женным столбняком.
      -Так...  значит...  он... невиновен? - заикаясь, повторил
Карл IX.
      -Невиновен,-  словно  эхо  отозвался  Гаскариль. Крильон,
зеленый от бешенства, яростно кусал кончики усов.
      Придворные были в полном отчаянии.
      Король  бросил  недобрый	взгляд	на  Екатерину  и мрачно
сказал:
      -Ваше  величество,  если	Рене невиновен, то это страшное
несчастье,  если  же  он все-таки виновен, то вы хорошо сыграли
вашу  партию.  Но...  я еще возьму реванш! - Король в бешенстве
встал  с  кресла,  крикнул  придворным: "За мной, господа!" - и
дошел  уже до порога, но тут обернулся и сказал Ренодэну: - Раз
этот  господин	невиновен, раскуйте его и отпустите, ну а того,
другого,    прикажите	 сейчас   же   повесить   без	всякого
отлагательства.
      Через час палач вел уже Гаскариля на Гревскую площадь.
      Гаскариль,  полагаясь  на обещание президента и королевы,
был  уверен, что ему ничего не грозит, и шел за палачом с видом
жениха, отправляющегося на свадьбу, или племянника, шествующего
за гробом дяди, от которого ожидается крупное наследство.
      В момент выхода из Шатле к нему подошел президент Ренодэн
и сунул ему сверток золота в карман.
      -Ты  снесешь  эти  деньги сам своей Фаринетте,- сказал он
при этом,- Кабош подкуплен мной, будь спокоен!
      И Гаскариль с самым веселым видом шел к Гревской площади.
Парижане  не  ждали казни, а потому Гревская площадь была почти
совершенно пуста; собралось только несколько человек зевак.
      -Эх,  парень!  -	сказал	палач.-  Не везет тебе! Вся эта
история разыграется почти лишь среди своих!
      -Шутник!	-  ответил  воришка.  Кабош  обвязал  его  тело
веревкой.
      -Прочна ли эта веревка? - поинтересовался Гаскариль.
      -Очень  прочна!  -  успокоил  его  палач.- Ну, поднимайся
теперь на лестницу!
      Гаскариль  быстро поднялся на самый верх. Кабош взобрался
следом за ним и стал завязывать петлю в тоненькой веревочке.
      -Готово! - сказал он, надевая петлю на шею осужденного.
      -Да что вы делаете? - крикнул Гаскариль.- Вы с ума сошли?
      -Что ты поешь тут, паренек?
      -Да ведь это мертвая петля! Узел не закреплен!
      -Ну  да!	Но  как же ты хочешь, чтобы я удавил тебя, если
петля не будет мертвой?
      -Да ведь вы же знаете...
      -Ровно ничего не знаю!
      -Но ведь вы должны были повесить меня лишь в шутку.
      -Что  такое?  -  насмешливо  сказал  палач.- Кто это тебе
напел такую глупость?
      Сказав  это,  он	толкнул  несчастного и схватился за его
плечи.	Гаскариль оказался повешенным самым заправским образом,
и королева не сдержала своего слова...


			     XVIII

      Целый  день  в Лувре все ходили как ошалелые. Необычайная
развязка  дела	Рене  погрузила  всех  придворных  в  состояние
страшного  трепета:  ведь  теперь Рене станет еще страшнее, еще
опаснее,  так как пылает жаждой мести; на короля плоха надежда:
вся   эта   комедия  с	Гаскарилем  достаточно	ясно  показала,
насколько он бессилен!
      Королева	вернулась  в  Лувр с высоко поднятой головой, а
Карл IX сейчас же заперся у себя в кабинете.
      Через  час  после возвращения из Шатле Пибрак встретил на
луврском  дворе герцога Крильона. Крильон был страшно взбешен и
говорил, что отщелкает Рене по щекам, чтобы заставить парфюмера
драться с ним на дуэли.
      -Герцог!	-  сказал  капитан  гвардии.-  Я  хочу дать вам
хороший совет!
      -Именно?
      -У  вас  отличные  земли	в  Провансе и дом в Авиньоне, о
котором рассказывают чудеса!
      -Ну-с?
      -На  вашем  месте  я  сейчас же отправился бы посмотреть,
хороши ли виды на урожай и не требует ли дом ремонта...
      -Вы смеетесь надо мной?
      -Дикий зверь спущен с цепи...
      -Ну что же,- ответил герцог,- если этот зверь наскочит на
меня, я сверну ему шею!
      -Не забудьте, что сам король не мог ничего поделать!
      -Ну а я...
      -А   вы?	Вы,  ручаюсь  вам,  менее  чем	через  три  дня
проглотите   что-нибудь   такое,  от  чего  умрете  в  страшных
мучениях!
      -В  предупреждение  этого  я  принесу в вашем присутствии
обет:  клянусь	не  пить в Париже ничего, кроме воды, и не есть
ничего, кроме свежих яиц, до тех пор пока не сверну шею Рене!
      Пибрак только покачал головой.
      -Ну  да  ладно,  черт  возьми! - продолжал Крильон.- Я от
правлюсь  сейчас к королю и выскажу ему прямо в лицо, что думаю
обо всем этом.
      -Берегитесь!
      -Чего именно?
      -Королева-мать находится у его величества.
      -Ну так что же? Мне-то что!
      С этими словами бесстрашный Крильон направился к кабинету
короля. В приемной сидел паж Рауль.
      -Король никого не принимает! - заявил он.
      -Ну меня-то он примет!
      -Я пойду скажу его величеству, что вы желаете видеть его!
Рауль  ушел  в	кабинет,  откуда  сейчас же до Крильона донесся
желчный голос Карла IX, крикнувшего:
      -Скажи  герцогу,	что  у	меня  болит  голова и я не могу
принять его!
      -А,  так	королева  действительно  предупредила меня! - с
бешенством буркнул герцог.
      Он был вне себя и опять спустился во двор, чтобы привести
в  исполнение  дикую  идею,  пришедшую	ему  в голову. Он хотел
дождаться,  когда  Рене  явится  в Лувр, и, как говорил герцог,
"свернуть шею парфюмеру сатаны".
      Через некоторое время к нему опять подошел Пибрак.
      -А,- сказал герцог,- вы пришли за мной от короля?
      -Нет, герцог.
      -В чем же дело?
      -У меня к вам поручение.
      -А именно?
      -Король  просит  вас  сесть  на  лошадь  и  отправиться в
Авиньон, где вы подождете новых распоряжений.
      -Но ведь это немилость! - крикнул Крильон.
      -Нет,   это   уже   ссылка,-  печально  ответил  Пибрак.-
Согласитесь,  герцог,  что я только что давал вам очень хороший
совет!
      -Черт  возьми!  -  крикнул  Крильон.-  Раз король ссылает
меня, я уеду, но ранее того я сверну Рене шею!
      -Увы,  вы  лишены  даже и этого удовольствия, герцог, так
как король поручил мне взять с вас честное слово, что вы сейчас
же уедете!
      -А если я не дам честного слова?
      -Тогда  я  должен  буду  попросить вас вручить мне шпагу!
Бешенство Крильона сразу упало.
      -Вы  были  правы,  мой  милый  друг,-  сказал он,- воздух
Парижа	действительно  вреден мне теперь. Мне нечего делать при
дворе  такого  слабого,  неустойчивого	короля, и возвращение к
себе  домой  будет  действительно  лучше всего. Солнце Прованса
греет  больше,	чем  луврское...  Бедный  король! - И, не думая
больше о Рене, Крильон ушел собираться в путь.
      Пибрак задумчиво шел по двору.
      -Эй,  Пибрак!  - крикнул в этот момент Генрих Наваррский,
которого капитан гвардии не заметил.
      Теперь он обернулся и, направившись к принцу, сказал ему:
      -Ваше  высочество,  только  что  я давал Крильону хороший
совет отправиться подышать чистым воздухом юга...
      -А зачем?
      -Да затем же, зачем и вам говорю: ваше высочество, сейчас
отличное  время для охоты; если бы вы отправились в наши родные
горы...
      -Милый  Пибрак,- смеясь, ответил Генрих,- ведь только я и
Крильон не боимся Рене, а все вы остальные...
      -Вы делаете большую ошибку, ваше высочество.
      -Но  Рене  нуждается  во мне больше, чем в королеве, и вы
увидите, кто из нас должен бояться!
      -На поддержку короля больше нельзя рассчитывать!
      -Ну вот еще!
      -Королева  Екатерина снова забрала его в свои руки, и вот
уже и результат: Крильон сослан!
      -Ну, это уж чересчур! - пробормотал Генрих.
      -И я начинаю думать, что Рене и на самом деле колдун!
      -Ну, вы увидите, что я больше колдун, чем Рене! - ответил
принц.- До свидания, Пибрак! - Куда же вы идете?
      -К королеве-матери.
      -Она у короля.
      -Ну так я подожду ее.
      У  Генриха  была своя мысль. Он хотел предупредить Рене и
не потерять своего реноме искусного колдуна. Он рассуждал так:
      "Ее величество все поставила на карту, чтобы спасти Рене,
но  она должна быть очень раздражена против него за те волнения
и  беспокойства,  которые  ей пришлось испытать по его милости.
Спасение  Рене	было  равносильно  для	нее  возврату  власти и
влияния  над  королем.	Поэтому  она будет жестоко преследовать
всех,  кто  был на стороне короля против Рене. Но к самому Рене
она  будет,  особенно  на  первых порах, относиться не очень-то
милостиво, а так как все мои предсказания оправдались наилучшим
способом,  то  положение  Рене	при  королеве  на  первое время
останется за мной!"
      Думая все это, Генрих шел к королеве-матери. Как и сказал
ему Пибрак, Екатерины не было, но в салоне принц застал Нанеся,
сиявшего как человек, партия которого одержала верх.
      Ввиду  того,  что королева всегда с готовностью принимала
сира де Коарасса, Нанеси считал и его членом партии королевы. а
потому	принял его более чем любезно и выказал явную склонность
поболтать с ним по душам.
      "Гм!  -  подумал	Генрих.- Самое лучшее средство узнать у
болтуна  всю  подноготную - это молчать и ничего не спрашивать.
Попытаемся применить тот же метод к господину Нансею!"
      -Откуда вы сейчас, господин де Коарасс? - спросил Нансей.
      -Из своей гостиницы.
      -Значит, вы ничего не знаете?
      -Что?
      -Да что здесь произошло.
      -Нет, не знаю.
      -Король опять примирился с королевой Екатериной!
      -Разве?
      -И знаете, как это случилось?
      -Нет.
      -Из  Анжера  прибыл  на  рысях  всадник с каким-то важным
известием  от  герцога	Франсуа,  губернатора  Анжера.	Не зная
ничего	о  здешних  событиях,  этот  всадник - зовут его Дюра -
направился  прямо к королеве, думая, что она по-прежнему правит
здесь всем. Насколько я понял, известие, привезенное господином
Дюра,	касалось  открытия  нового  заговора  среди  гугенотов.
Королеве  пришлось  чуть  не  силой вломиться к королю, так как
сначала    он	не   хотел   впустить	ее.   Но...   в   самом
непродолжительном  времени  Крильону  было  передано  от  имени
короля,  чтобы	он  отправлялся  в  свои поместья. Отсюда можно
заключить,  что  королева вновь овладела волей короля. Да оно и
понятно: разве король умеет править? И раз открылся заговор, он
сам  увидал,  что без матери он не может ничего поделать. Таким
образом, теперь мы сильнее, чем когда-либо прежде!
      Не успел Нансей договорить последние слова, как в комнату
вошла Екатерина. Она сияла гордостью и торжеством.
      -Это  очень хорошо, что вас надоумило прийти сюда как раз
в  этот  момент, господин де Коарасс! - сказала она, протягивая
Генриху руку для поцелуя.- Я только что хотела послать за вами,
так как вы мне нужны!
      "Черт  возьми!  -  подумал  принц,  целуя руку королеве.-
Как-то я теперь выпутаюсь?"


			     XIX

      В  то  время  когда  в  Лувре  происходила  эта  перемена
позиций,  Рене	выходил  из  Шатле. Президент Ренодэн и палач с
помощниками  были  по-прежнему в камере пыток. В первый момент,
когда  король вышел, отдав приказание освободить парфюмера, эта
неожиданная  развязка  так  поразила  всех, что некоторое время
палачи стояли, разинув рты.
      -Развяжите  же  господина  Рене!	-  сказал  им президент
Ренодэн.- Да смотрите, обращайтесь с ним поосторожнее: он и без
того пострадал достаточно!
      Рене,  в каком-то отупении стоявший у стены, встрепенулся
при этих словах, поднял голову и странным взглядом посмотрел на
президента. Затем он перевел взор на палачей, и этот взгляд был
настолько  красноречив,  что  палачи,  развязывавшие  его  узы,
невольно вздрогнули.
      -О,  мессир  Рене!  -  испуганно	пробормотал Кабош.- Вы,
должно быть, очень сердиты на меня, а между тем я немало сделал
для  вас!  Ведь  я  два  раза  заявлял королю, что вы не можете
выносить долее пытку, без этого вы были бы мертвы!
      -В  свое время я все это припомню, бедный Кабош,- ответил
Рене   с  такой  жестокой  иронией,  что  у  палача  на  голове
зашевелились волосы.
      Чтобы   отвлечь	свои  мысли  от  ожидаемых  бед,  Кабош
отправился вздергивать на виселицу несчастного Гаскариля.
      Тогда  Рене,  прихрамывая,  подошел  к  столу  Ренодэна и
спросил:
      -Вы заметили тех, которые смеялись? - Да.
      -А! Ну так они попомнят это! А Крильон?..
      -Берегитесь,   господин	Рене,  Крильон	такой  человек,
который способен свернуть вам шею!
      Рене улыбнулся с видом голодной гиены.
      -О,  я  нападу на него не с кинжалом в руках... Ну да это
мой секрет! - И он пошел к выходу, отчаянно хромая и размахивая
сожженной, покрытой перевязками левой рукой.
      -Волк спущен с цепи! - со злым смехом сказал Ренодэн.
      Из  тюрьмы  Рене	отправился  прямо  к себе в магазин. Он
понимал, что Екатерина должна сердиться на него, и потому решил
прождать дома столько времени, пока она сама не позовет его.
      Его  появление  на  мосту  вызвало большую сенсацию среди
соседей, которые были уверены, что парфюмеру несдобровать. Рене
с  горделивым  достоинством  отвечал  на их униженные поклоны и
спокойно  принялся  отпирать  дверь своего дома ключом, который
вместе	с  кинжалом  вернул  ему  президент  Ренодэн.  Рене  не
поражало,  что	магазин  заперт:  ведь	Паола  должна была, как
обещала королева, находиться в Лувре!
      У  себя  дома  он  первым  делом прошел в лабораторию. Он
достаточно  занимался  химией и знал секреты разных целительных
мазей;	поэтому  он первым делом осмотрел свою опаленную руку и
буркнул:
      -Через  неделю  она  будет  совершенно  здорова! Затем он
достал	ряд  снадобий,	приготовил  из	них  мазь  и  втер ее в
обожженную руку. Перевязав последнюю, он занялся ногой.
      Кости   ноги  не	были  тронуты,	испанский  башмак  лишь
повредил мускулы и некоторые сосуды.
      -С  ногой  придется  повозиться  дольше,	чем  с	рукой,-
пробормотал  Рене,-  но,  как  бы  я ни хромал и как бы ни были
быстры на ноги мои враги, я достану их в свое время!
      Затем  он  приготовил  лекарство	для ноги, перевязал ее,
нашел достаточно просторную обувь и спустился в магазин.
      Первым,  что поразило его там, была желтая перчатка, лежа
вшая на прилавке. Значит, кто-нибудь был в лавке без него?
      Сначала Рене подумал, что в лавочке побывали воры; но все
стояло	 на   местах,	а  в  денежном	ящике  лежала  довольно
значительная  сумма:  значит, обладатель этой перчатки приходил
совсем по другому поводу.
      У Рене даже голова закружилась от мрачных предположений.
      "Если  Паола  в  Лувре,-	думал  он,  ковыляя  в	комнату
дочери,- то она должна была взять с собой свои платья и белье!"
      Он   подошел  к  шкафу  дочери,  открыл  его  и  отчаянно
вскрикнул:  он прямо наткнулся на шелковую лестницу, по которой
Ноэ забирался в комнату Паолы!
      В  этот момент в дверь лавочки тихо постучали. Рене после
шил  к двери, питая слабую надежду, что это вернулась Паола. Но
на  пороге  показалась	та самая хорошенькая лавочница, которая
два  дня тому назад отвечала королеве Екатерине на расспросы об
исчезновении Паолы.
      -Что вам нужно? - грубо спросил парфюмер.
      -Я хотела рассказать вам о вашей дочери, господин Рене! -
ответила кумушка.
      -О  моей	дочери? - крикнул парфюмер.- Так вы знаете, где
она?
      -Этого  я  как  раз  не знаю, но зато видела, как дня два
тому назад она уезжала.
      -В носилках? За ней приезжала дама?
      -В  носилках-то  в  носилках, да дама, которая приезжала,
опоздала:  ваша  дочка за четверть часа до этого уехала с двумя
замаскированными кавалерами.
      Рене  в  полубесчувственном состоянии упал на скамейку. У
него  был  такой  ужасный,  подавленный,  несчастный  вид,  что
злейший враг мог бы сжалиться над ним в эту минуту. Сжалилась и
соседка ( поспешно разыскала и подала ему стакан воды.
      Когда Рене несколько пришел в себя, кумушка продолжала:
      -Да  ведь этого надо было ждать, господин Рене! Ведь ваша
дочка-то уже давно...
      -Как? Давно? Да что вы можете знать об этом?
      -Как  же	не  знать,  когда  по  вечерам	к  ней приходил
красивый  дворянчик?..-  И  лавочница  рассказала,  как однажды
вечером этот кавалер постучался в лавочку и был впущен Паолой.
      -Когда это было? - спросил Рене.
      -Да в четверг.
      Рене  вспомнил,  что  как раз в четверг Крильон арестовал
его и отправил в Шатле, и, закрыв лицо руками, заплакал, словно
обиженный  ребенок. Теперь все кончено для него! Этот проклятый
колдун, сир де Коарасс, напророчил ему сущую правду...
      А  тем временем соперник Рене в отгадывании тайн прошлого
и будущего сидел у королевы-матери в кабинете.
      -Господин  де  Коарасс,-	сказала королева,- я так твердо
уверилась   в	ваших	знаниях,  что  вам  придется  частенько
захаживать ко мне!
      -Я весь к услугам вашего величества,- ответил Генрих.
      -В   данный   момент  вы	мне  очень  нужны,-  продолжала
Екатерина.-  Мой  сын,	герцог	Франсуа, открыл опасный заговор
на  целость  монархии  среди  гугенотов  Анжера  и Нанта, но не
сообщает  мне  ровно  никаких деталей. Вот я и подумала, что вы
сможете открыть мне кое-какие подробности этого заговора.
      Наш герой почувствовал себя в затруднительном положении.
      -Ваше  величество,-  сказал  он,-  я никогда не занимался
политикой, а потому мне придется попросить ваше величество дать
мне для ответа несколько часов.
      -Но почему несколько часов?
      -Потому  что  я  должен  посоветоваться с более серьезным
оракулом,  чем обыкновенно! Теперь два часа пополудни; в восемь
часов я вернусь и сообщу вашему величеству все подробности!
      Выражение  лица  принца  было  настолько	серьезным,  что
Екатерина  ни  на  минуту не могла допустить мысль, что над ней
просто смеются.
      -Ступайте,-  сказала  она  ему,- я буду ждать вас. Генрих
поцеловал ей руку и ушел, но, вместо того чтобы выйти из Лувра,
отправился в комнату Нанси.
      Девушка,	 спокойнейшим	образом   подслушивавшая  через
потайное отверстие, встретила его с насмешливой улыбкой.
      -Бедный  друг  мой,- сказала она,- боюсь, что теперь вы в
большом затруднении!
      -Так себе! - ответил Генрих.
      -Ведь  не  можете  же  вы,  в самом деле, в течение шести
часов побывать в Анжере и вернуться обратно!
      -Это было бы трудновато!
      -Так  что  я  совершенно не знаю, мой бедный друг, как вы
устроитесь, чтобы поддержать свою славу ловкого колдуна!
      -Я тоже не знаю этого!
      -Но почему вы не поступаете подобно Рене?
      -То   есть  почему  я  не  пущу  в  ход  сомнамбулические
способности Годольфина? А знаете ли что? Это отличная идея!
      -Ну,  так ступайте, а тем временем я послушаю да посмотрю
- может быть, что-нибудь и пригодится!
      Из  Лувра  Генрих  отправился в гостиницу в надежде найти
там  Ноэ,  но  того там не было; зато во дворе гостиницы стояли
две  взмыленные лошади, которые своим измученным видом обратили
на себя внимание принца.
      -Чьи   это   лошади?  -  спросил	он  Лестокада,	хозяина
гостиницы.
      -А это лошади каких-то господ из Анжера; они остановились
в тринадцатом номере,- ответил трактирщик.
      -Куда они едут?
      -В Нанси.
      Генрих вздрогнул и подумал:
      "Гм! Господа, приезжающие из Анжера на взмыленных лошадях
и  отправляющиеся в Нанси... От этого пахнет заговором!" Генрих
поспешил  в  свою  комнату, которая была как раз по соседству с
номером  тринадцатым  и отделялась от него лишь очень тоненькой
перегородкой. К этой-то перегородке принц и приник ухом.
      Должно  быть, он услыхал что-нибудь очень важное, так как
через несколько минут он встал и постучался к соседям.


			     XX

      В ответ на стук принца Наваррского из комнаты крикнули:
      -Войдите!
      Генрих  вошел  и	увидал двух мужчин, из которых один был
очень стар, а другой совсем молод. Костюм обоих сразу выдавал в
них  провинциальных  дворян.  Они  с  удивлением  посмотрели на
принца,  не  понимая,  что  могло  понадобиться  от  них  этому
изящному придворному кавалеру.