уться  со  старой  цыганкой,  которая  в благодарность за
какую- то мелкую услугу предсказала мне мою судьбу. Она сказала
мне,  что  я  буду  обладать  огромным	состоянием,  что я буду
одновременно и купцом, и знатным барином, что масса людей будет
трепетать предо мной. Но у меня будет дочь, и вот в тот момент,
когда  эта  дочь  выйдет  замуж за дворянина, а я прекращу свою
торговлю,  я  погибну трагической смертью. Теперь ты понимаешь,
почему я не могу бросить торговлю и позволить тебе выйти замуж.
Предсказание  цыганки  до  сих пор оправдалось во всем, значит,
оно оправдается и в этой части!
      - Боже мой. Боже мой! - с отчаянием сказала Паола.
      - Будет хныкать! - крикнул парфюмер, ставший снова грубым
и  резким.-  Ступай,  молись  и  ложись спать! Сказав это, Рене
отправился по лестнице наверх.
      Паола  подбежала	к двери уборной и хотела выпустить Ноэ,
но  в  это  время  с  улицы опять постучали. Это был Годольфин,
вернувшийся  с	платьем  Рене.	Паола  надеялась, что Годольфин
поднимется  наверх  и  отнесет	платье	хозяину,  но  Рене  сам
спустился  вниз,  надел  новый	камзол,  пристегнул шпагу, взял
шляпу и плащ и сказал Годольфину:
      - Закрой  ставни  и ложись! На колокольне бьет уже десять
часов!
      Он ушел, а Годольфин пунктуально выполнил его приказание.
Паола  убежала	к  себе,  заперла дверь своей комнаты на засов,
опустила  тяжелую  портьеру  и	поспешила  выпустить Ноэ из его
тесного убежища.
      - Уф!  -  сказал  молодой  человек переводя дух.- Как там
душно!	Однако,  кажется,  судьба  не  хочет, чтобы я так скоро
расстался с вами!
      - Боже  мой,  а	завтра	вернется отец... быть может, он
придет еще сегодня ночью... Боже мой. Боже мой!
      - Не беспокойтесь,- сказал Ноэ,- я выскочу из окна!
      - Но вы расшибетесь насмерть!
      - А не найдется ли у вас веревки?
      - Ну  конечно найдется! - с восторгом сказала Паола.- Там
в  лаборатории...-  И  быстро,	словно	вспугнутая козочка, она
взбежала по лестнице и вернулась с веревкой.
      - Веревка  не  очень  толста,  но  кажется мне достаточно
прочной,-  сказал  Ноэ.  Паола	открыла  окно.	Молодой человек
привязал веревку за болт ставней и произнес:
      - А   теперь,  когда все готово для моею бегства, давайте
поговорим!
      - Да  нет  же,-	испуганно  ответила  она,-  умоляю вас,
спасайтесь  скорее! Я боюсь... Разве вы не слышали, что говорил
отец? Он страшно суеверен.
      - Ну  что  же,-	ответил  Ноэ, обнимая и целуя девушку.-
Будем  любить  друг друга втайне, и вы увидите, что ваш батюшка
не почувствует себя хуже от этого!
      - Но послушайте, месье...
      - Ах  так!  - капризным  тоном перебил ее Ноэ.- Ну, так я
вам  вот  что скажу, сударыня: если вы не дадите мне слова, что
мы  снова увидимся, я выброшусь из окна и разобью себе голову о
перила моста!
      - Да вы с ума сошли! Это безумие!
      - Пусть	безумие,  но  я сделаю так, как говорю: даю вам
честное слово!
      - Но я не хочу...
      - Так вы позволите мне завтра навестить вас?
      - Но  вы окончательно сходите с ума! Ведь Годольфин будет
в лавке!
      - Господи,  раз  я могу выйти через окно, то могу и войти
тем  же  путем!  Слушайте:  завтра  я  принесу с собой шелковую
лестницу.  Когда я буду проезжать в лодке под мостом, вы кинете
мне  веревку,  я  привяжу  к  ее  концу лестницу, вы втянете ее
наверх,  привяжете  к  окну, и я поднимусь к вам так же просто,
словно	по  луврской парадной лестнице! Ну, согласны вы? Так вы
еще колеблетесь? Ну, так я считаю до трех. Если вы за это время
не  дадите  мне своего согласия, я приведу в исполнение угрозу!
Раз... два...
      - Остановитесь!	-  с ужасом крикнула Паола.- До завтра!
Ноэ  обнял молодую девушку, приник к ней долгим поцелуем, затем
вскочил  на  окно,  взялся  за веревку и быстро спустился вниз.
Достигнув конца веревки, он смело бросился в воду, на несколько
секунд	скрылся  из  глаз,  затем  снова  вынырнул  и  спокойно
поплыл к берегу.
      - Бррр! - пробормотал он, вылезая на сушу и отряхиваясь.-
Вода  не  очень- то тепла! И, сказав это, он бегом направился к
гостинице, где его с нетерпением поджидал Генрих Наваррский.
      Принц  начинал  уже  беспокоиться,  не случилось ли с Ноэ
какого-нибудь  несчастья,  но  в  этот	момент Амори появился в
дверях. Сначала принц даже вскрикнул от радости, а затем не мог
удержаться  от	смеха  при  виде  приятеля,  покрытого грязью и
тиной.
      - Откуда ты? Что с тобой случилось? - спросил он.
      - Я купался в Сене. Вода холодна... бррр!
      - Он тебя бросил в воду?
      - Ну   уж  нет,  черт  возьми!  Я сам избрал этот путь...
Впрочем,  разрешите мне сначала переодеться, а потом я расскажу
вам все.
      Ноэ ушел к себе в комнату переодеваться. Его переодевание
заключалось  в том, что он сбросил с себя мокрое платье и белье
и  закутался  в  одеяло. В этом живописном наряде он вернулся к
своему	царственному  другу, который ждал его уже за накрытым к
обеду  столом.	За  едой  он  рассказал  принцу  все, что с ним
случилось и что ему пришлось подслушать из своего убежища.
      - Черт  возьми! - сказал Генрих.- Не знаю, какое средство
изобрел   Пибрак   для	 нашей	 безопасности,	 но  если  Рене
действительно	так  суеверен,	то  я,	кажется,  и  сам  сумею
предохранить нас от укуса этой ядовитой гадины!
      - А именно?
      - Я  еще  не выяснил себе этого вполне; потом расскажу. В
этот момент в дверь постучали.
      - Должно  быть,	это Рауль,- сказал Генрих.- Войдите! Но
это  был  не  Рауль,  а тот самый юный приказчик, который утром
проводил  их  к  дому  красотки-еврейки.  При  виде  его Генрих
почувствовал сильное сердцебиение.
      Приказчик   низко   поклонился,	подал	принцу	письмо,
поклонился еще раз и ушел.
      - Однако!   -  сказал   Ноэ.-  Неужели   интрижка  вашего
высочества  окажется такой же удачной, как и моя? Генрих вскрыл
письмо и прочел вслух:
      - "Ваше	высочество!  Человек,  который передаст Вам это
письмо, предан мне душой и телом, я же настолько рассчитываю на
Вашу  порядочность,  что  верю,  что  это  письмо будет сожжено
сейчас	 же   после   прочтения.   Понадобился	 очень	сильный
побудительный мотив, чтобы я решилась написать Вам это письмо в
такой  момент,	когда  муж  может войти ко мне в комнату каждую
минуту. Ваше высочество! Графиня де Граммон, поручая Вам письмо
ко  мне,  не  знала, какую жалкую жизнь я веду. Мой муж страшно
ревнив,  несправедлив  ко  мне,  вечно	мрачен	и резок. Я живу
узницей    в	собственном    доме    и   окружена   шпионами,
подстерегающими  каждый  мой  шаг.  Я  даже  лишена возможности
принимать у себя своих подруг! Вы спасли нас три дня тому назад
от опасности худшей, чем смерть. И что же? Когда мы расстались,
муж    осыпал	 меня	 упреками,   оскорблениями,   ревнивыми
подозрениями.  Он  уже ревновал меня к Вам! Небо было милостиво
ко мне и направило Вас ко мне в дом в тот момент, когда мужа не
было.  Старый  Иов постарался описать Вас и Вашего спутника как
мог  лучше,  но  муж  не  узнал  Вас по этому описанию. Это еще
большое  счастье для меня, и я прошу Вас не появляться более на
Медвежьей  улице - это необходимо для моего спокойствия. Тем не
менее мне необходимо сообщить Вам один секрет. Где и как могу я
сделать это? Пока еще я не могу сказать Вам этого, но позвольте
мне  надеяться,  что, если я назначу Вам место встречи, будь то
днем  или ночью, Вы явитесь в указанное место. Остаюсь покорной
слугой Вашего высочества! Сарра".
      - Что ты думаешь об этом письме? - спросил принц, окончив
чтение.
      - Да   думаю,  что  письмо  Коризандры  уже  оказало свое
действие.
      - Ну вот еще! Неужели ты можешь думать это?
      - Я  уверен, что Самуил Лорьо вовсе не ревнив, а его жена
ловкая	 особа,   которая   уже   начала  потихоньку  опутывать
наваррского принца тонкой паутиной!
      Генрих  собирался  ответить приятелю что-то очень резкое,
но в этот момент в дверь снова постучали.
      На  этот раз явился Рауль, Юный паж вошел в сопровождении
дворцового  лакея,  несшего большой, тщательно увязанный пакет.
Лакей положил свою ношу на стул и удалился по знаку пажа. Тогда
паж сказал:
      - Одевайтесь, господа! Господин Пибрак ждет вас! Генрих и
Ноэ  оделись  в  мгновение  ока,  и  Рауль,  который при первой
встрече   не   без   скептицизма   окинул   взором   их  грубый
провинциальный	наряд,	теперь	должен	был согласиться в душе,
что  знакомые  господина  Пибрака  умеют  справляться  со всеми
тонкостями  модного  платья  и	что  придворный  туалет во всей
роскоши  шелка,  бархата  и  дорогих  кружев далеко не чужд им.
Когда они были готовы, паж сказал:
      - Пожалуйте,  господа, у  меня здесь экипаж. Они уселись.
Рауль громко скомандовал: "В Лувр!" - и это произвело громадное
впечатление на хозяина гостиницы, присутствовавшего при отбытии
своих постояльцев. Через четверть часа они остановились у ворот
королевского дворца.


				XII
      Проводив	Генриха  и  Ноэ  до  выхода  из потерны, Пибрак
вернулся к себе и потом прошел в королевский кабинет.
      Карл  IX	сидел  с  ногами в кресле, погруженный в чтение
трактата  о дрессировке ловчих птиц. Услышав шум шагов Пибрака,
он поднял голову и сказал:
      - А, это вы, мой капитан?
      - Это  я,  ваше	величество!  -	ответил Пибрак с низким
поклоном,-  Но	ваше  величество,  кажется, заняты, так я спешу
удалиться...
      - Наоборот,  останься, Пибрак! - сказал король.- Нет ли у
тебя чего-нибудь новенького?
      Карл  IX	принадлежал  к	числу  тех  государей,	которые
изнывают   от	скуки	и   вечно   жаждут  хоть  какого-нибудь
развлечения.  Поэтому  он  решительно  ко всем обращался с этим
вопросом, и положительный ответ приводил его в восторг.
      - Пожалуй,  есть,  ваше величество! - ответил Пибрак. При
этом  ответе  лицо  короля  сразу  просветлело,  и  его  взгляд
засверкал любопытством.
      - Ну?  Да  неужели? - крикнул он, радостно потирая руки,-
Присаживайся сюда, дружище Пибрак, и рассказывай!
      Пибрак   уселся	на   табурет,  указанный  ему  королем.
Таинственная  улыбка на его лице еще более разожгла любопытство
короля.
      - Насколько  я знаю,-- сказал Пибрак,- ваше величество не
очень-то любит Рене?
      - Клянусь  Богом,-  воскликнул   король,-  Рене  -  самый
отъявленный  негодяй,  какого  только можно представить себе. Я
уже  давно  вздернул  бы его на виселицу, если бы он не состоял
под  покровительством королевы-матери, ну а она так дорожит им,
что,  повесь я его, она была бы способна поджечь Лувр! Ты хотел
рассказать мне что-нибудь о нем, Пибрак? Да? Черт возьми, уж не
умер ли проклятый итальянец? Вот было бы славно! Я избавился бы
от него и сам был бы тут ни при чем!
      - Умереть-то  он  не  умер,  ваше  величество,  но  с ним
случилось довольно неприятное приключение!
      - Ба! А что именно?
      - Ему дали порядочную взбучку.
      - Кто же именно? Какие-нибудь уличные безобразники?
      - Нет,	ваше  величество,  это	было  в  провинциальной
гостинице.  Парфюмер  хотел  похитить  красивую  женщину, а два
проезжих  провинциальных  дворянина  избили Рене и заперли ею в
погреб.  Как  он  выбрался  оттуда, я не знаю; знаю только, что
сегодня он вернулся в самом отвратительном настроении!
      - Однако, -  сказал  король, принимаясь громко хохотать,-
эти господа отличаются незаурядной храбростью!
      - Они гасконцы, ваше величество!
      - И  я  с  удовольствием  посмотрел бы на них,- продолжал
король.
      - Господи,   а	 я-то  хотел  просить  ваше  величество
разрешения  представить  их  вам.  Одного  из них зовут де Ноэ,
другого  - сир де Коарасс. Последний - очень красивый парень и,
вероятно,  явился  результатом супружеской неверности покойного
короля	Антуана  Бурбонского.  Между  прочим,  сир де Коарасс -
отличный игрок в ломбр...
      - Черт  возьми!	-  воскликнул  король.-  Да  ведь  все,
окружающие  меня,  прямо-таки  сапожники  в этой игре! Даже сам
принц  Конде  ни  черта  не  понимает в ломбре, и, кроме тебя и
меня,  нет  настоящих  игроков!  Непременно приведи ко мне этих
гасконцев;  сегодня  же  приведи,  а  то  весь этот бальный шум
только утомляет меня!
      - О,  в	таком  случае  я могу обещать вашему величеству
интересную   партию!   К   тому   же  ваше  величество	получит
возможность   доставить   проклятому   Рене   несколько  весьма
неприятных минут!
      - Это каким же образом?
      - А  вот  как!  Ведь ваше величество имеет привычку очень
поздно	показываться  на  балу.  Вы  занимаетесь своей игрой, в
полночь  двери	кабинета  распахиваются,  и  приглашенные могут
видеть	ваше  величество за карточным столом... Ну-с, если Рене
увидит,   что  за  столом  вашего  величества  сидят  те  самые
дворяне, которых он хотел бы растерзать на клочки, то...
      - Понимаю,  дружище,  понимаю!	-  весело  перебил  его
король.-  Так  и  будет!  Отлично!.. Подать обед! - приказал он
камергеру,  появившемуся на его звонок.- Не хочешь ли пообедать
со мной вместе, Пибрак?
      - Ваше  величество,  вы	просто	переполняете чашу своих
милостей... Но не разрешите ли вы мне удалиться на минуточку?
      - Ступай, но приходи поскорее!
      Пибрак разыскал Рауля, приказал ему отправиться с платьем
к  Генриху Наваррскому и Ноэ, а сам поскорее вернулся к королю.
Все  шло  как  по  писаному,  и  это еще более утончило обычное
остроумие  Пибрака.  Он  всегда  был великолепным рассказчиком,
обладавшим   весьма  большим  запасом  всевозможных  историй, а
теперь просто превзошел сам себя.
      Король  непрерывно смеялся, и не раз даже слезы выступали
у него на глазах от сильного смеха.
      - Однако что это за шум? - спросил вдруг король.
      - Должно  быть, прибыл  испанский посол, ваше величество!
Да вот и музыка!.. Бал начинается...
      - Да,  да,  дружище  Пибрак,- сказал король,- моя матушка
действует  так,  как  если бы меня вообще не было на свете. Без
тебя  мне  и  пообедать-то пришлось бы совершенно одному. Ну да
ладно!	Пошли  мне  моих  пажей,  я  оденусь, а как придут твои
молодчики, так веди их сюда!
      Пибрак  ушел  к  себе  и	стал  ждать молодых людей. Было
одиннадцать  часов,  когда  Рауль  провел Генриха и Ноэ боковым
ходом в помещение Пибрака.
      - Рауль,  милочка,-  сказал  Пибрак пажу,- ты окажешь мне
огромную  услугу,  если  повертишься в зале и сейчас же скажешь
мне, как только на балу появится Рене. Я буду у короля.
      - С  удовольствием! - ответил  паж, сейчас же удаляясь из
комнаты.
      Затем  Пибрак  тщательно	оглядел  молодых людей с ног до
головы	и,  выразив  свое удовольствие видом принца, повел их в
кабинет  короля.  На  пороге  комнаты  стоял часовой-швейцарец.
Часовой  стукнул  два  раз о нол концом своей алебарды, на этот
шум прибежал камергер, и Пибрак сказал ему:
      - Доложите  его	величеству,  что  пришел Пибрак с двумя
родственниками!
      Король  сидел  в	кресле	и  читал  свой трактат о ловчих
птицах.  Но  при  появлении  молодых  людей он отбросил книгу в
сторону  и  с  любопытством  посмотрел	на  них.  Карл IX питал
большую  слабость к рослым, красивым, хорошо сложенным людям, и
Генрих сразу почувствовал, что понравился королю.
      - Добро	пожаловать,  господа!  - сказал Карл IX, легким
кивком	головы	отвечая на придворные реверансы молодых людей.-
Однако вы, кажется, порядочные скандалисты, господа! Что это вы
наделали?
      Генрих   поднял	удивленный   взор  на  Пибрака,  но  по
ободряющей  улыбке  капитана  понял, что королю уже известна их
авантюра  с  Рене  и что Карл IX не сердится на них. Поэтому он
смело ответил:
      - Флорентинец лишь получил тот урок, которого заслуживал,
ваше величество!
      - Но этот урок может дорого обойтись вам, господа!
      - Ну  вот  еще! - ответил Генрих, догадавшийся, что хотел
сказать  этим  король. Мы просто не будем покупать у него духи,
ваше величество, только и всего!
      Король  разразился  громким  смехом,  довольный,	что его
сразу поняли, а затем сказал:
      - Присаживайтесь,  господа!  Здесь  я  не  король.  Мы  с
Пибраком  - старые друзья, ну а ею друзья - и мои тоже. Как вас
зовут? - спросил он, внимательно посмотрев на Генриха.
      - Анри де Коарасс, ваше величество!
      Король  слегка  подмигнул  Пибраку, как бы желая сказать,
что   догадка  капитана  о  незаконном  происхождении  молодого 
дворянина весьма правдоподобна, а затем сказал:
      - Вы прибыли в Париж в поисках счастья?
      - Вашему  величеству, должно  быть, известно, что в наших
горах водится много камешков и мало денег,- ответил Генрих.
      - Ну,  деньги  становятся   редкими   повсюду,-  возразил
король.-  Моя матушка, королева Екатерина, уверяет, что я самый
бедный дворянин во Франции.
      - О, если бы ваше величество позволили мне разделить вашу
бедность! - с тонкой улыбкой сказал Генрих.
      - Гасконцы  обладают  большим запасом остроумия! - сказал
король с довольной улыбкой.
      - И малым запасом денег! - сказал Пибрак.
      - Ну, десяток-другой пистолей у вас, наверное, найдется,-
улыбаясь,   сказал   Карл   IX.-  Предупреждаю	вас,  сегодня я
собираюсь  играть  крупно!  Эй, кто там есть! Готье! Поставь-ка
нам стол и принеси карты!
      Когда  стол  был	расставлен,  король  уселся,  достал из
кармана кошелек, бросил его на стол и сказал:
      - Месье де Коарасс, я избираю вас своим партнером.
      - Я  безмерно  польщен  этой  честью,  ваше  величество,-
ответил Генрих, усаживаясь справа от короля.
      Пибрак   сел   против   короля  и  пригласил  Ноэ  занять
оставшееся место. Склонившись к уху последнего, Пибрак шепнул:
      - Мы  должны постараться проиграть во что бы то ми стало!
Если   король  выиграет,  он  всю  ночь  будет	в  великолепном
расположении духа и Рене будет усмирен!
      - Сними,  Пибрак,-  сказал   король,  заранее  предвкушая
удовольствие от любимой игры. Пибрак снял, и игра началась.


				XIII
      Незадолго  перед	тем, как король уселся в своем кабинете
за  игру,  его	сестра Маргарита Валуа заканчивала свой бальный
туалет	при  помощи  прелестной  камеристки,  белокурой, словно
мадонна,  и  остроумной,  словно чертенок. Одевая свою госпожу,
Нанси (так звали камеристку) непрерывно болтала. Но на этот раз
шутки и злые выпады девушки насчет видных придворных персонажей
не были в состоянии рассеять грусть юной принцессы, Что же было
такое	с   Маргаритой?   Какой   неисполненный  каприз,  какая
неприятность  могли омрачить ее очаровательное личико? Разве не
была   она  красивейшей  из  красавиц,	разве  сам  пресыщенный
нечестивец  Дон Жуан не избрал бы ее своим идеалом? Но напрасно
старалась  Нанси  -  ничто  не	могло  вызвать	улыбку	на лице
принцессы,  ничто  не могло пробудить се из ее грустной апатии.
Наконец  смелая камеристка решила произнести имя, которое сразу
произвело свое действие.
      - Если  бы  герцог Гиз был здесь,- сказала она,- он нашел
бы, что ваше высочество еще красивее, чем всегда.
      - Да молчи ты, Нанси! - испуганно шепнула Маргарита.
      - Ну вот! - сказала Нанси.- Разве запрещено упоминать имя
герцога?
      - Да  говорю  тебе:  молчи!  - окончательно  перепугалась
принцесса.- В Лувре и у стен имеются уши!
      - Но  королева-мать  уже   на  балу,  так  как  посланник
приехал, а раз королевы нет, то можно смело говорить о герцоге!
      - Герцог уехал,- вздыхая сказала Маргарита.- Он в Нанси.
      - Но оттуда только три дня пути!
      - Увы, герцог не вернется...
      - Вот еще!
      - Да  разве  ты	не знаешь, что в Лувре жизнь герцога не
была  в  безопасности?	Однажды, когда герцог уходил от меня, к
нему  в  тайном  коридоре  подошел  какой-  то	замаскированный
незнакомец  и  прямо  сказал  ему,  что  я предназначена в жены
Генриху  Наваррскому  и  что  наша  взаимная  любовь с герцогом
служит	 слишком   большой  помехой,  чтобы  его,  герцога,  не
устранили с пути. Когда же герцог выразил сом