ответил он.
   - Очень жаль.  Это нужно для дела. Теперь слушай внимательно. Едем ко
мне на квартиру...
   - Удобно ли? - спросил он, хотя собирался сказать совсем другое.
   - Глупости!  Слушай,  что я скажу,  Значит, едем ко мне .. Черт бы их
побрал! Смотри, снова патруль.
   Перед  ними   замигал  красный  свет  фонарика.   Хелен  затормозила,
завизжали  тормоза,  и  они  остановились  возле  тротуара.  Полицейские
сначала  осветили  фонариками все  внутри  "опеля",  а  затем  проверили
документы. Особенно тщательно они проверяли разрешение Хелен на вождение
машины в ночное время.  Минуту спустя их отпустили,  и Хелеп возобновила
прерванный разговор:
   - Твое пребывание у  меня ни  у  кого не вызовет подозрении.  Разве у
меня не могут бывать друзья? Помни только одно: ни слова о наших делах!
   - Подслушивают? - спросил Штангер.
   - У меня нет оснований утверждать,  что это так, но в нашем положении
необходимо учитывать и эту возможность.  Они подслушивают каждого,  даже
своих высокопоставленных сановников.  Это их метод.  Мы будем пить вино,
болтать вздор,  восхвалять тысячелетний рейх.  О  наших  делах поговорим
завтра в автомашине, на прогулке.
   - Скажи хотя бы вкратце, в чем дело. Я сгораю от любопытства.
   - Скажу, скажу. - И она наклонилась к нему...
   "Опель"  мчался  по  бульвару,  тянувшемуся вдоль  реки  Преголи.  На
противоположной набережной утопали в зелени садов виллы.
   - Район элиты,  -  объяснила Хелен.  -  Из  окон моей квартиры удобно
наблюдать за движением судов в порту. Увидишь...
   Она свернула на аллейку,  обсаженную деревьями,  и  остановила машину
перед чугунными воротами.
   - Открой ворота и гараж, а я загоню машину, - сказала Хелен Штангеру.
   Минуту спустя они поднимались на второй втаж великолепной виллы.
   - Ты здесь живешь одна? - прошептал он.
   - Нет.  Нижний этаж занимает старая супружеская пара, они пенсионеры,
эвакуированные из  Гамбурга после его бомбардировки.  Я  отдала им часть
своей жилплощади, чтобы не подселили кого-нибудь другого.
   Штангер с  интересом разглядывал комфортабельно обставленную квартиру
Хелен. Он был счастлив и в то же время несколько смущен.
   - Я займусь ужином,  а ты пойди в ту комнату,  закрой дверь, раздвинь
шторы  и  из  окна  полюбуйся  Преголей.  Наверняка  увидишь  что-нибудь
интересное... - прошептала она ему в самое ухо, хотя радио было включено
на полную громкость.
   Штангер понимающе кивнул,  вошел  в  указанную комнату и,  когда  его
глаза  привыкли к  темноте,  прижался к  оконному стеклу.  Он  стоял так
довольно долго,  однако на реке не было ничего, заслуживающего внимания.
Наконец  появилось  большегрузное  транспортное  судно,   выкрашенное  в
защитный цвет.  Мигая сигнальными огнями,  оно двигалось в сторону моря.
Потом проплыли два корабля сопровождения,  а  за  ними показался длинный
веретенообразный  силуэт  подводной  лодки.   Все   проходившие  корабли
направлялись к  военной базе  Пиллау.  Штангер еще  долго стоял у  окна.
Глядя на  сверкавшие при  луне волны Преголи,  он  подумал,  что Хелен в
своем распоряжении имеет хороший наблюдательный пункт.  Он зашторил окно
и возвратился в гостиную.
   - Видел что-нибудь? - спросила его Хелен. Он кивнул.
   - Садись. - Она взяла его за руку - Приглашаю тебя на скромный ужин в
моем... извини, в нашем доме... - и указала на накрытый стол.
   Штангер не нашелся,  что ответить.  Он обнял ее, привлек к себе, стал
целовать ее губы,  глаза,  волосы... Потом они ужинали и разговаривали о
разных пустяках, касающихся последних событий в Кенигсберге и Беловеже.
   Свет в квартире Хелен погас поздно ночью.


   Было воскресенье.  День выдался солнечный и безветренный. Они выехали
из Кенигсберга до обеда и  помчались по шоссе к морю.  Хелен взглянула в
зеркало,   чтобы  убедиться,   не   увязался  ли  за  ними  какой-нибудь
автомобиль,  но ничего подозрительного не заметила. Сбавив скорость, она
сказала Штангеру:
   - Придвинься ко мне и слушай.
   - Я весь внимание, - ответил он.
   - Тебе не приходилось слышать в Беловеже об "Эйхе-ФА"?
   - Нет,  при мне ни о чем похожем никто не говорил.  Ейхе - это дуб, а
ФА?
   - Функ-Абвер,  -  пояснила Хелен.  -  Ты  знаешь,  что одна из секций
абвера занимается выявлением радиостанций,  таких как твоя или моя.  Так
вот именно эта секция и называется сокращенно - ФА.
   Штангер кивнул, Хелен продолжала!
   - Недалеко отсюда, в курортной местности Кранц, располагается одна из
мощнейших радиостанций абвера,  занимающихся радиоперехватом и пеленгом.
Радиус ее действия очень большой. Кроме того, она имеет вспомогательные,
более  мелкие  станции,  автомашины и  самолеты типа  "Физилер-Шторх"  с
пеленгационным оборудованием.
   Обслуживают  их  специалисты  высокого  класса,   и   не  одна  рация
разведчиков стала их жертвой.  Кстати, я знаю нескольких офицеров из ФА.
И  вот  с  некоторого  времени  радиостанция в  Кранце  начала  усиленно
интересоваться  Беловежской  пущей  и  районами,   к  ней  прилегающими.
Установлено,  что  там  "активничают",  как  они  говорят,  бандитские и
шпионские рации, а значит, в том числе и твоя..
   - Не может быть!
   - Будь уверен.  Им  уже известен позывной твоей рации.  В  Кранце уже
знают, что это разведывательная радиостанция большой дальности действия.
Лучшие специалисты ломают голову над  твоим шифром.  Пока безуспешно.  О
результатах перехвата радиостанция в  Кранце сообщала в Беловеж.  Дело в
том,  что  оттуда нельзя точно  осуществить пеленг ни  твоей  рации,  ни
других,  работающих там.  Поэтому принято решение в  районе  Беловежской
пущи расположить секретный объект под  условным названием "Эйхе-ФА".  Он
займется  обнаружением  и   перехватом  передач,   а  также  ликвидацией
радиостанций.  Кроме того,  там  разместится контрольный пункт,  который
будет  служить  радиомаяком  для  самолётов,  направлнемых на  Восточный
фронт, и ретранслятором связи...
   - Теперь мне все ясно, - прервал ее Штангер.
   - Что стало ясно моему герою? - Хелен кокетливо взглянула на него.
   - Эти  намеки Завелли на  последних совещаниях,  этот секретный пакет
шефу "Асте I", о котором я тебе рассказывал.
   - Да,  верно.  Станция радиоперехвата в Кранце подчинена здесь только
полковнику Нотцену. Слушай дальше. Специалисты радиостанции в Кранце уже
провели разведку местности.  С  ними был представитель абвера из  нашего
института.  Выбрали место  размещения объекта.  Планы  строительства уже
разработаны.  Объект "Эйхе-ФА" будет развернут на высоте сто восемьдесят
пять.  Это все,  что я  могу тебе сообщить.  Надеюсь,  ты займешься этим
вопросом.
   - Непременно...  Обязательно займусь, - ответил внимательно слушавший
ее Штангер и прикурил потухшую сигарету.
   - Вот  еще  что,  -  снова заговорила Хелен.  -Все  это  содержится в
глубочайшей тайне.  Несомненно, ты узнал бы об этом в Беловеже, но могло
бы  быть уже  поздно.  Я  дам  тебе фотокопии плана объекта с  указанием
проектируемого минного доля и дзотов.
   - Ты прелесть!
   - Помни об  одном:  как только на  высоте сто восемьдесят пять начнет
работать объект "Эйхе-ФА",  судьба разведывательных и партизанских раций
в  этом районе будет предрешена.  Ты смотри не смей выходить в  эфир!  А
теперь скажи, что думаешь предпринять?
   - Думаю уничтожить объект.
   - Каким образом?  Учти,  что в  связи с  активностью партизан в  этом
районе  объект  "Эйхе-ФА"  получает  мощную  охрану  и  будет  полностью
укомплектован кадрами..
   - Я понимаю,  но объект будет уничтожен.  И сделает это капитан Никор
со своим отрядом.  Я  рассказывал тебе о нем.  Он нанесет удар по высоте
сто  восемьдесят пять.  Я  получил  указание  Центра  установить  с  ним
контакт. Он тоже уже имеет соответствующий приказ.


   Хелен притормозила,  свернула с шоссе на лесную дорогу,  которая вела
на песчаный холм,  и остановила машину на вершине холма. Внизу под ними,
купаясь в лучах солнца,  раскинулось море,  подернутое легкой рябью. Они
стояли, зачарованные открывшейся панорамой.
   - О чел ты думаешь? - прошептала, Хелен, трогая Анджея за руку.
   - О чем?  О тебе,  о нас,  о жестокости войны,  о борьбе,  которую мы
ведем...
   - Ты всегда и везде думаешь об этом? - грустно спросила она.
   - Хотел бы не думать. Хотел бы! Ты ведь понимаешь...
   - Подожди,  я закрою машину,  и мы пройдемся вдоль берега моря. Здесь
так чудесно...
   Взявшись за  руки,  они  молча шли рядом вдоль берега мимо карликовых
сосен. Штангер подставлял лицо солнцу, а спиной ощущал холод долетавшего
с моря ветра.  Внезапно,  как бы вдруг что-то вспомнив, он остановился и
спросил:
   - Ты но забыла свое обещание?
   - Какое?
   - Ты  обещала  рассказать о  себе,  когда  нам  удастся подольше быть
вместе.  Сегодня у нас много времени,  и кто знает, когда еще повторится
такой день...
   Хелен посмотрела ему в глаза,  на какое-то мгновение задумалась, а он
уже  больше не  настаивал,  так как знал,  что она исполнит его просьбу.
Хелен тихо сказала:
   - Рассказать о себе?..  Конечно, по законам конспирации, ты не должен
спрашивать об этом,  а я - отвечать. Однако я понимаю тебя. Если с одним
из нас что-нибудь случится,  а это всегда возможно в нашей работе, тайну
эту мы  унесем с  собой...  Навсегда.  Я  люблю тебя,  и  это первая моя
любовь... Наверное, все влюбленные так говорят?..
   - Наверное...  - ответил он неуверенно, внимательно всматриваясь в ее
сосредоточенное лицо.
   - Ну так слушай, но не жди сенсаций, так как их в моей жизни не было.
Мой отец -  я не буду называть фамилии, дело не в ней - по профессии был
инженер-металлист.  Он был немец, а мать - полька из Белостока. Родители
познакомились в  России,  там поженились и  жили.  Матери я лишилась еще
ребенком, и меня воспитал отец. Однако мать успела привить мне любовь ко
всему  славянскому,  поэтому я  знаю  польский и  русский языки...  Меня
воспитывали в  духе  истинного  патриотизма,  гуманизма  и  ненависти ко
всякого рода насилию,  ко всему,  что подло,  жестоко, антигуманно. Отец
любил свою родину,  однако не такую,  какой она стала сейчас.  Он обожал
Гете,  Шиллера,  Гейне,  немецких философов.  Он не был коммунистом,  но
гордился тем, что понимал значение революции в России...
   Потом к  власти в  Германии пришел Гитлер и  его шайка.  Мы  узнали о
концентрационных лагерях,  первыми  узниками которых  стали  немцы  -  и
коммунисты,  и беспартийные. Отец стыдился, что был немцем, и возмущался
тем,  что происходило на его родине.  Он мог остаться в  России,  у него
была  хорошая работа,  его  там  уважали.  Однако он  решил вернуться на
родину и вести борьбу с фашизмом. Мне неизвестны подробности, но я знаю:
когда мы  отправлялись в  Германию,  отец уже решительно был настроен на
борьбу.  Он был убежден -  и эту убежденность привил мне,  - что свободу
Германии принесет только победа русских над фашизмом,  а  потому русским
необходимо помогать в  этой борьбе.  Так  он  стал разведчиком.  Он  был
хорошим разведчиком. Он знал, что борется за новую Германию...
   Трудностей с  возвращением в  Германию у  нас не было.  В то время по
призыву  Гитлера  почти  со  всего  света  немцы  потянулись на  родину.
Встретили нас хорошо. Сначала мы жили в Берлине, отец работал в одном из
министерств.  У  него там  были большие возможности для разведывательной
деятельности.  Я окончила среднюю школу, потом университет. Незадолго до
начала войны отца по службе перевели в  Кенигсберг.  Отец доверял мне и,
когда я повзрослела,  посвятил меня в свою опасную работу.  Возможно, он
надеялся,  что я продолжу ее.  Он был осторожен и не вызывал подозрений.
Внешне  был  лоялен к  гитлеризму,  не  однажды громко восхвалял фюрера,
пользовался доверием у начальства и даже у гестапо.
   Я начала работать в институте.  Не раз мы подолгу беседовали с отцом.
Мы все больше ненавидели фашизм.
   Приближалась война,  и  это ни для кого не было секретом.  Отец очень
много работал.  Его все знали как добропорядочного человека,  уважаемого
специалиста.  По ночам же он корпел над разведывательными донесениями. Я
стала его доверенным лицом и сотрудницей.
   Он работал на военном заводе "Шикау-Верке".  Однажды на работе у него
случился сердечный приступ,  и наступила мгновенная смерть. Для меня это
был удар. Я думала, что не переживу этого. Я осталась одна, без близкого
мне человека.  Забвения надо было искать в  работе.  Я понимала,  что не
могу не  оправдать доверия отца.  Так я  начала свою борьбу на невидимом
фронте.  Так же, как и ты. Я заменила на этом посту отца. Потом получила
новое,  более совершенное радиооборудование... Я счастлива, что веду эту
борьбу, что своей работой вношу небольшой вклад в наше общее дело...
   - Скромничаешь,  - неожиданно прервал ее Штангер. - Слушай, Халька, а
как ты переправила ролики фотоснимков, которые я вручил тебе? Извини, но
это профессиональное любопытство.
   - Фотопленку?   Очень  просто.  У  меня  есть  несколько  помощников,
надежных,  проверенных.  Здесь находятся торговые миссии так  называемых
нейтральных стран.  Твои ролики попали в Центр через одну из этих стран.
Подробности не имеют значения. Это сейчас проверенный путь. Родную землю
моей матери я впервые увидела, приехав в Беловеж, и тогда мы встретились
с  тобой.  Мы должны защитить эту землю от уничтожения!  Я говорила тебе
когда-то  о  плане Геринга и  Гитлера.  Помнишь?  Когда мы разрабатывали
операцию по ликвидации Тирпинга и Бертеля?..
   - Ты сказала тогда в общих чертах, без деталей.
   - Геринг знал Беловежскую пущу еще по  довоенной охоте.  Он  охотился
там вместе с  польскими вельможами.  Гитлер отдал ему в  собственность и
Беловежскую пущу,  и  другие  лесные угодья в  районе Белостока.  Геринг
вместе  с  Гиммлером  решили  выселить  население с  белостокской земли,
деревни сжечь,  а  всю территорию от Буга да Августовской пущи и дальше,
вплоть до  Ромницкой и  Пиской пущ,  засадить лесом.  Только на западных
окраинах  этого  района,  где  находятся  более  богатые  земли,  решено
оставить поместья по пятьдесят гектаров.  Ими будут награждаться "герои"
войны. Ты понимаешь, что кроется за этим планом?
   - Понимаю.
   - Наш институт проводит его детальную разработку. Я внимательно слежу
за  этим  и  постоянно обнаруживаю разного,  рода недостатки в  замерах,
классификации земель,  расположении лесных участков. Этот план рассчитан
на годы,  но к его реализации уже приступили сейчас. Только одно спасает
пока белостоискую землю от полного уничтожения:  тот факт, что гаулейтер
Кох находится не в Белостоке, а на Украине, которую Гитлер ценит больше,
и потому держит его там.  Если б Кох находился в Белостоке, преступления
по  своим масштабам были бы  гораздо большими.  С  его заместителями еще
можно кое-как договориться... Но не будем об этом. Я тебе все сказала.
   - Ты  говорила так,  будто  составляла шифровку,  в  которой выверено
каждое слово. Халька... Я боюсь за тебя. Понимаешь, мне страшно потерять
тебя... - почти шепотом сказал он.
   - Любимый,  я  тоже боюсь за тебя.  Но уж если что-нибудь случится со
мной, то... даже пытками они ничего от меня не добьются... Ну, хватит об
этом.  Наша любовь не  должна мешать нам  в  работе...  -  Она коснулась
губами его щеки. - Идем, пора возвращаться.
   Они  взглядом простились с  морем.  Когда  машина выбралась с  лесной
дороги на шоссе, Хелен спросила Штангера:
   - Анджей, а ты... ты расскажешь мне о себе?
   - Да,  расскажу,  но  не  сегодня.  Мне  трудно сейчас говорить после
всего, что я услышал от тебя...
   - Понимаю и не настаиваю.  Завтра ты вернешься в Беловеж.  Отпущенное
нам  с  тобой  чудесное время  подходит к  концу.  Мы  опять приступим к
работе.  Не  могла бы  я  чем-нибудь помочь тебе в  операции на  ооъекте
"Эйхе-ФА"?
   - Сейчас еще не знаю.  Я верю, что мы уничтожим этот объект. Операция
должна быть успешной.
   - Я верю, что все будет хорошо, - поддержала она его.
   Всю дорогу Хелен рассказывала Штангеру о своей работе.  Он узнал о ее
служебных командировках в  Восточную Пруссию,  Литву и  Латвию,  где  ей
удавалось проникать на военные объекты. Она рассказала ему о наблюдениях
за военной базой в Пиллау, о похищении секретных материалвв командования
округа I и из "Асте I", то есть гестапо.


   Через  несколько дней  должен  был  начать  функционировать секретный
объект "Эйхе-ФА"  на  высоте 185 в  Беловежской пуще.  Днем и  ночью там
трудились  группы  специалистов.   Уже   были  возведены  мачты  антенн,
проверена исправность сложной радиоаппаратуры и  оборудования телефонной
связи,  радиопеленгаторов  и  радиоперехвата.  Саперный  взвод  закончил
строительство земляных оборонительных сооружений, установку минных полей
и возведение заграждений из колючей проволоки.
   Майор  Завелли  проявлял живой  интерес к  строительству объекта,  Он
направил туда  группу офицеров разведки,  которые,  согласно его  плану,
должны  были  выполнить  там  свои  оперативные  обязанности.   Капитану
Клаузеру,  специалисту по выявлению партизан и подпольщиков,  поручалось
завербовать агентов,  которые бы обеспечивали наблюдение в  окрестностях
строительства,  чтобы в  район объекта не проникал никто из посторонних.
Ему же  вверено было обучение местной вспомогательной полиции.  Капитану
Денгелю приказано было заняться вопросами,  связанными с авиацией, ибо в
задачу    объекта    входило    также    радиосопровождение   самолетов,
направлявшихся на  Восточный  фронт  и  обратно.  Лейтенант  Штангер  по
указанию  Завелли  должен  был  проконтролировать надлежащее обеспечение
объекта с точки зрения его обороны. Несмотря на то что "Эйхе-ФА" являлся
филиалом радиостанции в Кранце,  ответственность за деятельность объекта
на  этой  территории  возлагалась  на  разведывательный центр  "Хорн"  в
Беловеже.
   После недельного пребывания трое офицеров из  Беловежа завершили свою
работу  и  приняли  участие в  торжественном пуске  объекта.  Аппаратура
работала безотказно. На следующий день Клаузер с двумя другими офицерами
вернулись во дворец.
   Их  сразу же  принял Завелли.  Каждый офицер по очереди доложил ему о
проделанной работе.
   Штангер сообщил:
   - Оборону  объекта  составляют  дзоты   в   пулеметами,   проволочные
заграждения и  минные поля.  Ширина полей -  сто  метров.  Личный состав
охраны  соответствующим  образом  проинструктирован,   при   этом  особо
акцентировалась   важность   вверенного   им   объекта.   Оборонительные
сооружения и  их  огневые средства в  состоянии на продолжительное время
задержать атаку целого батальона.  О  том,  что  бандиты могут захватить
объект, не может быть и речи.
   Слова   Штангера  подтвердил  капитан  Клаузер,   который  разработал
специальную инструкцию по  обороне объекта в  случае нападения партизан.
Затем трое офицеров представили шефу свои рапорты в письменном виде.
   Объект "Эйхе-ФА"  на  высоте 185  начал функционировать.  Разведцентр
"Хорн" стал ждать результатов его работы.


   Сообщение было небольшим, и его шифрование не отняло у Штангера много
времени:  "На высоте 185 вступил в строй центр радиотехнической разведки
большого   радиуса   действия,   освещенный   современным  пеленгаторным
оборудованием.  Там же  расположена приводная станция люфтваффе.  Объект
обслуживают десять специалистов. Охрана состоит из взвода солдат. Личный
состав  ужинает в  18.00.  Непосредственная атака  исключается.  Передаю
схемы минного поля и огневых точек. Офицером разведки на объект назначен
лейтенант  Хассе.   Для   проникновения  на   объект   пароль:   "Кони".
Вспомогательная полиция также имеет право входа на его территорию. Любой
ценой  необходимо уничтожить объект.  Внимание:  на  станции в  Беловеже
стоит  специальный поезд  "Бауцуг".  В  одном из  его  вагонов находится
радиостанция и аппаратура для подслушивания.  На днях поезд отправлнется
в южном направлении через Черемху".
   Это  сообщен