лишь   как
моменты    этой     жизни,    Погодин
.i.Погодин М.П.;допускает    историю,
для  которой   "единицею  есть   один
народ; или  собрание народов  в одной
части света и т.д." Рассматриваемый с
такой  точки  зрения  "каждый  народ,

218

каждое государство  пребывает на всех
ступенях в свое время, так или иначе,
раньше  или   позднее,   крепче   или
слабее, медленнее или скорее. Частная
История берет  каждый народ  с первой
его ступени,  и доводит  до  той,  на
коей  он   стоит  теперь,   показывая
вместе и  взаимное влияние  народов".
Рассматриваемые   в    один   отрезок
времени, народы  являют собой картину
различных  состояний;  так  "времени,
которое было  в Европе, не было еще в
Азии     и      Африке".      Погодин
.i.Погодин М.П.;подходит  к  проблеме
соотносительной оценки  наций;  здесь
он  колеблется,  иногда  склоняясь  к
мысли, что  народам, находящимся в то
время    (20-е годы    XIX века)    в
состоянии варварства,  "может быть...
предназначено природою не выходить из
своего состояния"  (запись датирована
1826 годом), они "может быть, балласт
необходимый, если  не что  другое,  -
азот,  нужный   для  бытия  воздуха".
Однако  в   этих   же   высказываниях
указанное        "может         быть"
противопоставляется противоположному:
народы   "Азии,   Африки,   Америки",
которые  "стоят   теперь  на   нижних
ступенях", "со  временем,  поднимаясь
вверх... может  быть, достигнут  тех,
на которых  ныне стоят европейцы, кои
будут тогда  еще выше". Такая позиция

                                  219

-     основная      для      Погодина
.i.Погодин М.П.;в это  время, потому,
что согласуется  с самим  принятым им
понятием нации как такой совокупности
людей,  посредством   которой   общий
исторический  закон  проявляется  по-
особому.
  Чем же  определяется особое,  в чем
принцип спецификации народов? С одной
стороны, в  их  внутренних  задатках,
"жизненном  начале",  "первоначальном
различии",   очевидно,   определенных
провиденциально. С другой стороны, во
внешних условиях существования наций;
народ,  нация  есть,  таким  образом,
воплощенное  особенное  исторического
всеобщего. "Есть один закон, по коему
образуется  человечество,   -  но   в
каждом народе  ход  сего  образования
изменяется вследствие  разных внешних
обстоятельств,   и    дело   частного
историка показать, каким образом и по
каким причинам  происходит изменение,
как  отражается  в  частных  явлениях
общий закон. Он должен показать также
и участие  народа в общем образовании
рода человеческого".  Таким  образом,
конкретное рассмотрение исторического
процесса  требует   от  историка   не
только  изучения   человечества   как
совокупного индивида,  развивающегося
по   определенным,    необходимым   и
прогрессивным  этапам,   но  и   рас-

220

смотрения жизни  и истории  отдельных
наций.   Лишь    такое   всестороннее
рассмотрение  будет   истинным  [169,
с. 1, 64, 52, 31, 6, 7, 151, 90, 7, 2
7, 63, 88, 62, 104, 31-32]6.
  Лебедев .i.Лебедев К.Н.;в  основном
придерживается тех же идей, и нация у
него,         как         и         у
Погодина.i.Погодин М.П.;,        есть
особенное  развитие  общего,  которое
Лебедев    .i.Лебедев К.Н.;видит    в
"психологическом"  развитии  по  пяти
этапам, то есть в условиях "всеобщих,
выведенных из  свойств самого  духа и
без  исключения   принадлежащих  всем
народам".                   Особенное
Лебедев.i.Лебедев К.Н.;,      подобно
Погодину.i.Погодин М.П.;,
рассматривает двойственно;  принципом
особенного  по   содержанию  является
идея, дух  народа, сознание нации, по
форме   -   географические   условия:
"форма  нации   зависит  от   условий
местности; существо  нации -  от духа
народа". "Дух  народа",  определяющий
самое      суть       национальности,
обнаружился у  народов уже во времена
исторические, когда они выделялись из
первобытного хаоса;  с тех  пор  "все
народы имеют свой дух, свой характер,
и этот-то  дух народа  я называю  на-
циональностью... То неизменное начало
жизни,  в   котором  отражаются   все

                                  221

условия  жизни,   то  родимое   пятно
народа, которым  запечатлен  его  рок
для отличия  от других;  то  свойство
нации, которое  относится к свойствам
других  наций,  как  одно  понятие  к
другому; средоточие  всех сил народа,
которое в душе мы называли сознанием"
-  вот   что  такое   национальность;
"национальность есть  сознание нации,
национальность  есть   идея   нации".
Отношение   нации    к   человечеству
Лебедев .i.Лебедев К.Н.;рассматривал,
исходя          из          концепции
"семейственности".   Согласно    этой
концепции,   также    восходящей    к
Шеллингу  .i.Шеллинг Ф.;и   немецкому
романтизму,   человечество   проходит
триадический путь  развития: начав  с
первобытной и  безразличной  общности
племен,  оно   затем  распадается  на
частные народы;  в свою  очередь  эти
последние все  более и  более сближа-
ются в семейственные круги, так что в
каждой семье  есть  народы  взрослые,
воспитывающиеся,   и    юные,    вос-
питываемые.  Орбита   семейственности
все расширяется, вовлекая все большее
число народов  и  достигая,  наконец,
всеобщности, состояния  единства,  но
не первобытного,  а обогащенного всем
ходом развития. Изложив эту концепцию
[134,  c. 36, 65, 24-29],  Г. Лебедев
.i.Лебедев К.Н.;выводил "положение...

222

системы   семейственности",   которое
гласит:   "В    начале   круг   жизни
ограничивается одним неделимым, потом
фамилиею, племенем, народом, государ-
ством, частью  света"  [134,  с. 30].
"Все человечество,  - формулирует  он
эту мысль  в еще  более общем виде, -
на необозримом пространстве вселенной
есть семейство  братий, есть  великое
общество членов,  сродственных  между
собой  умом   вообще,  но   различных
возрастом, по  различию чувствования.
Все  народы   имеют  один   ум,  одно
знание, все  согласны  в  абсолютном.
Здесь центр:  от  сего  центра  текут
миллионы  направлений,   иногда  про-
тивуположных,  иногда  соседственных,
но    никогда    не    тождественных.
Дальнейшее  направление   сводит  все
пути в  другой, один  центр, в  общую
точку,     где      сие      различие
уничтожается... но  первая точка есть
младенчество,  возраст   безразличия,
хаотическое смешение  всех элементов;
вторая точка  есть старость,  возраст
безразличия,   слияние   однородного,
совершенного. Отправляясь  от первого
центра, человечество  направляет свои
пути:   один    народ   так,   другой
иначе..." [134, с. 56].
  К. Зеленецкий
.i.Зеленецкий К.;рассматривал нацию и
ее  деятельность   как   органический

                                  223

элемент     человечества,     который
приобретает     всемирно-историческое
значение тогда,  когда исполняет свою
общечеловеческую функцию,  хотя и до,
и  после   исполнения  этой   функции
обладает историей [100, с. 51-59].
  Погодин.i.Погодин М.П.;,
Полевой.i.Полевой Н.А.;,    Ястребцов
.i.Ястребцов И.М.;и другие  авторы  в
конце 20-х годов стремились применить
эту теорию нации к проблеме специфики
русского   исторического    процесса,
которая   волновала   уже   любомудра
Д. Веневитинова .i.Веневитинов Д.В.;и
которая займет  одно  из  центральных
мест   в    историографии    Чаадаева
.i.Чаадаев П.Я.;и выходцев из  кружка
любомудров     -     основоположников
славянофильства   И. Киреевского    и
А. Хомякова.i.Хомяков А.С.;.
  Это краткое  рассмотрение некоторых
идей  философии  истории  на  русской
почве показывает, что соответствующая
концепция Галича  была лишь  одним из
параллельных построений,  аналогичных
другим.
  Имевшие общий  теоретический корень
-         философию          Шеллинга
.i.Шеллинг Ф.;как в  общих  ее  идеях
(идея   единства   мира,   диалектика
единого и многого и диалектика вообще
как теория  развития), так  и  в  тех
применениях   к   области   философии

224

истории, которые  сделал  уже  и  сам
Шеллинг.i.Шеллинг Ф.;,  а  также  его
единомышленники и последователи (как,
например, Аст.i.Аст Ф.;,  "Введение в
историю"       которого       Погодин
.i.Погодин М.П.;перевел).   Все   эти
построения содержали в себе одни и те
же генеральные  идеи, большинство  из
них мы видели и в работах Галича.
  Следует,   быть    может,    только
подчеркнуть,  что   у  Галича  мы  не
находим важнейшей  для философии  ис-
тории вообще  и для ассимиляции ее на
русской  почве   идеи  нации   и   ее
приложения   к   проблеме   специфики
русского   исторического    процесса.
Однако важно  отметить,  поскольку  в
нашей  книге  воззрения  Галича  рас-
сматриваются в  связи с судьбами всей
этой школы  русской философии,  что в
недрах последней  идея нации  и  была
развита и  что, следовательно, именно
эта  школа  ввела  проблему  нации  и
национального в  русскую  философскую
мысль, начиная с середины 20-х годов.
Не   менее    важно   и    то,    что
первоначальной       просветительской
постановке этого важнейшего комплекса
проблем,   который    был    особенно
плодотворно развит на почве эстетики,
не   было    и   тени   национализма,
национальной          ограниченности.
Включаясь в  общую концепцию единства

                                  225

мира,       его        гармоничности,
поступательности             развития
человечества,  идея  нации  была,  по
существу,    интернационалистической.
Нация  рассматривалась   как   момент
всеобщего -  человечества - и по всем
законам        диалектики         эти
противоположности  рассматривались  в
единстве -  мы только что видели, как
конкретно интерпретировали  эту  идею
Погодин             .i.Погодин М.П.;и
Лебедев.i.Лебедев К.Н.;.
  Говорю  я   это  для   того,  чтобы
рассеять   широко    распространенное
мнение,   будто    заслуга    первого
рассмотрения   проблемы    нации    и
специфики национального  развития,  в
том числе и русского, в русле ской по
своим  истокам   философии   истории,
принадлежало представителям той ветви
изучаемой школы,  которая была ветвью
ее деградации,  ее националистическим
вырождением        -         заслугой
славянофильства. Основоположники  его
- И. Киреевский  .i.Киреевский И.В.;и
А. Хомяков .i.Хомяков А.С.;- вышли из
недр этой  школы, примыкая в середине
20-х годов   к    кружку   московских
шеллингианцев-любомудров.   Выходцами
они действительно  были, но  именно и
буквально   "выходцами",    то   есть
мыслителями, вышедшими  из числа тех,
кто  осваивал   и  разрабатывал  идеи

226

молодого,                     раннего
Шеллинга.i.Шеллинг Ф.;.   Славянофилы
примкнули   к    позднему    Шеллингу
.i.Шеллинг Ф.;и     придали     своей
философии истории  националистическое
направление. На этой основе уже много
позже, в  40-50-х годах, они,  как  и
эволюционировавший в  ту  же  сторону
М. Погодин.i.Погодин М.П.;,   ставший
"официальным  идеологом",  и  развили
свою   теорию   нации   и   специфики
русского  исторического  процесса.  В
своем же  первозданном  виде  русская
идеалистическая  философия   истории,
как            связанная            с
Шеллингом.i.Шеллинг Ф.;,    так     и
развившаяся  вне   этой   философской
традиции   (Чаадаев.i.Чаадаев П.Я.;),
не    только    была    чужда    этой
ретроградной националистичности, но -
как только  еще в середине 30-х годов
появились       первые       признаки
формирования       националистической
философии  истории  -  сразу  же  вы-
ступила против нее.
   Краткое  рассмотрение   идей  этих
представителей   философии    истории
показывает  нам,   что  если   ранние
представите   школы    либо    вообще
игнорировали     эту     проблематику
(М.Г. Павлов.i.Павлов А.;), либо лишь
в  общей  форме  высказали  некоторые
(хотя и  важнейшие) идеи,  то  другие

                                  227

деятели школы отчасти развивали те же
идеи, что  и Галич (идея исторической
необходимости,   ее    единства    со
свободой человека,  совершенствование
человечества),  отчасти   же  ставили
вопросы, мимо которых Галич прошел.




























228



            Глава шестая

              Эстетика

  Роль  Галича   в  развитии  русской
эстетической   мысли    была   весьма
значительна. И  прежде всего  она со-
стояла в  том, что  в своем  трактате
"Опыт науки изящного" (Спб., 1825) он
дал первое  в России  систематическое
изложение   романтической   эстетики,
представлявшей собой  одну из ведущих
форм   мировой   эстетической   мысли
начала XIX века.
  В дальнейших  же своих  работах  он
подверг      романтические       идеи
существенному  дальнейшему  развитию,
двигаясь,  подобно   своему  младшему
современнику - московскому профессору
Н.И. Надеждину.i.Надеждин Н.И.;,   от
эстетики   романтизма    к   эстетике
реализма [ср.: 114].
  Как  направление   в   эстетической
мысли,  романтизм   стал  известен  в
России еще в первом десятилетии века,
а  с   начала  20-х годов   появилось
несколько работ,  выдержанных в  духе
романтизма.  Сюда   относятся  статьи
П.А. Вяземского,           московских
любомудров     -      В.Ф. Одоевского
.i.Одоевский В.Ф.;и

                                  229

Д.В. Веневитинова.i.Веневитинов Д.В.;
,  а  также  работы,  напечатанные  в
органе     кружка     -     альманахе
"Мнемозина".  Одним   из   редакторов
альманаха        был        декабрист
В.К.Кюхельбекер.i.Кюхельбекер В.К.;,
нечуждый  романтическим   тенденциям.
Популяризации     идей     романтизма
способствовал     и     близкий     к
декабристским    кругам     журналист
О.Сомов.i.Сомов О.;.
  Однако все эти авторы разрабатывали
лишь   отдельные   идеи   и   стороны
романтической эстетики.  Галич же был
первым,   кто    попытался   изложить
эстетику романтизма систематически, в
специальном трактате.
  Вопрос, который  мы  обсуждали  при
анализе   других   сторон   воззрений
петербургского философа  - об  ориги-
нальности его  сочинений, -  встает и
здесь.  И   решается  он   таким   же
образом,  как   и   применительно   к
большинству из  них: Галич  стоял  на
уровне мировой  науки своего  времени
и,  опираясь  на  философию  молодого
Шеллинга.i.Шеллинг Ф.;,        широко
использовал работы западных эстетиков
конца XVIII  - начала XIX века, о чем
в соответствии  со  своими  правилами
подробно сообщал  в своем "Опыте...".
Но в  то же  время, исходя  из мысли,
что эстетика  вообще-то возможна лишь

230

на    основаниях    "общей    системы
человеческого ведения",  то  есть  на
основаниях философских, из мысли, что
она  есть  "философия  изящного"  [8,
с. V],   объявлял    о    том,    что
обрабатывал        эту        область
самостоятельно. В  предисловии именно
к   этой    книге   он   писал,   что
пользовался многими  авторитетами, но
лишь  там,   "где  однородность   (их
мнений с авторскими - З.К.) давала им
место  в   моих   соображениях"   [8,
с. VII]1.
  По  своей   форме  трактат   Галича
примыкал  к   той  традиции,  которая
включала в  эстетику как  науку и то,
что  можно   было  бы  назвать  общим
искусствознанием, то  есть не  только
учение  об   общих  принципах,  но  и
классификацию       искусств,       и
характеристику его видов.
  Эта традиция  не была единственной.
И до,  и после  Галича были эстетики,
которые разделяли эту проблематику на
две      самостоятельные      научные
дисциплины  или,  во  всяком  случае,
выделяли  общие   идеи   эстетики   в
самостоятельное целое.  Так  поступал
предшественник  и   учитель  немецких
романтиков Кант .i.Кант И.;в "Критике
способности суждения", основной своей
работе  по   эстетике.  Так  поступал
Шеллинг   .i.Шеллинг Ф.;в    "Системе

                                  231

трансцендентального  идеализма".  Так
поступал    в    России    30-х годов
профессор  Московского   университета
Н.И.Надеждин.i.Надеждин Н.И.;,      в
целом   державшийся    романтического
направления, выделяя проблемы истории
и видов  искусств в специальный курс,
а общую теорию искусств - локализуя в
курс эстетики [ср.: 114].
  Но была и другая, не менее солидная
традиция,    к    которой    примыкал
Гегель.i.Гегель Г.;,    третий    том
эстетики которого  посвящен  "Системе
отдельных искусств"  (Галич,  работая
над   "Опытом...",   не   мог   знать
эстетики Гегеля, хотя и знал, как нам
известно,      его      Логику      -
Гегель.i.Гегель Г.;,  правда,   читал
курс   эстетики    с   1817 года    и
напряженно  работал  над  ним  в  20-
е годы, но  напечатан курс  был  лишь
после смерти Гегеля (1831) по записям
учеников   с   использованием   затем
утерянных заметок самого философа). К
ней примыкали  и такие  популярные  в
России  западные   эстетики  (которых
Галич  упоминает   среди   прочих   в
качестве своих  предшественников) как
Аст.i.Аст Ф.;,
Бутервек.i.Бутервек Ф.;,
Бахман.i.Бахман К.;.     Но     самое
интересное  и  прямо-таки  загадочное
состоит в  том, что  структура и даже

232

названия  частей   "Опыта..."  Галича
весьма близки  с делением  "Философии
искусства"    Шеллинга.i.Шеллинг Ф.;,
которая  была  составлена  по  курсам
лекций,     прочитанных     Шеллингом
.i.Шеллинг Ф.;трижды в 1802-1805 гг.,
но впервые  издана лишь  в  1859 году
после смерти и автора, и Галича. В то
же время  записи этих лекций Шеллинга
.i.Шеллинг Ф.;"получили       широкое
хождение в  рукописных копиях" и "эти
записи были  известны  и  в  России",
хотя  и  несколько  позже,  деятелям,
которых  можно   считать  преемниками
Галича   по   русской   романтической
эстетике [210, с. 5].
  Известны ли  были Галичу эти лекции
Шеллинга .i.Шеллинг Ф.;по  каким-либо
записям или нет, мы сейчас установить
не можем.  Но его  трактат состоит из
двух   частей,   которые   называются
соответственно "Науки  изящного часть
общая..." (у Шеллинга .i.Шеллинг Ф.;-
"Общая часть  философии искусства") и
"Науки изящного часть прикладная, или
особенная..."       (у       Шеллинга
.i.Шеллинг Ф.;-   "Особенная    часть
философии искусства"). И то, и другое
сочинение трактует  в первой  части о
собственно эстетике,  а вторая  -  об
отдельных видах искусства.
  В   плане    наших   предшествующих
исследований   по   истории   русской

                                  233

эстетики  и  в  анализе  эстетических
взглядов Галича  нас интересует  лишь
первая часть  его "Опыта", ибо именно
здесь в  основном  заключены  те  его
идеи,   которые   вошли   в   арсенал
передовой  отечественной  традиции  в
области науки  эстетики, как таковой,
и делают это сочинение эпохальным для
истории этой науки в России2.
  Переходя  теперь   к   главному   -
выяснению  основных  общеэстетических
идей "Опыта...",  - мы  прежде  всего
констатируем, что Галич, как и другие
- западные  и отечественные  эстетики
этого  направления   -  выступал  как
критик        господствующей        в
предшествующие    времена    эстетики
классицизма.
  Сам  же   он  примыкал  к  немецкой
романтически-шеллингианской традиции,
хотя  вполне   понимал,  что   и  она
родилась не  на пустом месте, а имела
свое предшествование,  причем в число
предшественников входили  и эстетики,
в   известной   мере   тяготевшие   к
классицизму, но  уже и преодолевающие
его.
  Галичу  здесь   свойственен   метод
историзма, понимание  того, что наука
эстетика, как  и всякая  наука,  раз-
вивается от  более  простых  к  более
глубоким и  сложным формам,  так  что
эстетика становилась наукой все более

234

и более  совершенной. Эстетика прошла
стадию      "простых      чувственных
наблюдений"     (ее      представляли
Аристотель.i.Аристотель;,
Гораций.i.Гораций;,
Батте.i.Батте Ш.;,   Хоум.i.Хоум Г.;,
Берк.i.Берк Э.;, то  есть в  основном
античный и новый классицизм), "смысла
и   логических    его    соображений"
(Баумгартен.i.Баумгартен А.;,
Дидро.