ового пулемета, он не сразу  понял,  что  самолет
горит - пламя вначале охватило фюзеляж с правого  борта.  Бортрадист  Яньков
схватил Красникова за плечи: "Самолет горит!" - и  с  силой  потянул  его  в
общую кабину. Самолет начал беспорядочно падать, и их бросило прямо в огонь,
а затем выбросило в  открытую  дверь.  Красников  приземлился  благополучно.
Парашюта Янькова нигде не было видно. Медлить было нельзя:  сняв  парашют  и
спрятав его в кустах, Красников зашагал на север. В деревне, что была на его
пути, хозяйка одного из домов предупредила, что здесь стоит немецкий обоз  и
уходить нужно поскорее. на прощанье она  дала  ему  кусок  хлеба.  Больше  в
деревни он не заходил.
     У реки Реста, близ деревни  Темнолесье,  он  встретил  девочку,  пасшую
коров. Девочка по его  просьбе  привела  свою  мать,  фамилия  женщины  была
Шулейко. Ей Красников рассказал о себе и  попросил  помочь  найти  партизан.
Женщина дала  ему  в  провожатые  мальчика,  Васю  Спаскова,  и  тот  привел
Красникова в лес, где находился муж женщины - И. М.. Шулейко, скрывавшийся с
местными крестьянами. В связи с быстрым продвижением Красной Армии на  запад
сельские жители, прихватив оружие, уходили в леса, чтобы немецкие  оккупанты
не угнали их в Германию. С этими людьми Афанасий  Красников  пробыл  в  лесу
десять дней. Его страшно мучили ожоги лица и рук, несмотря на то, что сестра
Шулейко, Валентина Марковна, лечила чем могла его воспаленные раны.
     В это время гитлеровцы объявили по  всем  окрестным  деревням,  что  те
жители, которые не придут из лесов, будут считаться партизанами и  их  семьи
будут жестоко караться за это. Началось прочесывание лесов. Опасаясь за свои
семьи,  крестьяне  разошлись  по   домам.   Красников   с   шестью   бывшими
военнопленными, бежавшими из гитлеровских лагерей,  остался  в  лесу.  Через
некоторое время они соединились  с  небольшой  группой  партизан  из  отряда
Гришина, пробивавшейся из блокады фашистских карателей.
     В течение двух месяцев  Валентина  Марковна  и  другие  жители  деревни
помогали этой  группе  продуктами  и  Лечили  летчика.  В  марте  1944  года
партизаны перешли в лес близ деревни Круглое. Здесь Красников заболел  тифом
и проболел целый месяц. Молодой и сильный организм выдержал  и  эту  тяжелую
болезнь. Когда каратели прочесывали лес,  партизаны  забирались  на  высокие
ели, втаскивали туда больных и в густой хвое укрывались от преследователей.
     И только в самом конце июня наступавшие войска Красной Армии освободили
эти места от гитлеровских захватчиков. Афанасия Красникова направили в 185-й
запасной полк, а оттуда в свою часть.
     Сразу же после окончания войны в полк  из  плена  вернулись  борттехник
Константин Иванович Климин  и  бортрадист  Виктор  Петрович  Яньков.  Сильно
обгоревшие, они после приземления были  в  тяжелом  состоянии  и  не  смогли
спрятаться в лесу.
     Судьба остальных трех членов этого экипажа оставалась неизвестной очень
долгое время. Прошли годы, я уже уволился в запас, когда неожиданно  получил
письмо,  надписанное  детской  рукой.   Обратный   адрес:   "Юные   краеведы
Горбовичской средней школы Чаусского района Могилевской области". В конверте
оказалось короткое приглашение:  "Уважаемый  Николай  Григорьевич!  Дирекция
Горбовичской средней школы, учительский коллектив, юные краеведы убедительно
просят Вас прибыть 9 мая 1967 года в нашу школу для участия  в  организуемой
нами  встрече  членов  бывшего  экипажа  самолета  Ли-2,   сражавшегося   за
освобождение нашей местности  от  немецко-фашистских  захватчиков.  Директор
школы П. Нестеров. Руководитель кружка юных краеведов П. Кузьменков".
     О каком экипаже  идет  речь?  Вспомнить  не  могу.  Обращаюсь  к  своим
записям, выпискам из архивных документов и сразу нахожу то, что  мне  нужно.
Речь идет об экипаже гвардии капитана Николая Шестака.  Заказываю  билет  на
самолет и на следующий день улетаю в Могилев. Автобусом добираюсь до станции
Реста, а там полтора километра пешком до Горбовичской средней школы.
     Меня приветливо встретили юные краеведы школы, директор  Петр  Петрович
Нестеров, бывший солдат, прошедший с боями длинный путь  от  Сталинграда  до
Берлина, воспитатели - руководитель кружка юных краеведов Павел  Никифорович
Кузьменков и Василий Тимофеевич Жигунов, тоже ветераны Великой Отечественной
войны.
     Неудивительно, что эти  люди  вдохновили  и  организовали  пионеров  на
поиски воинов, сражавшихся на их земле в годы Великой Отечественной войны, и
на создание в школьном краеведческом музее уголка боевой славы.  Эта  работа
стала  важной  составной  частью  патриотического  воспитания   пионеров   и
школьников.
     Здесь я узнал о судьбе остальных трех членов экипажа:  гвардии  капитан
Шестак и младший лейтенант Рыжиков погибли в упавшем и сгоревшем самолете, а
гвардии сержант Александр Иванович Кириенко остался  в  живых,  выпрыгнув  с
парашютом. Раненного, обгоревшего и тяжело контуженного, его  взяли  в  плен
гитлеровцы. Из плена он был освобожден только в 1945 году.
     В День Победы я был на митинге в деревне Любавино  у  братской  могилы,
где похоронены  верные  сыны  Родины  Николай  Артемович  Шестак  и  Василий
Иванович Рыжиков, командир и штурман ночного дальнего бомбардировщика  Ли-2.
Никогда не зарастает дорожка к этой могиле.  Ее  навещают  боевые  товарищи,
бывшие  партизаны,  родные  и  близкие,  а  также  ученики  и  преподаватели
Горбовичской средней школы, жители близлежащих деревень. И в этот  радостный
и одновременно грустный День Победы,  -  победы,  за  которую  мои  товарищи
отдали самое дорогое -  свою  жизнь,  на  могиле  собрались  боевые  друзья,
близкие родственники. Стояли вокруг пионеры с  красными  знаменами,  местные
жители, труженики колхозных полей, бывшие партизаны, пришедшие  сюда,  чтобы
отдать дань мужеству и  героизму  погибших.  Могила  была  покрыта  венками,
усыпана полевыми цветами.
     16 октября 1943 года нам сообщили из соседнего полка, что не вернулся с
боевого задания самолет Павла Савченко. Его только на днях перевели от нас в
другую часть. Боевая слава этого неустрашимого летчика Перелетела далеко  за
пределы нашего полка. Его имя знали в осажденном Ленинграде, куда  в  первые
месяцы войны, прорываясь через  заслоны  вражеских  истребителей,  на  своем
пассажирском самолете он доставлял продукты, медикаменты и  обратным  рейсом
вывозил тяжелораненых красноармейцев и изголодавшихся, оставшихся без  крова
и родителей малолетних детей. В первый год войны  его  самолет  десятки  раз
появлялся над нашими окруженными частями и  сбрасывал  им  продовольствие  и
медикаменты. Его имя особенно хорошо знали неустрашимые разведчики, не раз и
не два прошедшие с опасными заданиями по глубоким вражеским  тылам.  Это  он
доставлял их за тысячи километров за линию фронта, без  каких-либо  сигналов
находил нужное место для выброски и скрытно от врага благополучно выбрасывал
их на парашютах. Те из разведчиков, кому довелось снова лететь в тыл врага с
нашего аэродрома, просили, а порой и настаивали, чтобы летчиком самолета, на
котором предстояло им лететь, был только Павел Савченко и никто другой.  Они
верили в него и знали, что если полетят с ним, то все будет в порядке.
     Павел Савченко со своим экипажем неистово  бомбил  войска  Паулюса  под
Сталинградом, воодушевлял товарищей своим бесстрашием в дни Курской битвы, в
боях за Смоленск и Рославль, совершал труднейшие полеты в глубокий тыл врага
к партизанам. И какие бы опасности  и  трудности  его  ни  подстерегали,  он
всегда выходил победителем.
     Он  родился  15  февраля  1911  года  в  семье  крестьянина-бедняка   в
Приазовье, с детства начал работать - вначале подмастерьем в  артели,  потом
арматурщиком на "Ростсельмаше", учился в вечерней  школе  рабочей  молодежи,
окончил семилетку. По призыву Центрального Комитета Ленинского комсомола был
направлен на учебу в 1-ю Батайскую авиашколу ГВФ, которую успешно окончил  в
1933 году. Работал пилотом в Уральском, а затем в Украинском управлении  ГВФ
В 1939 году стал членом ВКП(б).
     В личном деле Павла Павловича Савченко, которое мне довелось  читать  в
архиве Министерства гражданской авиации, десятки документов  показывают  его
как человека высоких моральных качеств,  исключительно  одаренного  летчика,
пользовавшегося большим авторитетом  и  уважением  среди  летно-технического
состава. Он был стахановцем Аэрофлота и неоднократно  поощрялся  за  большие
достижения в летной работе. Еще ярче проявил  себя  Павел  Савченко  в  годы
Великой Отечественной войны. В высшей степени во всем требовательный к себе,
он был требователен и к своим подчиненным. Даже на  войне  он  старался  все
свободное время использовать для изучения техники, совершенствования летного
мастерства,   изучения   тактических   приемов   противовоздушной    обороны
противника. Много уделял Савченко внимания отработке взаимодействия экипажа.
Он был человеком исключительной честности,  бескомпромиссности,  преданности
дружбе. В скором времени он был назначен командиром  авиаотряда  и  оказался
способным  командиром  подразделения.  Его  боевые  заслуги  были   отмечены
орденами Ленина и Красного Знамени. Душевно обаятельный,  Павел  Савченко  и
внешне был красив: среднего роста, атлетического сложения,  с  копной  русых
вьющихся  волос  на  гордо  поднятой  голове,  с  темно-серыми,   пристально
смотрящими в упор на собеседника глазами, сухим, с небольшой горбинкой носом
и сильным, волевым подбородком.  Всегда  подтянутый,  энергичный,  бодрый  -
таким  запомнился  он  мне  на  всю  жизнь,  замечательный  воин,   патриот,
беззаветно служивший в трудную годину своей Родине.
     В ночь на 16 октября Павел Савченко повел  воздушный  корабль  в  267-й
боевой вылет. Находившийся  на  борту  его  самолета  груз  -  боеприпасы  и
взрывчатка   -   предназначался   партизанскому   соединению   Сабурова,   в
расположении которого он не раз бывал, садился на их партизанском  аэродроме
и маршрут полета хорошо знал.
     В 22 часа экипаж  донес:  "Прошел  линию  фронта,  высота  полета  3700
метров, все в порядке". А уже через 25 минут  на  узле  связи  были  приняты
обрывочные тревожные фразы радиограммы о том, что экипаж ведет бой  с  двумя
истребителями противника, самолет горит, атаки продолжаются...
     Прошли дни, недели, месяцы, никто из членов экипажа  Павла  Савченко  в
часть не вернулся. Прошли многие годы после войны,  а  мы  так  и  не  знаем
подробностей того воздушного боя и последних минут жизни славных героев.
     Но я глубоко уверен и не ошибусь, утверждая,  что  в  объятом  пламенем
самолете каждый из членов экипажа Павла Савченко на своем боевом посту стоял
насмерть!
     Они мужественно  дрались  с  фашистскими  стервятниками  до  последнего
патрона, до последнего вздоха.
     Указом  Президиума  Верховного  Совета  СССР  гвардии  капитану   Павлу
Павловичу Савченко посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза, а
остальные члены экипажа награждены посмертно боевыми орденами.
     Когда мы узнали о награждении  экипажа  Павла  Савченко,  в  соединении
состоялся митинг. Летчики, штурманы, воздушные  стрелки  клялись  беспощадно
мстить врагу за погибших боевых товарищей.
     - ЛЕНИНГРАДСКИЙ ФРОНТ -
     К середине ноября  на  аэродром  Грабцево,  основную  нашу  базу,  были
собраны все самолеты, летавшие ранее с других аэродромов к партизанам и  для
выполнения  отдельных  специальных   заданий.   Всем   составом   полка   мы
перебазировались под Андреаполь.
     С этого аэродрома нам,  как  и  другим  полкам  соединения,  предстояло
произвести выброску крупных десантов.  Началась  всесторонняя  и  тщательная
подготовка. Готовились  мы  совместно  с  подразделениями  десантных  войск.
Летчики и десантники старались  ничего  не  упустить  и  предусмотреть  все,
начиная от входа в самолет и кончая моментом, когда десантники  должны  были
его  покинуть  в  воздухе.  В   результате   тренировок,   проведенных   под
руководством начальника парашютно-десантной службы  полка  гвардии  капитана
Петра   Осинцева   и    инструкторов-парашютистов    авиадесантных    войск,
взаимодействие летного состава и десантных подразделений было отработано  до
мелочей.  Каждое  подразделение  десантников  знало  свой  самолет,   каждый
десантник - свое место, сигналы и очередность выброски с парашютом.
     Полки были приведены в полную боевую  готовность.  С  часу  на  час  мы
ожидали команды на вылет. Но шли  часы,  и  дни,  и  недели,  а  команды  не
поступало - была плохая, нелетная погода.
     Небо хмурилось, почти над самой  головой  проплывали  рваные  свинцовые
тучи, непрерывно моросил, порой вперемежку со снежной  крупой,  надоедливый,
холодный осенний дождь.
     Авиация того времени еще не имела  автономных  навигационных  систем  и
приборов, по которым ночью, в любую погоду, в облаках или за облаками, можно
было выйти в заданный район, найти, не видя земли, цель, выбросить  в  точно
указанную точку десант и вернуться на аэродром. Приходилось  ориентироваться
в основном визуально, по таким ориентирам, как озера, реки, лесные  массивы,
населенные пункты, железные и шоссейные дороги.
     Погоды не было.
     Летчики,  техники  и  десантники,  промокшие  и  продрогшие,  все  ночи
напролет дежурили на аэродроме в ожидании приказа на  вылет.  В  сарае,  где
было  устроено  для  нас  общежитие,  обсушиться  и   обогреться   не   было
возможности. Начались простуды, многие стали жаловаться  на  головные  боли,
насморк, то и  дело  глотали  аспирин.  Дни  шли,  но  улучшения  погоды  не
предвиделось, синоптики ничего утешительного не сообщали.
     Тогда пришлось обратиться  к  командованию  с  просьбой  разрешить  нам
организовать на аэродроме учебу и регламентные  профилактические  работы  на
самолетах. Такое разрешение мы получили - с условием, чтобы к исходу дня все
работы заканчивались, и мы, в случае улучшения  погоды,  могли  своевременно
вылететь на боевое задание.
     Все последующие дни с нелетной  погодой  были  использованы  с  большой
пользой. Была организована учеба молодых радистов, штурманов и летчиков.  И,
что самое главное, все  экипажи  вместе  с  техниками  занялись  приведением
самолетов в образцовое состояние.
     Напряженные работы и учеба отвлекли летно-технический состав от бытовых
трудностей, не оставляли  времени  на  болезни.  Все  невзгоды  переносились
легче, на них просто перестали обращать внимание.
     Время  шло,  а  погода  не  улучшалась.  В  середине  декабря  командир
авиакорпуса генерал Нестерцев вызвал в штаб всех командиров дивизий,  полков
и начальников штабов на короткое совещание.
     -  Пока  мы  с  вами  выжидали  летную  погоду,  обстановка  на  фронте
изменилась, задачу по десантированию авиадесанта с  нас  сняли.  Командующий
АДД приказал нашему соединению перебазироваться  на  полевой  аэродром  близ
Левашове под Ленинградом и действовать в интересах Ленинградского фронта.
     В течение пяти дней - с 12 по 17 декабря, ловя те короткие часы,  когда
погода несколько улучшалась, небольшими группами мы перелетали на аэродром в
Левашове.
     С собой мы захватили все свое  имущество,  даже  матрасы  и  наволочки,
набитые соломой. Мы считали, что если в Андреаполе нам жилось неважно, то  в
блокированном в течение двух лет Ленинграде будет и того хуже.  Ленинградцам
не до нас...
     Но мы ошиблись.
     Ленинградцы,  работники  района  аэродромного  базирования   и   жители
авиагарнизона, оказали нам такую  встречу,  какой  не  могли  мы  ожидать  в
других, не тронутых войной районах. Нас разместили  в  светлом,  просторном,
чистом, как  санаторные  палаты,  общежитии  (и  это  после  андреапольского
сарая!), постели были застланы белоснежным бельем,  с  ватными  матрасами  и
пуховыми подушками. Увидев все  это,  те,  кто  привез  с  собой  соломенные
матрасы и подушки, в смущении потащили их куда-то на задворки - вытряхивать.
     Не менее радушно встретили нас в столовой. Официантки  в  чистых  белых
халатах встречали нас, кормили и  потчевали  как  самых  близких  и  дорогих
гостей. Мы давно забыли такое гостеприимство. Казалось, это был сон.
     Что же за люди - ленинградцы? Из какого материала они отлиты? Выстоять,
вынести такую долгую и жестокую блокаду и сохранить ни с  чем  не  сравнимые
моральные я духовные силы...
     Враг также отметил наше прибытие. Через  несколько  часов  после  нашей
посадки начался артиллерийский обстрел  аэродромов,  а  затем  бомбардировка
отдельными, прорвавшимися к Ленинграду, вражескими самолетами.
     Опасаясь мощных и сосредоточенных ударов  противника,  командующий  АДД
приказал рассредоточить полки корпуса. Наш полк перебазировался на небольшую
взлетно-посадочную  площадку  в  Озерках,  с  которой   раньше   поднимались
истребители ПВО. Мы  с  сожалением  улетали  с  гостеприимного  Левашовского
аэродрома. Однако работники батальона аэродромного обеспечения в Озерках  со
своим командиром подполковником А. Л. Горбоносом встретили и приняли  нас  с
неменьшим радушием. В дальнейшем они отлично обеспечивали нашу работу.
     Смущали нас только размеры аэродрома, он был так мал и тесен для  наших
кораблей, что мы даже не представляли, как будем летать  с  него  на  боевые
задания. Но тогда под Ленинградом всем было тесно. На небольшом пространстве
концентрировались огромные  авиационные  силы.  Все  готовились  к  решающим
событиям. Настроение у нас было приподнятое, и мы с энергией  и  энтузиазмом
включились в подготовку к боям. А работы было хоть отбавляй.
     Несмотря на то, что блокада в январе 1943 года была прорвана, Ленинград
по-прежнему оставался фронтовым городом. Враг стоял буквально  у  самых  его
стен.    Едва    оправившись    от    нанесенных    нашей    фронтовой     и
дальнебомбардировочной   авиацией   ударов,   вновь   оживала   дальнобойная
гитлеровская артиллерия. Фашистские варвары продолжали обстреливать город из
тяжелых  орудий  и  мортир  и  бомбить  Ленинград  с   воздуха.   Беспощадно
разрушались  целые  кварталы  с  неповторимыми  архитектурными   ансамблями,
созданными  выдающимися  зодчими  двух  минувших  веков.  Нанесенные  городу
Ленинграду жестокие раны взывали к возмездию.
     И  это  возмездие  приближалось.  Готовились   к   наступлению   войска
Ленинградского, Волховского и 2-го Прибалтийского фронтов.
     Против наших войск под Ленинградом стояли  немецкие  соединения  группы
армий "Север", которые за длительный период блокады создали мощную,  глубоко
эшелонированную оборону, глубиной до 250  километров,  с  железобетонными  и
дерево-земляными  огневыми  точками,  с  минными   полями   и   проволочными
заграждениями.  Чтобы   взломать   такую   оборону   и   обеспечить   захват
долговременных оборонительных сооружений с наименьшими  потерями,  в  помощь
нашим   наземным   войскам   привлекались   артиллерия   кораблей,   фортов,
железнодорожных батарей, авиация Краснознаменного Балтийского  флота,  13-я,
14-я и частично 15-я воздушные армии, истребительная авиация ПВО и часть сил
авиации  дальнего  действия.  На  ленинградских  аэродромах   кроме   нашего
соединения  были  сосредоточены  части  соединений  генералов  Георгиева   и
Счетчикова. Управлял боевыми действиями наших соединений командующий АДД  А.
Е. Голованов.
     Началась всесторонняя кропотливая подготовка к боевым вылетам на новом,
очень сложном для полетов театре военных  действий.  Действовать  мы  должны
были на виду у героических защитников  и  населения  Ленинграда,  ударить  в
грязь лицом было недопустимо. А погода все еще стояла нелетная - все тот  же
дождь вперемежку со снегом, серые низкие облака, туман.
     Все нелетные дни мы использовали  для  подготовки  материальной  части,
изучали линию фронта и район предстоящих боевых  действий,  вероятные  цели,
противовоздушную  оборону  против