сделали.
Следовательно, у нее имеются достаточные основания желать этого
брака,	 и   на   вашем  месте	я  без	дальнейших  размышлений
последовал бы всем предписаниям ее величества, а пока, не думая
ни  о  принцессе  Маргарите, ни о графине Коризандре, улегся бы
спать!
      Сказав  это,  Ноэ  тут же улегся в постель, и не прошло и
четверти часа, как он спал глубоким сном.
      Принц  потушил  лампу,  но  спать  не  мог: его продолжал
мучить вопрос - жена или дочь этого старика прекрасная Сарра.
      Среди  этих размышлений он услышал какой-то шум на улице.
Похоже	было, что к гостинице подбирается большой конный отряд.
Подчиняясь охватившему его любопытству, Генрих встал и прижался
лицом  к  вырезу  в  ставне.  Действительно,  он  увидал  отряд
всадников,  спешившихся  около гостиницы. Один из них подошел к
дверям	и  постучался;	хозяин открыл ему, и посетитель исчез в
дверях.
      В  то  же  время Генрих Наваррский увидал на полу у своей
кровати  луч света и явственно расслышал голос трактирщика. Так
как  комната  принца  находилась  как раз над кухней, то Генрих
понял, что  хозяин  зажег лампу, чтобы  встретить таинственного   
посетителя.  Тогда  Генрих  осторожно  лег  на  пол  и заглянул  
в  щель, через которую проходил свет. Он увидел, что трактирщик 
вполголоса говорил с человеком, которою принц сейчас же  узнал.  
Это  был  Рене  Флорентинец. "Ого! - подумал принц,- кажется, я 
сделаю  лучше, если  разбужу  Ноэ! Весьма  возможно, что  скоро 
придется пустить в ход оружие!"


				V
      Принц подошел к кровати Ноэ и тронул его за плечо.
      - Кто тут? - спросил Ноэ, вскакивая с постели.
      - Тише!	Это - я,- шепнул Генрих.- Встань без шума и иди
со  мной!  Не совсем еще проснувшись и не совсем понимая, в чем
дело,  Ноэ  тем  не  менее  повиновался. Когда же Генрих знаком
предложил  ему	заглянуть  в  щелку,  он  увидал,  что парфюмер
королевы  Екатерины  Медичи  Рене  Флорентинец сидит в кухне на
скамейке, а перед ним с лампой в руках стоит трактирщик.
      - Вы не знаете меня? - спросил итальянец.
      - Нет, ваша милость.
      - Но вам приходилось слыхать о королеве Екатерине Медичи?
      - Ах,  Господи  Иисусе  Христе!	- вскрикнул трактирщик,
кланяясь с выражением величайшего почтения.
      - Читать умеете? Да? - продолжал итальянец.- Так прочтите
вот  это!  -  И  с  этими  словами Рене развернул перед глазами
трактирщика   кусок   пергамента,  на  котором	было  написано:
"Предписывается  давать  предъявителю  сего  свободный	пропуск
повсюду   и   в   случае  необходимости  оказывать  ему  полное
содействие. Екатерина".- Теперь отвечай мне! - продолжал Рене.-
Остановился у тебя сегодня кто-нибудь?
      - Да, у меня пять постояльцев, ваша честь.
      - А   среди   них  нет	ли  молодой  красивой  женщины,
путешествующей с двумя мужчинами?
      - Да, ваша честь, с горожанином и слугой.
      - А еще кто стоит у тебя?
      - Два молодых дворянина, как видно, приехавших издалека.
      - Ах  так!  -  воскликнул  Рене,  и  его глаза загорелись
угрозой.-  Ну-ка  опиши  мне,  каковы они собою? Трактирщик дал
соответствующее описание.
      - Это они! - сказал тогда Рене.- Где они спят?
      - В первом этаже.
      - А дама?
      - В комнате рядом.
      - Она одна там?
      - Да, но толстый горожанин спит в соседней комнате.
      - А слуги?
      - В конюшне с конюхом.
      - Отлично!  -  сказал  Рене.-  А  теперь  скажи	мне еще
следующее:  очень  ли  дорожишь ты своей шкурой? Если да и если
тебе  не  очень-то по нутру висеть на одном из ближайших к дому
деревьев,  то рекомендую тебе разбудить жену и детей, если этот
товар у тебя водится, и увести их куда-нибудь подальше от дома.
Ночь  прекрасна, и вам не грозит простуда, даже если вы доспите
на свежем воздухе!
      - Но  помилуйте,  ваша  честь, ведь вы прогоняете меня из
моего собственного дома! - испуганно пролепетал трактирщик.
      - Отнюдь  нет! Я  просто предлагаю тебе временно покинуть
его,  а  с  восходом  солнца ты можешь снова вернуться сюда. Ты
кажешься мне добрым парнем, и я прикажу моим людям не поджигать
твоей гостиницы!
      - Но что же вы сами будете делать здесь?
      - А  это  уж мое дело. Только на прощанье дам тебе добрый
совет:	если  по  возвращении домой ты найдешь четыре трупа, то
сейчас же вырой яму в саду и закопай их туда.
      - Но... полиция...
      - Полиция ровно ничего не узнает, а если узнает, то шепни
ей мое имя. Меня зовут Рене Флорентинец!
      Должно быть, это имя было хорошо знакомо трактирщику, так
как на его лице сейчас же отразился сильный испуг.
      Между тем фаворит королевы-матери встал и прибавил:
      - А  теперь  поторапливайся  и  улепетывай  без  оглядки!
Сказав	это, он повернулся и направился к дверям, чтобы выйти к
ожидавшему  его конному отряду. Но не успел он взяться за ручку
двери,	как  на лестнице показался человек с аркебузой в руках,
направленной   прямо   на   Рене.  Последний  от  неожиданности
выпустил  из рук дверную скобу, а человек с аркебузой - это был
Генрих	Наваррский  -  сделал  три шага по направлению к Рене и
сказал:
      - Если  ты  сделаешь хоть одно движение, я убью тебя, как
собаку!
      У Рене Флорентинца были шпага и кинжал, но у него не было
огнестрельного	оружия,  а он уже достаточно знал теперь своего
противника,  чтобы  не	сомневаться  в способности того сделать
так, как он говорил.
      Не опуская дула аркебузы, принц сказал:
      - Ноэ, друг мой, подойди к этому господину!
      - Ну-с,	что надо сделать с этим парфюмером?- насмешливо
спросил Ноэ, исполняя приказание принца.
      - Прежде всего отобрать у него шпагу!
      - Ладно!   -   ответил	Ноэ  и	продолжал,  обращаясь к
парфюмеру:   -	Надо  признаться,  что	для  фаворита  королевы
Екатерины  вы  не  очень-то  ловки!  Вот  уже  во второй раз вы
попадаетесь  в	наши  руки,  словно  мышь  в  мышеловку.  Ну-ка
отдайте мне добровольно свою шпагу!
      Рене бешеным жестом отказался последовать приказанию Ноэ.
      - Ноэ,  отойди  в  сторону,  я  стреляю! - крикнул принц.
Флорентинец  побелел от злости, но скрестил руки. Ноэ отстегнул
его  шпагу,  затем  кинжал,  после  чего, по требованию принца,
приступил  к форменному обыску парфюмера. Он об наружил толстый
кошелек  и  кусок исписанного пергамента. Увидев все это, принц
сказал:
      - Эй,  трактирщик, возьми  себе этот кошелек! Барин забыл
заплатить тебе за право убить нас и похитить барыню. Да бери же
болван!   -   нетерпеливо   крикнул  он,  видя	нерешительность
трактирщика.-  Очень возможно, что этому господину вскоре ровно
ничего не понадобится. Да принеси нам хорошую веревку!
      Трактирщик принес веревку, на которой сушили белье.
      Тогда принц обратился к Рене:
      - Мы  не  собираемся  убивать  вас,  если  только  вы  не
сделаете  попытки крикнуть. Поэтому дайте спокойно связать вас.
Но  при  первом  же  крике  я  прострелю  вам голову и отправлю
торговать своими маслами и косметиками к самому сатане!
      По  знаку  принца  Ноэ  и трактирщик навалились на Рене и
быстро	скрутили  его  по рукам и ногам, а затем засунули ему в
рот платок.
      - А теперь,- сказал принц трактирщику,- ты отнесешь его в
погреб	и  оставишь  полежать  там  некоторое время, ну хоть до
завтрашнего вечера, например.
      В  те  времена  ход в погреб шел прямо из кухни. Аркебуза
принца творила чудеса, и, посматривая на дуло страшного оружия,
трактирщик  живо  взвалил  на  себя  парфюмера	и поволок его в
погреб.
      - Все  это  очень  хорошо, но... вооруженные люди все еще
стоят  при  дороге.  Когда они заметят, что их вождя долго нет,
они  взломают  двери, и нам двоим не удастся долго продержаться
против них.
      - Мне пришла в голову мысль,- сказал Ноэ.- В то время как
вы отправитесь будить горожанина и даму...
      - Даму  -  да,  но  горожанина?	Он-то на что? - заметил
принц.
      - Ах,  Анри,- укоризненно  сказал Ноэ,- вы караете Рене и
сами хотите подражать ему?
      - Ну  да  ладно, ладно! - ответил принц, закусив губы.- Я
разбужу горожанина и его даму. Ну а дальше что?
      - В  гостинице  два  выхода:  один  на  дорогу, другой на
задний	двор  и  сад. Я рассмотрел все это еще днем. Мы отлично
можем сесть на лошадей на заднем дворе и отправиться тропинкой,
которая выведет нас на дорогу, но вдали от опасного места.
      - Ну а вооруженные люди перед гостиницей?
      - Это  уж предоставьте  мне, я с ними справлюсь,- холодно
отозвался  Ноэ.-  Ступайте будить горожанина и его даму! Генрих
ушел. В это самое время и трактирщик показался из подвала.
      - Друг  мой,-  сказал  ему  Ноэ,- на  улице стоят человек
тридцать   вооруженных	 всадников.   Через   час   они  начнут
беспокоиться,	почему	 их   начальник   не  возвращается,  и,
заподозрив  что-нибудь	худое,	подожгут  гостиницу,  а  тебя с
семьей повесят на ближних ивах!
      - Боже	 мой!  Да  я  погибший	человек!  -  пролепетал
испуганный  трактирщик.  -  Нет, ты не погибнешь, если сделаешь
то,  что  я  скажу тебе. Ты подойдешь к всадникам и скажешь им:
"Вы  ждете  здесь  господина Рене Флорентийца?" Они скажут, что
да.  "Ну  так  вот  в чем дело,- подмигивая, скажешь ты.- В эту
ночь  в  вашей	помощи	надобности не будет. Дама вняла мольбам
вашего	барина, и он приказывает вам ждать его в Орлеане. А вот
эти тридцать пистолей он посылает вам на выпивку".
      Сказав  это,  Ноэ  опорожнил кошелек, вынутый у итальянца
при  обыске,  отсчитал	тридцать пистолей, положил их обратно в
кошелек и сказал:
      - Если  ты передашь им деньги в кошельке их барина, то им
и  в  голову  не  придет  никаких  сомнений.  Но помни: если ты
замыслишь  предательство,  то  я  подожгу  твой дом и прострелю
голову твоей жене!
      Тем  временем  Генрих  поднялся  в первый этаж и принялся
стучаться в комнату молодой женщины.
      - Кто тут? - дрожащим голосом спросила она.
      - Отворите,  речь  идет	о вашей жизни! - ответил принц.
Молодая  женщина  открыла  дверь  и  показалась  полуодетой  на
пороге.  В  то	же  время  дверь  соседней  комнаты открылась и
появилась фигура перепуганного горожанина.
      - Что еще обрушивается на меня? - воскликнула женщина.
      - Не   преследовал  ли  вас  прошлой  ночью кто-нибудь по
дороге из Тура в Блуа? - спросил Генрих.
      - Да! - бледнея, ответила Сарра.
      - Ну   так   этот   человек   все  еще	продолжает  вас
преследовать; дом окружен его людьми, и, не заметь мы этого, вы
погибли бы. Теперь одевайтесь поскорее, не теряйте ни минуты. Я
сейчас выведу лошадей, и мы скроемся задами.
      Действительно,  через  четверть  часа  горожанин, молодая
женщина  и  их	слуга  садились на лошадей, чтобы отправиться в
путь. Горожанин рассыпался в выражениях благодарности и клялся,
что  никогда  не забудет услуги, оказанной ему молодыми людьми.
Но  когда  Генрих  предложил  ему  проводить  его до ближайшего
города, горожанин ничего не ответил и поспешил уехать.
      - Так-с,-  пробормотал  принц,-	теперь я знаю: это - ее
муж!
      - Который очень ревнив! - добавил Ноэ.


				VI
      Через три дня после этого приключения Генрих Наваррский и
его  спутник  проходили  по  мосту  Святого  Михаила  в Париже.
Подобно  всем  парижским  мостам  того	времени,  мост	Святого
Михаила  был  сплошь усеян лавочками, вывески которых заманчиво
говорили  о  всяких прелестях. Но одна из этих вывесок обратила
особенное внимание наших путешественников. Она гла сила: "Рене,
прозванный  Флорентийцем,  тосканский  дворянин  и  парфюмер ее
величества королевы Екатерины Медичи".
      - Как вы думаете, Анри,- сказал Ноэ,- не заглянуть ли нам
в  эту лавочку? О, не делайте таких удивленных глаз! Во-первых,
интересно  узнать,  вернулся  ли итальянец из своего неудачного
путешествия,  а  во-вторых,  о мазях и притираниях Рене говорят
столько  чудес, что я охотно оставлю у него на прилавке золотую
монетку!
      В   лавке,   куда   они  вошли,  их  встретил  юноша  лет
шестнадцати   очень   странного   вида.   Он  поражал  какой-то
бесцветностью, хрупкостью, таинственной грустью.
      - Чем могу служить вашей чести? - вежливо спросил он.
      - Мы  хотим  купить  кое-что,  а кстати и поздороваться с
мессиром Рене,- ответил Ноэ.
      - А, так вы его знаете? - вздрогнув, спросил приказчик.
      - Господи, да мы его лучшие друзья! - ответил Генрих.
      - К сожалению, мессира нет дома.
      - Он, верно, в Лувре?
      - Нет, мессир Рене отправился в деловую поездку.
      - А когда его ждут?
      - Да  мы его ждем уже третий день, и синьорина Паола, его
дочь, уже начинает сильно беспокоиться.
      Не  успел приказчик договорить последнюю фразу, как дверь
в глубине лавки открылась и на пороге показалась сама синьорина
Паола, дочь Рене Флорентийца.
      Это  была  жгучая  красавица,  мимо  которой  нельзя было
пройти,  не  заметив  ее.  Но  ее красота, если и могла увлечь,
все-таки   производила	 неприятное,  мрачное  впечатление:  уж
слишком  много	дикой  энергии,  решительности,  вызова было во
всей ее фигуре, а лицо, сильно напоминавшее лицо Рене, говорило
о  жестокости и необузданности. В манерах Паолы тоже было много
надменности  и	честолюбия.  Да,  честолюбие  было не последней
чертой	в  характере  прекрасной Паолы. С детства она мечтала о
том,   что   благодаря	 влиятельному  положению  отца	будет в
состоянии  сделать  хорошую партию и играть выдающуюся роль при
дворе.	Но  по непонятному ей капризу Рене и слышать не хотел о
каких-либо  брачных  проектах и всеми силами изолировал дочь от
возможных  встреч  и разговоров с придворными щеголями. Девушка
скучала,   томилась,   но  воля  отца  была  непреклонной,  и в
присутствии  самого  Рене  Паола  никогда  не смела переступить
порог лавочки, если там был какой-нибудь покупатель. Отсутствие
отца придало ей смелости - вот почему она вышла к нашим героям.
Впечатление,  произведенное  Паолой  и	Ноэ друг на друга, было
обоюдно выгодным. Ноэ подумал, что девушка красива на редкость,
а  Паола  решила, что Ноэ удивительно шикарный кавалер. Поэтому
она  слегка  покраснела,  когда  Ноэ  учтиво обратился к ней со
следующими словами:
      - Красавица,  примите  привет  от  провинциальных дворян,
которые  впервые  попали  в  Париж и с первых шагов встречают в
вашем лице такого ангела небесного!
      - По  вашим  манерам  не  скажешь, что  вы из провинции,-
ответила  Паола, вспыхнув от удовольствия.- Но если вы в первый
раз  приехали  в  Париж, то откуда вы знаете моего отца, как вы
только что упомянули?
      - Мы   познакомились  с   ним  на  дороге  между  Блуа  и
Орлеаном,- ответил Ноэ.
      Юный  Амори не привык терять время даром, а потому тут же
принялся  ковать  железо,  пока  оно  горячо, и, в то время как
Генрих	выбирал  духи  и притирания, успел шепнуть девушке, что
она  рождена  не  для лавочки, а для придворного блеска, что ее
красота могла бы соблазнить даже святого, и многое другое в том
же изысканном роде.
      Он  долго  пролюбезничал бы с красавицей итальянкой, если
бы Генрих не окрикнул его:
      - Ну, Ноэ, я купил все, что нужно. Пойдем?
      - Прекрасная!  -  сказал  Ноэ.-	Соблаговолите  передать
вашему батюшке мой нижайший привет!
      - С  удовольствием, мессир,- ответила девушка.- А могу ли
я узнать ваше имя?
      - Ноэ,  беарнский  дворянин!  Буду  очень благодарен вам,
если  вы  передадите  мой  привет  своему батюшке, хотя...- тут
Амори  де  Ноэ бросил на девушку убийственный взгляд,- хотя я с
удовольствием  зашел  бы  сам,	если  бы знал, когда буду иметь
возможность застать его!
      - Отец  бывает  дома  каждый вечер. Приходите, как только
будет дан сигнал к тушению огня, и вы непременно застанете его.
      Ноэ  откланялся, взял под руку своего царственного друга,
кинул  последний  взгляд  на  прекрасную флорентийку и вышел из
лавки,говоря Генриху:
      - Пойдемте  в  Лувр.  Господин  Пибрак,	наверное,  будет
удивлен нашим посещением!
      Когда   молодые	люди  ушли,  Паола  повернулась,  чтобы
скрыться в комнаты. Но приказчик удержал ее, сказав:
      - Синьорина, вы опять нарушили приказ батюшки!
      - Тебе-то какое дело, Годольфин! - надменно ответила она.
      - Мне дано приказание следить за вами...
      - А, так ты разыгрываешь подле меня низкую роль шпиона? -
крикнула   Паола.-  Ты	доносишь  ему  о  каждом  моем	слове и
поступке?
      При виде разгневанного лица Паолы Годольфин, побледневший
еще  больше,  упал  пред  ней  на  колени и с рыданием крикнул,
простирая к ней руки:
      - О, прости меня, Паола! Прости меня!
      - Ты   грязный	 урод,	 безродный  проходимец,  подлый
лакеишка...- продолжала неистовствовать Паола.
      При  последнем  ее слове Годольфин встал с колен и твердо
перебил ее, сказав:
      - Я не лакей, Паола, я служащий!
      - Ты лакей, потому  что мой отец подобрал тебя черт знает
где  и	взял  к себе в услужение. Но это неважно!.. Помни одно:
если  ты не откажешься от мысли шпионить за мной, я подыщу себе
какого-нибудь дворянина, который переломает тебе кости так, что
впору будет сделать из тебя паштет для собак короля Карла! -
      И,  окинув  Годольфина надменным взглядом, Паола вышла из
комнаты.   Юноша  упал	головой  на  прилавок  и  с  бешенством
прошептал:
      - О,  я	ненавижу и люблю ее!.. Я хотел бы убить ее и...
отдал бы жизнь за один ее поцелуй!


				VII
      Тем  временем  Генрих  Наваррский  и  Ноэ сошли с моста и
направились по правому берегу Сены.
      - Так что же? - спросил Генрих.- Пойдем мы в Лувр?
      - Мне  кажется,	что  это  будет очень разумно,- ответил
Ноэ,- тем более что...
      - Но   ты  забываешь,  что  у  меня  имеется  письмо   от
Коризан-дры к госпоже Лорьо! - нетерпеливо перебил его принц.
      - Те-те-те! - насмешливо протянул Ноэ.- А я-то думал, что
Коризандра предательница и что ваше величество изволит питать к
ней настолько неприязненные чувства...
      - Я  не	люблю  больше  Коризандры,-  ответил Генрих,- я
отомщу ей за ее предательство по твоему же совету, дружище!
      - То  есть  совратив  с	пути  истинного ее приятельницу
ювелиршу?   Ну	 а   вернувшись   обратно  домой,  вы  смиренно
отправитесь к графине и будете клясться ей...
      - Постой,  милый  мой!  -  перебил  его	принц.-  Да ты,
кажется, собираешься читать мне мораль? Ну так и я могу просить
тебя - о  каких это важных делах ты шептался с дочерью чудовища
Ренье?
      - О  том,  что  она  очень  красива. Да, Анри,  она очень
красива, и я с удовольствием стану другом ее сердца!
      - Да ведь это очень опасно, Ноэ!
      - Но  вы  же  сами  говорили,  что  любовь без опасностей
пресна!  Благоразумие  покинуло тебя, Ноэ,- укоризненно ответил
Генрих.  -  Еще  недавно  ты  упрекал  меня в неблагоразумии, а
теперь сам сам...
      - Да  ведь  я-то - совсем другое дело! Я ведь - не принц,
приехавший в Париж, чтобы...
      - Тише ты! - остановил его Генрих.- Ну-с, куда мы пойдем?
      - В Лувр, если вам угодно!
      - Ну,  так  мне	угодно	отправиться сначала на Медвежью
улицу, где живет госпожа Лорьо! - решительно заявил принц.
      Через  некоторое	время  они  пришли  на	Медвежью улицу.
Счастье  благоприятствовало  им: первый человек, к которому они
обратились   с	 вопросом,  где  здесь	лавка  Лорьо,  оказался
приказчиком	  ювелира,	Вильгельмом	 Верконсином, и
предупредительно  вызвался  проводить их, особенно когда узнал,
что у незнакомцев имеется письмо от графини де Граммон, подруги
детства его хозяйки.
      Дом,  в  котором	жили Лорьо, был одноэтажным особнячком.
Стены	отличались  солидной  толщиной,  окна  были  заграждены
толстыми  железными  решетками, окованная железом дубовая дверь
постоянно  оставалась  запертой,  и, прежде чем впустить гостя,
его  оглядывали  через	маленькое  оконце. На стук Верконсина в
оконце появилось лицо старого еврея.
      - Это  я,  дедушка  Нов,- сказал Вильгельм Верко