Господи, помоги, но зато это будет наш идол, а не Джайлса, Шилдрейка или Белсмера. Каждому - по собственному божку, - в душе усмехнулся он. - Ну и ладно. Раз мы теперь знаем, что сами создаем себе богов, нечего откладывать. - Он сделал вид, что не заметил этой последней мысли. - Я же обещал верить в Бога, а какая уж тут вера, если любой бог, в которого я буду верить, будет согласован с мои сознанием? Это значит - неизбежно ограничивать Бога".
     - Я действительно думаю.., как? - прервала его мысли Хлоя.
     - Судья посмотрел на девушку, сидевшую у огня в напряженном ожидании ответа, его мысль метнулась и вернулась в прежнее русло. "Но раз вещи существуют объективно и вне моего сознания, среди них могут быть и такие, в которые можно верить. Если я, например, считаю это восхитительное существо Божьим творением, я тем самым расширяю свои представления о Нем. Сам по себе я бы этого делать не стал.
     Значит, у моей веры все-таки внешние источники".
     - Да нет, это я так, - сказал он Хлое. - Вернемся к нашим баранам, к нашему единственному пока жертвенному агнцу. Если воля Пондона черпала силу из простой любезности, то не сможем ли мы пересилить ее? - Он принялся расхаживать по кабинету. - А что? Пожалуй, я готов попробовать.
     - Только будьте осторожны, - дрогнувшим голосом попросила Хлоя.
     - Я буду предельно осторожен, - заверил ее лорд Эргли. - Вы же помните, мы решили положиться на волю самого камня. Надеюсь, логика ему не чужда и он не станет создавать еще один парадокс. Однако, что же и как надо желать в этом случае?
     Судья взял карандаш и, глубоко задумавшись, уставился на лист бумаги перед собой. Потом черкнул что-то на листе и протянул Хлое.
     - Вот.
     Набросок напоминал магическую фигуру. В центре помещался прямоугольник, в котором были едва обозначены человеческие фигуры. Над прямоугольником значилось: "б часов 45 минут или около того", рядом стояло одно слово:
     "Пондон". Внизу была выписана формула: "Хочу - через единый камень - отыскать во времени этот миг - указать дорогу тому, кто в прошлом - и вернуться из прошлого в настоящее".
     - Последняя фраза звучит трусовато. Джентльмену не пристало перестраховываться. Но если я застряну в прошлой пятнице, никому от этого лучше не станет. Хаджи именно так бы и написал.
     - А мне кажется, Хаджи добавил бы кое-что еще, - покраснев, сказала Хлоя и, взяв карандаш, приписала в конце:
     "Благоволением Всевышнего", а потом быстро спросила:
     - А что это вы нарисовали?
     - Это - комната, в которой экспериментировали Джайлс с профессором. Эта закорючка справа - Пондон, вот этот червячок слева - Пеллишер, а многорукий Шива вот здесь - сам Джайлс. По-моему, это должно помочь сознанию.
     При всем моем уважении к всеведущему духу камня, мне не хотелось бы перекладывать на него ту работу, которую я и сам могу сделать. - Он посмотрел на часы. - Шесть тридцать три. Наверное, надо дать камню время настроиться.
     - Думаете, тут так важна точность? - спросила Хлоя., - По нашей логике - нет, - ответил лорд Эргли. - Но так опять проще моему сознанию. Думаю, из любой минуты настоящего до шести сорока пяти пятницы одинаково близко. Но чем точнее выбран момент, тем лучше я буду чувствовать тот вечер, хоть это и глупо.
     - А мне что делать? - спросила Хлоя.
     - Наверное, самое лучшее - это просто сидеть тихо, - предложил судья. - Ну, можете помолиться, если считаете, что уже свыклись с вашей верой.
     Он взял камень и основательно устроился в кресле. Но еще прежде, чем на лицо его опустилось сосредоточенное, отрешенное выражение, Хлоя передвинула свой стул поближе, села напротив и положила ладонь на руку судьи с камнем.
     Левой рукой она взяла рисунок.
     - Я отправлюсь с вами, можно? - попросила она, - Не хочу оставаться тут одна.
     - Остерегайтесь, - предупредил лорд Эргли, - а то как бы вам не оказаться за разборкой четвертой главы нашей "Природы Закона", или еще хуже - выбивающей стул из-под уважаемого профессора.
     - Ну позвольте мне, пожалуйста, - снова попросила Хлоя. - Вы боитесь, что я могу все испортить?
     - Наоборот, - серьезно сказал судья, - я уверен, что вы все спасете. Ведь среди нас всех только вы искренне благоговеете перед камнем. Хорошо. Отправляемся. Вам удобно?
     Хлоя кивнула.
     - Благоволением Всевышнего, - неожиданно прошептала она. Лорд Эргли, расслышав, кивнул и без улыбки повторил: "По воле Божьей".
     В кабинете повисла тишина.
     Позже Хлоя не могла с уверенностью описать, что же произошло на самом деле. Убедившись в том, что лорд Эргли не усматривает в происшедшем ничего необычного, она все же рассказала ему кое-что.
     Поначалу в течение нескольких минут она доблестно боролась, пытаясь сосредоточиться на рисунке и одновременно не упустить цель своих усилий. Краем сознания она все еще удивлялась той горячности, с которой лорд Эргли взялся за спасение незнакомого ему Пондона, и еще успевала думать О новых и сложных понятиях, вошедших в ее жизнь в последние дни. В какой-то момент ей показалось, что внутренний голос, довольно похожий на голос судьи, сурово произнес: "Дитя мое! Не городи ерунды, все это тебя нисколько не интересует. Соберись и будь поточнее". Она только собралась возразить, что ее действительно волнует все это, как некая сила - воля Эргли, сила камня или что-то еще - владевшая ей, отмела в сторону всю шелуху, сознание Хлои сделало рывок и.., остановилось, застыло на воспоминании о Френке Линдсее. Ни с того ни с сего она совершенно отчетливо подумала о том, какие усилия прикладывает бедный Френк, чтобы понравиться ей, и сколько он уже добивается ее снисходительности. Он нежно держал ее за руку, научился хорошо целоваться, он очень старался развлекать ее.., но до чего же он зануда! Нет, с ним было не скучно, просто все, что он говорил, было ей чуждо. Разговоры...
     Хлоя припомнила еще двоих-троих молодых людей. Из разговоров с ними ничего не осталось. На нее словно опустилось облако пустых фраз, произнесенных в разное время разными голосами и до, и во время, и после недавних приключений.
     Да нет, и приключения, и спутники у нее бывали просто замечательные, это она сама - неблагодарная девчонка. А сейчас.., ее ладонь касается такой знакомой, спокойной и уверенной руки.., это лучше любого поцелуя, нежнее, ласковее... В сознании Хлои снова прозвучал голос, принадлежавший то ли камню, то ли судье: "Продолжай, дитя". Голос встряхнул Хлою, на миг она ожесточилась против этой близкой, суровой и властной силы. Она словно повисла между двумя огромными магнитами и понимала, что один из них - Френк Линдсей. Ей казалось, что проходили века, а она все никак не могла выбрать, не желая терять и боясь приобрести, потому что любое приобретение всегда таит в себе утрату. Ей смутно чудилось, что время проходит, она стареет, наверное, она уже слишком стара, ей уже поздно рассчитывать на то, чтобы стать любимой и желанной, слишком стара, чтобы желать. Поток воспоминаний распался на отдельные ручейки. Образы ее знакомых, друзей, поклонников стали зыбкими и закружились вокруг туманным хороводом. А что еще, кроме них, было у нее в жизни? Откуда-то всплыли слова: "Природа Закона". Но и "Природа Закона" никогда не значила для нее слишком много. Природа Закона - время, а сам Закон - ее растущее одиночество и путь к старости. И снова подступающее отчаяние разбила сдвоенная сила руки, на которой лежала ее ладонь. Слова, возникавшие в сознании, приобретали священный смысл, обретали собственную жизнь, властно выстраивали порядок в ее смятенных чувствах и мыслях. Кто-то когда-то давно говорил эти слова... Кто? И внезапно она увидела фигуру лорда Эргли, увидела далеко-далеко, словно смотрела в бинокль с другого конца. Судья стоял в кабинете сэра Джайлса и держал в руке камень. Хлое он виделся олицетворением Английского Закона, наследником но прямой линии тех, кто создавал Закон. Вокруг витали другие имена: Сулейман, Карл, Август, халифы и цезари всего мира, того самого мира, в котором поцелуй занимает миг, а их работа - века. Они старели и заканчивали каждый свой труд, их постройки испытывало время, и они выдерживали испытания. Все еще ощущая свои собственные уносящиеся годы, все еще не выпуская из вида хоровод молодых поклонников, Хлоя никак не могла совершить выбор, но вот что-то сдвинулось в ее сознании, оно раскрылось, и прошлое тотчас же перестало быть. Словно в отместку за эту утрату, мягкие, теплые, живые имена похолодели, а кружащиеся фигуры, стоило ей остановить на них взгляд, стали выцветать и таять. Тогда она встретилась глазами с призрачным образом лорда Эргли, он улыбнулся и покачал головой. Едва слышно тот же голос шепнул: "Продолжай, дитя", - но что и как могла она продолжать? Ее окружала холодная тьма, и даже образ судьи, ее самого честного, самого надежного спутника, исчез и потерялся в этой тьме. В отчаянии Хлоя позвала его, но тут же поправилась и со всей силой веры, которая еще оставалась в ней, произнесла, словно давая обет: "Да, я буду продолжать, буду, только скажите - как?"
     Едва различимый призрак не улыбнулся, не успокоил ее, хотя бы кивком головы, и окончательно пропал. Мрак и запустение стремительно затопили все окружающее пространство, и Хлое подумалось, что так приходит Смерть. Все мучения сердца за всю ее жизнь, все измены, неверие и хаос сконденсировались в единую тучу и пали на ее плечи. Последней ушли память о ранней, одинокой и приносящей сплошную боль юности и страх перед ненавистной, жалкой и беспомощной старостью, и еще некоторое время страдание, питаясь само собой, пробивалось сквозь толщу времени. Дальше она потеряла все ощущения и просто ждала, отупев от муки.
     Неизвестно, сколько это продолжалось, но однажды в ее сознание пробился голос. Он быстро креп, набирал силу и ясность, он словно раздвигал ночь, окутавшую ее.
     - Дитя! - звал голос, и в нем звучали тщательно скрываемые нотки беспокойства. - Дитя мое! Хлоя! Хлоя!
     Девушка встрепенулась, подалась навстречу знакомому голосу, и внезапно терзавшая ее боль ушла, а внешний мир обрел существование. Но пока свершалась эта перемена, Хлоя успела заметить на границе между тьмой и светом мягкое сияние камня. Наверное, где-то там же должен находиться и лорд Эргли... Белизна с золотым отливом ширилась и становилась все более прозрачной.
     Только теперь, своим измененным сознанием, Хлоя смогла ощутить высшее совершенство камня, у нее захватило дух, и перевести дыхание она смогла лишь узрев вокруг стены знакомого кабинета.
     Лорд Эргли смотрел на нее с легким беспокойством. Его собственный опыт был куда определенней. Он без особого труда воссоздал в памяти образ кабинета в Бирм