сделав
звучный курсив. - Я ни в каких драках не участник! Не был
и не буду! Уличные бои - развлечения не из моей жизни!
   - А что же вы там делали?
   - Оказался случайным свидетелем, как на моих довольно
дальних знакомых напал совершенно неизвестный мне прохожий,
- загорелось его младенчески дряблое лицо скопца,
раскраснелась старчески нежная кожа. - Сначала принял все
меры для недопущения уличного эксцесса, а затем проследил,
чтобы все было оформлено в соответствии с законом...
   - Понятно, - кивнула я. - Это вы, наверное, в
соответствии с законом согнали с места происшествия Риту?
   - Риту? Какую Риту? - бесконечно удивился Поручиков. -
Первый раз слышу. Впрочем, может быть, там и была какая-то
женщина, но я вам сказал уже, что это довольно далекие мои
знакомые. Я и двумя словами с ними не перекинулся, когда
началась драка... Что скажете?
   - Что скажу? Что вы очень умный и осторожный человек,
Григорий Николаевич.
   - Что есть, то есть, - готовно согласился Поручиков.
   - В рассказанной вами версии все правда и все
одновременно ложь...
   - Почему ложь? - возмутился ненастояще Поручиков, он
ведь не играл со мной всерьез, он репетировал, он обкатывал
на мне свои показания.
   - Были вы на месте драки? Были. Но в драке не
участвовали. Напал неизвестный прохожий на Шкурдюка?
Напал. Но почему напал, вы не видели. Знакомы вы с Чагиным
и Шкурдюком? Знакомы, но не близкие друзья и не
собутыльники. Была Рита? Не было. А может быть, была, но
вы не знаете ее...
   - Что же вам не нравится в моем рассказе? Я подчеркиваю
- рассказе, а не версии, поскольку вы покамест не
следователь...
   - Да, я не следователь. Но я заметила, что в отличие от
ваших друзей вы не верите в безоговорочную победу над
Ларионовым. И оставляете себе на всякий случай лазеечки -
вроде незапертой двери на черном ходе...
   - Правильно, Ирина Сергеевна! У вас абсолютно мужской
склад ума, и все вы рассудили правильно! Одно удовольствие
потолковать с неглупой, интересной женщиной! И поняли вы
меня правильно - будь моя воля, я бы сам Шкурдкжу сломал
рога. Но, как говорят французы: ноблесс оближ, положение
обязывает...
   - Врать? Защищать хулиганов?
   - Нет! Уклониться от падающего с крыши кирпича!
Поверьте мне, я прожил голодную юность, исполненную трудов и
унижений молодость и мучительно проживаю свою зрелость не
для того, чтобы Шкурдюк плевался в прохожих, а Чагин молотил
их по голове бутылками. Но я оказался в тот злосчастный час
вместе с ними и могу потерять в одночасье все!
   - Я вижу, что вы не больно высоко цените своих друзей, -
усмехнулась я.
   - А их и не за что высоко ценить, - деловито ответил
Поручиков. - Но как бы катастрофически ни развернулись для
них события, они очень мало пострадают. По сравнению со
мной, конечно. Шкурдюк-паупер, аттракционный люмпен. Ему
нечего терять, кроме цепей от карусели. Чагина отобьет,
отмажет тесть. А я? Меня выкинут на обочину жизни, как
кожуру от съеденного банана. Нет, нет, нет, Сократ мне
друг, а своя задница, извините, пожалуйста, дороже...
   - Значит, если вы не хотите пострадать из-за хулиганства
ваших друзей, есть один выход - отправить Ларионова в
тюрьму?
   - Ирина Сергеевна, да что вы меня этаким кровожадным
злодеем изображаете? Я с первого момента, как только
прибыла милиция, изо всех сил старался покончить дело миром!
Я вашего Ларионова просто умолял уйти по-хорошему!
Разойтись всем в разные стороны! Я предлагал ему все:
чтобы Шкурдюк извинился, Чагин на другой день вставит своим
иждивением витрину, достанем и возместим магазину
телевизоры! А он ни в какую! Вот и имеет теперь хороший.
компот! Две тысячи лет христианство слезно умоляет,
сердечным упросом просит: ударили тебя по правой щеке,
подставь левую, и будет мир во человецех! Тем более что
Шкурдюк готов был извиниться... ч
   - Вы же понимаете цену извинениям Шкурдюка, - заметила я.
   - Понимаю! Он сам предложил Ларионову потом, чтобы тот в
порядке сатисфакции плюнул ему в лицо трижды... Мол, от
него не убудет...
   - Да, от Шкурдюка не убудет, по-видимому... Но Ларионов
хотел справедливости...
   - Ой, Ирина Сергеевна, не говорите только мне высоких
жалостных слов! Справедливость похожа на дрожжи, штука
полезная, но в чистом виде несъедобная! Нельзя любить
дрожжи! Сейчас поведение Ларионова - это не борьба за
справедливость, а сутяжный бред, синдром правдоискательства.
И времени почти не осталось! Завтра еще можно затормозить
эту телегу с дерьмом, спустить как-то на тормозах с
минимальными потерями...
   - А послезавтра?
   - А послезавтра, поет моя любимая певица, время, как
часы, не остановишь. Вашего друга начнут кормить консервами
для несговорчивых - печень Прометея в собственном соку...
   - А ваши друзья будут по-прежнему плеваться, в людей и
колотить их бутылками по голове?
   Он тяжело вздохнул:
   - Какие друзья? Какая дружба? Жизнь - мероприятие
коллективное, и мы все с кем- то живем. А дружбы бывают
только у подростков. Взрослые люди не могут и не должны
дружить - нет времени и сил. Нет никакой дружбы! Я даже в
энциклопедии посмотрел, что там ученые говорят об этом.
Нет, отвечают, никакой дружбы. Остров Дружбы где-то есть в
Полинезии, и Жан Друг, опознавший и выдавший короля
Людовика, когда-то был. А дружбы просто так нет. Есть
более или менее сбалансированная система обмена
материальными вещами и моральными услугами... Этому надо
дать совет, а этому - помочь экономически! Вот и все...
   - Может быть, - согласилась я. - Я подумала, что лжец
обречен на мучительное существование - надо все время
помнить и не путать правду и выдумку...
   - Это мне не трудно, - махнул рукой Поручиков. - У меня
очень хорошая память...
   С грустью, а не злостью смотрела я на него. Мне его уже
стало немного жалко. В его завистливой, алчной душе долго
бушевали яростные страсти, пока она не обросла бурой
наждачной накипью, как дно старого чайника.
   - Печально, Григорий Николаевич, что из-за необходимости
врать в пользу своих недрузей вам придется прервать хоть и
трудный, но победный путь из полной мизерабельности в
абсолютные эмпиреи...
   Он покачал отрицательно головой:
   - Нет, это вам не удастся... Хотя нам повозиться с вами
придется... И поскольку мы затеялись грозиться, хочу вам
сказать: отойдите вы, бога ради, в сторону! Пока у нас
что-то случится, у вас все дела враскосяк полетят...

   Даже в прихожей ломило уши от телевизионного ора - на
скачущем музыкальном фоне степенный мужской голос невыносимо
громко объяснял что-то про прелести автомобилизма.
   - Потише! Сделайте свой треклятый телек потише! -
крикнула я внутрь квартиры.
   Выскочила сияющая Маринка, счастливо взвизгнула:
   - Папин-фильм...показывают!..
   И не давая мне снять плащ, поволокла за руку в комнату.
Перед телевизором сидели Сережка и Ларионов. Вид у них был
немного виноватый - на журнальном столике перед ними
воздымалась гора янтарно-желтых душистых бананов, под
столиком - поднос, на который они скидывали шкурки.
   - Мама, мы едим бананы от пуза! - сообщил Сережка.
   - Это что, сорт такой? "Отпуза"? - спросила я.
   - Нет, мамуль, это не сорт - это количество! - счастливо
сказал Сережка. - Незаметно переходящее в качество!
   - А ужин? - безнадежно поинтересовалась я.
   - Ирина Сергеевна, бананы прекрасно заменяют любую еду, -
стал уверять меня Ларионов. - В них ведь есть все, можно
целый год одними бананами питаться...
   Он сорвал с грозди огромный банан - удивительный плод,
полный солнца, аромата, сладкой слоистой мякоти,
нежно-гладкий, увесисто-тяжелый - и протянул мне:
   - Потрогайте, Ирина Сергеевна, банан всегда теплый...
   Ларионов не смотрел на меня, он не хотел взглядом
напомнить мне о тех словах, что сказал мне днем. Но и
упрямой насупленностью бровей демонстрировал твердую
решимость ни от чего не отказываться.
   - Смотрите, смотрите, - сказал Сережка, показывая на
экран. - Это папан смешно придумал...
   В недрах телевизора бушевало драматически-счастливое
действо - на эстраде крутились блестящие стеклянные
барабаны, пересыпая внутри себя патрончики белых скрученных
бумажек, потом в барабан опустила пухлую ручку девочка с
бантиками, достала одну бумажечку и показала комиссии - на
электрическом табло вспыхнули цифры и сообщение из ненаучной
фантастики- "выпал максимальный выигрыш - 10 000 рублей",
какой-то мужчина, совершенно случайно оказавшийся в тиражном
зале с единственной своей счастливой облигацией,
хладнокровно поднимался на сцену с видом человека, уставшего
от этих непрерывных и постоянных выигрышей, даже в чем-то
надоевших ему. Но дикторский голос, котовьи-сытый,
увещевающе-ласково, многообещающе сообщил нам, что владелец
максимального выигрыша становится снова избранником фортуны
- ему предоставляется право ВНЕОЧЕРЕДНОГО приобретения
легкового автомобиля "Волга" ГАЗ-24!
   И в следующем кадре счастливчик с лицом просветленным,
полным чувственного наслаждения, с выражением бурного
блаженства шикарно катит за рулем белой "Волги" в
сопровождении яркой блондинки с развевающимися на ветру
волосами.
   Покупайте облигации!
   Сережка сказал с восторгом:
   - Во-о, зыко! Молодец, папан! - потом повернулся ко мне
и спросил совершенно невинно: - А девица полагается по
облигации или вместе с внеочередной "Волгой"?
   - Нет, - сухо ответила я. - Девица была у него в
прежней, менее счастливой жизни!
   Я со страхом подумала, что Сережка уже совершенно большой
парень, он, наверное, понимает много больше, чем говорит.
   На экране появились титры: "Вы смотрите фильмы студии
телевизионной торгрекламы. Автор - Виктор Полтев"...
   Витечка - один из мэтров этой студии, сценарист и
режиссер. Много лет он готовился к прыжку в "большое" кино,
но, наверное, я ему мешала. И он ушел к Гейл Шиихи. Может
быть, при ней ему это удастся. Он снимет свой шедевр, своих
"Веселых ребят". Сначала напишет задуманный очень давно
роман, а потом экранизирует его. У него получатся
"Счастливые ребята" - простая, но талантливая девушка любит
замечательного парня, но он по недопониманию женат на
другой, менее достойной, более старой. Тогда простая
девушка на сдачу с газировки покупает случайно облигацию и
получает по ней главный выигрыш. Но для внеочередного
приобретения легкового автомобиля "Волга" надо доплатить еще
шесть с небольшим тысяч. Тогда девушка осознаёт свой кризис
и описывает его в замечательной научной работе, за которую
ей дают случайно госпремию, несмотря на интриги и происки
менее достойных ученых. Сложив полученные средства, она
внеочередно приобретает ГАЗ-24 и приезжает к своему
избраннику, который, осознав неправильность их жизни в
разлуке, уезжает с ней, счастливый и полный надежд. Белая
"Волга" привольно катит по пустынным улицам и тенистым
бульварам, утренний ветер треплет и развевает прекрасные
волосы девушки по имени Гейл Шиихи. Счастливые ребята. И
девчата...
   - Мамуль, ты не слышишь меня? Я ведь сегодня мог стать
таким же богатым, как этот гусь с "Волгой"...
   - Он денег много нашел! - выкрикнула Маринка, не в силах
дольше сдерживаться.
   - Где? - удивилась я.
   - В школе, в раздевалке... После шестого урока... -
Сережка протянул мне две туго скрученные пятерки.
   - Зачем ты их взял? - спросила я строго.
   - А что мне надо было сделать с ними? - засмеялся
Сережка. - Там их бросить?
   - Мы объявление написали! - снова выскочила Маринка. -
Сережка диктовал, а я фломастером писала...
   - И что же вы написали?
   - Потерявшему деньги позвонить по телефону к нам домой.
А сколько денег мы нашли, не написали. И какими
бумажками...
   - Да, не написали! А то еще хитрый какой-нибудь
найдется, скажет, что он потерял, - тараторила в
благотворительном восторге Маринка. - А еще, мам, нам
Галина Лаврентьевна велела принести по шестьдесят пять
копеек на подарки для детей Зимбабве... Или Танзании - я
чего-то забыла...
   - А ты знаешь, где находится хотя бы Зимбабве? - не
удержался в резонерском порыве Сережка. - Или Танзания,
тебе ведь все равно...
   - Не знаю, мы этого еще не проходили... И не надо мне
знать, где оно... Я знаю точно, что там голод, детки
черненькие, голодные, нам кино показывали...
   - А я ходил в Танзанию, - заметил Ларионов. - На остров
Занзибар... Замечательное место...
   - На Занзибар? - поразилась Маринка. - Это где доктор
Айболит был?
   - Наверное, - кивнул Ларионов. - Мы с ним там, правда,
не встречались, разминулись. Прекрасный остров в Индийском
океане, почти на экваторе... Всегда солнце и легкий
океанский ветерок, в любую жару не бывает духоты... Купили
на берегу мешок картошки, привезли на судно, развязали, а
там только сверху килограмма три картошки, а остальное -
апельсины...
   Зазвонил телефон, и мы так и не узнали ничего об острове
Занзибар, кроме того, что там погода всегда хорошая и
обжуливают людей, впихивая им вместо картошки мешок
апельсинов.
   - Слушаю... - снял Сережка трубку. - Да... Да... Мы
написали объявление в вестибюле... А сколько денег?.. Как
это какая разница?.. Да, я учусь в этой школе... А в чем
дело? Я что-то вас не понимаю...
   Я увидела, что он начал стремительно бледнеть, на острых
его скулах появились комья злых желваков.
   - Что происходит? - встала я и решительно протянула
руку: - Ну-ка, дай-ка мне трубку...
   Сережка сунул ее мне в ладонь, как скользкую мерзкую
жабу:
   - На, поговори, это какая-то психопатка... Свинья...
   - Алло, это мать Сергея Полтева, - сказала я в микрофон и
почувствовала, как его волнение мгновенно передалось мне,
как резко сорвалось дыхание и забилось испуганно сердце. -
Я вас слушаю...
   - Добрый вечер, - медово ответил женский голос в
телефоне. - Я звоню по поводу пропажи денег у моей
дочери... Сегодня она принесла в школу десять рублей на
оплату обедов за следующий месяц, и они у нее пропали...
   - Возможно... Мой сын нашел деньги в раздевалке и
повесил об этом объявление в вестибюле...
   - Но моя дочь говорит, что она их не могла потерять в
раздевалке... Она их переложила в портфель, и деньги после
этого пропали... Вы меня правильно поймите - коль деньги
нашлись, то не в деньгах дело...
   - Я вас не понимаю. - У меня руки затряслись. - Вы что
хотите сказать?
   - Я хотела просто вас предупредить... Дело в том, что
Леночка никогда не обманывает... Если она говорит, что
деньги были в портфеле, то как они могли оказаться у вашего
сына? - текла из трубки в ухо ядовитая патока.
   - Одну минутку, - перебила я ее решительно. - А когда
ваша Леночка, которая вас никогда не обманывает, сообщила
вам о пропаже денег?
   - После школы... Открыла портфель, а деньги пропали...
   - А как вы узнали, что надо звонить нам?
   - Там же объявление было... Я пошла в школу, чтобы
сделать официальное заявление - дело ведь не в деньгах, а в
принципе... Если они сейчас начнут безнаказанно воровать...
   - А вы наказали дочь за пропажу денег?
   - С какой это стати? - В патоке ощутимо проступил вкус
горчицы. - Одно дело, если бы она по рассеянности и
небрежению потеряла, я бы ее наказала для воспитания в ней
чувства ответственности! И понятия, что деньги на дороге не
валяются! Если их зарабатывают честно, то они достаются
очень тяжело! Но совсем другое дело, если у нее деньги
украли...
   - Короче говоря, вы хотите сказать, что мой сын украл
деньги у вашей Леночки? - звенящим от ярости голосом
спросила я.
   - Зачем же вы так резко формулируете? - брызнул
невыносимо сладкий сахарный сироп. - Может быть, он просто
взял зачем-то, а потом раздумал...
   - Тогда потрудитесь объяснить мне, зачем он повесил
объявление о находке денег?
   - Я же говорю, ваш мальчик, наверное, понял, что поступил
нехорошо, и раздумал...
   - Ага, вот это мне понятно! - Но, видимо, вместе с ним
раздумала воровать деньги его восьмилетняя сестра, которая
присутствовала в раздевалке, когда Сережа нашел их и они
вдвоем писали объявление!
   Сироп начал густеть и темнеть, пора снимать. Она
недовольно сказала:
   - Я ничего про вашу дочку не говорила и вообще не знала,
что она там была...
   - А я знаю! - неожиданно для себя пронзительно закричала
я. - Ваша деточка боялась, что вы накажете ее за
рассеянность и небрежность! Проще сказать, что украли! Она
же не знала, что Сережка повесит объявление! А вы, вместо
того чтобы похвалить и поблагодарить парня, плюете ему в
душу! Это гадко и мерзко!.. Не смейте звонить сюда больше!
А деньги я завтра сама отнесу в школу...
   Ухали, тикали, тараторили гудки в трубке, которую я
забыла положить на рычаг.
   Маринка, Сережка и Ларионов с одинаково испуганными
лицами смотрели на меня, потом Сережка напряженно засмеялся
- видно, лицо у меня было совсем плохое, и сказал почти
весело:
   - Да ладно, мам, не обращай внимания! Больные люди...
По себе судят...
   И Ларионов включился в процедуру угомонения меня:
   - Меня тетка в детстве чуть из-за денег не убила... Мать
по вербовке в Сибирь на заработки уехала, а я жил у ее
сестры... Тетка, царствие ей небесное, человек крутой была,
женщина ужасно строгая, и денег мне, естественно, ни на что
не давала... А тут у меня открылся заработок колоссальный,
просто Клондайк. Сенька Смага, деклассированный лабух,
поймал меня во дворе - ты, говорит, на кларнете играешь, я,
мол, слышал... Ну, играешь - сильно сказано, так, в
школьной самодеятельности дул понемногу... Сенька
предлагает: есть халтура, слабаем на жмурика, прилично
забашляют... Почему-то во дворе больницы назначил
свидание... Сенька ведет меня к моргу, а там уже митинг
прощальный... Оказывается, он подрядил меня играть на
похоронах... Я до той поры и покойника ни разу не видел...
Сунул он мне тетрадку с нотами: на, играй за нами... Я
почти в обмороке, но продержался до конца, доиграл... Смага
дал пять рублей, молодец, говорит, хорошо играл, очень
жалобно, родственники тобой больше всех довольны, завтра
снова пойдем лабать на жмурика... Только тут я сообразил,
что такое "жмурик"... А тетка вечером взяла мою курточку, а
из нее пятерка и выпала... Ну, стала она меня лупить чем
под руку попадя: "Украл! Украл!"... Я пытаюсь слово
вставить, объяснить, что к чему, а она знай свое: негде
тебе такие деньжищи взять, только скрасть... Потом все-таки
объяснил, сижу обиженный, соплю, скулю - ни за что, ни про
что избила! А тетка говорит: избила правильно, но не за
то! Чтобы со срамными людьми не водился, тебе Сенька не
компания...
   Маринка, слушавшая с сочувствием и ужасом историю,
сказала гордо:
   - А нас с Сережкой тетя Ада никогда не бьет!
   Мы все засмеялись, а Ларионов сказал Маринке:
   - Они довольно не похожие между собой - наши тети...
   - Ребята, вынесите шкурки в ведро, - прервала я их
педагогические воспоминания. - А ты, Сережка, завари чай,
пожалуйста...
   Уютно сновали ребята, Ларионов смотрел остановившимся
взором на экран телевизора, я прихлебывала чай и думала о
том, как все трудно запуталось, о Витечке, о наших с ним
сложносочиненных отношениях с придаточными предложениями,
вводными и подчиненными оборотами, о том, что никакого
успешного выхода из кризиса для него не предвидится,
поскольку он - зверь, выросший в доме, ему нельзя
возвращаться на волю, в лес, для него свобода - погибель. И
Ларионов...
   Как мне его называть? Алексей Петрович? Товарищ
Ларионов? Просто Ларионов? После того, что он сказал мне
сегодня?
   - Алеша, я была сегодня у Поручикова...
   Не отрывая невидящих глаз от телевизора, он кивнул:
   - Да, я догадался... Я только не понимаю, зачем? Зачем
вы ходили к нему?
   - Хотела посмотреть на него, послушать. А вдруг он не
захочет врать и подличать?
   - Так обычно не бывает, - покачал Ларионов головой. -
Мне показалось, что он у них вообще мозговой центр. Этот
подонок руководит их действиями. А человек не может быть во
вторник подонком, а в четверг молодцом. Это не костюм, это
навсегда... Я бы и рад был как-то закончить эту историю и
вас не мучить, но не мог