не  даст
результатов.


26. КАПИТАН И СТАРШИЙ ПОМОЩНИК

     Мы  оставили Катю Гайдученко на подводной лодке "Голубой кит" полтора
часа назад --  около семи утра по  ньюйоркскому времени.  Что делала Катя в
секретном отсеке, мы знаем. А вот чем занимался капитан "Голубого кита"?
     Придя в центральный пост,  он попытался выяснить без шума --  завалило
субмарину при оползне или она свободно лежит на дне.  Команда угрюмо ждала
его  распоряжений.  Чтобы вырваться из-под  обвала,  надо продуть цистерны
аварийного всплытия,  рвануться вверх что есть силы!  Слабые,  неуверенные
движения могут  вызвать новый  обвал,  и  тогда положение субмарины станет
безнадежным,  если  оно  уже  сейчас не  безнадежное.  Вверх,  вверх!  Все
смотрели вверх,  и  все думали об  одном.  Самое страшное для подводника --
остаться погребенным на дне моря.  Кончится воздух рано или поздно, но еще
раньше кончится пища --  запасов в кладовых оставалось на месяц от силы,  а
дальше, если лодка не выберется, их ждет голодная смерть. Старший помощник
смотрел на капитана и  незаметно кусал губы.  Ждал команды начальник поста
погружения и всплытия.  Его подчиненные --  трюмные старшины -- держали руки
на маховичках,  открывающих сжатому воздуху путь в  аварийные цистерны.  В
машинном отделении замерли электрики, готовые запустить атомный реактор на
рабочий  ход.  "Голубому  киту"  понадобится вся  мощность  турбин,  чтобы
раскачаться в вязком иле и вырваться из него на свободу.  Старшина рулевых
Бигнапалли сам встал за горизонтальные рули. В центральном посту собрались
лучшие специалисты.  Без команды, сами, они пришли и сменили менее опытных
людей.
     Они  ждали  от  капитана  решительных  действий  --  морская  практика
предписывает быстрые  и  решительные действия перед  лицом  опасности.  Но
капитан не торопился.
     Прежде  всего  он   потребовал  доклада  от  "слухачей",   сидящих  с
наушниками у  своих гидрофонов.  В  море  стояла мертвая тишина.  Если  вы
помните,  корабли французской эскадры в это время стояли вокруг батискафа.
Эсминец  и  посыльное  судно  патрулировали  далеко  за  горизонтом,  едва
доносился шум их винтов...
     Капитан Солана шепотом обругал проклятого француза и  его неожиданную
предусмотрительность.  Распорядился -- поднять перископ, и снова выругался.
Перископ не  хотел подниматься из  корпуса лодки в  воду,  на  него давила
морская толща  --  пятьдесят атмосфер!  Обычно перископы поднимают у  самой
поверхности,   чтобы,   не  всплывая,   скрытно  наблюдать  за  надводными
кораблями.
     -- Нажать воздухом высокого давления! -- приказал капитан.
     Медленно-медленно  полезла  вверх  толстая  стальная колонна.  По  ее
блестящей поверхности покатились капли  воды,  из  шахты  в  полу  вылезла
нижняя часть перископа с мягкой резиновой рамкой для глаз. Капитан откинул
рукоятки по бокам колонны и распорядился:
     -- Прожектор включить!
     Теперь все смотрели на подволоку --  потолок центрального поста.  Там,
наверху,  над  корпусом лодки,  вспыхнул прожектор,  освещая темную  толщу
воды.
     Если там вода, а не ил... Так подумал каждый.
     Солана решительно  ухватил  рукоятки  перископа  и  прижался  лицом к
рамке. Все затаили дыхание. Капитан пытался при свете палубного прожектора
осмотреть  корпус  субмарины.  Его  длинные  белые  пальцы  шевелились  на
рукоятках,  поворачивая вниз объектив  перископа.  Потом  капитан  стал  с
усилием поворачивать колонну, чтобы осмотреть самое опасное место -- корму.
Перископ снова не поддавался.
     -- Помогите мне, Ферри!
     Вдвоем они  едва-едва смогли развернуть перископ.  И  наконец капитан
проговорил с облегчением:
     -- Корпус чист.
     Все зашевелились в главном посту,  вздохнули. Корпус чист, значит, ил
не  обрушился сверху на  лодку,  обвал прошел под  ней.  Опасность еще  не
миновала,  правда  --  иногда ил  засасывает корпус только до  половины,  а
вырваться нельзя.
     -- Шум винтов на поверхности, -- доложил "слухач".
     -- Наконец-то!  --  Солана опять бросился к перископу.  -- Подвсплыть на
пять -- десять футов, не больше!
     Трюмные  старшины  переглянулись --  командир  требовал  невозможного.
Очень легко выбросить лодку прямо на  поверхность (если она пойдет из ила,
конечно).  Труднее  поднять ее  на  два  десятка метров.  Капитан требовал
приподняться на  три  метра,  не  больше!  Старшины  шепотом  совещались с
командиром своего поста. Капитан от перископа зашипел:
     -- Вы что, заснули?
     Лодку  тряхнуло  и  поставило  на  ровный  киль  --   трюмные  сделали
невозможное. По всем отсекам прокатился шепот:
     -- Подвсплыли...
     Катя  в  своем  заключении услышала толчок.  Бигнапалли наставительно
сказал, ни к кому не обращаясь:
     -- Аллах велик и всемогущ!
     Перископ одним рывком опустился в  шахту.  Капитан стоял возле нее  и
презрительно улыбался.
     -- Старший офицер! Наведите порядок в команде!
     "Проклятый сухарь!" --  подумал Бен,  послушно наклоняясь к микрофону.
Пока  он  успокаивал команду,  капитан жестом приказал:  положить лодку на
грунт.
     -- Под корпусом твердый грунт,  месье Ферри,  --  пояснил он,  глядя на
Коротышку ледяными глазами. -- Попрошу вас в мою каюту.
     Бен Ферри удивился до  крайности.  Впервые за  полгода капитан назвал
его  "месье  Ферри"  взамен обычного обращения --  по  фамилии без  всякого
"месье". Старик не церемонился со своими офицерами.
     -- Есть,  сэр. Я должен сделать некоторые распоряжения, затем явлюсь в
вашу каюту.
     -- Попрошу  вас  пойти  немедля!  --  отрезал капитан,  прикоснувшись к
заднему карману.
     Этот жест,  скорее всего бессознательный,  вывел Бена из  равновесия.
Зачем этот тип таскает при себе пистолет? Зачем он играет в солдатики? При
наборе  команды  всем   было   объявлено:   они   нанимаются  на   частное
исследовательское судно  --  отлично!  Жалованье очень высокое и  страховка
тоже  --  замечательно!  Но  я  вас  спрашиваю,  зачем  у  капитана частной
субмарины  пистолет?  Зачем  он  пятые  сутки  лежит  на  дне?  Дожидается
вражеского  корабля,   чтобы  угостить  его  торпедой?   Старший  помощник
клокотал,  как перегретый паровой котел. Вздыхая от злости, он проследовал
за капитаном в  его каюту.  Как всегда,  она была тщательно заперта --  еще
один штрих к капитанскому портрету!
     Даже  на  атомных подводных лодках  места  маловато.  Дверь  в  каюту
командира  находилась в  офицерской кают-компании,  за  буфетной  стойкой.
Солана возился с замком каюты,  а Коротышка ждал позади стойки. И здесь на
него наскочил земляк Понсека. Жуликовато оглянувшись, он прошептал:
     -- В носовом отсеке был слышен второй голос.
     -- Вас понял, -- прошептал Коротышка и решительно направился в каюту.
     Повинуясь его жесту,  Понсека удобно устроился за  стойкой,  на месте
стюарда,  который --  о,  святая простота! -- не запер погребец с бутылками.
Жан  хватанул из  первой попавшейся бутылочки,  подышал округленным ртом и
подмигнул надписи "Капитан" на двери каюты.
     А за дверью начинался серьезный разговор.
     Капитан торопился и  потому не пригласил старшего офицера сесть.  Они
стояли в  узком промежутке между койкой,  вертящимся креслом и  столиком и
смотрели друг на  друга,  как боксеры перед схваткой.  Капитан был выше на
целую голову, он смотрел сверху вниз, наклонив длинное белое лицо. Старший
офицер был  румян,  и  его черные усы воинственно топорщились над красными
губами. Вместе с тем в их внешности было и что-то общее, придаваемое людям
одинаковой  формой.   Наглаженные  брюки  и  тужурки,  твердые  воротнички
крахмальных рубашек,  аккуратные полоски манжет.  И синие войлочные туфли,
надетые поверх ботинок.  Одинаковым жестом они  приподняли манжеты,  чтобы
посмотреть на часы, -- щегольские плоские у Коротышки и старинные золотые у
капитана, -- и разговор начался.
     -- Месье Ферри, откуда взялась девчонка?
     -- П-простите, сэр?
     Бен прямо-таки зашатался от неожиданности. Ого! Русская девочка опять
появилась на  субмарине?  Вот  вам  и  голос  в  носовом отсеке...  Нечего
сказать, выбрала место!
     -- Месье Ферри,  я был о вас лучшего мнения,  --  флегматично продолжал
капитан. -- Вы отвечаете за порядок в команде.
     Бен  уже  взял  себя  в  руки  и  решил,  как  он  будет себя  вести.
Притворяться дурачком, пока дело не прояснится.
     -- Да, сэр, виноват. Девушек на "Кита" мы не приглашали, хо-хо!
     -- Балагурите?   Напрасно,   Ферри,   напрасно...   Она   вас   знает.
Докладывайте: почему на корабле находится пассажирка?
     "Прием второй, -- подумал Бен. -- Начали".
     -- Сэр, неужели вы... боже мой!.. неужели вы серьезно? Д е в у ш к а?
     -- Девчонка!   --   рявкнул  капитан  громким  шепотом,  который  после
пятисуточной молчанки прозвучал полноценным криком.  -- Девчонка, девчонка,
месье Ферри! И она знает вас!
     -- Но я не знаю никакой девчонки! Боюсь, что она вам приснилась, сэр.
     Бен плохо владел английским языком.  Он хотел сказать: "привиделась",
а  сказал:  "приснилась".  Это прозвучало нагло.  Капитан Солана глядел на
своего помощника, медленно краснея от ярости.
     Коротышка  отвечал  ему  серьезным,   взволнованным  взглядом.  Прием
второй: он делает вид, что принимает командира за сумасшедшего.
     -- "Приснилась"!  --  повторил капитан.  --  Хо-ороший сон!  Приснилась,
чтобы сказать мне, что знакома с вами?
     -- Командир, разрешите вызвать врача, -- с наглостью отвечал Коротышка.
     И Солана заколебался.
     Старший  офицер  чересчур уверен  в  себе  и  непозволительно дерзок.
Неужели он ничего не знает о девчонке?
     -- Сэр,   вы  нездоровы!  --  гнул  свое  Коротышка.  --  Это  бывает  у
подводников.   Я   знаю,   я   служу  двенадцать  лет,   сэр...   Как  это
по-английски... галлюцинации? Люди появляются, потом исчезают. Моему другу
приснился дьявол в оранжевых купальных трусиках.
     -- К  дьяволу трусики!  Девица в  носовом отсеке,  Ферри!  Перестаньте
паясничать и следуйте за мной!
     Теперь  Коротышка  владел  положением.  Он  сбил  капитана  с  толку.
Оставалось лишь протянуть время, пока девчонка не исчезнет с субмарины: он
хорошо помнил,  что позавчера русская девочка пробыла на "Ките" семнадцать
минут, и ни секундой больше.
     -- Простите, сэр, двери охраняют снаружи. Без врача я вас не выпущу, --
заявил старший офицер.
     Он  ждал  вспышки --  стрельбы,  возможно,  --  и  рассчитывал на  свою
ловкость и  тесноту каюты.  И  ошибся --  капитан усмехнулся,  сунул в  рот
сигарету.
     -- Следовательно, бунт?
     -- О,  сэр!  Я  ваш  первый  помощник,  я  должен  заботиться о  вашем
здоровье.
     -- Поэтому вы приставили охрану к моей каюте?
     -- Точно так,  сэр.  Я вынужден доложить,  что ваши действия... э-э...
вызывают удивление. Ваши помощники не осведомлены о цели ваших действий...
но простите, сэр. Вам лучше самому вызвать врача.
     -- Нет,  продолжайте,  я  весь внимание,  --  с  удивительной кротостью
пригласил капитан, вертя в руках литую пепельницу.
     -- Как  угодно,  сэр!  Я  заметил,  что  ваши  действия угрожают жизни
команды.  Только  что  вы  рисковали  собой  и  нами,  не  желая  нарушить
звукомаскировку.  Такие  действия нормальны на  войне,  мы  же  --  частный
корабль,  и война пока не объявлена.  Вызывает удивление, что никто, кроме
боцмана и стюарда, не имеет доступа в носовой отсек. Наконец...
     Солана прикинул расстояние для удара -- пепельницей в висок, насмерть.
Точный расчет:  если старший офицер знает о  Рыбе,  то проболтается именно
сейчас...
     -- Наконец, девчонка, сэр! Теперь я понял -- вы нездоровы...
     -- А Рыба? -- перебил его капитан.
     -- Какая рыба, сэр?
     "Не знает",  --  подумал Солана и отставил пепельницу,  погасив заодно
окурок.
     "Он и в самом деле тронутый", -- подумал Ферри.
     -- Рыбы,  месье  Ферри,  рыбы,  изучением которых я  занимаюсь.  Я  не
говорил, что звукомаскировка необходима, чтобы не распугивать рыб?
     -- Кажется,  нет,  сэр. Вы говорили, что изучаете их психологию. -- Бен
пожал  плечами.   --   Психологию!   Лежать  под   обвалами  из-за   рыбьей
психологии...
     -- А  за что я гарантирую вам огромную страховую выплату?  --  возразил
капитан.  --  Именно за риск,  господин старший офицер.  Я --  ученый,  а не
яхтсмен.  И  что  вы  плели о  носовом отсеке?  Боцман --  мой лабораторный
служитель,  вы  это  прекрасно знаете.  Я  не  терплю посторонних в  своей
лаборатории и хотел бы выяснить, кто подсунул туда девчонку... Молчать!
     Бен сделал вид, что неохотно повинуется приказу.
     -- Пойдете со  мной  в  отсек,  месье Ферри.  Посмотрим,  кому из  нас
требуется врачебная помощь.
     "А птичка-то улетела!" -- подумал Бен.
     Понсека стоял навытяжку в  буфетной.  Капитан прошел мимо  него,  как
мимо неодушевленного предмета. Бен сделал знак -- все в порядке. И Понсека,
строя  рожи,  двинулся за  командирами.  Они  прошли через  кают-компанию.
Дювивье и  третий помощник,  штурман Галан,  прихлебывали кофе за  большим
столом.  Весельчак Понсека упрямо шел  за  старшим помощником,  но  дальше
носового тамбура ему проникнуть не удалось. Ферри буркнул:
     -- Не крутись под ногами!
     Понсека  пришлось остаться со  стюардом,  охранявшим дверь  в  отсек.
Стюард  немедленно  начал  принюхиваться к  Понсека  --  от  матроса  пахло
яблочной водкой из офицерского буфета.
     Капитан Солана  осмотрел печать на  двери,  вставил в  замок  длинный
ключ,  дважды повернул его,  потянул на себя и еще раз повернул. Взялся за
дверной затвор -- он отворился со слабым скрипом.
     Придерживая дверь, Солана оглянулся на Бена.
     -- Гостю -- дорога! Входите, месье Ферри...
     Дверь  открылась.  Коротышка перенес ногу  через  комингс и  шагнул в
носовой отсек.


27. ОЧНАЯ СТАВКА

     Дверь  отворялась  наружу,  в  тамбур.  Едва  скрипнул  затвор.  Катя
очнулась от дремы и  метнулась к своему кирпичу --  занесла над головой.  И
увидела вытянутое от изумления лицо Коротышки. Ему не пришлось наклоняться
при входе, поэтому Катя узнала его сразу.
     Коротышка поднес к губам два пальца и совершенно искренне прохрипел:
     -- В самом деле, она здесь!
     Поворачивая за собой овальную дверь,  в  отсек входил капитан Солана.
Он засмеялся, увидев кирпич, и проговорил рокочущим шепотом:
     -- Мисс вооружилась как  могла.  Не  вздумайте метать в  меня камнями,
мисс. Здесь нельзя шуметь.
     Нельзя?!
     Катя засадила кирпичом в стенку --  громко,  с гулом.  Вот тебе! (Этот
удар и услышал гидрофонист "Марианны".)
     Ферри схватил ее  за  локти,  опередив капитана.  Он тряхнул ее --  не
слишком крепко, прошептал:
     -- Мисс! Так нельзя! -- и потихоньку добавил: -- Терпайте...
     -- Не буду терпеть! Я что, в тюрьме? Что вы меня трясете?
     Бен выпустил ее и незаметно для капитана еще раз сделал знак:  молчи,
положись на  меня.  Теми же  двумя пальцами он  сдвинул берет на затылок и
расправил усы. Выкатил глаза, как краб на отмели.
     -- Кто  бы  мог  подумать,  сэр!  Ведь отдельные каюты имеем только мы
двое. Неслыханно, сэр, неслыханно! А я думал -- вы повредились в уме... Кто
вас прятал,  негодница? -- болтал Коротышка, вовсю калеча английские слова.
-- Посмотрите,  сэр, какая она румяная! Невозможно подумать, что три недели
она не видела света...
     Ферри не стал притворяться, будто забыл про тайны носового отсека. Он
болтал,  и  осматривался,  и  не  находил  ничего  подозрительного.  Отсек
нормально оборудован для судовой лаборатории:  приборы,  столы,  аккуратно
заделанные отверстия  от  торпедных аппаратов.  Бен  заметил  и  маленький
иллюминатор,  снабженный задрайкой --  ученый-океанограф должен  смотреть в
море.
     Капитан молча ждал, шевеля тонкими губами.
     Паук проклятый!  Катя сунула в рот косичку, чтобы не проболтаться. Не
пройдет твой номер,  Паук!  Сто двадцать два провода,  три кругляшки -- где
они?  Катя  старалась  даже  не смотреть на капитана.  А часики,  бабушкин
подарок,  громко тикали на ее руке,  торопились-торопились... Она решилась
искоса  взглянуть  на  часы -- скоро семь.  Подняла глаза:  капитан шевелил
губами, наблюдая за ней и за Коротышкой. Она опустила глаза в пол. Неясным
ходом мысли Катя догадалась -- не смотреть на Коротышку, иначе Паук прочтет
по глазам  все  ее  надежды.  На  кого  теперь  надеяться,  кроме  доброго
Коротышки Бена?
     -- Неслыханная  дерзость!  --  трещал  старший  помощник.  --  С  вашего
позволения, сэр, я разыщу негодяя...
     -- Ж у т к о г о  м о л о д ц а, -- ехидно вставил Солана.
     -- Да,  сэр,  я покажу ему жуткого молодца,  -- подхватил Бен, полагая,
что  научился  новому  бранному слову  по-английски,  вроде  "бандита" или
"хулигана".  --  Жу-уткого молодца, сэр! Простите, один вопрос: ваша печать
была цела на  двери?  (Капитан кивнул.)  Кто бы  мог подумать?..  Подделка
печати --  серьезное преступление!  Я  займусь этим делом,  сэр.  Это  дело
порочит меня как старшего офицера!
     -- Хорошо, -- безразличным тоном сказал капитан. -- Займитесь, Ферри.
     Он понял,  что старший помощник не прятал Катю на субмарине. Девчонка
не  ждала  Коротышку  --  нетрудно  было  догадаться по  кирпичу.  "Угрюмая
маленькая дрянь!  --  подумал Солана.  --  Похоже,  что  Ферри не  виноват".
Хорошо.  Не  время  сейчас ссориться с  любимцем команды Беном Ферри.  Его
самого команда не слишком любит. Капитан это знал. Не любит и боится.
     -- Пойдемте,   мисс!   --   Бен  вдохновенно  продолжал  свою  игру.  --
Пойдемте...   Могу  поздравить,   командир,   вы   имеете  комфортабельную
лабораторию.  Ведь я  не профан,  я  знаком с океанографией...  Прекрасная
лаборатория!
     -- Вы удовлетворены, Ферри?
     -- Вполне,  сэр.  Если вы не возражаете, я займусь делами... Пойдемте,
мисс! -- Коротышка отлично совместил в голосе суровую и покровительственную
интонации. -- Пойдемте со мной... Кто бы мог подумать!
     В игру вступила Катя. Она помотала головой и ответила:
     -- Нет!
     Наполовину,  чтобы помочь Коротышке Бену  играть в  незнакомых людей.
Наполовину... Ох, она так надеялась на перемещение!
     -- Пойдемте,  мисс! -- почти умолял Бен. -- Мне придется применить силу,
пойдемте!..
     Катя трясла головой.
     -- Теперь вы  понимаете меня,  Ферри?  Я  совершенно потерял голову от
возмущения!
     "Проклятый Паук!  --  подумала Катя и  чуть не  выдала себя,  с  таким
злорадством посмотрела на Солану.  --  Думаешь, заткнешь мне рот и спустишь
своего Мака, как пса с цепи? Выпусти его теперь, попробуй!"
     -- Мисс, перестаньте дурачиться! -- прошипел Коротышка.
     У него даже губы задрожали --  он совершенно не знал,  что ему делать.
Но Катя опомнилась и кивнула.
     Капитан вышел первым.  Ферри беспокоился,  не  выдаст ли  их Понсека?
Какое  там!  Старый матрос пропустил их  через  тамбур и  пошел следом.  С
обычной своей лукаво-бесстрастной физиономией.  Так же бесстрастно смотрел
из кают-компании Дювивье.  Они времени не теряли:  рядом с  Дювивье сидели
еще два офицера.
     -- Господа, по местам! -- распорядился старший офицер. -- Месье Дювивье,
вы свободны от вахты?..  Возьмите юную даму под караул в моей каюте... Да,
сэр?
     Капитан холодной рукой тронул его за плечо.
     -- Отставить!   Стюард!   Живо!   Откроете  малую  кладовую,   запрете
девчонку...  Охранять  будете  сами,  чтобы  никто  близко  не  подошел...
Уважаемая мисс,  --  он  приблизил свое  лицо к  Катиному --  девочка крепко
зажмурилась,  --  помните, что с вами будет, если начнете орать!.. Помните,
мисс, крепко помните!..
     Чужая  рука  выпустила ее  плечо,  мелькнуло лицо  человека  в  белой
куртке.  Ее втолкнули в темную комнатку.  Она споткнулась о ящики на полу,
взмахнула руками и упала.
     Сколько она пролежала с закрытыми глазами -- неизвестно. Она очнулась,
почувствовав легкие  толчки в  подо