кадров, производительность высокая, сроки  сдачи  объектов
короче, стоимость ниже,- потому что разумно все! Детство... Оказалось, это
и так всем известно, да никак не получается...
     - Молодость переоценивает  свои  силы,-  банальной  фразой  поддакнул
Звягин, поддерживая течение его мыслей.
     - Не-ет! - возразил Володя.- Свои силы молодость оценивает  верно.  А
вот что она недооценивает - это препятствия, с которыми еще не столкнулась
и потому не представляет всей их тяжести.
     В юности мы о благополучии не думали. Работа будет,  зарплата  будет,
жилье какое-никакое будет - чего еще? Дело надо делать, о главном  думать,
об общем!
     М-да... А тут - распределение. У нас ребенок - только родился.  Ехать
с  ним  неизвестно  куда?  А  как  там  с  питанием,  с  жильем?..  А  тут
предоставляются  несколько  мест  в  Ленинграде,  ведомственная   комната,
перспектива научной работы... Две ночи мы  решали  с  женой,  думали...  И
родня подзуживает, друзья руками машут: да  вы  с  ума  сошли,  коли  есть
возможность остаться в Ленинграде, так чего  еще  колебаться,  и  в  таком
духе... Он отодвинул чашку и упер локти в стол:
     - Я тебе вот что скажу.  Знать  бы,  что  в  любой  момент  мы  могли
вернуться в Ленинград - уехали б на Восток, точно. И рост там  быстрее,  и
заработки выше, на ноги раньше становишься. Но ведь захочешь вернуться - а
как? Право на прописку, квартирная очередь... Билет-то получается  в  один
конец. Ну, и рассудили  просто:  уехать-то  мы  всегда  сможем,  а  вот  в
Ленинграде устроиться -сложнее... и - остались.
     Большинство, кого я знаю, по той же причине за  Ленинград  цепляются.
Потому что  уехать  -  это  необратимый  шаг.  Многие  бы  и  не  захотели
вернуться! Но им необходимо знать, что в любой момент м о г у т вернуться,
если захотят. А так - боятся потерять, судьбу клянут, а держатся за него.
     И много они с того Ленинграда имеют? У нас командированные  со  всего
Союза спрашивают - как там в театрах, в музеях? Пожимаешь  плечами:  давно
не был. Ах, как же так, великие артисты,  знаменитые  картины!  Отвечаешь:
ребята, я не посещаю Ленинград, я в нем живу, а это вещи совсем  разные...
Ведь театры и музеи  не  ленинградцами  набиты  -  приезжими.  Ленинградцу
некогда. Семья, работа, быт заедает...
     Первый год на  работе  я  аж  светился  энтузиазмом.  Самостоятельный
человек, зарплата, инженер, начало пути. А  ниточка  незаметно,  исподволь
уже свивалась в петлю.
     Ребенок  растет.  Ясли.  Детсад.  Болеет.   Хороших   врачей   ищешь.
Устраиваешь одно, достаешь другое. Работу на дом  берешь  для  приработка.
Заводишь нужные знакомства. Добиваешься очереди на кооперативную квартиру.
Жизнь!.. Второй родился. А старшего в школу устраивать пора, да желательно
школу  получше,  со  спецуклоном,  об  его  будущем   думать   уже   надо.
Ремонтируешь  квартиру,  добываешь  деньги  на  раздачу  долгов.   Мебель,
телевизор, то-се. Жена стареет, характер портится, усталость не  проходит,
болезни появляются какие-то...
     И наезжает тоска, как паровой каток. И начинаешь прикидывать, сколько
лет осталось до пенсии.
     Годы под горку покатились.  Что  впереди?  Дача,  машина,  должность?
Живешь, что называется, не хуже других, а г л а в - н о г о в  жизни  нет.
Ведь была и у меня духовная  жизнь,  высшие  стремления  -  свобода  была!
Чувство, что жизнь принадлежит тебе. Что ты в этой жизни - как  корабль  в
океане: вышел в плавание открывать свои  неведомые  острова.  И  нет  тебе
никакого океана, только клуб путешественников по телевизору.
     Радоваться я жизни разучился, понимаешь, радоваться!! - закричал он.
     - Где-то есть Гавайские острова,- без веры сказал он.
     - В Америку хочешь,- вопросительно-утвердительно произнес Звягин.
     - Хочу,- с естественностью согласился Володя.
     - А они не хотят.
     - Не хотят. Жена не хочет.
     - А что, собственно? У нас со  "скорой"  уже  практически  все  евреи
свалили.
     - Евреям хорошо. Их и выпускают, и принимают там, и помогают.
     - Наконец-то дожили,  что  выгоднее  быть  евреем,  чем  русским,-  с
непонятной усмешкой подытожил Звягин.
     - У нее здесь родня, родители, она здесь вросла... обычная история...
     - Обычная.
     - Да и как в ту Америку попасть?..
     -  При  помощи  автоматического  попадателя,-  глумливо   посоветовал
Звягин.
     - Это как? - наивно заинтересовался Володя.
     - Америка - страна для  людей  без  ограничителя,-  отвечал  Звягин.-
Которые  скорее  сдохнут,  чем  перестанут  добиваться   своего.   Которые
стискивают зубы, а через миг улыбаются - там, где ты скулишь.  Ну,  можешь
ты быть американцем? Володя пожал плечами.
     - Их бы в наши условия,- не без мстительной зависти пожелал он.
     -  Мы  здесь  чемпионы  по  выживанию,-  согласился  Звягин.  Воткнул
остывший самовар в розетку, нацедил чайку.
     - Не пропа-ал бы,- сказал Володя;  на  дне  его  глаз  прокручивались
американские хроники.- Знаешь,- признался он, как о сокровенном,- мне  два
раза снилось, что я в Нью-Йорке.
     - Ну и как? не ограбили? - посочувствовал Звягин.
     - Это же... как вторая жизнь!
     - Особенно когда первой не было.
     - Была! - с чувством выкрикнул Володя и даже стукнул  несильно  (чтоб
ничего не опрокинуть на столе, но как бы жестом  эмоции  свои  подкрепить;
ах, весь мир театр, да дрянной причем театришко-то) рукой по столу.-  Была
у меня жизнь, да  вся  кончилась.  Кончилась  моя  жизнь,-  с  трагическим
надрывом продекламировал он.
     -   Кончилась,-   сухо   констатировал   Звягин.   Старушка-судомойка
жалостливо покивала ему, собирая в поднос пустые блюдца.
     - Дай-ка пульс,- Звягин наложил твердые пальцы Володе  на  запястье.-
Сердце болит иногда?
     Вечером на кухне он утюжил гремящий от крахмала халат, когда  частыми
междугородными звонками зазвонил телефон.
     - Наш сын получил сегодня пятерку по  истории  права,-  информировала
жена.- А мы со Светкой три часа выстояли в  очереди  на  выставку  молодых
художников на Кузнецком мосту замечательно! Ты по нам скучаешь?
     - Отнюдь,- сказал Звягин.- Веду разгульную холостяцкую  жизнь:  брожу
по злачным местам и грешу чревоугодием.
     - Каковы твои планы на субботу?
     - Несложны. Я ведь завтра дежурю.
     - Тут Юрочка  рвется  тебе  что-то  сказать!..  ...Утро  на  "скорой"
тянулось  спокойное,  бездельное.  Обсуждали  повышение  зарплаты  врачам,
переключали программы телевизора. Галочка, медсестра-практикантка, вязала.
Звягин не глядя разнес своего фельдшера в шахматы, смахнул фигуры:
     - Учебник бы какой-нибудь подчитал, Гриша, что ли.
     - Леонид Борисович,- проникновенно сказал Гриша,- вы сегодня  веселый
и злой. По-моему, вы зацапали новую жертву и собираетесь наладить ей жизнь
по своему разумению. Галочка опустила вязание и распахнула карие глазки.
     - Юн ты еще своему доктору дерзить,- хмыкнул Звягин.
     - Так я угадал?
     Звягин молниеносно выбросил  вперед  руку  и  дернул  его  за  пышный
смоляной ус.
     -  Вот  тебе  задачка  на  сообразительность,-  задал  он.-   Имеется
сорокалетний человек. Умственный труд, семья, общее  недовольство  жизнью.
Курит,  выпивает.  Иногда  пульс   вдруг   скачет   до   ста   пятнадцати.
Прокалывающие боли в сердце. Ночью иногда просыпается в ужасе от остановки
дыхания - "горло перекрывает". Тогда пульс порой замедляется до  сорока  -
сорока восьми. Можешь поставить диагноз, или зря я тебя два года  с  собой
вожу? Гриша закинул ногу на ногу и принял ученый вид.
     - Вообще я  не  кардиолог  или  невропатолог,-  протянул  он.-  Нужна
кардиограмма и анализы.
     - В пределах нормы.
     - Общее самочувствие?
     -  Так  себе.  Периоды  депрессии.   Приступы   возбудимости.   Гриша
посоображал.
     - Невроз,- сказал он.- Наверняка начальная стадия гипертонии.
     - Это в  его  возрасте  у  каждого  второго  горожанина,-  усмехнулся
Звягин.- Конкретнее.
     - Тахикардия. Брадикардия,- пробормотал Гриша. Натужился и  выдал:  -
Синдром "проклятия Ундины".
     - Браво первая валторна,- удивился Звягин.
     - Мнителен?
     - Мнителен. Тревожен. Боится рака.
     - Ипохондрик  он.  Неврастеник,-  объявил  ободренный  Гриша.-  Я  бы
рискнул определить предынфарктное состояние.
     - Прогноз?
     - А что прогноз? - поскреб  в  буйной  шевелюре  Гриша.-  Может  себе
благополучно доскрипеть до семидесяти... А может утром не проснуться.
     - Ты у меня молодец,- похлопал его по колену Звягин.-  Когда  наконец
диплом получишь, студент?
     - Через год,- обиделся Гриша.
     - Сколько твой год уже тянется?.. Да. Ну, а лечение?
     - Лечение... Кто мне говорил, что  нынешние  болезни  лекарствами  не
лечатся,-  не  вы  ли?  Надо  менять  стереотип  -  образ  жизни  у   него
губительный, насколько я  понимаю.  Недовольство  жизнью  -  вот  как  его
болезнь называется. Ему бы поработать грузчиком  на  Колыме,  влюбиться  в
кинозвезду, пройти на плоту по горной реке - все хвори как рукой снимет.
     - Ценю оптимизм,- кивнул Звягин.- А его семья? Гриша крякнул. Галочка
выпалила:
     - Много радости доставляет семье  его  кислая  физиономия!  Он  жене,
небось, все печенки выел. И дети издерганными растут. Знаю я таких...
     - А если они его вообще в последний путь проводят?  -  добавил  Гриша
солидарно.
     - Ребята,- сказал Звягин,- внутренний  голос  мне  подсказывает,  что
всегда, когда у нас налаживалась серьезная беседа, нас немедленно  усылали
на вызов. С кем поспорить, что в течение десяти минут поедем?
     - Только не со мной,- ответил Гриша. Через пять минут  они  катили  в
Девяткино - "попал под поезд".
     - Ты отчаянно интеллигентный фельдшер, Гриша,- сказал Звягин.
     - Стараемся...-  донеслось  из  салона.  Жена  с  дочкой  приехали  в
понедельник "Красной стрелой". Вокзал бурлил, солнце просвечивало Лиговку,
капли блестели  на  тюльпанах  и  гвоздиках  лоточниц,  очередь  на  такси
переминалась и двигала чемоданы.
     - Как Москва?
     - Большая и шумная,- дочка повела плечиком  пренебрежительно,  верная
патриотизму ленинградки.- Везде толпы...
     - Давно ли ты росла по гарнизонам,- подивился Звягин. После завтрака,
накрытого на белой скатерти, с веткой вербы  в  тонкой  синей  вазе,  жена
испытующе посмотрела на Звягина и засмеялась.
     - Куда ты без нас ходил?
     - На Петропавловку, например.
     - Был в соборе?
     - Не совсем. Там рядом отличные шашлыки.
     - И с кем ты их ел?
     - Хм. С одним знакомым.
     - Разумеется, это твой новый знакомый? Звягин  кашлянул  и  рассказал
все.
     - Как мне надоели  твои  душеспасительные  мероприятия,-  взялась  за
виски жена.
     - Тебе? Это мне они надоели,- проворчал ЗвягинЯ виноват, что  ко  мне
прохожие липнут?
     - Почему к другим не липнут?
     - У папы располагающая внешность,- объяснила дочка.
     - Леня,- сказала жена.- А ведь дело не в том, что тебе его  жалко.  И
даже не в том, что тебе энергию девать некуда. А в том, что тебе  нравится
вершить чужие судьбы. Ты иногда играешь живыми людьми, как марионетками!
     - Оставь в покое бедного тюфяка,- поддакнула дочка.
     -   Устами   младенцев   глаголет   безответственность,-    сощурился
ЗвягинПлюнуть на него легче легкого. А через месяц  ребята  с  пятнадцатой
станции пусть его откачивают после инфаркта, так?
     - Откачивать после инфаркта будут меня,- сказала жена.
     - Я пошла гулять,- поспешно заявила дочка.- Миритесь сами, вы  вполне
взрослые.
     Половину ночи  Звягин  провел  на  кухне.  Чистая  страница  блокнота
украсилась единственной строчкой:
     "Заповедь первая. Выговаривайся".
     Не думалось.
     В три часа жена  поставила  чайник  на  газ,  вздохнула  и  осторожно
погладила его по руке.
     - Всех не пережалеешь,- зло сказал Звягин.- Не  знаю  я,  что  с  ним
делать. Пойдем спать, Ира.
     "Она права. Я не благодетель. Во мне, наверное, пропал мелкий  тиран.
Люблю устраивать все по своему вкусу. Ненавижу  несчастных,  неприкаянных,
бестолковых. Ненавижу их слабость, незадачливость,  неумелость.  Ненавижу,
когда человек не знает, чего он хочет. Ненавижу, когда не умеют добиваться
своего.  Ненавижу  примирившихся  с  поражением.  Если  человек  не  любит
бороться, как он может рассчитывать на счастье в жизни?"
     Назавтра жена отправилась к  подруге  (тоже  учительнице  английского
языка)  и  привезла  Дейла  Карнеги  "Как  обрести  спокойствие   и   жить
полноценной жизнью". Звягин  недоверчиво  поморщился,  но  заглотил  книгу
залпом. Володя получил ее от него на три дня. И  узнал,  что  нужно  уметь
отгородиться от прошлого и от будущего и  жить  делами  сегодняшними.  Что
бесплодные воспоминания и пустые мечты отравляют жизнь.  Что  беспокойство
разрушает здоровье и укорачивает жизнь. Что  всегда  можно  разобраться  в
причинах беспокойства и найти способ избежать его. Что надо быть готовым к
худшему и посильно действовать, дабы  оно  не  произошло.  Собрать  факты,
проанализировать их, принять решение - и действовать.
     "1. В чем состоит проблема?
     2. В чем причина возникновения проблемы?
     3. Каковы пути возможного решения проблемы?
     4. Какое решение вы предлагаете?
     5. Направьте  все  силы  на  выполнение  принятого  решения  -  и  не
беспокойтесь о результате!" - старательно, как школьник, выписывал он.
     Из текста явствовало, что нельзя терять равновесие из-за мелочей; что
надо уметь вовремя остановиться и примириться с неизбежным;  что  активная
работа - лучшее лекарство от тоски; что всегда надо бодриться и  думать  о
светлом; что мстить кому-то за  причиненные  неприятности  обходится  себе
дороже; что не следует ждать благодарности, а  уметь  находить  радость  в
собственном добром поступке; что считать надо не свои  несчастья,  а  свои
удачи, ведь всегда есть люди, которым гораздо хуже, чем вам.
     Прагматичный  автор  проводил  свою   линию   с   последовательностью
роторного канавокопателя. "Помните, что  несправедливая  критика  зачастую
есть скрытый комплимент: ведь никто не пинает дохлую собаку.  Ведите  счет
своим глупостям и ошибкам, чтоб не совершать их  впредь.  Делайте  дела  в
порядке их  важности.  Отдыхайте  раньше,  чем  пришла  усталость.  Умейте
расслабляться".
     - Вычитал что-нибудь для себя полезное? - спросил  Звягин  в  той  же
шашлычной под тентом.
     - По-моему, Владимир Лови пишет в общем не хуже.- Володя посыпал мясо
кинзой.- Зачем ты меня тогда разыграл?
     - Не понравился ты мне.
     - А теперь?
     - А теперь интересно.
     - Что - интересно?
     - Интересно, что именно в жизни тебя не устраивает. Работа?
     - Работа. Разве я инженер? Так, помесь чертежника с чиновником...
     - Друзья?
     - "Скажи мне, кто твой друг, и я скажу тебе, кто ты..." Не осталось у
меня друзей, на которых всегда можно положиться...
     - Здоровье?
     - А, разваливаться уже начал, я ж тебе рассказывал...
     - Зарплата?
     - Конечно хотелось бы больше. А кому не хочется?
     - Место жительства?
     - Хрен-ново мне на этом месте жительства.
     - Про Америку мы уже слышали. Едем дальше. Жена?
     -  Ну  знаешь...  Это  вопрос  сложный,-  безрадостно   констатировал
допрашиваемый.
     - Так за что же ты держишься?  -  спросил  Звягин.-  Когда  утром  не
хочется идти на работу, а  вечером  не  хочется  идти  домой,  жизнь  надо
менять.
     - А дети?..-  Володя  следил,  как  чайка  скользит  над  теплоходом,
высматривая что-то в пенной кильватерной струе. Звягин сдвинул  ему  шляпу
на затылок. Спросил негромко:
     - А если бы ты полюбил другую женщину? Ушел бы?
     - Я задавал себе этот вопрос... Десять лет назад выбор так  и  встал.
Любил я тогда, Леня, хорошую  женщину.  И  она  меня.  Долго  тянулось.  И
сейчас, наверно, не до конца еще прошло... да поздно уже. Не хватило  духу
уйти! А надо было... Дурак я был, и никогда себе этого не прощу. Боялся, а
чего - не знаю...
     - А если бы ушел?
     - Было бы в этом мое счастье. Часто так думаю... Радостно мне  с  ней
было, понимаешь, радостно. По мне она  была.  Мы  друг  друга  понимали  и
чувствовали - не поверишь, как.- Он с грустным удивлением повел  головой.-
Даже когда ссорились, понимали. Каждый жест понимали! Всегда  было  о  чем
говорить, да, никогда не было скучно.
     - А дети? - с новой интонацией спросил Звягин.
     - Многие разводятся - и живут. Жизнь есть жизнь... Ведь не бросил  бы
совсем, помогал бы чем мог, одевал-обувал. Посмотришь по  сторонам:  берут
детей на выходные,  проводят  вместе  отпуск,  и  хоть  не  идеальный  это
вариант, а ничего уж такого ужасного...
     Они расстались  молча.  Растравленный  воспоминаниями  Володя  угрюмо
ссутулился и пошагал к троллейбусной остановке. Звягин смотрел ему вслед с
задумчивостью шахматиста, просчитывающего партию на десять  ходов  вперед.
Потом отвернулся и засвистал "Турецкий марш", немилосердно фальшивя.
     Людям чаще нужны  слушатели,  чем  советчики,  подумал  он.  Нехитрая
истина. Человеку надо, чтоб его выслушали и поняли. И подтвердили ему  его
собственные мысли и желания.
     И что тогда, спросил он себя. Тогда человек  начинает  сопротивляться
собеседнику и спорить. Почему? Потому  что  ему  хочется  выслушивать  все
новые доказательства собственной правоты. И вот когда  он  уже  не  сможет
опровергать их - то есть не сможет опровергать себя самого,-  он  начинает
верить себе всерьез.
     "Не мы, видите ли, выбирали свою судьбу. Наоборот, видите ли: это она
нас выбрала, накинула петлю, затянула на глотке  -  и  осталась  кислорода
самая  малость,  чтоб  кое-как  дышать  можно  было".  Обожаю  пристрастие
бездельников к глубокомыслию. Еще бы. Такому Володе хочется, чтобы  все  у
него было хорошо, и еще  ему  хочется,  чтобы  для  этого  не  нужно  было
совершать никаких поступков. Принять решение, совершить поступок  и  нести
за него ответственность - этого мы не любим.  Наш  любимый  вид  спорта  -
плавание  по  течению.  Вид  искусства  -  пение  жалоб.  Вид   работы   -
околачивание груш.
     На следующую встречу он вызвал  Володю,  не  застав  по  телефону  на
работе, местной телеграммой. (Отправка подобных внутригородских  телеграмм
всегда развлекала его каким-то мальчишеским озорством.)
     - Бюллетеню,- вяло объяснил Володя.- Грипп.- Кашлянул.
     - Почему у меня нет гриппа? - озлился Звягин.
     - Не знаю.
     - Потому что мне некогда болеть! Потому что мои полторы ставки -  это
работа, а не  отбывание  повинности,  потому  что  я  не  скорблю  мировой
скорбью, потому что я живу, а не существую! И голова моя занята кучей дел.
В том числе и твоих.
     - Каких еще моих? - Володя поднял брови, собрав лоб в морщины.
     - Болезный мой,- сказал  Звягин.  Помолчал  примирительно.-  Я  хотел
задать тебе один вопрос. Предположим, ты бы вдруг  узнал,  что  жить  тебе
осталось один год.  Что  бы  ты  тогда  сделал?  Володя  опустил  вилку  с
наколотым куском.
     - Уехал бы,- проговорил он.
     - Куда? В Америку?
     - Ага. Куда  глаза  глядят.  Лежишь  ночью,  смотришь  в  темноту,  и
думаешь, представляешь себе в подробностях. Уволился бы с работы. Те  пару
тысяч, что накоплены на машину, поло148
     Приключения майора Звягина
     жил бы на имя жены. В портфель - только бритву и смену  белья,  денег
себе - самый  минимум.  И  утром,  солнечным,  ясным,  едешь  на  такси  в
аэропорт. Суешь руки в карманы, читаешь расписание рейсов - и берешь билет
в любую страну, в любой город, какой душа пожелает. Понимаешь - любой!.. И
летишь, чтобы прожить там вторую жизнь. Потому что от  первой  -  сил  уже
нет, ничего не хочется. Когда есть уже опыт и есть еще силы - все начать с
нуля, увидеть то, чего не видел, оказаться свободным от  всего,  что  тебя
повязало тут по рукам и ногам.
     - А работа?
     - Работа всегда везде найдется для того,  кто  не