инание из  детства:  солнечное  утро,
двор, поросший травой, лающая собачонка...
     Там,  где   ночью  была  впадина  с  углями  и  костьми,  теперь  стоял
свежеоструганный столб,  обложенный  со  всех сторон поленицами  дров,  теми
самыми, что хранились под дубом,  и из-под нижних выглядывали белые в черную
крапинку  языки бересты. Неподалеку от  столба стояли  в ряд десять мужчин с
опухшими от пьянки лицами, кто с  синяком под  глазом, кто с разбитым  носом
или губами, но не было  среди них  того, кого хотела бы увидеть денница. Она
задержала  взгляд лишь на пятом -- была ли с ним? -- и благодарно улыбнулась
чахоточному, который, держась  правой рукой за рукоять меча, дернулся было к
ней, наверное, хотел спасти или погибнуть вместе с ней и замер, вперившись в
нее полными удивления и брезгливости  глазами,  а  затем  попятился, как  от
зачумленной.  И  остальные  мужчины  смотрели  с отвращением  на  обнаженную
старуху с  коротко стриженными, седыми лохмами, синяками под обоими глазами,
дряблой,  морщинистой  кожей,  покрытой  коричневыми,  старческими  пятнами,
обвисшей  грудью  и задом,  опухшими ногами  со вздувшимися  синими  венами.
Каждый  из  них, наверное, клял себя  за  то, что  спьяну  переспал с  таким
страшилищем.
     Словно не заметив их  презрения, денница неспешно  подошла к столбу  и,
отказавшись от помощи кудесника, залезла на дрова. Старик, кряхтя, взобрался
следом, привязал  ее к столбу,  лицом  к идолу, стоявшему  на возвышении  из
валунов.  Темно-красные безжалостные глаза были как раз на одной высоте с ее
глазами, и  как  она ни поворачивала голову,  никуда не могла деться от  его
взгляда, только спину поцарапала о плохооструганный столб.
     -- Дрова отсырели, -- тихо шепнул ей кудесник, --  будет много дыма, он
поможет тебе.
     Кудесник слез с жертвенного костра, посмотрел на идола, кончики золотых
волос которого уже вспыхнули  под  первыми лучами восходящего  солнца  и еще
больше  стали  похожи  на языки  пламени,  достал из  костра длинную палку с
намотанным  на конце пучком сена, облитым какой-то темно-коричневой, вонючей
жидкостью, и повернулся к мужчинам так, чтобы они не видели его левую
     Солнечные  лучи опустились  с волос на лоб идола, задержались ненадолго
на  нахмуренных  бровях и зажгли  ярко-красным огнем глаза.  Кудесник сделал
левой рукой еле заметное движение,  которое уловила лишь денница, -- и  сено
на конце  палки вспыхнуло, а  мужчины удивленно охнули, решив, что  это идол
воспламенил своим  взглядом,  и боязливо  попятились.  Старик обошел  вокруг
столба, поджигая бересту, которая затрещала и завертелась, как живая.  Огонь
перекинулся  на дрова, они  занялись сначала  нехотя, потом  все  веселее  и
веселее.
     Денница  пошевелила  ногами,  стараясь  прижать  их  к  столбу,  убрать
подальше от пламени,  но ремни не дали, и тогда она  гордо вскинула голову и
уставилась прямо в  горящие,  безжалостные глаза черного  деревянного идола.
Снизу подымался сизый дым, густой и горький, и  обволакивал тело женщины, не
спеша  улетать в небо. Денница  сперва старалась дышать пореже, но вспомнила
слова кудесника и  вдохнула  полной грудью.  Шершавый,  терпкий  дым продрал
горло, заскреб  легкие. Денница  закашлялась,  из глаз  потекли слезы,  идол
расплылся и  потерял грозность,  превратился  в  кого-то  очень знакомого, а
треск горящих дров, радостный и ритмичный, складывался в мелодию...

     ...она  узнала эту песню и голос  певца, высокий и чистый, цепляющий за
душу, будящий в ней щемящую грусть.
     ...Долго ждала суженого --
     Выплакала очи.
     Затянулось сине небо
     Тучами багровыми.
     Вышла на берег крутой
     К бездонному омуту,
     Утолила жар сердечный
     Холодной водицей.
     Он  встал  перед ней на  колени,  припал  к  стопам  губами,  горячими,
страстными, поднимаясь все выше и выше...

     ...заходящее  солнце  неторопливо  спряталось за деревья на  краю леса,
налив напоследок розовым светом облака,  точно давало  знать, что насытилось
кровью и больше не гневается на русичей.
     Кудесник  протер слезящиеся глаза, проморгался, снимая с них усталость,
повернулся к впадине, в  которой дымились угли, долго смотрел на них,  будто
ожидал, что сейчас  из-под пепла  восстанет денница,  живая и еще краше, чем
была.  Не  дождался и пошаркал к идолу,  сел  на  нижний  валун.  Ноги идола
оказались как раз над головой старика, как бы стояли на ней, и чудилось, что
оба они идолы -- победитель и побежденный.


     a_cherno@chat.ru

     Новую книгу  Александра  Чернобровкина "Чижик-пыжик" можно приобрести в
издательстве "ЭВАНГО". Тел/факс: (095) 921-06-73