ул в окно.
   На необозримой асфальтированной стоянке трейлеров так и  не  прибавилось,
разномастные громады вытянулись в  длиннющий  ряд.  Поблизости  кто-то  орал
пьяным дурноматом, но по голосу  пока  не  определить,  соотечественник  или
импортный,- здесь все ведут себя одинаково...
   Вошла Янина, ловко сбросила куртку с капюшоном, плюхнулась  на  свободный
стул и поинтересовалась:
   - И часто вы в одиночку пьете?
   - Да какое там...- проворчал Данил.- Пара стопочек. Что слышно?
   - Все в порядке,  босс.  Таможенники  в  игре,  проверят  его  по  полной
программе, уже привезли со-баку-нюхача. Грузовик только что миновал  Варшаву
по объездной дороге,  у  нас  будет  часа  через  три.  Он  не  гонит,  идет
осторожно. Будем ждать, коли все готово...
   - Я вас не скомпрометирую этим  заведением?  -  спросил  Данил.-  Шалман,
знаете ли...
   - Заботитесь о моей нравственности?
   - Я как-никак в Европе...
   - Глупости,- энергично сказала Янина.- Лучше налейте и мне  бокал.  Здесь
меня все равно никто не  знает.  Пытался  сейчас  какой-то  неуравновешенный
субъект меня пригласить в номер, но, я так прикидываю, через  четверть  часа
очнется и пожалеет о том, что мама в детстве не учила хорошим  манерам.  Что
вы так смотрите?  Я  вас  шокировала?  Или  вы  о  нас  судите  по  героиням
Сенкевича? Длинные  платья,  томные  обмороки,  сентиментальные  французские
романы?
   - Глупости,- сказал Данил.- Да, по-моему, у Сенкевича  и  нет  ни  единой
томной панночки, стоит вспомнить, как  Сашенька  съездила  князю  Бо-гуславу
пистолетом по голове, а Бася Володыевс-кая палила из мушкета и  носилась  на
лихом аргамаке...
   - А они вам нравятся?
   - Ну, это было  другое  время,-  сказал  Данил.-  Сабли,  янычары,  пушки
заряжаются сдула...
   -  Ах,  нравятся  все-таки?  Почему  же  на  меня  вы  порой  взираете  с
состраданием? Да-да, не притворяйтесь, я же вижу...- Она, не  поперхнувшись,
разделалась со своей  стопочкой.-  Просто  вы,  мужчины,  удивительно  порой
примитивны. Прошлых лихих девушек, не боявшихся  аргамаков  и  мушкетов,  вы
тайком обожаете, а нынешних, если им не хочется пощипывать  травку,  в  душе
жалеете - ах, это настолько не женское дело... Что, амазонки хороши только в
прошлом?
   - Ну, может быть...- пробормотал Данил.
   - Шовинист вы этакий...-  девушка  прищурилась.-  Но  вы  мне  все  равно
нравитесь.- И уставилась откровенно, не без  легкой  насмешки.-  Вы  ко  мне
подойдете или мне самой к вам подойти?
   Она гибко встала и, сунув  большие  пальцы  в  карманы  джинсов,  склонив
голову к плечу, смотрела с откровенной подначкой. Хороша была,  чертовка,  о
чем прекрасно знала,- как же  иначе?  Данил  медленно  поднялся  с  чувством
приятной обреченности. Она тут же подошла, закинула руки на шею,  прильнула.
Расстегивая на ней без лишней спешки пуговицы и "молнии",  Данил  чувствовал
некое легонькое сожаление, прекрасно сообразив, что был в  чем-то  не  более
чем логическим завершением. Тайные агенты, налеты и трупы, секретная миссия,
интриги и опасности - очередная серия уважающего  себя  кинотриллера  просто
обязана  закончиться  длиннейшим  поцелуем  очаровательной  агентессы  и  ее
опытного наставника с седыми висками, девочка стремится выполнить все пункты
классического канона, ей, очаровательной дурехе, как раз  и  кажется,  будто
это и есть настоящая жизнь,- и, боже мой, какая она счастливая, для нее  это
еще не превратилось в рутину, пахоту...
   Потом, конечно, все морализаторство напрочь вылетело из головы.

   Глава девятая
   Сюрпризы на дорогах
   В акварельной рассветной дымке,  слегка  изменявшей  звуки  и  очертания,
происходящее выглядело хотя и понятной, но все же сценой  из  какой-то  иной
жизни, не принадлежавшей этому пространству.  Люди  в  куртках  с  огромными
буквами на спине "ТАМОЖНЯ" и "ПОЛИЦИЯ", суетившиеся вокруг длинного фургона,
выглядели чуточку нереальными - как и маленький кудрявый спаниель,  челноком
сновавший  там,  куда  его  подводили  и  подсаживали.   Его   повизгиванье,
доносившееся на сей раз из кузова, казалось Данилу обиженным -  пес,  полное
впечатление, не нашел того, что рассчитывал, и потому откровенно злился.
   Данил полулежал, откинувшись на спинку переднего сиденья,- не  столько  в
целях конспирации, сколько от усталости, чертова девчонка ухитрилась изрядно
его измотать, не по вредности характера, а из бьющей ключом щенячьей жизнен-
ной энергии. Вместо раздражения он тем не менее  вдруг  почувствовал  легкую
грусть  оттого,  что  они  вряд  ли  когда-нибудь  увидятся,  шансы  хотя  и
существуют, но весьма проблематичны, и какой-то миг он даже  испугался  этой
грусти - говорят ведь, старость с того и начинается, что мужик вдруг всерьез
тоскует по случайной подружке,- но тут  же  Данил  сообразил,  в  чем  дело.
Пожалуй что, не в симптомах  старческой  сентиментальности.  Если,  понятное
дело, не считать законной молодой жены, он давно  уже  не  делил  постель  с
женщиной просто так. Всегда была дол я игры -хотя ему, конечно же, о том  не
говорили, наоборот, изо всех сил притворялись, что случился неконтролируемый
прорыв чувств или по крайней мере  эмоций.  Что  потаенного  расчета,  упаси
боже, нет. А на самом-то деле...
   На  сей  раз  не  было  никакого  театра.  Захотела  мужика,  сумасбродка
сопливая,- и получила. И никакого  подтекста.  В  его  жизни,  которую  иные
впечатлительные охотно обозвали бы исковерканной - и Данил  подозревал,  что
они правы,- такое в последнее время случалось редко...
   Все, кажется,  кончено.  Люди  с  профессиональными  клеймами  на  спинах
расходятся с таким видом, что ясно: возвращаться они не собираются. Спаниель
поскучнел,  тащится  возле  ноги  проводника,  охваченный   тем   же   общим
разочарованием...
   Янина распахнула дверцу и  плюхнулась  рядом  с  ним,  откинула  капюшон,
встряхнула роскошными волосами:
   - Пустышка. Ничего.
   - Они не обидятся?
   - Ерунда, такое частенько случается. Снова не  подтвердились  оперативные
наработки, и все тут... Бывает. Итак, груз... Все оборудование он выгрузил в
Кракове, осталось только  пять  тонн  гексота-на,  сотня  мешков.  И  ничего
недозволенного.
   - Гексотан не может отбить у собаки чутье?
   - Нет, я специально поинтересовалась.  Ничего  подобного.  Они  прекрасно
знают все эти трюки с отбиванием запаха - и полный набор  снадобий,  которые
для этого используются. Нет, полная пустышка, извини за невольный  каламбур,
чистая машина.
   - А получатель гексотана?
   - Рутения, Калюжин, фирма "Чупрей и братья". Документы в полном  порядке,
сейчас машину пропустят...
   - Значит, мне пора,- сказал он с легкой грустью.- Прощай, амазонка, скажу
тебе по секрету - ты чудесная девочка...
   -  Я  знаю,-  рассмеялась  она.-  А  почему  -  "прощай"?  Должны  же  мы
когда-нибудь  увидеться?  "Потому  что   ты,   дуреха,   еще   не   привыкла
расставаться,- сказал он про себя.-  Не  знаешь,  как  это  бывает  всерьез,
брошенные мальчики пока что не в счет, речь идет об утратах".
   - Наверное,- сказал Данил, чтобы сделать ей приятное.- Ну, мне пора...
   - Это опасно?
   - Нисколько.
   - А ты без оружия...
   - Голова-то  здесь,-  сказал  он,  постучав  себя  по  лбу.-  Всего  тебе
хорошего...
   Наклонился, поцеловал ее  и  вылез.  Не  оглядываясь,  прямиком  пошел  к
кабине,  обогнул  ее  с  левой  стороны,  когда   водитель   уже   собирался
вскарабкаться в высоченную кабину. Совсем молодой, в тельняшке под клетчатой
рубашкой.
   - Эй! - окликнул Данил.- Ну что, отцепились, звери?
   - Да, наконец... Два часа мурыжили. И так опоздал...
   Он недвусмысленно отвернулся, поставил ногу на железную ступеньку.  Данил
придержал:
   - Погоди, Семеныч. Получается, нам вместе ехать...
   - Это с чего бы? - повернулся к нему водитель.
   - А вот...- удрученно сообщил Данил, полез в бумажник и достал закатанное
в пластик удостоверение.- Черский  Даниил  Петрович,  коммерческий  директор
"Клейнода". Некоторым образом, стало быть, твое начальство.
   - Я и смотрю, откуда отчество знаете...- Водитель пробежал глазами ксиву,
ухмыльнулся.--Скорее уж не начальство, а тот самый искплутатор, а? По  Карлу
Марксу. А я-то все гадаю, кто это мою прибавочную стоимость лопает...
   Судя по всему, он и по жизни был весельчаком, и рад был, что  закончился,
наконец, долгий немотивированный шмон.
   - Веришь, нет,- сказал Данил задушевно,- но не  видел  я  в  жизни  твоей
прибавочной стоимости... А вот хлопот из-за твоего самохода у  меня  сегодня
было предостаточно. Я как раз собирался домой из Варшавы, так нет, позвонили
из таможни, велели прибыть сюда - мол, с машиной какие-то не-понятки...
   - Так вы все время здесь были?
   - Ну да,- сказал Данил.- К машине они меня  не  подпускали,  ходили,  как
павлины, слова через  губу  цедили.  Я,  грешным  делом,  приготовился  тебя
отмазывать неизвестно от чего, начал было в уме аргументы громоздить...
   - Да ерунда, обошлось. Что-то я  давненько  такого  не  припомню.  Обычно
проходил без проблем.
   - Напутали где-то,- сказал Данил с должным раздражением.- Бывает. Что мне
теперь, до Бреста на вокзал за восемьдесят верст тащиться? С тобой проще...
   - Я ж еще в Калюжин... Хотя, конечно, это не крюк... Или в  Довмонтовичах
на автобус пересядете?
   -  А,  там  видно  будет,-  махнул  рукой  Данил.-  Главное,   домой   бы
побыстрее... Едем?
   - Едем.
   Данил посмотрел со своего места в зеркальце заднего вида,  но  рассмотрел
лишь смутный  силуэт  за  лобовым  стеклом  белой  "Мазды",  не  без  грусти
улыбнулся в пространство - мы все же еще чего-то стоим, если  такие  девочки
выбирают в качестве равноправных партнеров, не заикаясь о деньгах...
   Рано умирать.
   Молодой Семеныч оказался душой незатейливой.  Данил  уже  видел,  что  не
вызывает у него ни  малейших  подозрений,-  во-первых,  простой  водила,  не
соприкасавшийся с "Клейнодом" вовсе, не мог знать в  лицо  всех  сотрудников
фирмы, если вообще знал хоть кого-то. Во-вторых,  Данил  по-прежнему  считал
себя способным вскрыть  актерство,  даже  изощренное.  Как-никак  за  это  и
платили, да и акционером фирмы стал с некоторых пор не за красивые  глаза  и
острые зубы...
   В течение ближайшего  часа  он  главным  образом  слушал  -  мысли  вслух
товарища Семеныча о его молодой жене, теще, работе. Батьке и общей  ситуации
на земном шаре. Жену молодожен обожал, с тещей  конфликтов  не  было,  благо
обитала в безопасном отдалении, за  Батьку  бесхитростно  собирался  выдрать
глотку кому угодно, а вот общая ситуация на  земном  шаре  в  его  изложении
заставляла  человека  вроде  Данила  украдкой  позевывать,  ибо  отдавала  в
обрисовке шофера несказанным примитивом. Считать, что весь мир  идет  войной
на Рутению и ее Батьку,- это, пожалуй, все же  пиитическое  преувеличение...
Хотя неизвестно, что хуже: такое вот  примитивное  убеждение,  коим  одержим
молодой водила, или то,  что  Данил  успел  раскопать,-  никоим  образом  не
глобальное, однако полное кровавой жути и жуткой грязи...
   Понемногу он мастерскими невинными вопросиками начал уводить  Семеныча  в
сторону- исподволь расспрашивал о том, что  касалось  перевозок.  На  всякий
случай свой интерес  он  постарался  должным  образом  замотивировать:  мол,
протирает штаны в кабинете, имеет дело  с  массой  бумаг  касаемо  грузов  и
поездок, а сам меж тем понятия не имеет, что  кроется  за  сухими  строчками
накладных, ведомостей и сводок. Ну не смешно ли?
   Семеныч охотно согласился, что это и в самом деле  смешно.  И  просвещал,
как мог,  от  всей  широты  наивной  души.  Жаль  только,  уцепиться  в  его
многословных   рассказах,   перемежавшихся   юмористическими   заметками   о
европейских впечатлениях, толком и не за  что.  Нет  зацепок.  Загрузился  -
отвез - выгрузил. И не более того. Ни единой детали-подробности, заставившей
бы вмиг насторожиться...
   Гораздо более интересным с некоторых пор стало  другое  -  синяя  машина,
маячившая в отдалении, явственно видимая в  зеркальце.  Она  и  не  пыталась
прятаться, как села на хвост километрах в двадцати от границы, на  рутенской
стороне, понятно, так  и  держалась  в  отдалении  два  часа,  то  ненадолго
пропадая из поля зрения, то вновь объявляясь. Даже человек  вдесятеро  менее
опытный давно  определил  бы,  что  имеет  дело  с  натуральнейшим  хвостом.
Держится на приличном расстоянии, но и отсюда можно определить по очертаниям
и радиатору, что это - не самая старая иномарка. Любая  Другая  давным-давно
обогнала бы грузовик, как сделали это штук тридцать легковушек, в том  числе
и несколько вовсе уж ветхих "копеек" и "четыреста двенадцатых"...
   - Ну, а на дорогах шалят? - спросил Данил.- В смысле рэкета и прочего?
   - А, больше брешут про этот рэкет... Два месяца у вас баранку верчу  -  а
ни разу не сталкивался. И ребята ничего такого не говорили.  Батька  в  свое
время так и сказал: мол, в Рутении теперь один авторитет, и авторитет этот -
я, так что остальных просят не беспокоиться и сидеть тихонечко, как мышь под
метлой...
   Очередной километровый указатель, белые цифры на  синем:  251.  "А  ведь,
пожалуй что, близимся",- подумал Данил и сказал непринужденно:
   - Тебя, может, подменить?
   - А что, можете?
   Данил продемонстрировал свои права, где были закрыты все пять  категорий.
Он не стал объяснять, что во времена  оны  научили  водить  и  кое-что  еще,
однако в автомобильных правах это умение, понятное дело, не отражали отроду.
Пояснил лишь:
   - Я, знаешь ли, не всегда в  коммерсантах  ходил.  Был  когда-то  главным
инженером в нефтераз-ведке, там водить пришлось все, что движется...
   - В России, выходит? То-то говор у вас не рутенский, не "дзюкаете".
   - Могу и "дзюкать", коли будзе надабнасць,- сказал Данил весело.- Умею...
Ну, даешь баранку?
   -  Валяйте,  пан  коммерческий  директор,  поработайте  малость   простым
пролетариатом...
   Пока грузовик стоял и они менялись местами, синяя машина  тоже  стояла  в
отдалении. Тронулся грузовик - тронулась и  она.  "Интересные  дела,-  думал
Данил, ловко управляясь с баранкой,- и не особенно маскируются. На  польской
стороне их не было, это точно. Не смог бы не  заметить.  Неужели  и  в  этом
случае просчитал все точно? Не голова у тебя, Черский, а..."
   Он нажал на  тормоз,  переглянулся  с  Семенычем.  Тот  растерянно  пожал
плечами:
   - Чумовые какие-то...
   Бежевая "Волга" так и тащилась с черепашьей скоростью им навстречу  -  по
их же полосе, упорно идя в лобовую атаку, так и вынуждая остановиться.  Уйти
влево не удалось бы, дорога тут ненадолго сужалась, превращаясь лишь  в  две
полосы, разделенных бетонным бордюром, который грузовик ни за что не  одолел
бы.
   - Откуда ж они на нашу полосу свернули? -  вслух  недоумевал  шофер.-  От
Зубаловки разве что. Это ж им полкилометра  задним  ходом  переть  придется,
дернул  меня  черт  здесь   дорогу   срезать...   Выиграл   десяток   верст,
называется... Тут, вообще-то, мало кто и ездит... Точно, чумовые!
   Данил  остановился  окончательно  -потому  что  ничего   другого   и   не
оставалось. "Волга" тоже тормознула метрах в десяти от его капота.
   Вылезли двое, подчеркнуто неторопливо: джинсы широченные, что запорожские
шаровары, короткие кожаные  куртки,  стрижки  ежиком,  на  пальцах  огромные
золотые  гайки.  Классическая  картина,  хоть  сейчас  в  музей  помещай   в
соответствующую витрину - "типичный образчик рэкетира".
   - Здорово, трудяги! - весело крикнул один.- Едем, значит?
   - Тьфу ты...- тихонечко  сказал  Семеныч.-  Выходит,  все  же  есть  они,
падлы... А у меня и монтировки нету...
   - Сиди,- так же тихо посоветовал Данил.- Видал, у высокого?
   Высокий без всякой  нужды  картинно  поправил  на  себе  черную  кожанку,
распахнув полы так, что подмышечную кобуру с большим черным револьвером  мог
рассмотреть и полуслепой. И вслед за напарником крикнул:
   - Едем, значит? Что ж вы это? С вами  люди  здороваются,  а  вы  и  языки
проглотили?
   - Здорово, коли не шутишь,- сказал Данил.- В чем проблемы?
   - У нас, дядько, проблем нет. А  у  тебя,  глядишь,  и  будут...  У  тебя
квитанция есть?
   - Какая еще квитанция? - не вытерпел Семеныч.
   -  Помолчи  в  тряпочку,  молодой,  пока  дядька  допрашивают,-  небрежно
отмахнулся кожаный.- Налоговая квитанция, дядько. Об уплате дорожных сборов.
Как говорят в России, уплатил налоги - и живи спокойно. Если, дядько, каждый
начнет по дорогам  этак  вот  носиться,  налогов  не  платя,  выйдет  полный
беспредел и бардак, а потому лезь-ка ты в свой толстый кошелечек...
   - Стоять, отморозки!
   - Ты чего, чего? - заорал кожаный, тем  не  менее  проворно  задрав  руки
кверху.
   Его напарник поднял ручищи не столь быстро, но и без особого промедления.
Оба угрюмо замолчали. Объяснялись  такие  перепады  в  настроении  предельно
просто: с обеих сторон грузовика появились не  менее  широкоплечие  ребятки,
одетые не столь  пла-катно,  но  вооруженные  крепко.  И  взяли  самозванных
сборщиков дорожного налога на прицел.
   - Нет, ну братила, ты  чего?  -  плаксиво  заорал  тот,  что  пониже,  не
опуская, понятное дело, рук.
   - Тебе кто позволил шлагбаумы ставить, выродок?
   - Сам ты... Эй, не тревожь волыну, я так, оговорился...
   -  Ты,  потрох,  постарайся  так  не  оговариваться,-  спокойно  произнес
незнакомец с пистолетом.- А то цветочки из тебя прорастут или там  бурьян...
Кто разрешил, спрашиваю?
   - А что, нельзя?
   - Ну, ты тормоз... По-твоему, дорога для того и проложена, чтобы  на  ней
такие вот бабки стригли? Такие вот, как ты?
   - Да мы...
   - Ответить хочешь, деятель?
   - Ну; ты не очень... Ты сам сначала претензию выстави...
   - Я тебе выставлю...
   - Нет, братила, назовись...
   - Мы от  Крука,-  сказал  незнакомец  не  просто  спокойно  -  даже  чуть
брезгливо.- Усек, отморозок?
   Его  слова  произвели  прямо-таки  магическое  действие:  крепыш,  полное
впечатление, пытался стать ниже ростом. Еще  выше  задрав  руки,  прямо-таки
проблеял:
   - Братила, ну это ж совсем другой базар... Черт попутал, кто  ж  знал-то?
Свадьба у братана, хотели капустки срезать...
   - Я тебе в следующий раз яйца срежу,- хладнокровно пообещал  незнакомец.-
Чтобы не лез, куда не позволено. Времени нет с тобой чирикать...  но  номера
твои и рожи ваши я запомнил хорошо. Просекли, чижики? Ну-ка, в тачку, и чтоб
духу вашего...
   - Ты волыну-то...
   - Сдернули махом, говорю!
   Оба незадачливых сборщика налогов кинулись к "Волге", то и дело  опасливо
оглядываясь, один даже стукнулся пузом  о  бампер  собственной  машины,  чем
вызвал скупую ухмылку незнакомца. В три секунды  запрыгнули  внутрь,  машина
взревела мотором и прямо-таки прыгнула  багажником  вперед,  укатила  задним
ходом. Не обращая на Данила и Семеныча  ни  малейшего  внимания,  незнакомец
спрятал пистолет, махнул напарнику и оба  вразвалочку  направились  к  синей
"Тойоте", стоявшей метрах в десяти за грузовиком.
   "Волга" уже исчезла с глаз. Данил,  не  раздумывая,  выжал  сцепление,  и
грузовик тронулся.
   - Видал? - воскликнул Семеныч с непритворной гордостью.- А  ты  говоришь,
рэкет... Точно тебе говорю, милиция работает. А не взяли этих  козлов,  надо
полагать, потому, что ничего ж не докажешь. Слышал  я  про  такие  случаи...
Зато страху нагнали.
   - Ты в армии служил, Семеныч?
   - Ну. А что?
   - Да  так...-  отмахнулся  Данил,  увеличивая  скорость.-  Где  на  тракт
выходить?
   - Во-он там... Нет, ну милиция работает!  "Хреново  ты  в  армии  служил,
Семеныч,- мысленно прокомментировал Данил.- Или, что  вероятнее,  служил  не
так уж плохо, но  вот  оружием  совершенно  не  интересовался.  Иначе  давно
сообразил бы, что оружие у твоих "милиционеров"  совершенно  нетабельное,  у
одного "восемьдесят четвертая" "Беретта", а у того, что  так  и  не  раскрыл
рта, - П-225, по здешним понятиям,  аристократический  ствол.