- Как же ты впустил врагов в Русскую землю,  в  наш  отчий  дом?  Как
впустил без боя в детинец?
     - Совет бояр решил, а меня и не известил.
     - Жди меня здесь.
     Князь отъехал в сторону.
     - Гаврила Олексич! - окликнул он.
     - Я слышу, княже, мой господине!
     - Ко мне, ближе!
     Гаврила подъехал вплотную и тихо сказал:
     - Жду приказа твоего.
     Александр, тоже вполголоса, сказал:
     - Сейчас я буду на вече.  Сотню выстрой возле  думного  помоста,  где
соберутся бояре, и жди меня.
     - Исполню, княже!
     - Псковских ратников не  распускать.  Пусть  и  они  будут  наготове.
Завтра выйдем в поход.  Мне и псковичи там пригодятся. Сейчас каждое копье
надо держать на счету.
     - Понял, княже, мой господине!


                        НА ПСКОВСКОМ БОЛЬШОМ ВЕЧЕ

     Не на Кром, к обычному месту большого веча, а на поле уже валом валил
народ, толковал меж собой и теснился, желая проникнуть ближе к тому месту,
где уже собрались главные именитые правители города.
     Александр подъехал туда вслед за несколькими дружинниками, пробившими
ему путь  сквозь  толпу.  Он  сбросил  на  руки  слуги-оруженосца  красный
плащ - корзно, оправил пояс и поднялся по каменным ступеням  на  площадку,
где стояли псковские бояре. Они безмолвно взирали на молодого, но грозного
Новгородского князя.
     - Я не кладу поклона вам  ни  по-писаному,  ни  по-ученому!  -  Голос
Александра звучал вызовом, полным ненависти и гнева. - Я хочу  узнать,  по
чьему извету, по чьему наговору вы впустили без боя в старый вольный Псков
наших вековечных врагов - немцев-хищников?  - Александр говорил  громко  и
отчетливо, и слова его далеко были слышны в затихшей толпе.
     Впереди бояр стоял богатырского вида благообразный старик  с  длинной
серебристо-белой бородой, в малиновой бархатной шубе до пят.  Двумя руками
опираясь на высокий посох с золотым  набалдашником,  он  суровым  взглядом
темных глаз из-под нависших густых  бровей  всматривался  в  новгородского
дерзкого пришельца.
     Он заговорил хриплым от гнева голосом, стуча посохом:
     - Вижу я, что ты приехал к нам, как молодой кочет, как неуч и невежа!
Нашему псковскому вечу ты поклона не кладешь, ровно  иноземец  некрещеный.
Не ты ли учить нас собираешься?
     Александр, прищурив глаза, всматривался в старика  и  молчал.  Старик
продолжал:
     - По чьему наказу ты сюда пожаловал и как звать тебя по имени?  Ежели
скажешь, то мы и ответ тебе держать будем.
     - Зовут меня князь Новгородский Александр Ярославич.  А приехал я  по
наказу  отца  моего,  князя  Суздальского   и    Владимирского    Ярослава
Всеволодовича, для суда и расправы...
     Старик задрожал от гнева и стукнул посохом о землю:
     - Прежде чем творить суд и расправу, надобно всю правду-истину узнать
и ума-разума набраться,  дерзостный  буян  переяславльский!  Не  тебе  нас
уму-разуму учить! Вот ежели бы  отец  твой,  князь  Ярослав  Всеволодович,
воевода преславный, прибыл сюда и судить и рядить нас пожелал, тогда бы мы
с охотою все горести наши и нужды ему поведали, и, может, он  похвалил  бы
нас за то, что мы,  умудренные  долгими  бедами,  крови  христианской  без
надобы не проливали  и  древний  вольный  Псков  со  всеми  его  слободами
нетронутым сохранили.  Немец пришел сюда в такой силе  тяжцей,  грозя  все
сжечь, все разграбить, что мог благодатную землю Русскую обратить в угли и
пепел.  И вот мы, думные бояре, с  тремя  немецкими  фохтами  потолковали,
мирком да ладком договорились, чтобы дальше в дружбе жить  и  сто  лет  по
суседству торговать и добра наживать...
     В толпе послышались отдельные голоса и смешки.
     Александр резко оборвал старика:
     - Ты, старый лис, мне своего имени и  отчества  не  сказал,  а  я  по
хитрым уловкам тебя узнаю, по длинному пушистому хвосту, что у тебя из-под
шубы вылез и помахивает. Не ты ли боярин Твердило Иванкович?
     - Я самый, псковский посадник Твердило  Иванкович,  и  сейчас  правлю
городом и ведаю всеми делами его.
     - Был раньше заправилой, а теперь ты стал холопом немецким  и  продал
им родную землю...  Не бывать тебе боле ни  посадником,  ни  тысяцким,  ни
простым дружинником, а будешь ты повешен на  каменной  псковской  стене  и
расклеван черными воронами...
     - Ах ты разбойник, ах злодей! - крикнул старик, замахнувшись посохом.
     - Гаврила! Окружить этих бояр и перевязать всех! -  Александр  сделал
два шага назад и вдруг набросился на старика.
     Твердило был силен и богатырского склада.  Они схватились, но княжич,
более ловкий, сбил с ног Твердилу, повалил на спину, ухватил  левой  рукой
за лицо, а правой вытащил из-за пояса охотничий нож.  Старик кричал,  выл,
как раненый бык, и барахтался изо всей мочи.
     В толпе послышались крики и шумные возгласы.  Началась  свалка  между
сторонниками Твердилы Иванковича и защитниками исконной дружбы  Пскова  со
своим старшим братом Новгородом.
     Дружинники Александра были наготове: они окружили бояр, притиснули их
к стене и стали вязать.
     - Кузьма Шолох! - Александр оглянулся.  Шолох был уже возле  него.  -
Повесить этого злодея на городских въездных воротах,  под  святым  образом
божьим!
     - Будет сделано, княже, мой господине! - отвечал Шолох  и  вполголоса
добавил: - В шубе повесить? Больно уж шуба хороша - из бурнастых лисиц.
     - Так в этой поганой шубе и повесишь!
     Твердило отчаянно кричал и плакал:
     - Пожалей, княже, старика!
     - А ты щадил родной город? Пощадил тех наших братьев, которых отослал
немцу на выучку?
     Александр поднялся, засунул обратно за пояс нож и направился к своему
коню.
     Новгородские дружинники боролись с псковскими  переветниками,  ловили
убегавших и вязали им руки.


     Главные виновники сговора с немцами были повешены рядком на  каменных
стенах Пскова. Хитрый Твердило сумел скрыться и потом обнаружился у немцев
в Изборске.
     Бирючи прошли по улицам города и выкрикивали, что  спешно  собирается
войско из охочих людей.  Это псковское войско соединится  с  новгородцами,
переяславльцами, ладожанами, ижорцами и ратниками из других мест.  Чудь  и
емь также шлют своих воинов. Все должны спешить к Чудскому озеру и ожидать
там немцев, уже скопившихся в городе Юрьеве и готовых к походу на Русь.
     Александр вызвал к себе молодого Домаша:
     - Я расспросил верных людей и убедился, что у тебя сговора с  немцами
не было.  Родной земле сейчас дорог каждый воин. И ты  назначаешься  снова
воеводой того псковского отряда, что выступает завтра  на  Чудское  озеро.
Покажи своей отвагой, что ты нам брат, а не коварный недруг, что ты верный
сын земли родной.  Вся Русь подымается  нынче  против  грозного  немецкого
врага. С богом, воевода Домаш!


                                ОПЯТЬ УСТЯ

     Закутанная в темный платок женщина проскользнула незамеченной  сквозь
ворота, где двое часовых играли в зернь, и робко стала  пробираться  вдоль
стенки, озираясь на дружинников.  Они ходили по  двору;  некоторые  водили
лошадей, остальные грелись у костра.
     Женщина постояла и обратилась к проходившему мимо молодому воину:
     - Выслушай меня, браток!
     - Чего тебе надобно, молодуха? Кого ты ищешь?
     - Мне нужно увидеть князя Олександра Ярославича. До крайности нужно.
     - В хоромы к нему не пустят.  Утром он пойдет к обедне, тут ты его  и
увидишь. Он всем неимущим помогает.
     - Да мне никакой милости от него не надобно - сама пока кормлюсь.
     - Так что ,же тебе нужно от князя Александра?
     - Только ему самому могу поведать!
     - Чудная ты, голубушка! Как звать-то тебя?
     - Все одно, как меня зовут. Скажи, Устя пришла.
     - Пожалуй, я тебе подсоблю, а ты  повремени  здесь.  Ежели  я  разыщу
князя, он тебя, может, и призовет.
     - Поторопись, браток! Тебя-то как величать?
     - Кузьма! - бросил молодой дружинник и утонул в вечерних сумерках.
     Долго стояла закутанная женщина и  терпеливо  ждала.  Наконец  к  ней
подошли двое.
     - Ступай, Кузьма, и позови ко  мне  Гаврилу.  А  что  ты  хотела  мне
поведать? - обратился князь к женщине. - Я князь  Александр,  а  тебя  как
звать?
     - Устинья! Али не признал меня?
     - Устинья? Еремина Устя? - сказал удивленно Александр. - Ты как  сюда
попала?
     - Замуж я вышла за охотника, псковича. Да приехали мы в Псков себе на
горе в самое суматошное время.  Я с моим мужем остановились  у  его  дяди,
Антипа Евстигнеича, церковного сторожа в церкви святого Симеона,  сродника
господского...
     - Я слушаю, Устя. Что же случилось? Говори все, не бойся.
     - Беда грозит тебе. А ведь ты один теперь наш защитник!
     - Стараюсь, как могу, уберечь землю нашу. Какая же беда грозит мне?
     - Слушай, Ярославич.  Пришел намедни  домой  хозяин,  Антип,  спросил
кваску, выпил,  а  сам,  вижу,  как  будто  не  свой:  оглядывается,  руки
трясутся, и квас расплескал. <Что с тобой приключилось?> - спрашиваю. А он
и говорит мне: <Тебе, Устюшка,  немедля  надо  бежать  и  разыскать  князя
Новгородского Олександра Ярославича и сказать только ему самому на ухо>. -
<Ладно, побегу, - говорю я. - А ты сам-то что ж?> -  <Самому  мне  к  нему
идти туда не след, говорит, беду себе на голову только накликать.  А  тебя
там не заприметят>.
     - А почему Антип сам не посмел ко мне прийти?
     - Да  ведь  церковку  Симеона,  сродника  господня,  выстроил  боярин
Твердило Иванкович, - это вроде его домовая церковь.  И  вот  сегодня  там
собрались все свойственники и подручные  Твердилы  Иванковича  и  панихиду
заказали по убиенным, петлей удавленным боярам, что на  детинце  повешены.
<Панихиду, - говорит Антип Евстигнеич, - честь честью отпели,  а  потом  -
страшно  и  выговорить!  -  они  провозгласили  анафему  князю  Олександру
Ярославичу и всей его дружине>.
     - Ну, и что ж с того, что мне анафему провозгласили?  Я  слыхал,  что
тот, на кого несправедливо анафема наложена, два века живет.
     - Ой ли? Я слышала, будто от нее человек сохнет и довеку погибает.
     - Так это все, что ты хотела мне на ухо сказать? Стоило ли тебе о том
беспокоиться?
     - Нет, не все. Еще более страшное впереди...
     - Говори, не бойся.  Меня лось  бодал,  медведь  драл,  бурные  волны
трепали, и теперь мне ничто не страшно.
     -  Так  слушай,  Ярославич!  После  панихиды  все  свойственники    и
сподручные беглого боярина Твердилы устроили в церкви тайный совет: как бы
князя Олександра загубить? И тут  же  сделали  складчину:  целую  молочную
крынку доверху серебра набрали и решили наградить этим серебром того,  кто
тебя, свет наш, убьет. Тут и поклялись некоторые охотиться за тобой и тебя
заколоть или ядом отравить, как проклятого анафемой.
     - Постой, постой, Устя! Вестимо, все  мои  недруги  от  злобы  пальцы
кусают и меня со свету сжить хотят.  Ну и пусть злобствуют. А я буду жить,
поживать и тебя вместе с Антипом Евстигнеичем добром поминать за  то,  что
вы от меня беду хотели отвести.  Только никогда никому не сказывай, что ты
узнала, а то и тебе плохо будет. Возьми от меня этот кошелек и беги скорее
домой.
     - Свет наш Ярославич! Денег твоих я не возьму, нет!.. Правда моя, что
тебе я сказала, не купленная... Прощай!
     Устя быстро побежала обратно к воротам и скрылась в темноте...
     - Устя... - задумчиво прошептал Александр. - Опять  она,  как  добрый
друг, встречается на моем пути. Не спасла ли уже меня однажды Устя от беды
неминучей?..  Теперь снова кругом кипит и змеится неуемная  злоба.  Другая
забота у меня!
     Подошел Гаврило Олексич:
     - Ты звал меня, княже, мой господине?
     - Сейчас услышал я, что здешние переветники поклялись меня  со  свету
сжить.
     - Не удастся им, княже, нас обойти: мы настороже и не допустим.
     - Мы должны выбить из детинца немцев, а затем ждать здесь я не стану,
а  отправлюсь  вниз  по  реке  Великой  к  Чудскому  озеру.  Хочу  заранее
посмотреть места, где нам придется с немцами мечи скрестить.
     - Боюсь я за тебя, княже!
     - Бог не без милости, молодец не без счастья!


                                  * * *

     Главной задачей  Александра  было  немедленно  освободить  от  немцев
Псков, лишив тем самым рыцарей важной точки  опоры.  С  этой  целью  князь
отрезал все ведущие ко Пскову пути и пошел на приступ крепости.
     В  Пскове,  в  детинце,  еще  находился  отряд  немецких  меченосцев,
оказавший бешеное сопротивление.  Однако детинец был взят. В плен вместе с
рядовыми рыцарями попали и два фохта, присланные  орденом  для  управления
покоренным краем.  Всех их Александр в оковах  отправил  в  Новгород,  где
некоторых казнили.
     Псковская область была быстро  очищена  от  ненавистных  захватчиков.
Однако главное оставалось еще впереди.  Меченосцы, как сообщали лазутчики,
готовили крупные силы.  Новые подкрепления прибывали из Германии, прислали
воинов и короли Швеции и Дании. Вдобавок ко всему рыцари заставили явиться
подвластных им ливов, леттов и  других  покоренных  ими  местных  жителей.
Объединенное немецкое войско направлялось к Чудскому озеру.
     Для Александра было самым важным определить путь,  по  которому  враг
мог направить свой главный удар против Новгорода,  чтобы  заранее  выбрать
наиболее благоприятное место  битвы.  Молодой  полководец  так  решил  эту
задачу.
     Учитывая, что самоуверенные рыцари,  несомненно,  изберут  кратчайший
путь от Юрьева к Новгороду, он стал стягивать свои силы к Чудскому  озеру,
на  его  противоположном,  гдовском,  берегу  и  кликнул  клич  по    всей
Новгородской земле, сзывая ратников от каждого селения.  Вооружившись  кто
чем мог, новгородские люди двинулись к Чудскому озеру, веря, что  с  таким
смелым и  удачливым  вождем,  который  уже  разбил  прекрасно  вооруженных
шведов, поражения быть не может.
     Псковский отряд, под начальством Домаша отправившийся на разведку  по
западному берегу озера, попал в окружение главных  сил  врага  и  на  реке
Омовже был разбит.  Погиб и сам Домаш в отчаянной, неравной схватке.  Лишь
небольшая часть отряда  спаслась  и  известила  Александра  о  наступлении
крупных немецких сил.
     Немцы, упоенные своей победой, двинулись против  Александра,  считая,
что и с ним они справятся так же легко.



                                Глава VIII

                             НА ЧУДСКОМ ОЗЕРЕ


                           ТРЕВОГА В НОВГОРОДЕ

     Новгород кипел всевозможными слухами. Говорили, что немцы, и шведы, и
датчане, и  всякие  бездомные  бродяги  со  всего  света,  именующие  себя
меченосцами, уже готовятся напасть на Новгород в силе великой.
     В городе уже появились беженцы с  детьми.  Все  они  жаловались,  что
немецкие разъезды в железной броне уже навалились на Изборск, ворвались  в
Псков и там засели в детинце, что один немецкий  отряд  захватил  Копорье,
другой - Лугу, третий - Тесово.  А от Тесова ведь всего тридцать верст  до
Новгорода!
     Что же медлит князь Александр Ярославич?
     Именитые бояре,  владельцы  огромных  вотчин,  разбросанных  по  всей
Новгородской земле, и купцы именитые, те, что раньше вели большие торговые
дела с иноземными гостями, собирались и, вздыхая, обсуждали: как быть, что
делать?
     - Разве мы не исполнили уже просьбу черного люда, разве  не  призвали
опять князем новгородским юного  Ярославича?  Но  теперь  все  же  оторопь
берет: а что, если не справится княжич с надвигающейся грозой? Не лучше ли
начать мирные переговоры с иноземцами?  Время-то  уже  совсем  подходит  к
весне.  Скоро корабли заморские придут, гости приедут к нам. Разве в ларях
наших не лежит давно без пользы и без  прибыли  многое  множество  всякого
добра? Не время теперь спорить с иноземцами!
     Однако старые вести сменялись новыми, волнуя новгородцев:
     - А Ярославич-то - слышали? - опять бушует! Из  Тесова  немчинов  уже
всех повыгнал, а главных виновников сговора, тех, кто сдал Тесово  немцам,
повесил на городских стенах! Пленных немецких рыделей прислал сюда к  нам.
Скоро увидим, как они приплетутся в Новгород босые, в самую  лютую  стужу.
Больно горяч Ярославич, молодая кровь в нем кипит, как  бы  не  перессорил
нас со всеми соседями.
     В Новгород не переставали прибывать новые  гонцы  на  покрытых  пеной
конях и продолжали сеять тревогу.
     Но Александр не медлил - требовал всполошить всю землю  Новгородскую,
созывать всех, кто может держать в руке меч или тяжелый топор.
     <Присылайте всех! Подымайте всю землю Русскую! Бой  предстоит  лютый,
не на жизнь, а на смерть.  Надвигается на нас страшное чудище  звериное  в
броне железной.  Если мы не встанем плечо к плечу на защиту родной  земли,
то вся сила вражеская навалится на Новгород, и тогда на сто лет будет всем
уготовлен один конец - быть нам раздавленными  под  иноземной  пятой.  Все
подымемся на защиту родины, и тогда никакой  враг  нам  не  страшен:  всех
опрокинем! Посылайте все ратные  силы  прямо  к  Чудскому  озеру.  Там  мы
встретим грудью железной гостей непрошеных>.
     Для чего Ярославич требует поголовного ополчения? Разве не  справился
он в малой силе  со  свеями,  когда  воевода  Биргер  приплыл  на  Неву  с
отборными  своими  воинами!  Разгромил  же  тогда  Ярославич  свеев  своей
небольшой дружиной и затолкал все их воинство в реку!  Господь  бог  помог
тогда Ярославичу. Неужели теперь не поможет?
     В Новгород приплелись новые беженцы с семьями,  язычники-лесовики  из
Чуды и Летьголы, раздетые  и  голодные.  Они  говорили,  что  леттским,  и
ливским, и другим вековечным свободным старосельцам теперь ничего более не
остается, как спасаться  на  русскую  сторону  от  немецких  меченосцев  с
волчьими утробами.
     Немцы сжигают на своем пути все наши поселки, - рассказывали леттские
беженцы.  -  Всех  мужиков,  не  желающих  принять  их  латынскую    веру,
безжалостно убивают.  Наших женщин большую часть тоже убивают, а некоторых
молодых и детей наших гонят к себе в  полон,  в  рижскую  сторону.  Жители
нашего поселка укрылись в дремучем лесу.  Там мы выкопали  для  жилья  под
землей и ходы  и  пещеры,  чтобы  перетерпеть  беду.  А  немцы  стали  нас
разыскивать с помощью больших собак.  Найдя наши подземные тайники,  немцы
разложили костры у входов и старались удушить нас огнем и дымом.  Тех, кто
выбегал из тайников, немцы рубили мечами детей  подхватывали  на  копья  и
бросали в огонь*.  Придите к нам на помощь, русские ратники! Пустите нас к
себе, спасите от беды! Вы одни можете выручить нас!
     _______________
          * Об этом  зверском,  мучительном  избиении  меченосцами  леттов
     сообщает <Ливонская хроника> Генриха Латыша.



     Князь  Александр  внезапно  примчался  со  своей  конной  дружиной  в
Копорье, ворвался в город и жестоко расправился с засевшими там немцами.
     По требованию Александра разрушенные деревянные стены города  Копорья
спешно  стали  возводиться  снова.  Копорцам  помогали   прибывавшие    из
Новгородской земли ратники.
     Как в дни невского разгрома шведов, Александр  действовал  с  дерзкой
отвагой, не колеблясь, уверенно и быстро.
     Он промчался по большаку, по  тому  пути,  по  которому  должны  были
пройти немецкие  отряды,  и  пересек  озеро.  Была  пустынна  и  молчалива
засыпанная снегом оледенелая равнина озера,  только  кое-где  еще  чернели
ряды шалашей, поставленных рыбаками для лова рыбы через проруби.


                                  * * *

     Немцы тоже торопились, укрепляя и строя новые бурги*.  Все работы для
них исполняли пригнанные отовсюду пленные. Новые свирепые хозяева - рыцари
подгоняли их ударами палок и плетей.  На  многих  пленных  немцы  надевали
цепи, так как летты при первой возможности убегали в лесные чащи.
     _______________
          * Б у р г и - укрепления.

     Уверенные  в  предстоящей  победе  и  захвате  Новгорода,  немцы  для
разрушения его крепких  стен  уже  приволокли  с  собой  огромные